Книга: Санкция на жизнь
Назад: Глава 1 Парад звезд
Дальше: Глава 3 Комета

Глава 2
Грани империй

Солнечная система X. Точка перехода. Радиус 0
Космос обманчив. Здесь отсутствуют не только воздух и видимый в среде рассеянный свет, но зачастую и ощущение скорости.
Корабль может потихоньку «ползти», набрав полкилометра в секунду, или нестись офонаревшим болидом, перешагнув барьер в ноль двадцатую световой, а вокруг ничего не изменится. Если, конечно, рядом нет соразмерных тел, которые движутся с иной скоростью. Да и то не факт, что с борта идущего на ноль двадцатой крейсера будет заметна невооруженным глазом средних размеров станция, висящая на орбите планеты.
Скорости в космосе ощущаются в том случае, если они сопоставимы. И вот тогда становится жутковато…
Истребитель Стаса скользнул мимо кормового орудийного блока «Данихнова», держась за «дерьмовозом» ведущего, и мелькнувшая в каких-то ста метрах темно-серая поверхность залповых гасителей заставила его невольно дернуться вправо и прижаться каркасом скафа к ребру ортопедической спинки кресла.
Соблюдая клиновидное построение, они со вторым ведомым, которого звали Калнадор, рихтовали дистанцию и легли на стационарный барражный курс следом за ведущим – капитаном третьего ранга Тюльпиным.
– Переходим на гравитонники, – скомандовал каптри. – Коррекция и настройка фокус-зон.
Стас незамедлительно дал команду бортовому компьютеру и почувствовал, как корабль содрогнулся. Жидкостные ускорители вырубились, и где-то снаружи малиновые от высокой температуры сопла моментально остыли, сыпля в пространство перекаленной трухой верхнего рабочего слоя. Зато заурчал гравитонный ускоритель. Ненадолго, лишь чтобы скорректировать курс.
Чуть в стороне, в нескольких километрах от своей машины, Нужный заметил, как коротко мигнула лиловым глазком фокусирующая зона тюльпинской машины, оставив за собой невидимую струю смертельной G-аномалии.
– Я на гравитяге, – доложил Стас. – Шато, глянь у себя на мониторах. По моим – резервный контур накопителя сбоит.
«У меня нормально, Стас», – отозвался диспетчер.
– Всем командирам звеньев, внимание, – проговорил Тюльпин. – Мы выходим на радиусный барраж фрегата Militeuro-4 европейского дипломатического корпуса. Тяга такая: звенья Марека и Руграно ныряют перед охраняемым объектом, мои мазуты и Гена с архаровцами – в арьергарде.
«Твое расчетное время входа в точку три минуты, – услышал Стас голос Шато в наушниках. – Сейчас автоматика подправит курс, не дергайся».
Нужный обеспокоенно поглядел на навигационные кривые. Вывел на монитор данные тактических пакетов и задумчиво потрогал отключенные сенсоры-гашетки боевого джойстика.
– Илья, – спросил он, – почему мы ведем европейское судно? У них что, своих истребителей мало?
– Стас, заткнись и выполняй приказы. – Вместо Шато раздраженно ответил каптри. – С этой минуты никакой лишней болтовни.
Нужный подождал, пока маневровые двигатели автоматически отработают и скорректируют курс, а затем убрал трехмерную картинку и с помощью обыкновенной оптики приблизил изображение объекта. Теперь грушевидная туша фрегата виднелась практически прямо по курсу. Малые корабли охранения, конечно же, шли не точно в кильватере этой громадины, а чуть по сторонам, чтобы не угодить в мощную струю гравитонной аномалии, которая оставалась в хвосте маршевых движков.
Militeuro-4 на полном ходу несся в «проходной коридор» Точки. Рядом с ним шла крошечная яхта без опознавательных знаков, а сзади и спереди патрулировали «Янусы» тюльпинской эскадрильи. Звенья Марека и Руграно уже нырнули в зону перехода и исчезли с радаров.
Дежурные диспетчеры переговаривались в эфире на открытых частотах. До ушей пилотов долетали обрывки фраз:
«Семь четыре, вектор ноль пять один. Уступительные радиусы сдвинь».
«Got it. Attention! In sec fifty. Cargo shuttle…»
«Ну скомандуй, убери его. Там же от Игреков должен еще выйти патрульник!»
«Zero radius confirmed».
«Траверз нулевого радиуса пересек малый дэ-7 и средний эм-е-4. Гравитонники пассивны. Угрозы искривления нет. Вход через пятнадцать, интервал ноль пять сотых, ускорение ноль, сопровождение – русские „Янусы“. Шесть на шесть. Ведущие эскорт диспетчеры, скиньте привязки и расчетное время…»
Болтовня диспов немного успокаивала. Осталось совсем немного до перехода, а за ним – уже другая Солнечная, где нужно выполнять поставленные командованием задачи и санкции. Рейд обязательно пройдет успешно, не зря командование СКО так тщательно готовилось к нему. Будут достигнуты соответствующие дипломатические договоренности, урегулированы очередные конфликтные и спорные ситуации между Игреками и Иксами…
Эти мысли Стас заставлял себя думать.
А настоящие – текли где-то под ними. Морозно и страшно…
Операция «Рекрут», во время которой со всей системы были собраны лучшие специалисты в разных областях науки и техники. Затем – непродолжительная, местами скомканная подготовка и переподготовка. И почти сразу – начало операции «Санкионер».
Неожиданно. Резко. Вызывающе.
Силовики и управленцы многих стран санкционировали рейд небывалого размаха, в котором принимали участие корабли практически всех флотов. Бесспорно, у каждого государства имелись свои политические и экономические интересы на территории Солнечной Y, но складывалось ощущение, что всем этим управляет какая-то очень влиятельная и могущественная структура. Даже не СКО. Кто-то, стоящий на самой верхушке власти. Организация, которой оказалось под силу собрать воедино всю военно-космическую мощь Земли и колоний.
Только вот зачем?
Официальная версия: дипломатическая миссия, цель которой убедить Игреков в состоятельности и эффективности системы санкций, в успешности применения той надежной социальной модели, по которой давно живет родной мир Стаса.
Смешно.
Даже если предположить, что эта операция – нечто похожее на древние крестовые походы, когда с помощью силы иноверцам прививали удобную власти религию, все равно многое не сходится. К примеру, с какого перепугу собирать в кучу со всей периферии Солнечной всякую шелупонь, пусть даже умную? В крестовые походы ходили рыцари – обученные, благородные воины. Знать. Крестьян никто не отправлял на войну. Стало быть, и теперь, коли уж власти задумали провести широкомасштабную силовую акцию, им ничего не стоило просто мобилизовать весь личный состав СКО и нанести один или несколько умелых, точных ударов по Игрекам.
Этот рейд – не просто удар. Этот рейд – начало истребительной войны. Либо молниеносной, либо затяжной – как получится. Именно поэтому те, кто планировал операцию, собрали все силы: грубо выражаясь, всех, кто был способен держать в руках оружие и не пристрелить при этом соседа.
Нужный вдруг подумал: ведь он, как и другие пилоты, диспы, инженеры и прочие санкционеры, совершенно не знает, что в этот момент происходит на Земле. Лишь обрывки слухов, переброшенные через третьи уши от Луны к Марсу, и скудные информационные сводки русских и зарубежных СМИ, все каналы которых давно и надежно контролируются силовиками.
По большому счету, меньше чем за полгода его родная Земля превратилась в огромное авторитарное государство. Произошло то, о чем даже думать раньше не приходилось: ведь подобный расклад казался невозможным и бессмысленным.
Фактически, столкнувшись с Солнечной Y, живущей по несколько иным общественным и моральным законам, гигантская система санкций за считаные месяцы встала на грань падения в бездну анархии. Причем падения отнюдь не эволюционного, а самого что ни на есть революционного: с кровищей, народными соплями, залихватским уничтожением произведений своего и вражеского искусства и прочими сопутствующими ништяками.
Общество с каждым днем все глубже проникалось вольномыслием. А некоторые его представители даже сочувствием к Игрекам – и пропаганда СМИ, которые, в лучшем случае, выставляли тех первобытными варварами, не помогала. Люди оправились от первого шока знакомства с соседями– близнецами и стали постепенно задумываться над самым простым вопросом, известным еще с пещерных времен: а кто, блин, круче живет? Большая политика и высокопарные лозунги им были до фонаря. Ведь люди по нутру – существа примитивные и закону вселенской энтропии подвержены с кучей поправок на происхождение вида; они, в конечном итоге, оперируют наипростейшими категориями.
Целостность системы санкций оказалась под серьезной угрозой идеологического краха.
Махина, бесперебойно работавшая на протяжении многих десятков лет, налетела на другую махину, шестеренки у которой вертелись в противоположном направлении. И – бабах-ебымс! А при таких чудовищных столкновениях, как правило, уцелеть может только одна махина. Или же вообще – всё вдребезги…
Стас замер в пилотском кресле от нахлынувших мыслей. Он внезапно посмотрел на происходящее со стороны и содрогнулся от увиденной внутренним взором картины.
Жуткой и бессмысленной.
Его мир балансировал на грани катастрофы, перед которой ядерная зима или пандемия смертельной болезни – детские забавы. И бояться стоило уже сейчас, а не через десяток лет, когда Солнечные, если верить чудаковатому ботану Уинделу, столкнутся физически.
Его мир… Забавное словосочетание…
Только вот где он – этот пресловутый его мир?
Тот, который остался за плечами? В котором – детство и молодость, проведенные на светлых, чистых, правильных московских улицах?
А может – тот неухоженный свинарник, где все делается «от балды» и никто слыхом не слыхивал о каких-то там санкциях?
Может, тот мир, в котором он на короткий миг познал… любовь? Иначе зачем он туда возвращается? Возвращается с той самой минуты, как расстался с Верой. Рвется назад всем сердцем, мерно пульсирующий ком которого вдруг врезался в острое стекло и рассекся на лоскуты… Как мало, оказывается, было нужно, чтобы стереть из памяти и условных рефлексов тщательно прививаемое чувство непостоянности отношений. Насаждаемые в течение многих поколений правила очередных и внеочередных супружеств обрушились, стоило лишь единственный разочек вписаться сердцем в разбитое стекло.
О как. Все элементарно.
В мире санкций, где Нужный родился и вырос, очень не хватало разбитых вдрызг стекол…
«Стас, расчетное время входа в Точку минута, – проговорил где-то далеко-далеко Илья. – Что-то ты разнервничался. Успокойся, у тебя сердце сейчас из скафандра выскочит. После перехода я какое-то время не смогу тебя вести. „Данихнов“ появится в системе Игреков только через час… Ты уж будь там аккуратен».
– Ша-шкх… кгхм-хм… – Нужный прокашлялся. В горле пересохло. – Шато, ты чего меня лечишь, будто я первый день в космосе? Умерь отцовский пыл.
«Расчетное время входа – полминуты. Инерционный полет в пределах допустимого коридора. Все бортовые системы работают в норме», – сухо проговорил Илья после недолгой паузы.
Видимо, Стасу все же удалось окончательно его обидеть. Что ж – тем лучше: не будет рассчитывать на дружбу по возвращении. Наверное, это жестоко, но Нужный просто не мог дать Шато ни понимания, ни сочувствия – он давно перерос рубежи всех допусков взаимного соответствия.
Он выпал из системы.
Как разогнутая скрепка, которая больше не в силах была удерживать целый мир, готовый к переменам. Ведь на самом деле где-то глубоко внутри мир этот уже давным-давно стал иным…
На увеличенном оптикой изображении было видно, как корпус Militeuro-4 покрылся мельчайшей рябью и стал полупрозрачным. Ближайшее пространство во время прохода корабля сквозь Точку со стороны выглядело пугающе: искаженная метрика выгибала черты корпуса, превращая громаду фрегата в жалкий комочек пластика и стали, сминая его неведомой силой и бросая в другой уголок галактики.
«Фрегат прошел. Остаточное излучение в норме».
Нить, связавшая две Солнечных системы, натянулась на неуловимый миг, пропустив очередную порцию материи, и вновь ослабла.
«Теперь – яхта».
Еще одно короткое натяжение.
«Арьергард – через пятнадцать секунд, – пробормотал в эфир невидимый дисп. Шато больше не встревал, и Стасу от этого было немного легче, ведь он вовсе не имел к Илье личной неприязни. – Пилотам „Янусов“ – приготовиться. Борт JU-22-4, у вас недопустимые биометрические показания. Слышите меня, пилот? Говорит дежурный диспетчер российской боевой станции „Эфа“, пилот борта…»
В бедро кольнуло жало инъектора: видимо, медицинская система корабля все-таки решила вколоть порцию стабилизатора…
Нужный встряхнулся.
До Стаса наконец дошло, что дисп обращается к нему.
– Я пилот борта JU-22-4. У меня все в порядке, диспетчер.
«Ведомые, приготовиться к перестроению по схеме „кленовый лист“, – рявкнул в наушниках Тюльпин. – В пространстве Игреков будьте предельно внимательны. Возможны провокации и прямые атаки истребителей противника».
Стас ввел программу перестроения и приготовился к переходу.
«Спокойного вакуума, пилоты», – донеслось последнее напутствие диспа с «Эфы».
Уже когда секундомер обратного отсчета мелькнул перед глазами зелененьким нулем, и окружающий космос подернулся сеточкой едва заметных дисторционных волн, Тюльпин негромко произнес в ответ:
«А вот это, любезный, на вряд ли».
И сумбур, хозяйничавший в мыслях Нужного на протяжении последнего часа, исчез.
* * *
Солнечная система Y. Точка перехода. Радиус 0
В наушниках тикало. Датчик радиации неторопливо отсчитывал свой размеренный ритм. Телеметрия показывала незначительное увеличение систолического давления, легкий гормональный шок и первичные симптомы самой обыкновенной простуды.
Простуда – это плохо. Не хватало еще в карантин по возвращении на «Данихнов» попасть…
Их эскадрилья вышла из переходного коридора на инерционном полете. Лишь после пересечения условной границы «нулевого радиуса» Тюльпин позволил врубить гравитонники для маневров. Параллельно шла перенастройка навигационных программ на новые звездные привязки: ведь корабли оказались мгновенно перемещены на пару десятков световых лет, и небесные координаты чуточку поменялись.
Местные диспетчеры в эфире не обозначились.
Это настораживало. Обычно диспы с обеих систем регулировали траффик в переходном коридоре и в пределах сферы нейтралитета…
Тюльпин вышел на связь с капитаном Militeuro-4 и уточнил курс, затем переправил коррекционные пакеты пилотам.
«Держите строй. Следуйте точно по курсу сопровождения: на шесть с половиной выше орбиты Марса, в пределах первого разделительного коридора. Следите за обстановкой в оба, особенно когда из сферы нейтралитета выйдем. И антирад сожрите, а то яйца отвалятся», – коротко скомандовал он в эфир.
Стас отстегнул шлем от горловины скафандра, снял сенсорные перчатки и положил все это справа от себя на теплый блок компрессора регенерации атмосферы. Вытащил из нагрудного гермокармана блистер с пилюлями, выводящими из организма радионуклиды, выдавил одну штучку на ладонь, отправил в рот. Запил минералкой из плотного полиэтиленового пакета с клапаном.
После прохода через Точку корабли слегка фонили в гамма– диапазоне, поэтому приходилось принимать штатные меры безопасности. А инъектор, встроенный в скаф, противорадиационные препараты не колол. Зато дозу антибиотиков от простуды Нужный получил, о чем свидетельствовали легкий укус в бедро и скупая строчка от бортовой биометрической программы на основном дисплее…
Без шлема все вокруг выглядело немного иначе. Наверное, оттого, что перед глазами не мельтешили зеленые мошки данных с виртуального экрана.
Стас с удовлетворением осмотрел просторный и удобный кокпит. Да уж, на старом добром «Ренегате» все было не в пример плачевнее. Здесь же, по пилотским меркам, – просто роскошь.
Кресло располагалось в левой части рабочего пространства. Внизу едва слышно шелестел регенератор, выдувая прохладную струю очищенного воздуха, рядом с ним в крепежных кронштейнах топорщился внешними кард-ридерами блок сервера, от которого в разные стороны тянулись интерфейсные кабели. Силовые провода были проложены под выпуклым защитным кожухом, его можно было снять для экстренной замены основных цепей в случае повреждения первого и второго контура. Чуть в сторонке, возле короба с кроссированными навигационными и коммуникационными парами, торчала дека с тремя десятками разноцветных предохранителей.
С одной стороны, подобная открытая архитектура электрики и дата-кабелей могла помешать в невесомости, если вдруг откажет компенсатор ускорения и запутаешься в проводах к чертовой матери. С другой – в аварийной ситуации пилот имел возможность без особых трудностей добраться до нужных цепей и соединений и устранить проблему.
На полукруглой центральной панели располагались лишь самые необходимые сенсоры и приборы: основной, навигационный и радарный дисплеи, клавиатура прямого ввода, тачпэд, яркие растровые полоски жидкостной и гравитонной тяги, сенсоры– гашетки боевого джойстика, переключатели, позволяющие устанавливать различные атакующие режимы, сектор управления защитой, тумблер активации компенсатора и красная сенс– пластина принудительного отключения протекционного щита. Последняя находилась под съемной стеклянной линзой, предохраняющей ее от случайного нажатия. Еще четыре тумблера за откидными защитными скобками, видимо, были резервными: в бортовой пилотно-инженерной инструкции для них не значилось конкретной функции.
Такой скудный набор приборов на центральной панели был обусловлен тем, что основная информация выводилась космонавту на виртуальный трехмерный экран, а управление и контроль над кораблем осуществлялись через нейросенсоры перчаток в автоматическом и полуавтоматическом режимах. Хотя, при желании, пилотировать можно было и полностью вручную, но точность выполнения сложных маневров в этом случае падала, а риск сбиться с курса или в лоскуты исполосовать окружающих струей аномалии Вайслера – Лисневского многократно увеличивался. И несмотря на то, что на учебке все пилоты обязательно пробовали летать на ручном управлении, Тюльпин перед началом рейда в приказном порядке запретил полностью отключать автоматику. Даже трибуналом пригрозил.
Стены и потолок кокпита были обшиты серым термопластиком, а пол – матовой рифленой сталью. В задней части находился люк, ведущий по вертикальной шахте к изолированному двигательному отсеку и входному кессону, а также несколько герметичных встроенных шкафов, в которых хранились инструменты, запасное железо и набор софта для компьютера, сменное нижнее белье, комбез, аптечка, огнетушитель, универсальный диодный фонарик, опечатанное табельное оружие, провиант и вода.
Всю переднюю стену занимал большой обзорный иллюминатор, выпуклым глазом специального трехслойного стекла смотрящий прямо по курсу. Где-то между слоев подрагивала перламутровая пелена защитного поля, но оптические фильтры убирали эффекты замутнения и рассеивания практически полностью. За иллюминатором виднелся небольшой фрагмент обшивки носовой части истребителя с углублениями, где были вмонтированы какие-то датчики, кругляшками многоуровневых клапанов и целым каскадом сопел маневровых жидкостных двигателей, покрытых иссиня-черной окалиной.
А дальше – господствовал космос.
Он плыл так близко за прозрачным стеклом, что, казалось, вот– вот продавит своей бездной хрупкую скорлупу человеческого кораблика и ворвется внутрь, дохнет морозным ветром бесконечности в самую душу живого существа, посмевшего подняться над уютным чревом атмосферы и бросить вызов колкому звездному крошеву.
Космос – коварный сосед.
Он умеет усыпить бдительность своей манящей глубиной, заворожить, затуманить рассудок, а в самый неподходящий момент вдруг решить все одним махом. И ему достаточно для этого единственной, несущественной на первый взгляд оплошности.
Космос не прощает ошибок даже самым внимательным и опасливым пилотам. А трусов и растяп он просто-напросто близко не подпускает к себе.
Быть может, Нужный именно потому и любил его. Ведь когда остаешься один на один с бездной – становишься чуточку свободнее. Это всегда страшно – стоять на грани. Но и такую цену можно заплатить за то, чтобы очутиться по ту сторону вечной мерзлоты, сотканной из ограничений и санкций.
Короткий звуковой сигнал заставил Стаса моргнуть. На ресницах осталась влага: он слишком долго смотрел не смыкая век в блестящую тьму, распростертую за обзорным стеклом. Глаза заслезились.
Вновь пикнуло.
Бортовая система локации сообщала о появлении новых объектов в пределах заданной зоны боевого патрулирования.
Обстановка на радаре ближнего радиуса стремительно менялась.
Стас вывел картинку на основной дисплей и удивленно уставился на сплошную линию, возникшую прямо по курсу. Точнее, это была не линия, а заполненный «шумом» сегмент в верней части экрана, словно спереди приближалось какое-то массивное космическое тело: спутник или планета.
Нужный нахмурился и дал команду компьютеру повторно произвести сканирование пространства на ближней и средней дальности по всем радиусам сферы с вариативным ограничением 1018.
Сегмент, заполненный, по мнению радара, плотной материей, никуда не исчез. Он даже словно бы… вырос. Но это было невозможно, ведь прямо по курсу не могло находиться тел таких размеров: Марс сейчас летел по своей орбите совершенно в другой стороне. Дальние сканеры совершенно четко лоцировали планету именно на том месте, где ей и положено было вращаться. А ближайшее соразмерное планете тело – комета Кила – приближалось со стороны Цефея, но до каменисто-ледяной бестии оставалось целых полторы световые минуты.
Стас прикинул масштабы тела, заслонившего уже пол-экрана, и ощутил неприятный холодок вдоль позвоночника. По всему выходило, что эту штуковину уже можно было наблюдать визуально.
Он медленно поднял взгляд и посмотрел сквозь стекло в космос.
Ничего. Обычное мерцание звезд, несколько движущихся точек ближайших союзных кораблей. И тьма.
Холодок вдоль хребта исчез.
– Ведущий, у меня неисправна система локации.
Тюльпин не ответил.
Зато откликнулся Калнадор.
«Стас, мой радар тоже глючит».
– Плотное тело с угловыми размерами Луны на расстоянии двух с хвостиком световых секунд? – быстро спросил Стас.
«Да».
– Плохо дело. Видимо, на всех «дерьмовозах» радарный софт полетел. А говорили еще, что надежнее машин и придумать нельзя…
«Отставить, – коротко приказал Тюльпин, наконец среагировавший на болтовню своих ведомых. – Система локации в норме. Вы не по дисплею смотрите, а шлемы нацепите и на виртуал гляньте».
Нужный удивленно поднял брови. Чем могут отличаться картинки на виртуальном экране и на обычном, кроме трехмерности?
Он пристегнул шлем, надел перчатки и неуловимыми движениями пальцев послал команду вывести изображение ближнего космоса…
Перед глазами вспыхнула зеленая пелена. Нужный тихонько выругался, жмурясь от мельтешения пятен, точек и штришков. Теперь то, что творилось за бортом прямо по курсу в паре световых секунд от их истребителей, уже не напоминало поверхность планеты или еще какую однородную твердую массу. Теперь создавалось ощущение, будто они на полной скорости мчатся в самую гущу гигантского скопления астероидов. Но и это было абсурдом, ибо Пояс Астероидов находился в миллионах километров отсюда, а по плотности даже самые насыщенные его части были разреженней в тысячи раз.
– Ведущий, здесь какая-то ошибка, – медленно произнес Нужный.
«У вас распознавание целей по признаку „свой – чужой“ включено? Или вы „на глазок“ определяете?» – сердито спросил Тюльпин.
Стас только теперь заметил, что в уголке трехмерного изображения призывно мигает ярлычок. Он молниеносно активировал пылающую красным иконку.
В воздухе замелькали строчки, отмечая вспыхивающим контуром одну зеленоватую точку за другой. Данные понеслись с такой скоростью, что сознание лишь фрагментарно успевало фиксировать поступающую информацию.
Чужой корвет. Класс «Стервятник»_
Чужой корабль обнаружения. Класс «Визор»_
Чужой истребитель. Класс «Сухарь»_
Чужой истребитель. Класс «Сухарь»_
Чужой истребитель. Класс «Сухарь»_
Локация объекта невозможна. Причина неясна…
Чужой транспорт. Класс неизвестен…
Чужой линкор. Принадлежность «Земля Y. Россия». Именная маркировка неизвестна…
Чужой истребитель. Класс «Хамелеон-12»_
Чужой фрегат. Класс неизвестен…
Чужой линкор. Флагман государственного флота. Принадлежность «Земля Y. Китай». Именная маркировка «Мао»_
Чужая карантинная станция. Класс «Порог»_
Чужой истребитель. Класс неизвестен…
Чужой крейсер. Класс неизвестен…
Чужой истребитель. Класс «Мазурик»_
Чужой истребитель. Класс «Мазурик»_
Чужой ударный авианосец. Принадлежность «Земля Y. Россия». Именная маркировка «Олег Овчинников»_
Чужой торпедоносец. Класс «Равиолли»_
Чужой эсминец. Класс «Торвальдс»_
Чужой эсминец…
Чужой…
Чужой…
Чужой…
Строчки мельтешили, буквы перемежались с цифрами, контуры вспыхивали на сотую долю секунды и гасли в зеленой сыпи еще на протяжении минуты или полутора.
Затем появилась мерцающая алым надпись:
Объектов лоцировано: 3374.
Из них распознано: 1967.
Из них идентифицировано: 983.
Произвести более точную обработку динамических кривых и просчет вероятных траекторий?
– Не надо, – вслух сказал Стас, словно компьютер мог его услышать.
Он продолжал обескураженно таращиться на число «3374».
Немыслимое число.
Так вот что система локации сначала вывела на дисплей как сплошной участок плотной материи… Армаду кораблей…
Стас мотнул головой и беспомощно поморгал.
Нет. Такого просто не может быть. Это же, по самым скромным прикидкам, соизмеримо с половиной всего объединенного флота их родной Солнечной Икс.
«Еб-ба…» – одиноким, тревожным эхом колокола разнеслось в эфире.
Это Геннадий не сдержался и выразил мнение, наверное, большинства пилотов, наблюдавших в этот момент за картиной, которая повергала в ужас самим фактом того, что ее можно было лицезреть на дисплеях и виртуальных экранах.
Нужный пересилил себя и посмотрел в обзорный иллюминатор, с каким-то детским испугом ожидая увидеть там полчища вражеских кораблей… Нет. Конечно, нет. Всего лишь воображение на мгновение разыгралось… За стеклом простирался привычный черно-звездный пейзаж. Расстояния, что по космическим меркам мизерны, для нашего глаза все-таки несопоставимо велики.
– Ведущий, а… они все… собрались… куда? – Стас не сумел выдумать вопроса умнее.
«К мерину под муда, – в своей обыкновенной манере откликнулся Тюльпин. Видно, каптри уже взял себя в руки и связался с капитаном фрегата Militeuro-4, который как-то разъяснил обстановку. – Всем внимание! Слушать мой приказ! Тяга такая… Встречным курсом идет крупное боевое соединение противника. Наше командование связалось с дипломатическим представителем Игреков, находящимся на флагмане „Мао“, который возглавляет объединенный российско– китайский флот, следующий по направлению к Точке. Их адмиралы не собираются вступать в силовой контакт с нашими космическими силами. Установка следующая: привести все системы в полную боевую готовность, но огонь не открывать без моей санкции. Командиры звеньев, усвоили задачу?»
«Так точно», – наперебой откликнулись Геннадий, Марек и Руграно.
– Разрешите вопрос, товарищ капитан третьего ранга? – Стас активировал лазеры и штурмовые ракетные системы. Программа превентивной обработки целей принялась лихорадочно отслеживать и просчитывать курсы кораблей противника в радиусе барража.
«Только спроси о чем-нибудь более серьезном, чем в последний раз. Потому что я понятия не имею, куда собрались все эти упыри. Пусть командование разбирается».
– Если я верно понял приказ, мы не должны менять курс?
«Ты верно понял».
– То есть… нам придется вот так вот запросто пролететь сквозь вражеский строй из трех тысяч боевых судов?
В эфире повисло ожидание. Видимо, не только Стаса волновала эта тема.
«Да. Фрегат и яхта, сопровождение которых является нашей основной задачей, пройдут через объем космоса, где будут двигаться соединения противника, – наконец ответил Тюльпин. Судя по заминке, он сам толком не понимал, что за идиотскую тактику избрало командование».
«Безумие какое-то, – сказал Марек. – Я, конечно, не крупный специалист в военной теории, но, по-моему, это полный бред. Вы представьте, как армии Наполеона и Кутузова встречаются на Бородине, раскланиваются и идут дальше друг сквозь друга. Я правильно по-русски выразился?»
«Правильней некуда», – проворчал Геннадий, уводя свое звено немного правее, чтобы заранее обогнуть шальной метеорит, с которым истребители пересекались по вероятным траекториям.
Нужный отслеживал на экране перемещение их эскадрильи и с ужасом понимал, что до лобовой встречи фрегата с армадой Игреков остается минут двадцать. И при этом большинство союзных кораблей, которые могли бы обеспечить серьезную огневую поддержку, оставались пока по ту сторону Точки. В том числе – родной «Данихнов».
«Все высказались? – надменно проговорил Тюльпин. – А теперь послушайте опытного человека, премногоуважаемые мазуты. Наполеон с Кутузовым гипотетически могли встретиться и пойти дальше, приподняв в знак уважения шляпы, или чего они там тогда носили… Хоть при Бородино, хоть в Альпах, хоть на копях Венеры. Но при одном условии. Кто-нибудь может мне сказать: при каком именно? Или я вас ничему не научил за прошедшую неделю, и все вы так и остались тупыми штатскими болванчиками? Ну?»
«Если они не успели получить все соответствующие санкции на ведение боевых действий?» – осторожно предположил Калнадор.
«Идиот. Храни вакуум твою дурью башку от шального когерента! Какие, на хрен, санкции? Им обоим Москва нужна была в тот момент, а не санкции! Ладно, тебе как уроженцу Марса я прощаю. Еще варианты? Руграно, ты лучше вообще сейчас молчи от греха подальше…»
Стас вдруг понял, к чему клонит каптри. И догадка, в первый миг показавшаяся такой простой и светлой, уже при втором осмыслении предстала в странном и угрожающе катастрофичном виде.
– Армии не вступают в бой лишь в том случае, если их интересы не пересекаются, – сказал он.
«Умничка, – невесело ответил Тюльпин. – Давай зачетку».
* * *
Представьте себе, что вы с тремя-четырьмя приятелями попали в толпу фанатов чужой футбольной команды. На ваших шеях туго намотаны шарфы любимого клуба, и скрыть принадлежность к иному лагерю болельщиков нет никакой возможности. Вы идете против движения этой толпы. И людей, бросающих на вас хищные взгляды, сдерживает не ограждение гостевого сектора и сотрудники ОМОНа, а только один абстрактный факт: сезон еще не начался. Нет ни побед, ни поражений. Мстить не за что.
Такое угнетающее чувство потенциальной незащищенности, быть может, страшнее, чем лобовое столкновение стенка на стенку с перевернутыми автобусами, сломанными ребрами и искрящими файерами на свежем газоне.
Кроме фрегата, который сопровождала эскадрилья Тюльпина, среди невероятно плотного по пространственным меркам строя вражеских кораблей находилось всего два союзных крейсера, несколько транспортов и дипломатических яхт, полсотни истребителей барража, десяток корветов и совершенно бесполезная в бою научная станция.
А еще очень напрягала гробовая тишина в транссолярном эфире.
Огромный российско-китайский флот Игреков молча пропускал через свое пространство жалкую кучку Иксов.
Либо это было одно из самых нелепых недоразумений в истории войн, либо кто-то о чем-то договорился на самом высоком уровне. И судя по тому, как озадаченно пожимали плечами адмиралы и руководители государственных служб космической безопасности, верным скорее всего оказывалось первое.
«А он правда исполинский», – восхищенно прошептал Марек, когда эскадрилья вместе с сопровождаемым Militeuro-4 оказалась заслонена от Солнца тенью «Мао».
– Флагман, что ж ты хочешь, – пожал плечами Нужный. – Насколько я знаю, один из самых больших кораблей в обеих Системах. Гравитонным зарядом с орбиты ка-ак шарахнет, и континент вроде Европы можно смело стирать с топографических карт.
«Действительно – целый континент?»
– Я ж не точно, приблизительно говорю. Может – больше, может – меньше. Не приведи вакуум, чтобы на практике кто-нибудь проверил.
«Согласно общемировой санкции совета Земли и всех планет Солнечной системы разработка, создание и испытание гравитонного оружия массового уничтожения запрещены», – выдал Калнадор.
– А кто говорит о массовом уничтожении? – хмыкнул Стас. – У них главный калибр – это «Надир-G». Комплекс гравитонного подавления сверхкрупных целей. Предназначен для обороны. К примеру, для нейтрализации соразмерных кораблей противника или плотной группы малых и средних истребителей и штурмовиков в случае прямой угрозы нападения. Только вот при желании… можно лечь на высокую стационарную орбиту, фокус– зоны к центру планеты направить и шкварнуть. Пол-атмосферы в космос сдует, а пяток километров поверхности расплавит. Вглубь.
«Ты бы язычок свой шаловливый в задницу засунул штопором», – посоветовал Тюльпин.
Каптри за последние несколько минут позволял подчиненным базарить в эфире на вольные темы, чтобы хоть как-то снять напряжение. Но столь хамские двусмысленные «озвучки» военных хитростей Тюльпин пресекал жестко.
Гигантские кормовые конструкции основного китайского линкора остались позади, и всей группе вместе с Militeuro-4 пришлось немного отклониться от курса, чтобы не попасть в здоровенную кильватерную G-аномалию.
Впереди уже виднелась туша российского крейсера в сопровождении снующих истребителей. А за ним – несколько фрегатов…
Стас с внутренним содроганием смотрел, как сотни искорок, составляющих одно из соединений флота противника, движутся между замерших светлячков-звезд. Это то, что было видно невооруженным глазом: радар показывал куда больше. И вся армада, похоже, направлялась к Точке перехода в его Солнечную. А навстречу шла такая же – только с маркировкой «X», а не «Y». И у той и у другой были какие-то свои, очень важные цели…
– Черт возьми! – вырвалось у Нужного само собой. – Флоты не собираются сражаться друг с другом! Но с кем же тогда они…
Договорить он не успел.
Его машина ушла в сторону так резко, что если бы не компенсаторы ускорения – лоскутки скафандра оказались бы набиты мясным фаршем.
Перед глазами замелькали целеуказатели, цвет которых в мгновение ока сменился с желтого на красный. Ближайший корвет Игреков тут же выпустил по машине Стаса целую «вязанку» ракет, и автоматика немедленно дала импульсы на движки для смены вектора полета и скорости, попутно из люков скользнули ложные цели и тепловые ловушки.
Нужный быстро сориентировался и вывел нижнюю часть корвета в перекрестье рентгеновских лазеров. Выстрелил, не задумываясь – пальцы, как на тренировках, сами метнулись к сенсору-гашетке боевого джойстика.
Где-то в невидимой дали мощнейшее когерентное излучение пробило брешь в броне среднего корабля Игреков возле силового отсека, заставив команду не на шутку запаниковать.
«Кто атаковал?! – заорал в эфир Тюльпин. – Отставить!»
– Веду ответный огонь, – отозвался Стас. Он даже удивился холодному спокойствию, с которым произнес эти слова. – Подтверждено нападение со стороны противника.
«Я вас всех урою! – сипло выкрикнул каптри. – Первым кто– то из наших ударил! Кто санкцию давал, кретины?…»
«Мой корабль быть под прице…» – Фраза Руграно повисла хрипом в наушниках.
Стас, следя, как автоматика выравнивает машину относительно навигационных линий основной сетки, отметил, что со стороны поврежденного корвета к нему рванули два истребителя класса «Сухарь». Машины, как объяснял Тюльпин на занятиях, в умелых руках легкие и верткие, хотя сильно устаревшие.
От перекрестного лазерного укола двух истребителей увернуться довольно трудно. «Сухари» выстрелили практически синхронно, и машину Нужного вертануло так, что казалось, будто «звездный дождь» косыми светящимися нитками царапнул по иллюминатору… Но несмотря на отчаянный маневр, один из смертоносных лучей все же достиг цели и полоснул по выпуклой носовой части почти перпендикулярно.
Нужный сначала понял, что произошло, а потом уже зажмурился…
Системы защиты взвыли, предупреждая о повреждении внешней обшивки и об опасности проникающего излучения. Телеметрия скафа бестолково сообщила о вредном количестве радиации. И…
И все.
Глубоких повреждений не было.
Неужто пресловутый протекционный щит спас?
Плевать! Главное – жив.
Стас медленно открыл глаза, чтобы увидеть, как мелькнули за иллюминатором сиреневые сопла – это в автоматическом режиме ушли две ракеты класса анти-М. Через секунду яркая вспышка, слегка смягченная анизотропным стеклом, вновь заставила его плотно сжать веки.
Стало быть – одна из ракет попала, что ли?…
«Отставить! – орал Тюльпин. – Эскадрилья отдельного гвардейского, мать вашу, авиакрыла „Данихнова“, отставить! Прекратить огонь! Мудни! Кто ж вам позволил… Всех ведь в пыль могли превратить…»
Каптри еще несколько секунд бормотал что-то о прекращении огня и последствиях эмоциональной несдержанности на войне, а потом так выругался, что на некоторое время в эфире воцарилась тишина.
Бой прекратился так же внезапно, как начался.
Наверное, вражеские пилоты получили не менее четкий и экспрессивный приказ от своих командиров.
Космос вновь миролюбиво заглядывал в иллюминатор своим чернильно-алмазным ситом.
Стас оглядел кабину истребителя, словно мог на глазок определить повреждения. Потом встряхнул головой и скользнул взглядом по информации на основном дисплее, просмотрел данные основных узлов и систем. Прислушался, как тикает счетчик Гейгера, перекликаясь с писком датчика, возвещавшего о неисправности во внешних клапанах системы регенерации. Значит, все-таки лазерный шлепок оставил неприятный след на корабле… Ну и пусть! Какой-то там клапан – фигня по сравнению с тем, что могло сделать прямое попадание, не будь их «Янусы» защищены с помощью новейшей технологии высокоэнергетического поля.
Теперь Стас был готов разом простить все муки, которые испытал, когда проходил сквозь перламутровую пелену в шлюзе…
Чуть слышно заурчали гравитонники, возвращая корабль на прежний курс.
«У Руграно нервы не выдержали. Взял и жахнул по одному их „Сухарю“ из рентгенов, вот и началась свалка, – сказал Марек спустя минуту, часто и неглубоко дыша в микрофон. – Итальянец, что тут скажешь».
«Три машины потеряли, – констатировал Геннадий. – Все его звено в прах развеяли антиэмками. Жалко. Хорошо хоть фрегат наш не подбили».
Несколько секунд в эфире тихонько перешептывались помехи. Слышалось чье-то учащенное дыхание. Звук сглотнутой слюны.
Затем Тюльпин хрипло проговорил:
«С боевым крещеньем, уроды».
Назад: Глава 1 Парад звезд
Дальше: Глава 3 Комета