30

Джеймс

На игровом поле жарит солнце, но я наслаждаюсь игрой и белой цифрой «17» на спине. Я ни о чем не задумываюсь. Все, что мне нужно делать, – это бежать, ловить мяч и нести его до ворот.

На мгновение я закрываю глаза и концентрируюсь на звуках вокруг: топот ног, крики публики, свист мяча…

– Бофорт! – вопит тренер Фриман. – Прекрати спать, черт возьми!

Я успеваю открыть глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Алистер передает мне мяч. В последний момент я ловлю его клюшкой – и сразу три игрока другой команды бросаются ко мне.

Тело включается само по себе. Я убегаю, не медля ни секунды. Один из противников врезается в меня. Я ненадолго теряю равновесие, но мне удается устоять на ногах. Я высматриваю товарищей по команде и вижу Рэна, который мчится вперед параллельно со мной. Я с силой выбрасываю клюшку назад, делая передачу. Ему приходится высоко подпрыгнуть, чтобы поймать мяч сеткой своей клюшки, и у него получается. Он бежит, но на его пути стоит защитник. Не раздумывая, Рэн делает передачу назад мне. Я уклоняюсь от защитника, бегу так быстро, как могу. Затем прыгаю и бросаю мяч. Он со свистом пролетает мимо вратаря и попадает в сетку. В следующее мгновение раздается свисток судьи: перерыв.

Рэн подбегает ко мне первым, чтобы похлопать меня по спине, за ним подтягиваются остальные. Мое тело переполняет адреналин. Я на высоте, с которой не хочется спускаться.

Я стягиваю с головы шлем и начинаю искать глазами каштановую копну волос.

Руби сидит в первом ряду, рядом ее сестра и весь оргкомитет.

Я запоминаю все. Газон под подошвами ботинок, когда иду к трибунам. Скрип перчаток, когда крепче сжимаю клюшку. Взгляд Руби, который даже издали поражает меня своей глубиной. Подойдя к ней, я расплываюсь в улыбке.

– Эй, – бормочу, наклоняясь к любимой. Я хотел только бегло поцеловать ее, но как только почувствовал нежные губы, уже не мог оторваться.

Эмбер присвистнула, и Руби со смехом отстранилась от меня.

– Ладно, за такую игру можно простить, что он всю неделю прогуливал наши собрания, – заявила Лин.

– Еще бы, – улыбнулась Руби, не сводя с меня глаз. – Такой красавчик.

Мое сердце забилось быстрее.

– Эй, – возмутился Рэн, притормозив рядом с нами. – Я тоже хочу, чтобы меня похвалили.

– Нехорошо напрашиваться на комплименты, Рэн, – в шутку сказала Эмбер. Я взглянул на друга: он смотрел на Эмбер с таким выражением лица, какого я прежде никогда не видел: беззаботным, открытым и полным симпатии.

Интересно, я так же смотрю на Руби?

– Лидия больше тебе не писала? – спросил я, повернувшись к Руби.

Она покачала головой:

– Нет, ты уже спрашивал полчаса назад.

Я наклонился к ней:

– Не надо посмеиваться. Я все-таки немного волнуюсь. Не каждый же день становишься дядей, – произнес я тихо, только для Руби. Полчаса назад Лидия написала, что начались схватки, но врач говорит, что надо еще подождать, прежде чем ехать в больницу, поскольку это может быть ложной тревогой.

– Я дам знать, как только она напишет. Как и договаривались, – заверила меня Руби. С ее губ так и не сходила эта красноречивая улыбка, из-за которой я готов был целоваться часами.

– Обещаешь? – переспросил я.

Она кивнула и обеими ладонями притянула меня к себе для поцелуя.

– Идем, капитан, – сказал Рэн, толкнув меня плечом. – Перерыв закончился. Думаю, дальше будет лучше.

Я улыбнулся Руби, прежде чем повернуться и побежать на поле с Рэном. И в это время вспомнил начало учебного года. Тот день, когда Лидия пришла ко мне и попросила не спускать глаз с Руби.

С тех пор моя жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов. Все мои представления о будущем растворились в воздухе. Вместо того, чтобы поступить в Оксфорд и заседать в правлении «Бофорт», я набрался смелости пойти против ожиданий родителей и прислушался к своему сердцу.

Управление «Бофорт» взяла на себя Офелия и уже начала приводить дела в порядок. Лидия присоединится к ней, как только близнецы подрастут.

Я уяснил, что нет смысла цепляться за прошлое. В начале учебного года я думал, что он станет концом моей беззаботной жизни, но теперь… теперь я чувствую, что это лишь начало. И хотя мне еще предстоит пережить все, что произошло, мои взгляды на жизнь кардинально поменялись.

Я понимаю, что Рэн имел в виду счет нашей последней игры, и ободряюще улыбаюсь ему.

– Еще как лучше, – говорю я от всего сердца.

Эпилог

Три месяца спустя

Руби

Моя жизнь поделена на цвета.

Золотой – семинары.

Серебряный – проверка успеваемости.

Бронзовый – клубы и факультативы.

Зеленый – самое неотложное.

Бирюзовый – свободное время.

Фиолетовый – семья.

Оранжевый – моя вторая семья.

Фиолетовый (позвонить Эмбер), оранжевый (упаковать подарки на крестины Рози и Генри – они прелесть!), бронзовый (пойти на завтрак в честь первого семестра и пообщаться хотя бы с одним человеком) – я уже выполнила. Не сделаны только зеленый: (разобрать оставшиеся коробки, распечатать и повесить фотографии из Таиланда), оранжевый: (вычитать и отредактировать отчет Джеймса о путешествии) и бирюзовый: (встретиться с Лин в кафе и узнать, где вкуснее всего кормят).

– Может быть, сюда? – спросил Джеймс.

Я повернулась к нему на шатком стуле, который стоял у письменного стола. Джеймс оказался между кроватью и платяным шкафом, он приложил к стене нашу фотографию. Это первая фотография, которую мы сделали за две недели, проведенные в Таиланде. На ней мы стоим посреди уличного рынка, и вокруг нас снуют сотни людей. Но этого на снимке незаметно. Мы улыбаемся в камеру, счастливые и беззаботные.

Каждый раз, когда я смотрю на эту фотографию, то мысленно возвращаюсь в самые прекрасные недели моей жизни – по этой причине я и хотела повесить ее в своей комнате в общежитии.

– Отличное место, – ответила я немного запоздало.

Джеймс кивнул и приклеил снимок к стене полоской скотча.

– Как глупо, что здесь запрещено вешать рамки.

– Ничего. Главное, чтобы фотографии были, – сказала я и поставила крестик у выполненного задания.

– И все равно у меня есть еще кое-что для тебя, – заговорщически произнес Джеймс. Он подошел ближе ко мне, у него в руках лежал подарок, завернутый в коричневую бумагу и перевязанный белой ленточкой.

Я удивленно взяла сверток в руки:

– Что это?

– Открой, – произнес он с улыбкой.

Я медленно развязала бантик и развернула бумагу. Небольшая деревянная рамка, в которую была вставлена еще одна фотография.

Сердце так и подпрыгнуло:

– Это с твоей прощальной вечеринки!

– Я подумал, может, ты поставишь ее себе на стол. Тогда мы все вместе будем смотреть, как ты учишься.

Я глаз не могла оторвать от этой фотографии. Она была сделана в начале летних каникул в нашем саду перед отлетом Джеймса в Таиланд. Мои родители рядом с Эмбер, Рэном, Алистером, Кешем и Лин. Лидия и Грэхем широко улыбаются, рядом с ними стоит Сирил, держа на руках малыша Генри. В отличие от других он смотрит не в камеру, а на Генри, который ухватился за его палец. На другой стороне от них стоит Джеймс с Рози на руках, и я рядом с ним, моя рука у него на талии, а голова склонилась к плечу.

– Невероятно, – пролепетала я, поднося снимок ближе к глазам. – Прошло всего два месяца, а Генри и Рози стали такими большими.

– Лидия тоже жалуется, что они слишком быстро растут. А я рад, это же круто. Скоро мы с ребятами возьмем их поиграть в лакросс. – Он старается говорить непринужденным тоном, но я вижу, как его взгляд омрачился: – Когда вернусь, они меня не узнают.

– Ерунда, – сказала я, размещая рамку на столе. Потом обняла Джеймса за талию и привстала на цыпочки, чтобы потереться о его нос своим. – Тебя не будет всего-то четыре недели. К тому же вы можете связываться по скайпу или по фейстайму.

Через три дня Джеймс улетает на Бали, где будет посещать семинары по журналистике и профессиональной фотографии. За последние месяцы он уже собрал небольшую аудиторию, и хотя его сайт развивается медленно, он получает от него большое удовольствие. Каждый раз, когда мы говорим о блоге или вместе возимся над новыми постами, его глаза светятся.

Я никогда не видела Джеймса таким. И хотя это невероятно больно – снова и снова разлучаться надолго, – я бе-зумно радуюсь тому, как его вдохновляет работа.

Я в Оксфорде, именно там, где всегда хотела быть, месте, о котором всегда мечтала. Только теперь все еще лучше, ведь со мной Джеймс.

– Я привезу тебе что-нибудь, – сказал он и привлек меня к себе. – Или, может, вырежу какой-нибудь сувенир сам.

Я улыбнулась:

– Только, пожалуйста, со множеством деталей и орнаментом.

– Посмотрим, что получится, – он наклонился, чтобы нежно коснуться меня губами, и тем самым разжег внутри фейерверк эмоций.

Интересно, всегда ли его поцелуи будут будить во мне такие сладкие ощущения?

Когда Джеймс наконец оторвался от меня, я увидела в его глазах уверенность: он обязательно выполнит все свои обещания до отъезда.

Губы поневоле растянулись в улыбке.

– Мой Джеймс, – прошептала я, прежде чем привлечь его к себе и поцеловать. Он застонал.

Мы так долго боролись за то, чтобы наконец оказаться здесь. Столько всего произошло за эти месяцы: разбитые надежды, новые мечты и еще больше любви, чем я могла ожидать.

Мы боролись и спасли друг друга. Именно это мы будем делать и впредь. Каждый час, каждую минуту, каждую секунду.