В начале 1917 года Ленина пригласили выступить на собрании цюрихского Союза молодежи по случаю годовщины расстрела 9 января. «Выступать нужно было на немецком языке, – вспоминал Харитонов. – И хотя немецкий язык ВИ знал хорошо, но так как выступать по-немецки ему приходилось очень редко, то он свой доклад полностью написал. Желая себя проверить, он показал доклад тов. Харитоновой, которая лучше всех в нашей среде владела немецким языком, а затем ВИ у нас на квартире с часами в руках прорепетировал свой доклад, чтобы проверить, сколько у него этот доклад отнимет времени и правильно ли построен тот или иной оборот речи… Собрание это происходило в большом зале Volkshaus’a (Народного дома) в Цюрихе. Народу было много, по преимуществу рабочие и рабочая молодежь»⁷⁶⁵. Как же изменится за год масштаб проблем! Свое выступление Ленин закончил словами:

– Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции»⁷⁶⁶.

Ленин в те дни переживал очередной упадок сил. Он весь в нудной для него швейцарской политике. «Вчера было собрание (я устаю от собраний; нервы швах, головные боли; ушел до конца)», – рассказывал Ленин Инессе 25 января (7 февраля). Он весь в поисках заработков. 2 (15) февраля с удивлением интересовался у Марии Ильиничны: «Сегодня я получил через Азовско-Донской банк 808 frs., а кроме того, 22.I я получил 500 frs. Напиши, пожалуйста, какие это деньги, от издателя ли и от которого и за что именно и мне ли… Я не могу понять, откуда так много денег; а Надя шутит: “пенсию” стал-де ты получать. Ха-ха! Шутка веселая, а то дороговизна совсем отчаянная, а работоспособность из-за больных нервов отчаянно плохая». Ленин весь в эмигрантских дрязгах. «Этакая свинья этот Троцкий – левые фразы и блок с правыми против циммервальдских левых!!» – пишет он Коллонтай 4 (17) февраля.

Минимальные новости из России радуют. В письме Арманд 6 (19) февраля: «Присылают копию листка (хорошего), выпущенного Московским бюро ЦК. Напечатаем в следующем № ЦО. Жив курилка! Трудно жить людям в нашей партии сугубо. А все же живут… Надя больна: бронхит схватила и лежит в жару. Видимо, придется поваляться. Сегодня звал докторшу». Упомянутый листок Московского бюро, куда входили Землячка, Ольминский, Скворцов-Степанов, так и не будет напечатан в ленинском «Социал-демократе». Его январский номер (59-й) окажется последним. По причине, о которой Ленин еще даже не подозревал.

Когда в Петрограде начались выступления протеста, 23 февраля (8 марта) Ленин писал Инессе: «У нас здесь, в Цюрихе, дела с немецкими левыми из рук вон плохи»⁷⁶⁷.

Ленинский анализ причин революции, который станет каноническим в СССР, звучал так: народные массы поднялись и свергли царизм, который вел немощную страну к неизбежному поражению в войне на фоне нарастания тотального голода. Не совсем так. Или совсем не так.

Россия не была немощной, она была планетарным гигантом. К началу Первой мировой войны ее площадь превышала 22,4 млн квадратных километров (площадь современной Российской Федерации – около 17 млн квадратных километров). Численность населения составляла около 170 млн. человек – каждый восьмой на планете. За первые двадцать лет правления Николая II количество жителей Российской империи выросло более чем на 50 млн человек.

Да, Россия в своем социальном развитии отставала от крупнейших западных государств. Процент городского населения в Европейской России – 14,4, тогда как в Англии – 78, Германии – 56, США – 41,5, Франции – 41,2⁷⁶⁸. Ожидаемая продолжительность жизни – 32 года для мужчин, 34 – для женщин (в Англии того времени – 50 и 53 соответственно)⁷⁶⁹. Читать и писать умели лишь около половины горожан и до четверти крестьян⁷⁷⁰. Но дореволюционная Россия быстро ликвидировала отставание. С 1887 по 1913 год объем промышленного производства вырос в 4,6 раза. По темпам экономического роста Россия устойчиво опережала остальные великие державы⁷⁷¹. По валовым показателям Россия находилась на четвертом месте на планете, ее доля в мировом промышленном производстве составляла 8,2 % (США – 32 %, Германии – 14,8, Великобритании – 13,6)⁷⁷².

Россия вовсе не терпела поражение на фронтах, хотя проблем, как и во всех воевавших странах, хватало. Несмотря на потери, ее армия росла. В начале 1917 года на поле боя стояло 60 армейских корпусов вместо тех 35, что имелись в начале войны. Численность действующей армии достигла семи миллионов. По сравнению с началом войны производство пулеметов выросло в шесть раз, легких орудий – в девять раз, 3-дюймовых снарядов – в 16 раз. Проблемы оставались только с тяжелыми орудиями.

Легкая промышленность на три четверти работала на армию. За ее пределами стало не хватать сапог, мануфактуры, плугов, элементарных гвоздей. Мобилизация 15,8 млн человек оказывала серьезное давление на рынок труда, вымывала кадровый состав предприятий, оставляла без рабочих рук многие крестьянские хозяйства. Однако ситуация с людскими ресурсами в России была лучше, чем в других воевавших странах. За всю войну у нас было мобилизовано в армию 8,7 % населения страны, тогда как в Великобритании – 10,7, во Франции и Австро-Венгрии – 17, а в Германии – 20,7 %⁷⁷³. Экономические, продовольственные трудности в России также имели меньшие масштабы, чем в основных воевавших странах. Чувствовать себя обреченными было куда больше оснований у стран Четверного союза, тем более что в войну на стороне Антанты вступала первая экономика мира – Соединенные Штаты.

Армия, становясь более многочисленной, лучше вооруженной и управляемой, в то же время теряла в качестве личного состава и моральном духе. «Первый, кадровый, состав императорской пехоты ушел в вечность в осенних боях четырнадцатого года, – писал военный историк А. А. Керсновский. – Второй – окрасил своей кровью снег первой зимней кампании – снег Бзуры, Равки и Карпат. Третий состав – это “перебитые, но не разбитые” полки великого отхода. Пришедший ему на смену четвертый вынес вторую зимнюю кампанию. Пятый лег в ковельские болота. Шестой догорал в Буковине и Румынии, на смену ему запасные полки готовили седьмой. Изменение состава повлекло за собой и изменение облика армии. Она стала действительно “вооруженным народом”»⁷⁷⁴.

Все воевавшие и видевшие войну отмечали накопление огромной усталости в армии и изменение ее морального духа. Нравы огрубели. Реквизиции – неизбежные спутники любой войны – подрывали понятия о собственности или законности. Нравственные, религиозные понятия опровергались жестокой повседневностью. Самой взрывоопасной была ситуация в запасных батальонах, где готовилось пополнение. В Петрограде размещалось до двадцати запасных частей численностью около 200 тысяч человек, которым не хотелось отправляться на передовую. Именно они выступят главной вооруженной силой революции.

И у воюющей армии был слабый социальный тыл, готовый взорваться протестом против верховной власти. Война заметно ухудшила материальное положение значительной части населения, обострила все существовавшие в стране противоречия. Для рабочего класса главным раздражителем стал рост стоимости жизни. Темпы увеличения заработной платы в 2–3 раза отставали от роста цен на продовольствие, жилье и одежду. Основной причиной растущего недовольства села стало затягивание войны, которая уносила все больше крестьянских жизней. Недовольство вызывала и начавшаяся продразверстка, необходимость продавать продовольствие по ценам ниже рыночных.

Но, конечно, не рабочие, а уж тем более не крестьяне сокрушили Российскую империю. Россия из всех воевавших держав резко выделялась наличием необычайно активной и оппозиционно настроенной олигархической и аристократической элиты, а также радикальной интеллигенции, поставлявшей в большом количестве кадры фанатичных революционеров. Они связывали будущее страны исключительно со сменой власти и активно поддерживали волны слухов о засилье «темных сил» во главе с императрицей.

В начале Первой мировой войны бизнес принял активное участие в формировании военно-промышленных комитетов, земских и городских союзов (Земгор), взявшихся оказывать всестороннюю помощь фронту. Однако именно эти организации и станут одним из важнейших инструментов дестабилизации императорской власти. Из олигархической среды вышел ряд активных оппозиционеров, которые готовили свержение царя, а затем вошли в состав Временного правительства – лидер октябристов, представитель крупнейшей банкирской семьи Гучков, хлопчатобумажный фабрикант Коновалов, киевский сахарозаводчик Терещенко. Всех их объединяло западное образование, принадлежность к масонским ложам, партиям думского Прогрессивного блока и ненависть к действовавшей российской власти. Для ее свержения они не жалели ни денег, ни сил. Приложили свою руку и зарубежные спецслужбы. Кто хочет узнать подробности подготовки революции, может обратиться к моей книге «Крушение России 1917».

Планы «спасения монархии от монарха» обсуждались в думских, аристократических, земгоровских, социалистических кругах и даже в армейской верхушке. В центре одного из заговоров, готовившего отречение Николая в пользу наследника Алексея при регентстве брата царя Михаила, был Гучков, опиравшийся на близкие ему военные круги. Предложенный именно этой группой план свержения Николая II – задержание императорского поезда на дальней станции и принуждение к отречению под воздействием авторитета армии или угрозы силой – технически и будет претворен в жизнь.

На протяжении трех первых недель февраля было исключительно холодно, в Петрограде до тридцати ниже нуля. Снег засыпал железнодорожные пути, по всей стране простаивали десятки тысяч вагонов с продовольствием и топливом. Продуктов питания в столице еще хватало, но кончались топливные запасы, из-за чего стали закрываться хлебопекарни и крупные предприятия. Поползли слухи о введении нормирования отпуска хлеба. Люди бросились к булочным, где образовались очереди, стоявшие ночь напролет на лютом морозе. 22 февраля (8 марта) император отправился в Ставку. Стало резко теплеть. Уставшие от долгих холодов люди всех возрастов и профессий присоединились к женской процессии с требованиями хлеба. С этого момента забастовочная и митинговая волны стали стремительно набирать силу. Руководство Петроградского военного округа приняло опрометчивое решение отправить в наряды воинские части – те самые запасные полки.

27 февраля (13 марта) начался бунт запасных частей, приведший к уничтожению центральной правительственной власти и переходу ее в стены Таврического дворца, где спикером Госдумы Родзянко был организован Временный комитет Государственной думы. Но одновременно возникала параллельная система власти: вышедшие из тюрьмы меньшевики-оборонцы Гвоздев и Богданов вместе с депутатами Думы Чхеидзе и Скобелевым создавали Совет рабочих и солдатских депутатов из представителей социалистических партий. «Самочинное, стихийное создание Советов рабочих депутатов в Февральскую революцию повторило опыт 1905 года»⁷⁷⁵, – заметит позднее Ленин.

Вечером в Таврическом дворце появились и первые большевики во главе со Шляпниковым. В тот же день был обнародован и их Манифест, который готовил Молотов⁷⁷⁶. В основе ленинский лозунг Временного революционного правительства, которое должно было «войти в сношения с пролетариатом воюющих стран для революционной борьбы народов всех стран против своих угнетателей и поработителей, против царских правительств и капиталистических клик и для немедленного прекращения кровавой человеческой бойни, которая навязана порабощенным народам»⁷⁷⁷. Большевики, не дожидаясь исхода революции, уже предлагали платформу ее углубления. Через несколько дней Ленин в письме Карпинскому скажет: «ЦК есть в Питере (во “Frankfurter Zeitung” были выдержки из его манифеста – прелесть!)».

Но пока Ленин еще ни о чем не подозревает. 28 февраля (13 марта), когда Петроград был в руках восставших, он обижался в письме главному адресату – Инессе: «Дорогой друг! Видимо, мои прежние объяснения Вашего молчания ошибочны. Не обиделись ли Вы на то, что я писал Вам о непересмотре Вами французского текста?.. Конечно, если у Вас нет охоты отвечать или даже есть “охота” и решение не отвечать, я надоедать вопросами не буду… Из России нет ничего, даже писем!! Налаживаем через Скандинавию»⁷⁷⁸.

К вечеру 2 (15) марта был обнародован состав Временного правительства. Свою легитимность оно выводило от Государственной думы, но та правительство не выбирала и с этого момента не собиралась. Председателем Совета министров стал руководитель Земского союза князь Львов. Современникам он запомнился как бездеятельный, мягкий и благодушный популист, безгранично веривший в добрую душу народа. МИД возглавил Милюков, военное и морское министерства – Гучков. Единственным социалистом в правительстве был министр юстиции Керенский, входивший и в состав Совета. В заявлении об образовании Временного правительства вслед за его составом шли «основания» его деятельности, сформулированные Советом. Возникло двоевластие.

События в столице заставили царя пойти на назначение военного диктатора с полномочиями подавить бунт. На эту роль был выбран герой Галицийской кампании генерал Иванов, который получил приказ отправиться из могилевской Ставки в Царское Село для охраны находившихся там жены и болевших корью детей Николая II. Туда же выехал сам император.

1 марта в Пскове, куда загнали императорский поезд, командующий Северным фронтом Рузский и начальник Генштаба генерал Алексеев (из Могилева) уговорили Николая II во имя успешного завершения войны отказаться от подавления восстания, согласиться с созданием ответственного перед Думой правительства. А к двум часам дня 2 марта Рузскому стали поступать инспирированные Алексеевым телеграммы от военачальников: от командующего Юго-Западным фронтом генерала Брусилова, Западным фронтом – генерала Эверта, Кавказским фронтом – великого князя Николая Николаевича, Румынским фронтом – генерала Сахарова. Все призывали царя принести жертву на алтарь Отечества и отречься. Царь сложил корону к ногам предавшего его армейского руководства, отрекшись в пользу своего брата Михаила. «В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман»⁷⁷⁹, – написал Николай II в своем дневнике. 3 марта по настоянию большинства членов Временного правительства от престола отрекся и его брат Михаил Романов. Многовековая Российская империя прекратила свое существование.

Об эпохальных событиях революции в России Ленин узнал, собираясь после обеда в библиотеку Цюриха 2 (15) марта, от Бронского, который кричал: «Вы ничего не знаете?! В России революция!»

«Мы пошли к озеру, там на берегу под навесом вывешивались все газеты тотчас по выходе, – помнила Крупская. – Перечитали телеграммы несколько раз. В России действительно была революция. Усиленно заработала мысль Ильича»⁷⁸⁰. 2 (15) марта одно письмо – Инессе Арманд: «Мы сегодня в Цюрихе в ажитации: от 15. III есть телеграмма в “Zürcher Post” и в “Neue Zürcher Zeitung”, что в России 14. III победила революция в Питере после 3-дневной борьбы, что у власти 12 членов Думы, а министры все арестованы. Коли не врут немцы, так правда… Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию!! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.!!»⁷⁸¹.

Эмиграция закипела. «Почти все побросали свои обычные занятия и целыми днями толпились в русской читальне и около нее, жадно набрасываясь на каждый свежий номер газеты или экстренный выпуск телеграммы и делясь вслух своими мыслями и предположениями насчет прочности победы и дальнейшего хода событий»⁷⁸². С приехавшим из Берна Зиновьевым несколько часов ходили по улицам «бесцельно, находясь под впечатлением нахлынувших событий, строя всевозможные планы, поджидая новых телеграмм у подъезда “Новой цюрихской газеты”, строя догадки на основании отрывочных сведений. Но не прошло и несколько часов, как мы взяли себя в руки. Надо ехать!»⁷⁸³.

Как относиться к Временному правительству, к Совету, к войне? Для Ленина при всей скудости информации, поступавшей в Цюрих, ситуация понятна. 3 (16) марта он пишет Коллонтай – единственному своему окошку в российский мир – в Стокгольм: «Неделя кровавых битв рабочих и Милюков + Гучков + Керенский у власти!! По “старому” европейскому шаблону… Ну что ж! Этот “первый этап первой (из порождаемых войной) революции” не будет ни последним, ни только русским. Конечно, мы останемся против защиты отечества, против империалистической бойни, руководимой Шингаревым + Керенским и К^о. Все наши лозунги те же… Посмотрим, как-то партия народной свободы (ведь она в большинстве в новом министерстве, ибо Коновалов чуть даже не “полевее”, а Керенский прямо левее!) даст народу свободу, хлеб, мир… Посмотрим! Главное теперь – печать, организация рабочих в революционную с.-д. партию». Ленин 4 (17) марта сообщает Коллонтай, что готовит тезисы для партии, где главное «добивать реакцию, ни тени доверия и поддержки новому правительству (ни тени доверия Керенскому, Гвоздеву, Чхенкели, Чхеидзе и К^о) и вооруженное выжидание, вооруженная подготовка более широкой базы для более высокого этапа»⁷⁸⁴.

Но у Ленина нет связи с Петроградом. Он шлет в Стокгольм 6 марта телеграмму большевикам, отъезжающим в Россию: «Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству; Керенского особенно подозреваем; вооружение пролетариата – единственная гарантия; немедленные выборы в Петроградскую думу; никакого сближения с другими партиями». Но послание когда еще доберется до коллег. Ленин 7 марта садится за первое из «Писем издалека», которые в Петроград должна привезти Коллонтай. Пока же большевики в столице России продолжали обходиться своим умом. Вопреки опасениям Ленина, лозунги «Никакой поддержки Временному правительству!» и «Вся власть Советам!» прозвучали еще до того, как его идеи достигли Петрограда. Именно такой была позиция первоначальной редакции возобновившейся «Правды». Впрочем, это были не единственные лозунги, и их разделяли далеко не все в партии, которая довольно быстро разделилась на непримиримую оппозицию правительству и сторонников соглашения с ним.

Коллонтай появилась в Петрограде 13 марта. Она благополучно привезла с собой первое и второе ленинские «Письма издалека». Первое письмо, датированное 7 марта, предостерегало: «Не будем впадать в ошибку тех, кто готов воспевать теперь, подобно некоторым “окистам” или меньшевикам, колеблющимся между гвоздевщиной-потресовщиной и интернационализмом, слишком часто сбивающимся на мелкобуржуазный пацифизм, – воспевать “соглашение” рабочей партии с кадетами, “поддержку” первою вторых и т. д. Эти люди в угоду своей заученной (и совсем не марксистской) доктрине набрасывают флер на заговор англо-французских империалистов с Гучковыми и Милюковыми с целью смещения “главного вояки” Николая Романова и замены его вояками более энергичными, свежими, более способными».

Второе письмо – от 9 марта – носило еще более резкий характер: «Назначение же русского Луи Блана, Керенского, и призыв к поддержке нового правительства является, можно сказать, классическим образцом измены делу революции и делу пролетариата, измены именно такого рода, которые и погубили целый ряд революций XIX века, независимо от того, насколько искренни и преданны социализму руководители и сторонники подобной политики. Поддерживать правительство войны, правительство реставрации пролетариат не может и не должен»⁷⁸⁵.

Но не тут-то было. В столицу из сибирской ссылки вернулись Каменев, Сталин и Муралов, которые быстро – на правах действовавших членов ЦК – взяли на себя руководство большевиками. Они имели свое представление о том, что делать: поддерживать Временное правительство постольку, поскольку оно реализует принципы демократической революции. И согласились обнародовать только первое письмо Ленина с оценкой ситуации, выкинув из него всю критику Временного правительства, а второе не публиковать вовсе. Молотов в знак протеста хлопнул дверью, выйдя из редколлегии газеты и из президиума Бюро ЦК. Редкий случай, Сталин публично покается в том, что «это была глубоко ошибочная позиция, ибо она плодила пацифистские иллюзии, лила воду на мельницу оборончества и затрудняла революционное воспитание масс. Эту ошибочную позицию я разделял тогда с другими товарищами по партии и отказался от нее полностью лишь в середине апреля, присоединившись к тезисам Ленина»⁷⁸⁶.