38

«Нормандии» верен навеки

Пятница, 22 сентября 2006-го. Я снова в Ле-Бурже. Прошел 61 год с тех пор, как одним чудесным летним днем мы приземлились здесь на Як-3. Поводом опять собраться вместе стало торжественное мероприятие: Жак Ширак и Владимир Путин открывают памятник авиаполку «Нормандия – Неман». Это скульптурная группа: пилот и механик, подняв головы, смотрят в небо.

Тогда, 20 июня 1945 года, нас было около сорока человек – победителей, вернувшихся из СССР на советских самолетах. Но из полудюжины доживших до этого дня летчиков-истребителей сейчас тут только я и Пьер Лорийон. Жозеф Риссо умер в прошлом году. Я воздал ему последние почести на церемонии, организованной в Доме инвалидов. Теперь он покоится на кладбище в родной деревне Кадолив.

А Марсель Альбер, мой второй закадычный друг и однополчанин, не решился на долгое путешествие в Париж из Соединенных Штатов, куда он перебрался после войны. Бебер у нас ресторатор. Мы время от времени перезваниваемся, но он не хочет покидать свою ставшую почти родной Калифорнию, чтобы не оставлять в одиночестве целый выводок кошек.

В этот день, 22 сентября, нас всего двое пилотов и горстка французских механиков – Андре Пейрони, Жорж Марселей, Жорж Мазюрель, Марсель Одибер и Жорж Мунье. Еще несколько русских ветеранов – они даже больше взволнованы, чем мы. Александр Капралов, мой верный механик, которого я когда-то чуть не довел до инфаркта, приземляясь на одно колесо, не смог приехать из-за проблем со здоровьем.

В 15.30 четыре Су-27 пролетают над старым аэродромом в сопровождении четырех «Мираж Ф1» из авиационной группы «Нормандия – Неман», которая теперь базируется в Кольмаре. Русские и французы крылом к крылу, как когда-то мы с летчиками из 18-го гвардейского истребительного авиаполка, нашими соратниками-побратимами.

После церемонии мы идем в здание аэропорта, где в одном из залов Музея авиации и космонавтики открылась экспозиция, посвященная «Нормандии – Неман». Фотографии заставляют нас заново пережить эпопею авиаполка. Директор музея, мой друг Жерар Фельдзер – племянник Константина Фельдзера, одного из летчиков «Нормандии», – ведет нас к Як-3, единственному уцелевшему из сорока самолетов этой модели, подаренных нам Сталиным в 1945-м. Я не могу устоять перед искушением и на потеху публике пытаюсь втиснуться в кокпит, который никогда не казался мне таким тесным.

И перед глазами снова встает небо, расцвеченное вспышками от залпов «катюш», расчерченное белыми следами самолетов в вышине; я снова вижу встревоженные лица советских механиков, ждущих возвращения пилотов после боевых вылетов. Вперемежку мелькают картины из прошлого: аэродромы среди березовых рощ, величественный Неман, приказы по радио, тосты за победы и скорбь о тех, кто не вернулся.

Я не большой любитель встреч с ветеранами и пришел сюда сегодня вовсе не для того, чтобы всласть погрустить о днях минувших. Всю свою жизнь я смотрю не в прошлое, а в будущее, постоянно ставлю перед собой новые цели и принимаю новые вызовы. Но при этом я никогда не забываю о тех, кто был моими братьями по оружию почти три года.

Именно поэтому сразу после окончания войны я стал участвовать в поисках пропавших без вести, организованных французской и советской сторонами. В 1956 году вместе с Жаком Андре, тоже Героем Советского Союза, я приехал в Москву. Тогда же я и осознал в полной мере важность того, что мы общими усилиями сделали на Восточном фронте. В двадцать лет не слишком-то вглядываешься в суть вещей. Все мы, конечно, сделали осмысленный выбор и самоотверженно сражались за свободу своей страны, но думали больше о шутках друг над другом и розыгрышах… и о том, чтобы поскорее вернуться на родину.

В 1956-м «холодная война» шла полным ходом, но дружеские связи, зародившиеся на фронте, ничуть не ослабли. Радости и горести, которые мы делили на равнинах под Орлом или на болотах Восточной Пруссии, сплотили нас настолько, что все политики с их международными обострениями тут оказались бессильны.

При всем том фронтовое братство не превратило нас ни в слепцов, ни в лицемеров. С самого начала, со дня прибытия в СССР в 1942 году, у меня не было никаких иллюзий по поводу советской власти, и на политинформациях, которые устраивал приставленный к нам комиссар, я слушал вполуха. Но всех нас объединяло стремление сражаться с нацистами – вот что было главное. А в дальнейшем, когда стал много путешествовать, ездить на конференции и деловые встречи, я окончательно убедился в плачевном положении русского народа.

В числе запомнившихся мне франко-советских мероприятий, на которых после войны собирались ветераны, могу назвать премьеру фильма Жана Древиля «Нормандия – Неман» в 1960 году. Тогда в кинотеатре на Елисейских Полях я имел удовольствие снова встретиться с генералом Анатолием Голубовым, бывшим командиром 18-го гвардейского, и с полковником Агавеляном, шефом наших механиков. В зале присутствовали также Арагон и Эльза Триоле, написавшие диалоги для фильма. От Голубова я узнал в тот вечер, что «Правда» посвятила этой картине полполосы, хотя обычно заметки в рубрике о кино там очень лаконичные. Если не считать некоторых недостатков – к примеру, сильных преувеличений в изображении характеров, – фильм Древиля очень точно передает атмосферу, в которой мы жили, и реалистичность боев.

Через десять лет после этого состоялась еще одна памятная встреча – ко мне в «Маринленд» приехал генерал Захаров. Чудесное было зрелище: бывший командир 303-й истребительной авиационной дивизии кормил дельфина, осторожно протягивая ему рыбку великанскими ручищами! А потом Захаров стал моим гостем в Шампинье, мы пили водку и вспоминали общее прошлое.

Во время каждого своего приезда в Россию я убеждался, что память о «Нормандии – Немане» в этой стране хранится бережнее, чем во Франции: сотни школ, лицеев и колледжей здесь носят имя нашего авиаполка или названы в честь Марселя Лефевра, покоящегося на Введенском кладбище в Москве, а все дети знают о самопожертвовании Мориса де Сена, который погиб, потому что не пожелал оставить в беде своего механика, Владимира Белозуба.

В мае 2005-го, сопровождая Жака Ширака в Москву на празднование 60-й годовщины победы союзников, я получил возможность снова в этом убедиться. В обычной школе, где мы стали почетными гостями, в учебном классе стены были украшены фотографиями личного состава «Нормандии – Немана», под потолком висели бумажные модели самолетов, а школьники прочитали нам поэму, написанную в память о французах генерала де Голля, сражавшихся вместе с советскими гражданами. Я слушал их, стоя рядом с Александром Капраловым, возглавившим общество ветеранов «Нормандии» в СССР, и был невероятно взволнован почестями, оказанными нам юным поколением.

И разумеется, я никогда не забывал о своих товарищах из летной школы в Анже, о прославленном выпуске Z. В мае 1989-го по инициативе Пьера Лорана мы, человек пятнадцать бывших курсантов, собрались в Анжу. Большинство из нас не виделись друг с другом уже пятьдесят лет.

Сначала мы совершили паломничество к нашей летной школе, которая после окончания войны была заброшена и отдана на милость ветрам, непогоде и буйной растительности. Потом я принимал гостей у себя в замке. За обедом мы говорили о прожитой жизни, о том, чем каждый из нас занимался прошедшие пол столетия. Одни дослужились до генеральского чина, как Пьер Лоран; другие сделали блестящую карьеру в гражданской авиации, как Жак Гиньяр, ставший летчиком-испытателем компании «Конкорд». Еще вспоминали ушедших товарищей: Гастона Даньелу, первого погибшего в бою пилота из выпуска Z; Ива Лорана, по прозвищу Мао, сбитого 11 ноября 1943 года, когда он служил в авиационной группе «Лотарингия»; Анри Лепажа, инструктора канадской школы пилотажа, разбившегося в 1952-м…

Мы говорили о Шарле Энгольде, моем дорогом друге, который покоится на кладбище в Броквуде вместе с другими французскими летчиками, погибшими на британской земле. Брат Шарля, Жерар, посвятил ему прекрасную книгу «Насыщенное утро».

И мы не забыли о Жане Маридоре – помянули добрым словом главного сорвиголову выпуска Z, того самого, что вытворял в воздухе акробатические трюки и вечно носил фуражку набекрень, доводя тем самым нашего капитана де Фурна до белого каления.

В последние месяцы войны Маридор пристрастился к охоте на «Фау-1» – смертоносные летающие бомбы, запущенные Гитлером на Великобританию. Когда один из таких самолетов-снарядов 3 августа 1944 года устремился в зону гражданского населения и вот-вот должен был уничтожить больницу, Маридор догнал его. В этот раз сорвиголова оказался ближе к цели, чем обычно, и ему удалось сбить «Фау-1» до того, как та врезалась в здание. Но взрывной волной «спитфайру» Маридора оторвало оба крыла, он вошел в штопор и разбился в больничном саду. Лучшему курсанту выпуска Z не исполнилось и двадцати четырех лет. На 11 августа у него была назначена свадьба с Джиной Лэмборн, молодой англичанкой, которую он встретил на службе в Королевских ВВС.

В Англии героическое самопожертвование Жана Маридора, «Гинемера этой войны», как сказал о нем генерал Вален, нашло не менее громкий отклик, чем гибель Мориса де Сена в СССР. Эти двое французских пилотов не были даже знакомы, и у них не нашлось бы ничего общего, начиная с социального происхождения, но оба, находясь за тысячи километров друг от друга, отдали свою жизнь, чтобы спасти людей в тех странах, на стороне которых они решили сражаться.

Тринадцатого октября 2005 года я со своей старшей дочерью Изабель участвовал в открытии Музея ландшафтной архитектуры, созданного на месте полностью отреставрированной летной школы в Анже под эгидой министерства культуры.

Министр, разрезав красную ленточку, передал мне микрофон, и многочисленные гости любезно посмеялись над моими рассказами о наших курсантских проделках во времена учебы здесь.

Я был взволнован этой экскурсией по местам своей юности, которые остались почти такими же, какими я их запомнил, покидая Анже в марте 1940-го. И еще мне приятно было видеть, что каменный корабль, построенный давным-давно «Французской авиационной компанией», идет на взлет к новым горизонтам – другим, но не менее многообещающим. Так и моя собственная жизнь обрела новый поворот, после того как я вернулся во Францию из России.

Осенью 1942 года, когда на пути в СССР мы сделали остановку в Тегеране, местная гадалка решила поупражняться на нас в своем ремесле. Она пообещала, что мне будет сопутствовать удача, а трое пилотов из нашей компании не получили от нее предсказания – она попросту не стала о них говорить. Все трое погибли на фронте.

С тех пор я не раз убеждался, что жизнь соткана из череды удач. Без удачи ничего не получится.

Выражаем искреннюю благодарность следующим людям, учреждениям и организациям за предоставленный иллюстративный материал для этой книги: Архиву департамента Мозель, Жан-Клоду Огсту, Эмилю Бенуа, Жозефу Карре, Филиппу Кайла, Жерару Энгольду, Жану де Кергоммо, Жану Леклеру, ассоциации «Мемориал „Нормандия – Неман”» в Лез-Андели (департамент Эр), Региональному музею воздухоплавания в Анже-Марсе, Ролану де Панжу, семье де ла Пуап, Жану Роберу, Франсуа Тюлану.

«Мемориал „Нормандия – Неман”» в Лез-Андели (Эр): www.normandie-niemen.com