Глеб Соколов
КРАШ-ТЕСТ
Короткий триллер
Спичка, которую я подносил к конфорке, была необычно толстой. Огонь сразу объял ее до самой середины. Еще немного — и он пробежит дальше, обожжет пальцы. Вокруг конфорки опять появилось вялое синее пламя, но тут же погасло. Газ никак не хотел зажигаться. Да был ли он там, вообще, этот газ?!
Джезва — медная кастрюлька для варки кофе — стояла, залитая водой, на краю мойки, но синего пламени, на котором ее можно было вскипятить, не было. Без кофе я не мог, как следует ни думать, ни действовать. «Что же с этим чертовым газом?! Куда он подевался?»
Я попробовал поджечь газ в соседней конфорке — пошире, на нее было невозможно поставить кастрюльку для кофе, — но газ не шел и из нее. Посмотрел на часы, висевшие на стене над кухонными полками: времени оставалось совсем мало. Я встал сегодня на полчаса позже обычного. Если немедленно не ускорить процесс, точно опоздаю…
Я окинул кухню взглядом. На столике — пузырьки с успокоительными настойками, рядом — коробочки обезболивающих. Накануне еще утром у меня начала болеть голова, весь день я промучился этой болью. К вечеру она только усилилась. А к тому моменту, как я добрался общественным транспортом через весь город домой, она стала невыносимой. Принял таблетку — не помогло. После этого еще несколько раз принимал другие таблетки, делал на голову теплый компресс. Скрученный из полотенца высохший жгут до сих пор лежал на кровати в комнате.
Все дело в этом новом офисе. Как только мы туда переехали, я начал плохо себя чувствовать.
Наконец газ зажегся. Синие язычки бодро заплясали над маленькой конфоркой. Я поставил на нее джезву и медленно перешел в комнату. Происходило явно что-то не то… Голова болит, газ не зажигается. Я посмотрел на часы — время, которое оставалось на то, чтобы собраться, стремительно убывало. И все же я думал только о том, почему в последние несколько суток все так чудовищно не клеится. Я не мог найти ни одной вразумительной причины, кроме нового офиса.
Хотелось поговорить с кем-нибудь. Я устал от боли и одиночества.
Перешел в комнату, взял со стула, стоявшего в изголовье кровати, мобильный телефон. Вызвал из памяти номер Маши — своей близкой знакомой. «Что за черт?!» Телефон как будто подвисал, выполняя мои указания с задержкой. Я нажал «Позвонить». «Сеть недоступна» — выскочило на экране.
Я занервничал, набрал еще. На этот раз номер был занят. В течение примерно минуты я непрерывно набирал Машин номер, — каждый раз либо была недоступна сеть, либо номер занят… Я перестал звонить. «Что за чертовщина!»
Нет, определенно все это мне не нравилось. Накануне вечером я тоже пытался звонить Маше. И точно так же, как и теперь, то была недоступна сеть, то абонент оказывался вне зоны ее действия, то номер непрерывно занят. В конце концов я так и заснул с мобильником, зажатым в кулаке.
Может, с ней что-нибудь случилось?!. Вода в джезве вскипела. Но теперь мне было не до кофе. Я начал нервничать. Мало ли что могло произойти в городе, пока я мучился этой проклятой головной болью: теракт, техногенная катастрофа.
У меня на кухне стоял маленький радиоприемничек, работавший от батареек. Я подскочил к нему, повернул включатель. Раздалось какое-то ровное, негромкое гудение. Но сколько я ни крутил рукоятку настройки, ни одной станции найти мне так и не удалось.
В комнате стоял телевизор, я подбежал к нему, ткнул кнопку. Экран замерцал ровным серебряным светом. Ни одна программа не показывала.
Вот когда мне стало по-настоящему жутко!
Я подскочил к окну. Посмотрел на улицу. Ничего необычного не увидел. Никаких признаков случившейся катастрофы.
Вернулся на кухню, взял со столика мобильный телефон. Торопливо принялся искать в его памяти еще один номер, — на этот раз матери. Наконец, нашел. Послал вызов… Мать обычно долго не брала трубку. Но на этот раз ее номер оказался занят. «Что за чертовщина?!»
Опять повторилось все то же самое, что было, когда я звонил Маше: то занято, то недоступна сеть, то абонент вне зоны доступа.
Надо было торопиться. Времени на размышления и на звонки у меня уже не было. Обжигаясь, выпил чашку кофе. Едва не отрезав себе палец, сделал бутерброд с колбасой, запихал его в рот. Дожевывая, надел рубашку, брюки, повязал галстук, снял с вешалки в шкафу пиджак…
Захлопнув дверь, сунул длинный, с широкими лапками ключ в прорезь замка, два раза провернул. С глухим лязганием замок сработал. «Слава богу, хоть замок работает нормально!» — подумал я. Все остальные технические блага цивилизации этим утром сбоили. Неловким движением вынул ключ из замка, и тут связка выскользнула из пальцев и упала на выложенный светло-синей кафельной плиткой пол. Я быстро нагнулся, чтобы поднять ее. Застучало в висках, закружилась голова… Я рухнул на пол.
Через несколько мгновений сознание вернулось ко мне. «Что это было?!» Я поднялся. В ушах звенело, но голова больше не кружилась. Следовало бы вернуться в квартиру и вызвать врача, но я почему-то повернулся, вызвал лифт, и, когда кабина поднялась на мой этаж и двери раскрылись, шагнул внутрь. Двери закрылись, свет тут же погас. Лифт никуда не ехал. Я не успел нажать кнопку первого этажа…
В первое мгновение я даже не понял, что произошло. Затем принялся нажимать все кнопки подряд. Лифт загудел. Кабина поползла вниз, — мне казалось, что она делает это медленнее обычного. Свет по-прежнему не горел.
Лифт остановился. Я догадался, что кабина спустилась на первый этаж. Но двери не открывались. Мои пальцы опять забегали по кнопкам. С меня градом катил ледяной пот. «Только бы не потерять сознание здесь, в лифте, в полной темноте… До сюда никакая «Скорая» не доберется!»
Вдруг створки дверей разъехались в разные стороны. Я выскочил из лифта. Это действительно был первый этаж. «Что за бредятина! Какой-то бунт механизмов!»
Вот я уже на улице. Торопливо иду в сторону станции метро. Достаю из кармана брюк мобильный телефон. Руки не слушаются меня, я сбавляю шаг, осторожно держа телефон двумя руками. Боюсь уронить… Звоню Маше. Гудок, другой… Наконец-то! Связь, похоже, работает.
— Алло!.. — раздается в трубке Машин голос. Мне кажется, что тон у нее взволнованный. Похоже, в ее жизни тоже что-то происходит.
— Привет, слушай, у меня тут черт-те что!.. — говорю я. — Только что едва не застрял в лифте, радио не работает… Что происходит, ума не приложу. Наш новый офис…
— А ты что же, ничего не зна… — слышу я ответную реплику, и связь обрывается.
Мне понятно, что Маша хотела сказать «ничего не знаешь», я тут же принимаюсь заново вызывать ее номер… Опять «абонент выключен», либо занято, либо мобильник никак не мог поймать сеть.
Она тоже звонила мне, потому что два раза пришла эсэмэска, что «этот абонент звонил», но, как я уже успел обратить внимание, мой аппарат большую часть времени не мог установить контакта с сетью.
Так, уткнувшись в дисплей мобильного телефона, я дошагал до станции метро. Спустился вниз, сел в поезд. Уже когда состав находился в тоннеле, мне пришла эсэмэска о том, что мне звонила мама. Что-то явно происходило… Но что?.. Я принялся смотреть по сторонам, — у кого-нибудь из попутчиков должна быть газета. Какой-нибудь заголовок в самом верху первой страницы — выше логотипа самого издания — вот что поможет мне понять, что происходит! Но газеты, как назло, ни у кого в руках не было. Все выглядели сонными, измученными — словно больными, — лишь один мужик читал книжку. Но и он как раз в этот момент схлопнул ее и положил на колени. Поезд остановился…
«Началось! — с тоской подумал я. Странно, что я до сих пор не предугадал такого развития событий. — Метро, сто процентов, будет работать хуже, чем работал лифт!»
Мне очень хотелось поговорить с кем-нибудь из пассажиров, стоявших рядом. Разузнать, что происходит в городе. Ведь наверняка происходит что-то необычное! Но я вдруг опять почувствовал легкое головокружение. «Не грохнуться бы прямо здесь, в вагоне, пока состав стоит в тоннеле!» Все-таки я опрометчиво поступил, когда поехал на работу. Надо было вызвать врача…
Поезд тронулся, некоторое время медленно полз вперед, потом опять остановился. Так повторялось несколько раз. Мои ладони были мокрыми от пота. Головокружение все усиливалось. Теперь мне уже было все равно, что происходит в мире. Главное, не упасть! В какой-то момент я даже хотел попросить одного парня уступить мне место.
Пришла еще одна эсэмэска, но я не стал доставать телефон из кармана брюк. Мне было слишком плохо — кружилась голова, подташнивало. «Только бы скорее доехать до станции!»
До нового офиса мне нужно было ехать по прямой, — оставалось всего несколько остановок.
Поезд наконец-то пошел побыстрее, добрался до станции. Торопливо выгрузил пассажиров и тут же, видимо пытаясь наверстать отставание от графика, захлопнул двери и поехал в тоннель. Больше между перегонами он не останавливался.
Выскочив в вестибюль из вагона, я резко вдохнул воздух полной грудью. Настроение у меня улучшилось. «Слава богу, что не грохнулся в обморок! Нет, черт возьми, обратно надо ехать на такси. И с завтрашнего дня брать больничный. Что-то со мной не так!»
Я был уже на эскалаторе. Что-то заставило меня обернуться. Шатаясь из стороны в сторону, на движущуюся лестницу вступил здоровенный мужик. Лицо его было багрово-красным. Мужик неловко ухватился за поручень, затем отпустил его и начал быстро подниматься вверх. Станция находилась глубоко под землей, лента эскалатора протянулась на многие десятки метров. Здесь редко кто поднимался пешком вверх, да еще и с такой энергией. Он приближался ко мне. Я отвернулся и принялся смотреть вверх.
Через какой-нибудь десяток секунд мужик, толкнув меня, прошел мимо — вверх по эскалатору. Я достал из кармана мобильный телефон. До конца движущейся лестницы оставалось не так много. Я предполагал, что здесь телефон должен ловить сигнал станции. Индикатор и в самом деле показывал уверенный прием. Я вызвал Машин номер. При этом я продолжал смотреть вверх. Между воротом рубашки и краем волос у мужика проглядывала багрово-красная шея… «У него, должно быть, давление зашкаливает!» — подумал я. Из динамика послышались длинные гудки.
— Алло, — ответила Маша. — Где ты находишься?.. Послушай, я…
Когда она произносила эти слова, мужик вдруг качнулся назад и кубарем покатился вниз. В последнее мгновение я успел сделать шаг в сторону. Падающий мужик не сбил меня с ног, но ботинок с размаху ударил меня по руке, в которой я держал телефон. Аппарат взлетел вверх и затем упал на ступени. От удара крышка отлетела в сторону, из аппарата вывалился аккумулятор.
Мужик продолжал кувыркаться вниз и остановился лишь где-то на самой середине длиннющего эскалатора. Но я на него не смотрел. Я торопился поднять со ступеней развалившийся телефон…
Оказавшись на улице, я попытался вставить аккумулятор обратно на место, но из этого ничего не получилось. Мои движения были неловкими. Я видел часы на другой стороне улицы — на фонарном столбе, что рядом с остановкой общественного транспорта. Стрелки показывали, что я уже сильно опаздывал…
Офисное здание, в котором я работал, возвышалось над небольшой площадью. Чтобы попасть в подъезд, оставалось перейти дорогу. Сделать это можно было по подземному переходу — до сих пор я так и делал. Но чтобы спуститься в него, надо было пройти еще метров пятьдесят. Еще столько же придется пройти от выхода из перехода до подъезда здания. Я видел, что на перекрестке за площадью произошла какая-то авария. Легковая автомашина столкнулась с микроавтобусом. Вместе они перегородили перекресток. Обычно в этот час движение по нему было очень оживленным. Но теперь машины сгрудились в кучу и, мешая друг другу, медленно обтекали место аварии.
Улица передо мной на какое-то короткое время оказалась почти пустой. Лишь к тротуару подъехало желтое такси «Фольксваген» да по среднему ряду неторопливо приближался грузовичок, в кузове которого стоял выкрашенный коричневой краской металлический контейнер.
Я решил сэкономить время и перебежать пока еще пустую улицу. Шагнул на проезжую часть. В этот момент дверь желтого такси открылась. Из салона выбрался пассажир в черном костюме. В руке он держал портфель.
Я перевел взгляд на приближавшийся грузовик. Мне показалось, что тот ускорился. Я решил пропустить его. В следующее мгновение произошло нечто необъяснимое. Взревев мотором, грузовик ускорился еще сильнее и неожиданно свернул в сторону. За какие-то мгновения, преодолев расстояние, отделявшее его от такси, ударил в багажник желтой машины. «Фольксваген» бросило вперед, прямо на меня…
Сознание мое померкло.
* * *
Очнулся в больничной палате. Я лежал на кровати в брюках и рубашке, верхние пуговицы которой были расстегнуты. Рядом на тумбочке — чей-то портфель. А поверх него — мои пиджак, галстук, наручные часы и разломанный телефон…
Кроме меня в палате было еще четыре человека. Один из них лежал на спине, вытянув руки вдоль тела и глядя в потолок. Казалось, ничто в мире не сможет отвлечь его от этого занятия. Двое спали, причем у обоих одеяла были натянуты поверх голов, так что мне не было видно, что это за люди. Четвертый человек лежал поверх одеяла и, уткнувшись лицом в подушку, непрерывно бормотал что-то тихим голосом.
Прислушавшись, я расслышал:
— Все кончено! Больше невозможно выносить!.. Сволочи! Мерзавцы! Сегодня был последний день. Все… Конец! Личный апокалипсис.
Мне стало не по себе. Еще я обратил внимание: те двое, тела которых не были полностью укрыты одеялами, были, очевидно, в том же, в чем их привезли в больницу — в одежде, в которой они каждый день ходили по городу. Они выглядели, словно их привезли сюда, подобрав прямо на улице после автоаварии.
«Все это странно… — подумал я. — Но, с другой стороны, может быть — это специальная палата, в которую помещают именно тех, кто пострадал в автоавариях…»
В палату вошла нянечка в белом халате и белой круглой шапочке на голове.
— Ну что, пришли в себя? — деловито осведомилась она у меня.
Я не нашелся, что ответить.
Нянечка подошла к стоявшей возле моей кровати тумбочке. Взяла портфель, подняла его в воздух вместе с лежавшим на нем пиджаком, рубашкой, галстуком и разломанным телефоном. Протянула мне.
— Вот, вещички ваши. Забирайте!.. Я провожу вас вниз, к выходу… Вы без сознания были, когда вас принесли. Дорогу не найдете!.. Ну, давайте, вставайте! — неожиданно прикрикнула она на меня.
Ничего не понимая, я вскочил с кровати. Голова закружилась, но я удержался на ногах. Портфель, пиджак, рубашка, галстук и телефон были теперь у меня в руках. Нянечка подскочила к кровати больного, лежавшего на животе. Принялась тормошить его.
— Вставайте! Пора домой идти!.. У нас сейчас новых привезут. Полгорода сейчас сюда привезут!..
В голове у меня шумело. Не досмотрев, как человек встает с кровати, я вышел из палаты в коридор. Здесь действительно было многолюдно: около десятка больничных каталок, на которых лежали люди, стояли перед дверями палат. Несколько человек сидели под окнами прямо на полу коридора. Мимо сновали врачи и медсестры в белых халатах. Они заходили в палаты, некоторое время находились там, потом вновь появлялись в коридоре, чтобы взяться за какую-нибудь каталку с больным и закатить ее в палату. Я подошел к широкому подоконнику, положил на него портфель. Рассовал по карманам брюк части телефона. Надел пиджак. Сунул во внутренний карман галстук. Взял в руки портфель.
И все же, что происходит?..
Я посмотрел по сторонам. В городе явно произошла какая-то катастрофа с множеством жертв. Но странно… Никто из тех, кто лежал на носилках, не был ранен — я не видел ни бинтов, ни крови… «Газовая атака?!»
Я чувствовал, что голова начинает кружиться. «Почему меня выгнали из больницы?.. Я же попал под машину!»
Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся — нянечка!
— Тебе еще повезло, — проговорила она. — Тот, второй, который выходил из машины, — грузовик задавил его насмерть!.. Топай скорей домой и радуйся, что пережил этот день.
Она взялась за ручки стоявшей рядом с нами каталки и двинула ее в сторону палаты.
Я вспомнил, что точно такой портфель, как я держал сейчас в руках, был у человека, выходившего из желтого такси. Я было хотел поставить портфель прямо на пол в коридоре и уйти, но подумал, что окружающим людям это покажется подозрительным. Что, если в городе был совершен теракт? В таком случае любой бесхозный предмет в общественном месте может вызвать панику.
У меня больше не было сил. Хотелось скорее домой.
Словно зомби я спустился по чисто вымытой больничной лестнице на первый этаж, прошел мимо охранников, — они ни о чем меня не спросили, — вышел на улицу. Увидел впереди ворота. За ними был какой-то широкий проспект.
Меня поразило, что, несмотря на дневное время, проспект был почти пуст…
Выйдя за ворота, я поставил портфель на асфальт и осмотрелся. Куда идти?.. Я не узнавал места. Я опустил взгляд вниз, на портфель. Присел на корточки, открыл замок, заглянул внутрь.
Он был забит пачками с деньгами. Я достал одну пачку, сунул ее в карман пиджака, закрыл портфель. Распрямился.
Посмотрел вдоль улицы, увидел одинокое желтое такси, подошел к бровке тротуара и вытянул руку.
* * *
Я сидел на диване, когда раздался звонок в дверь. Я ждал его, поэтому пошел в коридор и открыл замок. С другой стороны двери стоял разносчик пиццы. Я сунул ему несколько крупных купюр, сказал, что сдачу разносчик может оставить себе. Взял из его рук круглый пирог с колбасой и сыром, прикрыл дверь…
Стол в комнате был уставлен бутылками: коньяк, красное и белое вино, ликеры… Все это я купил вчера по дороге из больницы домой. Таксист помогал мне тащить сумки с припасами. В конце путешествия я щедро расплатился с ним…
Вчера вечером и весь сегодняшний день я пил, заказывая еду из японских ресторанов и фирм, занимающихся развозом пиццы по квартирам и офисам…
Через час должна была приехать Маша. Вчера ей было плохо. К тому же к концу дня ей пришлось отправиться на другой конец города к престарелой бабушке и провести у нее целую ночь, — вызывать «Скорую», дежурить у кровати старушки…
Прошлым утром магнитные полюса земли резко сдвинулись в сторону. Радио, телевидение и мобильная связь до сих пор работали со значительными помехами. Но в целом обстановка постепенно стабилизировалась. Ученые, которые еще пару дней назад, имея практически все те же данные и методики исследований, что и сейчас, не смогли ничего предсказать, теперь наперебой упражнялись в комментариях. Они предполагали, что положение нормализуется самое большее, через неделю.
Мне было все равно… Я мог ждать и гораздо больший срок. Теперь, после того как я нашел портфель, в котором было полмиллиона евро, мне вообще не нужно было работать.
В портфеле я нашел банковский документ — квитанцию об оплате банковской ячейки. Тот человек, который погиб, вылезая из такси, за час до смерти вынул из своей банковской ячейки полмиллиона евро… Кем он был, для чего предназначал эти деньги — меня не интересовало. В ближайшие дни я собирался выехать по туристической путевке за границу.
Даже если кто-то будет искать портфель покойника, ему будет очень трудно определить, на каком этапе он исчез. И даже если удастся выяснить, что по ошибке отлетевший в сторону портфель был принят за вещь случайной жертвы автокатастрофы, я всегда могу сказать, что мне стало плохо, и я так и не понял, куда делся не принадлежавший мне рыжий портфельчик.
