Сергей Волков
ПИКАПЕР
Город потемнел, канавы улиц родили тени. Вечерело. Косматое Солнце пылающей кляксой тонуло в багровой мгле. ГАВ, господа. Городская Антропогенная Взвесь. Дышим через дюдечко. Давление — в норме. Новый баллон, BID-X, вторая категория. Минус тридцать маней со счета. Ничего, переживем. Перетерпим. Главное — день прошел. Отец рассказывал, что раньше, в Стране, Которой Не Было, он служил в армии. Тогда всех пацанов брали в армию. Так вот, там, в этой самой ужасной армии, какие-то ужасные деды кричали им, солдатам, перед сном: «Духи, день прошел!» А отец и его сослуживцы хором отвечали: «Хорошо, что не убили!»
День прошел. Меня не убили. Хотя могли. И вправду — хорошо…
* * *
Началось всё в метро, по дороге на работу. Душное чрево старинного, десятых годов постройки, вагона, за окнами посверкивают огоньки. Люди, люди, люди…
Ввинтившись в набитый хмурыми, невыспавшимися согражданами вагон, я протиснулся подальше от входных дверей, намереваясь подремать, повиснув на засаленном поручне. Нет, сном это состояние назвать, конечно же, никак нельзя, но некая иллюзия досыпания возникает. Ты едешь, держишься, висишь, со всех сторон тебя подпирают спины, плечи, животы и задницы, глаза твои закрыты, а мысли относительно спокойны — чем не отдых?
Но добраться до вожделенных поручней мне не удалось. Трое мужиков пролетарского вида и соответствующего запаха Великой Китайской стеной встали на пути. После нескольких неудачных попыток проникнуть за эту стену меня оттеснили в торец вагона, прижав к двум девушкам лет восемнадцати.
Увешанные кулонами, разнокалиберными крестами и цепочками девчонки отрешенно смотрели в проносящуюся за окнами вагона темноту, ритмично подергивая головами в такт звучащей в наушниках музыке. МР-З-пластыри на голых животиках, «пальмы» на худых пальчиках. Покрытые «хамелеоном» волосы, закрученные в «птичьи гнезда». Тяжелый запах модных духов — смесь нафталина, пряностей и физиологии. Обильная косметика, выдержанная в цветовой гамме блэк-энд-уйат. Типичные студенточки из спальных районов, одна повыше, симпатичная, смугленькая и мускулистая, вторая попроще — рыхловатая и лупоглазая.
Исподволь я рассматривал их, точнее, ее — ту, что повыше. Она легонько притоптывала остроносыми сапожками на металлических шпильках. Сапожки были покрытые остренькими крохотными шипиками, отчего напоминали собой диковинные черно-серебряные кактусы. Забавно — какие у нее ноги? Небось тоже смуглые, с маленькими аккуратными пальцами…
Тут вагон ощутимо качнуло. Сдавленно охнув, пассажиры навалились друг на друга. Кто-то задушенно матернулся, взвизгнула женщина, загоготали Школьники, веселой стайкой толкающиеся у входных дверей.
Обладательница сапожек-кактусов, пытаясь устоять, схватилась рукой за соседку. Широкий рукав ее плаща съехал, и на бледной руке вспыхнула вязь блинк-татуировки.
Я успел прочитать заплетенные в узор готические буквы — что-то про темноту, жизнь и смерть. Вагон вновь качнуло. Девицы переглянулись, отключили плееры, и между ними состоялся короткий диалог:
— Как этот быдляк достал!
— Ага. Столько времени впорожняк париться приходится…
— И молчелов нормальных тут нет.
— Не, ну бывают иногда. Сейчас на тачках никто почти не ездит — пробки.
— Ой… Смотри!
Это свистящим шепотом произнесла лупоглазая. Высокая напряглась:
— Что, что?
— У тебя за спиной стоит… такой… весь клевый. Не поворачивайся! Ты что, дура?
«Клевый — это я. Интересно, как бы они заговорили, если бы знали, что их слышно?» — усмехнувшись, подумал я.
Тут у высокой на запястье вспыхнул лиловым дешевенький «комок» на биоколлоидах. Я скосил глаза — по экранчику бежали строки новостных заголовков: «Температура Гольфстрима упала еще на градус. Холодные арктические воды, хлынувшие в Северную Атлантику…»; «В лаборатории компании Интел создан новый сверх производительный процессор с рабочей частотой…», «Газоконденсатное месторождение «Полюс» будут разрабатывать только российские компании», — заявил на заседании ВТО президент России Владимир Пу…», «Сто восемь человек погибло в ходе подавления властями беспорядков в штате Нью-Мексико…», «Британские ученые доказали: секс — лучшее лекарство от болезни Паркинсона…».
Она увидела, что я читаю ее коммуникатор и улыбнулась:
— Интересно?
Я улыбнулся в ответ:
— Ты гораздо интереснее.
— Да-а? И что же во мне такого интересного?
— Сапожки вот. Блинка. А если честно, то у тебя очень красивые глаза.
— Только глаза?
— Глаза — красивые. А фигура — бесподобная.
Ее подружка прислушивалась к нашему разговору. Пора было делать ход конем.
— Девчонки, может, познакомимся?
Они переглянулись, прыснули. Лупоглазая важно заявила:
— Я в метро не знакомлюсь.
— А давайте представим, что мы не в метро, а в клубе, — не сдавался я. — Ну так как? Мой номер…
Поезд начал тормозить, подъезжая к «Площади Свободы», бывшей «Октябрьской».
— Ой, нам выходить! — Девушки засуетились. Высокая одарила меня улыбкой и сунула в руку розовый стикер. Я глянул — строчка цифр и имя. Ура!
Вагон встал. Народ снова лег друг на друга. Девчонки опять захихикали и толкаясь, принялись пробираться к выходу. Двери зашипели, и состав тронулся, набирая ход. Ко мне протиснулась необъятных размеров тетка с огромным букетом роз. Естественно, для начала она ткнула мокрыми розами мне в лицо, а потом всем своим бегемочьим весом наступила на ногу.
Я взвыл от боли, и случайно «зацепленная» девчонка на время вылетела у меня из головы…
Вспомнил о ней я лишь после обеда. Шеф уехал встречаться с китайцами, а поскольку их офис находился на другом конце города, ясно было, что сегодня он больше не вернется. Народ, прикрываясь различными отмазками, начал потихонечку линять, и я не остался в стороне.
Впереди было еще полдня, и это время я собирался провести с максимальной пользой. Выйдя на улицу, я первым делом вытащил «комок» и нырнул на нашу комьюшку — поглядеть, чем дышит народ.
Народ дышал в полный рост. Singer выложил отчет с фотками о том, как покувыркался с двумя сестричками, снятыми вчера вечером в клубе, извращенец King-kong в своей обычной краткой манере изложил, как трахнул пьяную матюру-продавщицу, а разборчивый Losik отписал, что познакомился с моделькой и сегодня вечером «сделает» ее.
Да, мы такие. Пикаперы. Члены клуба имени господин Гедона. Мы ценим жизнь и спешим урвать от нее как можно больше. И я не собираюсь отставать от остальных. Где там номерок моей спортсменочки-смугляночки? Ага, вот он…
— Алло, привет! Это Олег (мое дежурное пикаперское имя). Помнишь, метро, вагон…
— Привет, помню.
— Как дела? Какие планы на вечер?
— Да никаких… А что?
«Ага, — подумал я. — Клюет…»
— Тогда я приглашаю тебя в одно приличное местечко. Полумрак, музыка, коктейльчики, свежий алтайский воздух. Поговорим, познакомимся поближе.
— Ну… ну давай. Только не поздно…
— В смысле?
— В смысле — я вот сейчас свободна, а после десяти мне нужно будет домой.
«О-па! — в груди сладко заныло. — Есть! Теперь осторожно, осторожненько, чтобы не сорвалось…»
— Договорились! Ты где?
— «Таганка».
Я не поверил собственному уху — во везет!
— Прикинь, и я на «Таганке».
— Класс! — В ее голосе послышалась улыбка…
Через пять минут мы встретились. Еще через пять решили, что в клуб не поедем — чего мы там не видали? А еще через десять минут непринужденной беседы она согласилась пойти ко мне — оказывается, она еще не видела «Поедающий плоть-5», а кроме того, я обещал ей потрясающую панораму города, открывающуюся с моего шестьдесят девятого этажа.
Как говаривал бородатый мужик из старинной сказки: «Ага, золотой ключик сам идет ко мне в руки!»
* * *
…Мы как-то уж очень быстро оказались в кровати. Сперва дурачились, потом целовались. Она сама стянула с меня футболку. Я в ответ легонько сжал ее грудь — реакция адекватная.
Очень скоро мы остались в чем мать родила. Впрочем, нет, на ней была узкая черная полоска новомодной «ленточки», заменявшая трусики. Я приступил к тому, что на сайтах для онанистов зовется предварительными ласками, но она остановила меня, поднялась, вся такая гибкая, стройная, сунула руку в сумочку и что-то вытащила.
— Что это? — спросил я.
— Токе.
И она тонкими пальцами вынула из зажатого в руке пенальчика две черные горошины.
— Будешь?
— Нет. — Я скривился.
Токе — это как ложка дегтя в бочку меда. Хотя — плевать. Я свое все равно получу, а остальное мне не важно.
Напылив презервативный спрей на своего принявшего боевое положение младшего братишку, я провел рукой по ее бедру. Ее уже повело — глаза закатились, длинные трехцветные ресницы задрожали, дыхание стало прерывистым.
— Дава-ай! — прошептала она, с треском сдернув «ленточку», и откинулась на подушку. Я навалился сверху, попытался поцеловать, но ей не нужны были прелюдии. Токе унес ее в страну дримландию. Не знаю, какие видения проносились в ее голове, кем она себя видела — похотливой домохозяйкой, лежащей под электриком, уличной девчонкой, отдающейся за деньги, учительницей, совратившей ученика?
Обхватив меня ногами, она сама задала ритм, обжигая горячим дыханием, потом, по этой новой, «бурильной» моде, ухватилась за ступни, притянув свои колени к плечам.
Я старался вовсю, но, как мне показалось, будь на моем месте «Ред Айван», секс-робот «онли фор вуманс» — моя партнерша не почувствовала бы разницу.
Глядя на ее закушенную губу, на подергивающиеся в так движениям соски, я внутренне усмехнулся — да здравствует пикап!
— А-а-а-а… — Она выгнулась, протяжный полустон-полувздох оповестил меня о свершившемся.
Теперь, согласно неписаным правилам пикаперов, я могу получить удовольствие так, как мне нравится.
Обняв худые плечи, я притянул ее к себе, ощутив твердые пуговки сосков и влажные губы на шее. Несколько движений — смена позиций. Подушка под живот, руки назад… Еще несколько движений — и новая поза. И так раз восемь, пока я не насытился ею. Наконец, закинув ее ноги себе на плечи, я пошел в финальную атаку — и вот он, отстрел. Уф-ф…
Я лежал на диване, бездумно глядя на потолочную панель работающего без звука телевизора. Она тихонько сопела рядом — токе после гормонального выброса, связанного с оргазмом, перестает действовать, и человек обычно засыпает минут на двад-цать-тридцать.
И тут случилось. Точнее, сейчас я могу сказать — случилось-то все гораздо раньше, еще там, в вагоне, в квартире был уже финал этой маленькой трагикомедии. Но я тогда не обратил внимания на крючки и ловушки, которым эта маленькая стерва, должно быть, выучилась на курсах «Клуба одиноких сердец сержанта Джейн». Как там бишь у них называется вводный курс лекций? «Как заставить мужчину добровольно удовлетворять вас в любой ситуации»? Да, кажется, так.
В глубине квартиры хлопнула дверь. «Замок размагнитился, что ли? — вяло подумал я. — Эх, вставать неохота…»
Раздались торопливые шаги, громыхнуло отодвинутое кресло. Ого, у меня гости! Я привстал, инстинктивно ища глазами одежду. Но мне не суждено было Дотянуться до брюк — в комнату ворвались три девицы в черных топиках. Прически-«астры», на ногах раздувшиеся штаны-«клапана», лица покрыты «напы-Аенкой», в руках — изящные дамские разрядники.
«Попал», — мелькнуло в мозгу. Я попытался подняться, прикрывая руками наготу, но одна из девиц, с тремя «патронами» в правом ухе, уткнув стволик разрядника мне в ногу, прошипела:
— Не дергайся!
Две другие занялись моим барахлом. Одна потрошила карманы, другая вытряхнула на кровать содержимое сумки-«калитки». Документы, ключи, пластинка коммуникатора, веером разлетевшиеся по покрывалу карточки…
— Девчонки… — облизнув пересохшие губы, прохрипел я. — Ну вы чего. Я заплачу… Мне не жалко! Зачем…
— Заткнись! — рявкнула пирсингованная. И я заткнулся.
Тут «вернулась» в себя моя партнерша. Иронично выгнув бровь, она подмигнула мне, встала, раздвинув ноги, наклеила свежую «ленточку» и принялась одеваться.
— Сука ты, — прошептал я, но она услышала и уже откровенно рассмеялась:
— Ничего личного. Всего лишь полоска скотча на магнитную пластину — и заходи кто хочешь, бери что хочешь. Что, не нравится, пи-ка-пер?
Последнее слово она произнесла с издевкой, растягивая буквы. Тем временем остальные закончили обыск и рассовали добычу по карманам своих необъятных «клапанов».
Они стояли надо мной, все четверо. Пирсингованная, которая, видимо, была тут основной, цедила через губу:
— Запомни сам и передай своим дружкам-дебилам: халява не пройдет. Мы отслеживаем ваши блоги, вашу комьюшку, мы следим за вашей перепиской. Хочешь большой и чистой любви? Плати, как всем. Дур, готовых «за так», больше нет. Пикап закрыт, все ушли на фронт. Ты понял?
— Ну погодите, — совершенно обалдев от такого наезда, взмолился я. — Она ведь тоже получила удовольствие! Это же… это не честно!
— Удовольствие? — ощетинилась моя случайная подружка. — Да что ты знаешь об удовольствиях?! Бегаешь со своим дрючком, ищешь, как бы воткнуть его во что-нибудь не очень жесткое. Так что захлопни пасть. Высший кайф доступен только женщине. Правда, девочки?
И девочки дружно закивали, оскалив белые зубки.
— А чтобы ты лучше запомнил… — Пирсингованная, погасив улыбку, щелкнула предохранителем, ее рука с разрядником дернулась вниз, и я только успел крикнуть:
— Не-е-ет!!!
А потом судорога скрутила меня в бараний рог. Сознание отключилось.
* * *
…Очнулся я вечером. Налетчицы не только перевернули вверх дном квартиру, не только расписали все стены, мебель и меня самого молекулярной краской, они еще и открыли настежь окна во всех комнатах. Вечерний ГАВ затопил мое жилище — пришлось, кашляя и задыхаясь, доставать баллон.
Закрыв окна и включив фильтр-конд на полную, я рухнул в кресло, захватил губами дюдечко баллона, вдохнул… За окном косматое Солнце пылающей кляксой тонуло в багровой мгле.
Мыслей в голове не было.
Ни-ка-ких…
