XI

Бедность — лучшая школа жизни. Наконец Али Риза-бей узнал жизнь такой, какова она была на самом деле. Отныне никто уже с ним не считался, каждый норовил обидеть побольнее, дать понять, что Али Риза-бей — всего лишь дряхлый, нищий старик. Даже его собственные дети.

Старый отец почувствовал, что Фикрет избегает его, ведет себя, подчеркнуто холодно. С девушкой творилось неладное. Больше она не откровенничала с ним, как прежде, всячески выказывала свое недоверие к отцу. А ведь именно у старшей дочери, серьезной и отзывчивой Фикрет, он рассчитывал найти поддержку в трудную минуту!

Младшие дочери вели себя почти так же, как и Фикрет. Впрочем, явного непочтения к отцу они не выказывали, но сторонились его, как будто в душе затаили обиду. Не успеет он рта раскрыть, смотришь, дочери, словно сговорившись, уже не слушают его, нос воротят.

Отважившись на рискованный шаг, Али Риза-бей был уверен в своем непререкаемом авторитете и влиянии на детей. Он полагал, что только этим и держится дом, — если бы его не слушались и не повиновались ему, давно бы все пошло прахом…

Но при первом же испытании дети отвернулись от отца, бросили его в беде. Сначала старик приписывал все козням Хайрие-ханым. «Мало ей того, что сама воду мутит, еще и детей подзуживает», — думал он, сердясь на жену. А потом понял, что напрасно подозревает бедную женщину. Тут вины ее нет, дети капризничают и мучают его своей жестокостью, не ведая, что творят…

Надо признать, что Хайрие-ханым хоть и сторонилась мужа, но никогда не пренебрегала своими домашними обязанностями. Она всегда была отличной хозяйкой, бережливой и расчетливой, а теперь превзошла самое себя. Какой еще помощи может требовать муж от своей жены?..

Единственной отрадой в жизни Али Риза-бея был теперь Шевкет, — настоящее сокровище его Шевкет! Отец готов был молиться на него.

Только один Шевкет и понимал, что творится на душе у Али Риза-бея. Конечно, добровольно взвалив на себя всю тяжесть забот о семье, он мог бы иной раз позволить себе раздражительность или недовольство, однако никогда таким правом не пользовался, всегда оставаясь сдержанным и почтительным.

Иногда Шевкет садился к отцу на колени — как будто возвращалось детство — и, поглаживая его бороду, начинал утешать:

— Ничего, отец, ты, главное, не бойся, я не подведу тебя. Вот увидишь, все будет хорошо, и мы будем счастливы… Прежде всего надо нам пристроить сестер. А без них мы справимся… Уж вам с матерью нуждаться не придется…

И Шевкет заботился обо всех: о сестрах, об отце, о матери, — только о себе забывал.

— Сознайся, Шевкет, — попытался однажды Али Риза-бей вызвать сына на откровенность, — ведь и у тебя есть желания. Если бы не эта наша беда, кем бы ты хотел стать?

Шевкет задумался.

— Я бы хотел, отец, стать архитектором. Выучиться, начать зарабатывать хорошие деньги, стать известным человеком… Только на роду мне, видно, другое написано…

Может быть, он рассказал бы и о других своих желаниях, но, увидев печальные глаза отца, осекся.

— Нет, нет, ты не принимай этого близко к сердцу. Я очень доволен жизнью, — с беззаботной улыбкой сказал Шевкет. — К тому же у меня все еще впереди. Вот уладим сначала наши дела, потом дойдет черед и до всего прочего.

Али Риза-бей сделал вид, будто согласен с сыном, и заговорил о другом.

Новые друзья Али Риза-бея, отставные чиновники, завсегдатаи кофейни, ища утешения, обращались с молитвой к аллаху. А вот он молился на сына. Когда ему становилось нестерпимо тяжело, он всегда обращался мысленно к Шевкету, и тогда в душе у него воцарялся покой, будто он побывал в храме Божьем.

Однажды Али Риза-бей, не скрывая слез, признался:

— Знаешь, сынок, вот я всегда считал себя человеком достойным и даже добродетельным, гордился собою, но сейчас, рядом с тобой, понимаю, как я заблуждался…

— Что ты говоришь, отец?! Да во всем мире не сыщешь такого человека, как ты! К чему это самоуничижение?..

— Нет, сынок, перед тобой я действительно чувствую себя ничтожеством. Ты спросишь почему? Да потому, что я прожил жизнь и ничего не видал, ни к чему не стремился. А вот ты — совсем другой. Ты все видишь, все стараешься осмыслить. У тебя есть цель в жизни. Ты добровольно отказываешься от своих желаний, ибо долг для тебя превыше всего. Именно в этом, сынок, разница между нами…