Глава 34
Готовое платье от Зингера
С легкой руки историка моды Анни Латур принято считать, что производство одежды в расчете на рынок, а не на заказ началось в 1820 году, когда несколько парижских старьевщиков приобрели у портных не выкупленную заказчиками одежду и с большой прибылью продали ее на местных базарах. Это натолкнуло их на мысль не выкупать одежду у портных, а заняться таким производством самостоятельно.
Попытки старьевщиков нанять на работу портных казались последним смешными и даже оскорбительными: в негласной «табели о рангах», не так давно канувших в Лету цеховых правил, профессия портного, требующая квалификации и мастерства, стояла куда как выше профессии старьевщика, однако последние были настойчивы: им удалось в конце концов набрать небольшое количество низкоквалифицированных или попавших в затруднение портных, этот странный мезальянс состоялся, и на парижские рынки пошла готовая одежда.
Уровень квалификации и дешевизна материала не позволяли шить что-то шикарное, но вот рабочая одежда, на которую был такой спрос в эпоху старта промышленной революции, потом форма для армии, а после и простые одежды – сначала мужские, а позже и женские – завоевывали своего потребителя.
Доходность такого бизнеса вскоре вовлекла в него новые, значительно большие капиталы, а в дело стали вкладываться люди из других кругов общества. Так или иначе, в 1824 году было открыто предприятие «Прекрасная садовница» (названное так по располагавшемуся рядом цветочному рынку), которое принято считать первой швейной фабрикой в мире. Впрочем, есть и историки, ссылающиеся на то, что конфекционное производство существовало еще в конце XVIII века, когда на рынках все того же Парижа продавалась одежда из дешевой ткани без подгонки по фигуре, в расчете на «усредненного покупателя».
Что касается англичан (законодателей моды тех лет), то они полностью согласны с мадам Латур в том, что начало массовому швейному производству было положено в 1820 году, однако, полагают они, старт был дан вовсе не предприимчивыми парижскими старьевщиками, а лондонской компанией «Смит», начавшей выпуск бумажных выкроек.
Вне зависимости от этих споров – конфекционный продукт был принят потребителем не просто хорошо, а прекрасно – рынок даже ощущал дефицит полюбившегося потребителю готового платья.
В мире тогда бушевала эпоха ткацких станков невиданной производительности, эпоха чугуна и стали, железных дорог и угля, пароходов и паровозов, но конфекционные предприятия существовали словно в ином измерении – разве что на некоторых из них разделяли процесс кройки и процесс шитья.
Понятно, времена были не те, чтобы конфекции могли бы надолго застрять во временах позднего Средневековья и зачатка мануфактур, тем более что изобретателям тема сшивания ткани не давала покоя давно.
Не будем трогать голландцев, придумавших машины для сшивания полос парусины еще в XIV веке (изобретение не получило развития) и вездесущего Леонардо. Начнем с 1755 года, когда немец Карл Вайзенталь получил патент на первую швейную машинку. С этого момента начинается изобретательская гонка: механики Англии, Австрии, Америки, Франции и Германии массово совершенствуют эту идею.
В 1830-м, наконец, Бартелеми Тимонье не только создал работающую швейную машинку, но и оснастил 80 ее экземплярами свое конфекционное производство, создав, таким образом, первую в мире швейную фабрику. Просуществовала она, однако, недолго: парижские портные, и без того ненавидящие конфекции, не смогли смириться с существованием такого высокопроизводительного конкурента: фабрика Тимонье была разгромлена и сожжена, а его машинки уничтожены. Тимонье был разорен и вскоре умер, не оставив после себя чертежей своего изобретения.
Только в 1845 году появляется изобретение Элиаса Хога, первая в мире машинка с челночным механизмом. Весьма несовершенная и часто ломающаяся, эта машинка, однако, была встречена производителями одежды с восторгом: ничего более совершенного на свете тогда не существовало. Несовершенство машинки Хога, собственно, и породило «монстра швейного дела»: в одной из мастерских, ремонтировавших постоянно ломавшиеся машинки, работал некий Исаак (Айзия) Зингер. Исааку, считавшему себя актером, было уже под сорок. Изобретательский опыт у него уже был: лет за десять до описываемых событий он получил патент на машину для бурения пород и продал его за немыслимые две тысячи долларов профильной компании. На вырученные деньги он организовал театральную труппу и с некоторым успехом гастролировал по Пенсильвании и окрестностям.
Деньги, однако, закончились, и вот в 1850-м он – механик в мастерской по ремонту швейных машинок Хога, жутко недовольный своей работой и постоянно жалующийся на несовершенство ремонтируемой техники. Изведенный его нытьем начальник мастерской в сердцах отправил его сделать нормальную машинку, и Зингер принял вызов.
Надо полагать, что он много думал об усовершенствованиях еще во время работы в мастерской, так как всего 10 дней спустя на свет появился механизм, который вскоре завоевал мир, – знаменитая швейная машинка Singer. Кстати, первый экземпляр этой машинки был продан за 100 долларов (что в 2019 году эквивалентно почти 3100 долларам), и это, кажется, был первый в истории случай, когда первая же продажа не только окупила расходы на изобретение, но и принесла серьезную прибыль.
Как это часто случалось в истории, довольно долго изобретение Зингера сопровождали патентные споры: швейные машинки в те годы изобретались часто, конструкции зачастую совпадали или были схожими, да еще и Хог подал на него в суд, обнаружив серьезные сходства механизмов. Конец патентным спорам положил адвокат Орландо В. Поттер, предложивший объединить патенты (и, заметим, благодаря этому мудрому решению проскользнул в акционеры компании). Зингер соглашается выплатить огромный штраф Хогу и очаровывает его – увлеченный и захваченный идеями Зингера, Хог тоже входит в альянс производителей.
С этого момента начинается победное шествие по планете швейных машинок «Зингер», а сам Зингер, наученный патентным спором, отныне патентует все, даже самые малейшие изменения в конструкции.
Поначалу дело тормозила высокая цена изделия: отцы семейств вовсе не считали возможным тратить целых 100 долларов, предпочитая, чтобы их жены шили вручную. Зингер в ответ предлагает неожиданное решение: продажи в рассрочку – ход по тем временам совершенно неординарный, покоривший сначала американский, а затем и европейский рынок.
Другое его удивительное новшество заключалось в том, что он сделал свою швейную машинку ремонтируемой в домашних условиях, разделив изделие на несколько легко заменяемых блоков. Если раньше сломанную машину любо вывозили в ремонт, либо выбрасывали, то теперь вышедшую из строя часть можно было легко приобрести и заменить дома самостоятельно.
Зингер понимал, что его машинки хороши и востребованы – не только в промышленности (заказы от фабрик шли бесперебойно), но и в дому, и стремился к тому, чтобы максимально снизить цену. Это удавалось за счет массовости производства: компания Зингера консолидировала производителей по всей Америке, чуть ли не впервые в истории применила конвейерное производство, и вот результат: швейная машинка, которая стоила в 1851 году 100 долларов, уже в 1858-м стоила всего-то 10 долларов. Кстати, именно на швейной машинке Зингера Леви Страус в 1853 году сшил первые джинсы.
В 1863 году производство вышло на уровень 20 тысяч машинок в год. Когда в 1867 году заводы «Зингер» появились в Европе (первый был открыт в Глазго, а еще один из заводов, в 1902 году, – в России, в Подольске), компании пришлось столкнуться с серьезной конкуренцией со стороны таких знаменитых (и по сей день) производителей, как немецкий «Пфафф» и шведский «Хускварна».
Можно сказать, что и эту конкурентную борьбу Зингер выиграл: в 1889 году, когда объем продаж «Зингер» в Европе превысил продажи в Америке, в Старом Свете ежегодно продавалось больше 400 тысяч штук «Зингер», около 45 тысяч «Пфафф» и около 30 тысяч «Хускварна» (только что выпустившего свою лучшую модель).
Исаак Зингер умер в 1875 году, оставив своим трем женам (личная жизнь его была насыщена событиями, развестись он не успевал) и 11 детям фантастические 22 млн долларов.
Завод в Подольске, выпускавший в 1913 году гигантские 600 тысяч машинок марки «Зингеръ» в год и экспортировавший их в Персию, Японию, Китай и Турцию, после революции был национализирован. В 1955 году он вышел на выпуск 100 тысяч швейных машинок в год, которые, правда, давно уже назывались не «Зингеръ», а «Подольск».
Швейные машинки с тех пор прочно вошли в промышленный обиход, и, собственно, именно они и создали швейную промышленность в том виде, в котором мы знаем ее сейчас, выпускающую в огромном количестве изделия на всех континентах и в любых требуемых объемах.
Компания Singer существует и сейчас и швейные машинки выпускает по-прежнему, хотя сегодня она больше известна как производитель космической и ракетной техники.
Можно сказать, компания продвинулась далеко…
Как тут не вспомнить первые слова, сказанные Остапом Бендером Шуре Балаганову при взгляде на автомобиль «Антилопа Гну»: «Смотрите, Шура, что можно сделать из обыкновенной швейной машинки Зингера!»
