Эту историю можно было бы назвать «Щит и меч» – защита против нападения. Почему именно в таком контексте? Давайте взглянем на нее более внимательно.

Являлся ли араб, продавший в рабство гостеприимного царя, купцом? Он располагал довольно серьезным военным потенциалом и совершил захват людей. Захват людей предполагает насилие. И, вероятно, насилие имело место, в том числе и убийство, по крайней мере охраны царя. Вряд ли операция прошла под «стоять-бояться, работает ОМОН». Скорее, этот человек был пиратом. Который иногда приторговывал.

Еще один важный момент: как только находятся стабильные источники доходов (в нашем примере это медь), человек переходит к своему естественному состоянию. Состояние нападения или агрессии – это все-таки вторичный ресурс, и он находится на нижнем уровне развития человека и культуры. Как только возникает возможность жить долго и счастливо, никого не убивать и, самое главное, не быть убитым, общество возвращается к торговле, которая выполняет в том числе и функцию защиты – как людей, так и ресурсов.

Религия также является инструментом обеспечения себя ресурсами и отъема ресурсов у другой стороны, инструментом захвата территории и подчинения людей и человеческих сообществ, в данном случае – купцов, или производителей, или ремесленников. По сути, им предлагалась безопасность в обмен на вероисповедание.

Грабеж, как и религия, продолжает быть интересным инструментом управления. Мы видим это на примере действующих войн, которые у нас происходят на территории сопредельных государств. И не только сопредельных государств, но и там, где мы говорим о так называемых террористических волнах. Потому что за террористическими волнами зачастую скрывается доступ к нефтегазовым богатствам, которые под эгидой того, что где-то в другом конце этого же государства есть некая террористическая группировка, могут быть захвачены.

Так что грабежи – это всегда проблема и для любой цивилизации, и для человечества в целом.

Если вы следите за дискуссией в блогосфере о так называемых «левых» движениях, поразмышляйте над вопросом: почему нет «левых» предприятий? Не в смысле «левизны» производимого продукта, а именно по принципу организации. Почему нет «левых» государств, то есть построенных на некоем всеобщем равенстве? В основном «левые» хотят сначала все отнять, а потом «правильно» перераспределить. Почему-то они никогда не хотят создавать. Не является ли это одним из элементов дилеммы «грабеж или торговля»?