ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Некто по кличке Писец объявился в Москве внезапно, будто из-под земли. Еще задолго до появления выбраковки его неоднократно задерживали менты и каждый раз со скрежетом зубовным отпускали. При том, что на вопрос: «Чем занимаетесь?» – Писец всегда честно отвечал: «Работаю вором в законе». Когда пришла новая эпоха и появилась реальная возможность за такие заявочки схлопотать пулю в голову не отходя от кассы, Писец растворился в воздухе. Его искали долго и безуспешно, а потом махнули рукой. Справедливо предположив, что негодяй покинул страну в поисках более демократичных государств, где с такими, как он, вовсю церемонятся и в случае поимки на раздавленную фашистской диктатурой родину не отправляют.

И вдруг до скучающего от безделья опера дошли слухи, что Писец со дня на день посетит столицу. Капитан мгновенно встал на дыбы и принялся рыть землю копытом. В итоге милицейский информатор сообщил конкретное место и точное время, когда Писца можно будет забраковать. Опер пожаловал в АСБ лично, и Гусев отметил, что давно уже не видел настолько счастливого и гордого собой человека.

Грех было такого не обломать.

– У тебя двойка, тебе и идти, – сказал Гусеву шеф. – Чтобы не отсвечивать. А с улицы вас подстрахуют.

– Заодно и пообедаем, – хмыкнул Гусев недовольно – брать Писца нужно было в ресторане, где тот назначил деловую встречу. – Что за кликуха такая – Писец... Песец? П...дец?

– Фамилия у него – Пипия, – сказал капитан, неприязненно разглядывая Гусева. Оперу Гусев сразу не понравился – уж слишком мало проявил энтузиазма, узнав, какая ему предоставлена честь.

Гусев повертел в руках фотографию Писца, на вид совершенно русского человека, и бросил ее на стол. Толку от фотографии было чуть, скорее всего Писец кардинально изменил внешность.

– Готов поспорить, что пока этот урод не купил себе звание вора, то ходил всего-навсего в Пиписках, – сообщил он.

– Откуда подробности? – насторожился капитан.

– Считай, интуиция. Насмотрелся на таких шакалов. Я этих деятелей столько в расход отправил – тебе и не снилось.

– Ладно, Пэ, не заливай, – попросил шеф. – Никого ты в расход не отправлял. Что о нас люди подумают...

– Ну да?! – возмутился Гусев.

– Это формула речи такая, – заверил шеф капитана.

– Вы это... – Опер погрозил Гусеву пальцем. – Вы, товарищ старший уполномоченный, не вздумайте только в людном месте расправу учинить.

– Как же, как же, превыше всего общественный порядок, – кивнул Гусев. – Не извольте беспокоиться, коллега. Голову сложу, но шума и кровищи – ни-ни.

– Хотелось бы, – сказал капитан с угрозой в голосе.

– Да и откуда шуму взяться? – невинным тоном осведомился Гусев. – Ситуация очень даже тихая и мирная. Сами представьте, заходят в кабак два идиота. Суются к этому Писцу, у которого всего-то навсего пара телохранителей. И, разумеется, больше никаких друзей за столиками вокруг. Никакого контрнаблюдения из разных концов зала, как это обычно делается, чтобы иметь хороший обзор и успеть продырявить идиотам задницы. На фиг такие премудрости господину Писцу? Кого ему бояться? Выбраковки, что ли? Так вот, наши идиоты подходят, достают игольники... Писец радостно улыбается и по собственной инициативе врезает дуба. Охрана покойника рукоплещет. Деловой партнер умершего достает мобильный и звонит в государственное унитарное предприятие «Конец настал» заказать венки. Все очень просто, коллега. Так оно всегда и бывает.

– Не понял юмора, – прорычал опер. – В конце концов, это ваша работа.

– Ага. Вдвоем против минимум четверых. С игольничком на пистолеты. Я это каждый божий день проделываю. Спасибо хоть похолодало...

Опер внезапно успокоился.

– Перестаньте нести ахинею, коллега, – попросил он. – Во-первых, их будет трое. Четвертый вам не помеха, это наш человек. Внештатный сотрудник, так сказать. Во-вторых, уголовные авторитеты по определению клиентура АСБ. Наше ведомство дает наколку, ваше разбирается. Мы заманили Писца в конкретное место, рискуя при этом жизнью информатора. Более того, посадили информатора с Писцом за один стол. Он не сможет долго поддерживать беседу. Вы должны максимум через пять минут войти и нейтрализовать клиента, пока он не понял, что это западня.

– То есть брать его на входе в ресторан – не успеем, а на выходе – опоздаем, – заключил шеф. – Понял?

– И вообще, «Указ Сто два» не я придумал, – ввернул опер. Ему, похоже, стало немного стыдно, что брать опасного вора идут какие-то чайники, да к тому же связанные обязательством не пугать честных граждан. Вот он и оправдывался теперь.

– Зачем у нас снайперов разогнали? – вздохнул Гусев. – Влепили бы гаду иголку в ухо с ближайшей крыши...

– Пэ, ну какие теперь снайперы? К чему дармоедов содержать?

– Разумеется, когда есть Гусев, на все готовый... Ладно хоть с погодой удачно получилось. Шеф, распорядитесь, чтобы бухгалтерия денег подбросила. Нужно будет два костюма поприличнее, галстучки там, ботинки... И два стильных дорогих плаща. Что уцелеет – сдадим в каптерку. Ага?

Шеф едва Гусеву не ответил, и по выражению лица можно было понять, как именно он сейчас выразится. Но Гусев его очень ловко перебил, обернувшись к тихо млеющему оперу.

– А насчет общественного порядка, – сказал он, – это по обстановке. Извините, но гарантий никаких. Мы постараемся успеть первыми, честно, постараемся. Но вы же сами понимаете, какой нюх на опасность у бандита, который столько лет в бегах. Мы даже «труповозку» возле кабака поставить не сможем. И нам самим ждать нужно будет не рядышком в машине, а на другой стороне улицы в подъезде. Что тоже не лучшая позиция. Хорошо, если учреждение какое-нибудь найдем, а вдруг только жилые дома? Бабушки-пенсионерки очень бдительные, вызовут потихоньку милицию, та приедет нас брать, тут Писец идет, старательно оглядываясь...

– Ничего лучше предложить не можем. Он появился буквально из ниоткуда. Вызвонил нашего человека, захотел встретиться, о цели встречи даже не намекнул.

– Может, он кончать его приехал, вашего стукача, – заметил Гусев.

– Ну ведь не в ресторане же...

– Яду сыпанет, и все дела.

– Не драматизируйте. И вообще, что еще делать? Нужно брать его, раз шанс представился. Брать положено не нам, а вам. Ну и берите. Честное слово, я не понимаю. – Опер посмотрел на шефа, который с глубокомысленным видом уставился в потолок. – Я свои функции выполнил. АСБ собирается в принципе выполнять свои? У вас что, других оперативников нет? Менее э-э...

– Благоразумных, – подсказал Гусев. – По-вашему, у нас одни психопаты работают? Которых хлебом не корми, дай под смертью погулять?

– Закройся, Пэ, – приказал шеф, возвращаясь из своего далека. – А вы не беспокойтесь, капитан. Мы у вас клиента приняли. Клиент будет подвергнут соответствующей мере социальной защиты. Бумаги я все подписал. Гусев, у тебя еще вопросы есть к капитану? Только не риторические.

– Да все ясно, – заверил Гусев. – Завтра сходим на место, присмотримся. Нажремся там как следует, чтобы хорошее впечатление произвести на обслугу. А послезавтра...

– До свидания, капитан, – вздохнул шеф. – Видите, у него вопросов больше нет.

Капитан холодно распрощался, забрал документы и вышел.

– Что же ты вытворяешь, Пэ! – накинулся на Гусева шеф. – Ну за каким чертом спектакль?!

– А пусть думают, что у нас бардак, – твердо ответил Гусев.

– Так это и есть форменный бардак!!! – заорал шеф.

– Вот пусть они так и думают. А мы последим за дальнейшей реакцией.

– Исчезни! – рявкнул шеф. – С глаз долой! Актеришка! Плащ ему подороже, видите ли! А четыре доски не хочешь?

– Ну, этот-то прикид от меня никуда не денется. Кстати, я надену именно плащ. Человек, который ходит по дорогим ресторанам в кожанке, сразу вызывает подозрение – вдруг оружие за пазухой?

– Тебе виднее, – отмахнулся шеф. – Но соваться на место раньше времени не смей. Я уже вызвал ребят из Южного, их тут в лицо не знают, они проведут разведку по всем правилам.

– Сто лет не был в ресторане, – пожаловался Гусев. – А нельзя будет уже после выбраковки там немножко посидеть?..

В ответ шеф замахнулся на него пепельницей.

Напротив ресторана очень удачно разместилось отделение налоговой инспекции. Там хватило места засесть с полным комфортом не только двойке Гусева, но и доброй половине «группы поддержки». Нижние чины вели наблюдение, а Гусев, старший группы и примкнувший к ним Валюшок принялись всячески отравлять жизнь налоговикам. Они расхаживали по офису, открывая двери ногами, приставали к местным девицам и задавали начальникам дурацкие вопросы типа: «А если я в нерабочее время кого-нибудь убью, мне это нужно вносить в декларацию или нет?»

Инспектора зверели, но не подавали виду. Многие из них хорошо помнили те времена, когда для визитов к злостным неплательщикам приходилось заказывать в сопровождающие парочку выбраковщиков. Это называлось «на усиление». Так что они знали, какова выбраковка в деле, и предпочитали не нарываться. Хотят ребята нас поддеть – а мы плевали на их подначки. К тому, что их никто не любит, кроме близких родственников, налоговики уже давно привыкли.

За полчаса до назначенного Писцом времени Гусев утихомирился, взял бинокль и прилип к оконным жалюзи.

И почти сразу подскочил на месте.

– Мать твою! – воскликнул он. – Да это же... Ух ты!

– Приятеля увидел? – спросил лениво старший группы.

Гусев обернулся к нему и сверкнул глазами:

– Еще какого! Ты про Шацкого слышал?

– М-м...

– Ну, этот... Деятель шоу-бизнеса. Продюсер. Который всю их поганую эстрадную тусовку на иглу пересажал. А три года назад сам переборщил с наркотой и столовым ножом жену выпотрошил.

– А, тот волосатый? Помню. Редкостный урод. Так его же... Погоди, разве он сам?!

– Вот именно. Собственноручно. Тупым столовым ножом. Беременную.

– Ни фига себе!

– Вот именно. Эх... Взять-то я Шацкого взял. Жалко, что не убил на месте. Потому что его менты себе забрали. И выпустили. Сказали – может быть нежелательный резонанс. Мол, артистам Союза положено нюхать исключительно цветочки и ширяться только витаминами.

– Соболезную, – вздохнул старший. – Три года назад? Слушай, а я ведь помню. Нас тогда гоняли в «Олимпийский» какие-то офисы шмонать. Мы человек двадцать всякой мелкой сошки там переловили. Выходит, это Шацкий их сдал?

– Безусловно.

– Думаешь, к нему Писец идет?

– А к кому еще? Я в такие совпадения не верю, – твердо сказал Гусев. – За Писцом что у нас числится, помимо рэкета и прочей гадости? Оптовый драгдилинг. А что такое Москва? Рынок сбыта, который замер в ожидании. Кто был господин Шацкий? Покупатель с большими деньгами. К тому же неплохо знающий конъюнктуру!

Старший откинулся на спинку кресла и уютно сложил руки за головой.

– Логично, – признал он. – Но будь я на месте Писца, я бы с Шацким не связывался. Допустим, Писец не в курсе, что Шацкого спалили. Ментовка умеет такие дела проворачивать по-тихому. Но он ведь сам наркоман! Опасно.

– После трагической гибели жены Шацкий завязал, – сказал Гусев, снова берясь за бинокль. – Убитый горем муж, любимая супруга которого была зарезана пьяным хулиганом в подъезде... Нашему отделу внешних связей памятник надо ставить. Опять-таки – менты постарались. Знаешь, я ведь был на месте происшествия.

– Представляю себе. Мерзость какая...

– Он ее на самом деле выпотрошил. Это я не для красного словца, – сказал Гусев деревянным голосом. – Ты не подумай, что у меня к Шацкому какой-то личный счет. Просто такое прощать нельзя. Я уж молчу, сколько талантливых ребят из-за его поганой наркоты коньки отбросили или сыграли в лагерь. Понятное дело, если человеку позарез нужен героин, он его везде найдет. Но ведь хороший продюсер музыкантам вроде отца... А Шацкий как раз хороший продюсер.

Старший тяжело вздохнул и сел прямо.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Есть у меня подозрение, что Писец Шацкого убьет.

Некоторое время старший молчал. Члены его группы притихли настолько, что не было слышно дыхания. Валюшок, присевший в углу в ожидании приказаний, тоже непроизвольно замер.

– Как именно убьет? – поинтересовался старший деловито и сухо.

– Вижу три варианта. Либо мы опоздаем, либо обнаружим себя на подходе. Или устроим какую-нибудь импровизацию, не знаю пока какую.

Валюшок судорожно глотнул. В него еще ни разу не попадали настоящей пулей, и он как-то не был особенно уверен в надежности своего комбидресса. Хотя Гусев уверял, что девятимиллиметровую пулю броня выбраковщика держит неплохо – только очень больно и остается жуткий синяк.

Буквально за пару секунд весь многомудрый психологический тренаж, которым Валюшка задолбали на подготовительных курсах, полетел к чертовой матери.

– Тебе идти, тебе и решать, – заметил старший. – Только есть ли у Писца оружие?

– Писец вне закона. Для него любой контакт с ментами или АСБ – верная смерть. Он просто обязан иметь оружие. Это его единственный шанс отбиться и уйти.

– А ведь ты маньяк, Гусев, – заметил старший ласково.

– Почему тебя это удивляет? – спросил Гусев, по-прежнему глядя в окно.

– Хм-м... Твое дело. Меня другое удивляет. Ты не учитываешь, что в ресторане может оказаться наблюдатель от ментов – раз. И что там минимум треть столиков уже занята – два.

– Ну, тебя-то менты волновать не должны...

– Меня – нет. Мое дело – прикрытие.

– ...а честных граждан не заденет, я гарантирую.

– Телом будешь закрывать? – предположил старший донельзя язвительно.

– Конечно, – согласился Гусев на полном серьезе, отчего у Валюшка нехорошо защемило под ложечкой.

– Как знаешь, Пэ. – Старший поднял руки, давая понять, что сдался. – Одно могу обещать: я – могила. Парни – тоже. Верно, парни?

«Парни» хором промычали что-то утвердительное.

– Дело святое, – высказался сурового вида уполномоченный, матерый дядька лет пятидесяти. – Мочить надо гадов. Давно пора. Ведь лезут же, снова лезут изо всех дыр, как тараканы! Сколько мы их в расход пустили, а они снова лезут...

– Слабину нашу почуяли, – бросил старший, и Валюшку показалось, что он эти слова уже не раз слышал. Конечно, слышал. В Центральном.

– Есть! – выдохнул один из наблюдателей. – Вижу! Скорее всего – он!

По комнате прошла волна общего движения. Старший бормотал в микрофон, отдавая распоряжения второй половине группы, которая блокировала тылы ресторана. Несколько выбраковщиков быстро выскочили за дверь. Валюшок в который раз проверил свой игольник.

Еще никогда в жизни ему не было так страшно.

Клиент подъехал к ресторану на потрепанной «десятке». Его сопровождала пара быкообразных типов, от вида которых Гусеву сразу полегчало. Больше всего он боялся увидеть в свите Писца телохранителей новой формации – симпатичных людей с дорогими прическами и без лишней мускулатуры, подмечающих любой намек на опасность, а в бою – резких и стремительных. Эта же парочка двигалась как коровы на льду и не сумела даже толком осмотреться.

Впрочем, сам Писец тоже оказался тот еще увалень. Он словно на машине времени прибыл из страшных девяностых, когда Москву заполонили бритоголовые ублюдки. Рядом с ним современная охрана не выполняла бы очень важной своей функции – внешне походить на охраняемого.

И против ожидания, пластической операции Писец так и не сделал. Только отрастил бороду, выкрасил ее заодно с волосами в светло-русый цвет да еще очки нацепил. Это точно был он, никаких сомнений.

Троица вошла в ресторан. Гусев вопросительно оглянулся на старшего.

– Все чисто, – сказал тот. – Контрнаблюдения не отмечено. Мои бойцы встанут на места, как только ты начнешь. Один нюанс. Клиента все-таки пасут менты. На солидном удалении. В ресторан не полезут.

– А ведь уверяли, что понятия не имеют, откуда он едет... – протянул Гусев. – А если не менты? Проверь.

– На их машине номера ментовские.

– Тогда плевать. Леха, готов?

– Угу, – выдавил из себя Валюшок, чем заслужил оценивающий взгляд старшего.

– За мной! – скомандовал Гусев.

– Живите, мужики... – напутствовал их старший.

Все свои действия Гусев и Валюшок расписали заранее. Более того – отрепетировали их «на натуре» в тактическом классе, где раз двадцать совершали разнообразные эволюции вокруг парты, имитирующей ресторанный стол. Но теперь Валюшок понятия не имел, чего захочет Гусев. И поэтому решил не дергаться попусту, а ждать.

Как ни странно, животный ужас немного ослаб.

В прихожей Гусев остановил ведомого и привычно его оглядел.

– Хорош, – заключил он. – И красиво, и оборудование не торчит. А как тебе галстук идет! Не то что мне. Леха, почему ты не ходишь на работу в галстуке?

– Да ну его... – вяло запротестовал Валюшок. Сейчас на нем был красивый длинный плащ, костюм, белоснежная сорочка и галстук, который долго выбирала невеста, уверенная, что ее Лешка идет с Гусевым валять дурака на какую-то официальную церемонию.

Сам Гусев драпировался в элегантное черное полупальто, делающее его похожим на убийцу из Чикаго тридцатых годов – только шляпы не хватало. Если судить по седине в волосах, Гусев давно и успешно работал на одну из тамошних «семей».

– Хорошо. Действуем четко по схеме. Выносим этих двух быков. Только вот что. Фокус с разговором между нами – отставить. Я все беру на себя. Стреляй по слову «извините». Ясно? Потом ты держишь Шацкого, а я поговорю с Писцом. Все. – Он натянул тонкие лайковые перчатки.

– Есть, – поняв, что его функции особенно не меняются, Валюшок несколько воспрял духом.

– И не спрашивай меня, на фига это нужно, – строго приказал Гусев. – Нужно, и все.

– Понял.

Послышался вызов, Гусев достал мобильный телефон. Штатный трансивер он сегодня бросил в отделении.

– Да? Понял. Отлично. Спасибо. Как только зайдем внутрь, сделай одолжение, позвони мне еще раз. Просто так. Все, мы стартуем.

Гусев сделал знак рукой, Валюшок открыл дверь и шагнул на улицу.

– Везуха нам, – сказал позади Гусев. – Рядом освободился столик. Нас за него и посадят. Все-таки нашли ребята выход на метрдотеля. А еще говорят, что в АСБ одни тупицы служат...

Ресторан был небольшой, уютный, здесь играла тихая ненавязчивая музыка и в воздухе плавали едва ощутимые вкусные запахи. Столики размещались в небольших закутках, рядом стояли вешалки. Насчет вешалок Гусев выяснил в первую очередь, без верхней одежды идти в обеденный зал он отказался бы наотрез.

На входе их встретил некто величественный, облаченный в смокинг.

– Господа, прошу за мной, – изрек он и царственным шагом проследовал вперед.

У Гусева в кармане зазвенело. Он тут же вытащил свой «мобильник» и на ходу с головой ушел в беседу, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться.

– А она что? – спрашивал он. – А ты? Не может быть! Ну, поздравляю от души. И когда? А почему не в «Праге»? Какая разница, что дорого, я добавлю, Мишка, не сомневайся! Ради такого дела...

Валюшок из-за спины Гусева уже видел Писца и компанию. Безразлично мазнул взглядом по Шацкому – это оказался нервный мужчина лет сорока с вьющимися длинными волосами – и сконцентрировался на удачно подвернувшейся справа красотке. Даже голову повернул.

– Да ну! – вдруг заорал Гусев и расхохотался куда громче, чем предписывали хорошие манеры в публичном месте. «Быки» мгновенно им заинтересовались, Писец и Шацкий продолжали беседу. До них осталось всего ничего, шагов пять-шесть.

Гусев ржал, «быки» неодобрительно его рассматривали. Он мешал их боссу разговаривать. И полностью занял их внимание. Валюшок мысленно перекрестился. Они вышли на позицию, нужно было начинать.

Гусев поймал злобный взгляд своего «быка».

– Ой, извините! – смутился он.

Валюшок четко, как на тренировке, выдернул оружие из кобуры и всадил две иголки в торчащее из-под стола массивное бедро телохранителя. Но Гусев все равно вырубил своего первым.

«Быки» медленно валились со стульев. Валюшок уперся игольником в грудь Шацкого.

– АСБ! – сказал он негромко, но твердо.

Шацкий очень натурально побледнел.

Писец в свою очередь налился кровью.

– Что ж ты руки-то на столе держал, идиот? – спросил его Гусев. Телефон он давно уронил на пол и теперь левой рукой придерживал стул, с которого все падал и падал «бык». Игольником Гусев небрежно помахивал у живота, не оставляя Писцу шансов потянуться и вырвать оружие. – А туда же – вор в законе, король рэкета...

– Это какая-то нелепая ошибка, – сообщил Писец глухо. Произношение у него было не московское, но Валюшок так и не понял, какое именно.

– Я заявляю решительный протест! – с достоинством произнес Шацкий, честно отыгрывая роль. – Я директор продюсерского центра... – И тут его заклинило. Валюшок понял – Шацкий узнал Гусева.

– АСБ! Специальная операция! – раздалось от входа. – Пожалуйста, оставайтесь на своих местах. Вам ничто не угрожает, с этого момента вы находитесь под нашей защитой!

Гусевский «бык» наконец-то сполз на пол, и тот занял освободившееся место, придвинувшись вплотную к Писцу. Это была опасная игра, но это была игра Гусева, он сам ее себе выдумал.

– Хочешь скажу, кто тебя спалил? – предложил он. – Хочешь перед смертью отдать должок ментовской суке?

Писец судорожно моргнул. Что-то у них там под столом творилось, между ним и Гусевым. Скорее всего Писцу в одно место уперлась «беретта».

Вокруг столика ничего особенного не происходило, только по напрягшимся лицам и спинам видно было, как остро посетители ресторана переживают напряженный момент. По залу уже бродили непонятно откуда возникшие люди с игольниками в руках. Выходы были перекрыты. Несколько широкоплечих мужчин заслонили от посторонних взглядов столик. Одним из подошедших был старший, которому сейчас по инструкции положено было руководить снаружи. Тут же оказался и давешний матерый дядька, сверлящий жутковатым взглядом затылок Шацкого.

«А у подъезда уже стоит “труповозка”, – подумал Валюшок. – Интересно, что она повезет сегодня. Неужели на самом деле трупы?»

– Убей этого пидора волосатого! – вполголоса требовал от Писца Гусев. – Пока еще разрешаю. А потом я тебя по-быстрому кончу. Ты же не хочешь на каторге сдохнуть?

– Да пошел ты...

– Не верь ему! – прошипел Шацкий. – Кому ты веришь?!

– Убьешь? – настаивал Гусев.

– Да соси ты х...й...

Шацкий начал затравленно озираться. Похоже, спектакль в режиссуре Гусева ему очень не нравился.

– Тогда пушку на стол. Очень медленно.

– Да е...л я тебя... Сам доставай.

– Как жаль, что я в тебе ошибся, – сказал Гусев безмятежно.

Валюшок по-прежнему держал на мушке Шацкого и толком не разглядел, что произошло. А Гусев просто влепил Писцу иглу в брюхо, и тот расслабленно сник.

Шацкий так вздохнул, будто у него петлю с шеи сняли.

А зря.

Потому что Гусев выдернул иглу, воткнул ее себе в лацкан, быстро спрятал игольник в кобуру и так же быстро достал у Писца из-за пазухи «макаров». Вытащил из-под стола руку с «береттой». Взвесил оба пистолета на скрещенных руках. Примерно так обычно держали парочку «узи» всякие крутые из полузабытых в Союзе американских боевиков.

– Что вы... – испуганно пискнул Шацкий.

– Господа, не дергайтесь, мне все отлично видно! – предупредил Гусев.

И принялся стрелять.

Шацкий получил две пули в область сердца и рухнул на руки выбраковщиков. Неподвижный Писец был убит двумя выстрелами в живот и переносицу. Гусев бросил оружие Писца на стол.

В зале сдержанно повизгивали женщины.

– Ну, ты... – начал было старший, но передумал и только сплюнул под ноги.

– Я же сказал, мне все было отлично видно. – Гусев уже склонился над Писцом. Слегка ошалевший и малость оглохший Валюшок понял – он делает клиенту нейтрализующую инъекцию. Через небольшое время обнаружить наличие в крови парализатора будет невозможно. А дырочку от иглы в животе Гусев расковырял пулевым ранением.

– А если бы ты его насквозь...

– Из «макарова»? Упаси бог. Ну что, господа? Наш уговор в силе? Круговая порука мажет, как копоть?

– Естественно, – процедил старший. – Этот убийца прятал ствол в сапоге. У него как раз сапоги... Что тебе оставалось делать? Игольник-то твой заело.

– Вообще хреновое оружие, – согласился матерый дядька. – У меня клинило дважды в самый ответственный момент.

– Перекос, он и есть перекос, – вступился еще один голос. – Между прочим, второй клиент того... Готовченко.

Гусев подобрал с пола «мобильник» и с искренней теплотой улыбнулся выбраковщикам. В том числе и Валюшку, который все отдувался.

– Спасибо, коллеги, – улыбнулся Гусев. – Помогли снять камень с души. Век не забуду. Ну, я поеду отчет рисовать. Если что – знаете, где меня найти.

– Живи, – сказали ему.

На улице Гусев с наслаждением закурил. И встряхнул за плечо насупившегося Валюшка:

– Если ты меня осуждаешь, могу в деталях рассказать, как именно Шацкий изуродовал свою жену. Ей было двадцать три года, Леха. Только двадцать три. Обыкновенная молоденькая дурочка – нормальная женщина за такого бы и не пошла, – но это в данном случае дела не меняет. Нельзя кухонным ножом резать беременных жен, понимаешь? И нет таких высших интересов, во имя которых можно оставлять в живых тех, кто так поступает.

Валюшок молчал.

– А то, что в Агентстве существует круговая порука, ты мог бы и сам догадаться.

– Да нет же!!! – взорвался наконец Валюшок. – Нет!

– Что «нет»? – опешил Гусев.

– Ты... Ты... Да ты чуть мне в руку не попал! Я едва отдернуть ее успел!

– Лешечка! – воскликнул Гусев радостно. Похоже, он ждал чего-нибудь похуже. – Дорогой ты мой! Сам посуди – если бы я мог попасть тебе в руку, уж наверное, я бы тебя предупредил!

Валюшок в ответ только сплюнул – как перед этим старший.

Наверное, они пережили очень похожий стресс.