Глава сорок третья
Хартинг не сводил глаз с монитора – со схваченного крупным планом мертвенно бледного лица Бладшота.
– Начинайте процедуру, – сказал он окружающим.
Вновь этот внутренний трепет… Который уж раз, а как же упоительно пробуждать к жизни мертвое тело!
Укрывшись в густой тени одного из проулков центра Момбасы, расслабленно привалившись к стене, Гаррисон проводил взглядом бродячего пса, трусящего куда-то по заваленным мусором лужам, оставшимся после прошедшего ночью дождя.
Он наблюдал за дверью в стене донельзя обветшавшего двухэтажного дома напротив, через проулок. Земля у порога была усеяна окурками сигарет, а значит, противник рано или поздно отопрет дверь сам. Остается только дождаться, пока одному из «танго» не потребуется перекурить.
Хартинг взглянул на другой монитор. Индикатор прогресса достиг двадцатипроцентной отметки.
Самым гениальным во всем этом была даже не технология, позволявшая снова поставить мертвого в строй. То был контроль над окружением, над миром платформы «Бладшот». Он, Хартинг, оттачивал, шлифовал человека, некогда бывшего Рэем Гаррисоном, так же, как легендарные кузнецы в феодальной Японии оттачивали и шлифовали до полного совершенства легендарные самурайские мечи.
Гаррисон вынул из кармана разгрузки светошумовую гранату, вынул чеку, приотпустил спусковой рычаг до щелчка, однако с броском не спешил: готовился, вел отсчет… и швырнул гранату в дыру, пробитую в двери пущенными наугад пулями русских наемников, только в самый последний момент. Граната взорвалась на лету. Яркая фосфоресцентная вспышка достигла глаз даже сквозь сомкнутые веки, от грохота Гаррисон ненадолго оглох, но тут же оправился, развернулся, вскинул к плечу M4 и шагнул в дом, разметав в стороны обломки изрешеченной двери.
Оценка обстановки: просторное складское помещение, шаткие стулья у очага, спасающего обитателей от холода африканских ночей, сквозь потолочные окна струится вниз утренний свет, озаряющий пляшущую в воздухе пыль и двух оглушенных, едва держащихся на ногах боевиков с разряженными штурмовыми винтовками.
Приклад оружия толкнулся в плечо. Отдача M4 просто-таки грела душу. Склад озарился вспышками дульного пламени. Пара коротких, точных очередей по центру тяжести тела – и боевики падают. Переступив через трупы, Гаррисон двинулся дальше.
Твердым шагом войдя в помещение лаборатории создания образов, от главной лаборатории располагавшейся отдельно, Кей Ти затворила за собой дверь. Щелкнув замком, она устремила взгляд на сложную круговую систему камер в окружении мониторов. Вся эта аппаратура и позволяла Хартингу вторгаться в сознание Бладшота. Кей Ти бросила на пол сумку со снаряжением…
Тем временем, в медицинском центре, Хартинг снова взглянул на индикатор прогресса.
Двадцать восемь процентов…
Да, Хартинг знал: без оплошностей не обошлось. Однако наука вообще – вовсе не тот безупречно точный процесс, каким полагают ее обыватели. В науке без проб и ошибок не обойтись. Действительно, на время Бладшот сумел от них улизнуть, но и для таких нештатных ситуаций были предусмотрены меры, до сих пор прекрасно себя оправдывавшие.
Стоило Гаррисону подняться на галерею, из ближайшего дверного проема показался пляшущий ствол еще одного АК-47. Третий боевик тоже выпустил очередь наугад. Веер пуль продырявил стену вокруг, но Гаррисон не останавливался. Шальная пуля угодила в плечо, пробив бронежилет. От боли Гаррисон крякнул, поморщился, однако рана была несерьезной: кость не задета, уж он-то разницу чувствовал. «Вот она, непредсказуемость непрофессионалов», – подумал он и, превозмогая боль, развернулся к стрелку. Еще одна короткая, на три патрона, очередь – и еще одно тело рухнуло на пол.
Быстрым шагом, на полусогнутых, чтоб сохранять устойчивость при стрельбе, не обращая внимания на жжение в плече и струйку крови под бронежилетом, Гаррисон свернул в проем и оказался в обшарпанной жилой комнате. Солнечные лучи, проникавшие внутрь сквозь щели в дощатых ставнях на окне, освещали облупленную краску, выщербленную штукатурку, обнаженные шлакоблоки и женщину, стоявшую прямо посреди комнаты. Безоружную, но не заложницу. Темноволосая, кареглазая, сложена атлетически… морских спецназовцев Гаррисон повидал немало, и тело пловчихи узнал с первого взгляда. К горлу женщины над ключицами плотно прилегал какой-то неведомый аппарат. Гаррисон направил на нее ствол карабина M4A1. Фигура женщины замерцала, подернулась рябью, совсем как искаженная помехами картинка на экране старого, электронно-лучевого телевизора. Или как будто она отчего-то не полностью проявляется в этой реальности.
Вне всяких сомнений, Гаррисон был удивлен, но, оставаясь прежним, профессионалом, обстановку целиком оценить не забыл.
– Альфа-один, – сказал он в микрофон рации.
– Никто не придет, Рэй, – оборвала его женщина – судя по выговору, явно американка.
– Откуда вы знаете мое имя? – спросил он.
Скверный знак, скверный. Если она из злоумышленников и знает его по имени, значит, может добраться до Джины, а этого допускать нельзя ни за что.
– Мы знаем друг друга. И я обманывала тебя. Но больше обманывать не могу.
Что самое странное, ее слова отчего-то казались абсолютно правдивыми.
Крепко сжимая в ладони пульт дистанционного управления, Кей Ти стояла посреди пустой лаборатории, в окружении множества видеокамер. Включенные мониторы показывали ее собственной персоной – в обшарпанной комнате одного из домов далекой Момбасы, за разговором с Рэем Гаррисоном.
В центре управления медицинским комплексом зазвучали сигналы тревоги. Развернув на своем мониторе другое окно, Хартинг проверил, что там с показателями жизнедеятельности Бладшота. Кривые резко устремились вверх.
– Какого дьявола? Что там творится? – прорычал он, бросив взгляд вниз, сквозь стеклянный пол.
Нет, Бладшот по-прежнему выглядел труп трупом. Ни один мускул не дрогнул на его безмятежном, мертвенно-бледном лице.
– Его мозговые импульсы идут вкривь и вкось! – отозвался со своего места Эрик.
Стены комнаты дрогнули, подернулись рябью, словно содрогающаяся от нервного тика плоть, но Гаррисон не сводил глаз с мерцающей, призрачной женской фигуры и изо всех сил сдерживал набирающий силы страх. Вот ему и довелось столкнуться с ситуацией, которой он не то, что разрешить – понять не в состоянии…
– Прости меня, Рэй, – продолжала женщина.
– Разве я с вами знаком? – спросил он просто затем, чтобы сказать хоть что-нибудь, и шагнул к ней, хотя сам не знал, что собирается делать.
В центре управления медицинским комплексом в какофонию самых разных тревожных сигналов вплелась уникальная, ни на что не похожая нотка. Услышав ее, Эрик немедля повернулся к монитору с данными диагностики симуляции.
– В симуляцию кто-то вмешивается, – нехотя доложил он.
Хартинг бросил взгляд на тот же монитор, сверился с информацией на собственном терминале.
– Как это?.. – начал он, но тут же осекся, догадавшись, в чем дело. – Кей Ти!
Он повернулся к одному из техников.
– Вызывайте в оперативный центр Тиббса с Дальтоном, – прорычал он, устремившись к дверям. – С оружием! А его, – он указал вниз, на тело Бладшота, недвижно лежавшее на столе в палате воскрешения, – вырубайте!
Казалось, его пресловутая власть на глазах ускользает из рук.
Остановился Гаррисон всего в нескольких дюймах от незнакомки. Нет, запугать ее, вторгнуться в ее личное пространство он не пытался. В ее взгляде не чувствовалось ни намека на страх, хотя он был вооружен и полностью снаряжен для боя, но это отчего-то казалось уместным, а может, даже вполне естественным. Сквозь избитую мякоть мозга с трудом пробивалась наружу мысль… нет даже не мысль – узнавание.
– Кей Ти? – спросил он.
– Да, – подтвердила она.
Откуда-то издали донесся частый, нетерпеливый стук в дверь.
– Кей Ти! Немедленно отоприте!
Мужской голос. Тон раздраженный, злой. Голос – оттуда, из ее мира. Его Гаррисон тоже узнал. В памяти всплыла фамилия: Хартинг, – а с ней и уверенность, что этот Хартинг Гаррисону не нравится, очень и очень не нравится.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он Кей Ти.
Как все это странно… ведь он по-прежнему чувствовал и испарину на коже, и вонь из проулка, и запах крови, струящейся из трех мертвых тел, оставленных им остывать на полу.
Тут он заметил в ладони Кей Ти что-то вроде пульта дистанционного управления.
– Даю тебе шанс по-настоящему сделать выбор, – ответила она.
Стоило ей нажать кнопку – и воспоминания хлынули лавиной: пробуждение из мертвых, Кей Ти, «RST», лаборатории, спортивный комплекс, убийство жены, вспышки неистовой ярости, и Барис, и Эйкс, и все прочие его жертвы закружились перед глазами, точно целая армия призраков. Все это вспомнилось вмиг, разом. Короткие периоды буйной, взрывной деятельности, пребывания в сознании, а затем – Джина, говорящая, будто не виделась с ним пять лет. За Джиной вспомнились ее дети, а после и осознание, что все известное ему нереально. И в центре всего этого, точно паук с человечьим лицом, плетущий липкие тенета обмана, красовался он – повелитель царства собственного вранья, доктор Эмиль Хартинг.
Оставшийся в медицинском комплексе Эрик, не веря глазам, таращился на показатели жизнедеятельности Бладшота. Если прежде кривые неуклонно тянулись вверх, то теперь заплясали, как сумасшедшие. Взглянув вниз, сквозь стеклянный пол и клубы испарений сжиженного азота, он обнаружил, что Бладшот трясется всем телом, яростно мечется на столе. Каждый мускул его напружинился, все вены вздулись, точно вот-вот полопаются. Охваченный ужасом, Эрик повернулся к рабочему месту, лихорадочно забарабанил по клавиатуре, набирая команду, которая (да сбудутся его надежды и молитвы!) отрежет, отключит Бладшота от взломанной симуляции. Ударив по клавише ввода, он вновь устремил взгляд вниз. Бладшот обмяк, рухнул на сталь стола, замер без движения, будто мертвый.
– Слава тебе, Господи! – с облегчением выдохнул Эрик.
Гаррисон в комнате одного из момбасских домов слегка покачнулся, затаил дух, пульс его участился, будто от мощного выброса адреналина. Будто в бою. Он изо всех сил старался разобраться в колоссальном объеме информации, только что загруженной прямиком в мозг.
И тут Кей Ти исчезла, словно бы выдернутая чьей-то рукой из самой реальности.
В следующий миг все вокруг взорвалось, разлетелось в куски. Стены унеслись в даль, мебель угасла, точно картинка на экране выключенного телевизора, одежда поблекла, исчезла, сменившись простой белой футболкой и штанами, и Гаррисон остался один среди безликой белой комнаты.
– Запомни меня, – эхом донесся откуда-то из иных миров, из-за пределов его крохотной, огражденной четырьмя стенами реальности, голос Кей Ти.
Открыв глаза, Бладшот – нет, не Бладшот, Рэй Гаррисон! – обнаружил себя на холодном стальном столе, в палате воскрешения, и сел. Именно сел, а не упал, запутавшись в собственных руках и ногах. Он был силен, абсолютно владел собой, и, мало этого, знал, кто он такой и что он такое. Теперь у него появилась цель.
Встав на ноги, он медленно, не спеша, поднял взгляд. Сквозь туман, сквозь слепящий свет хирургических ламп, мимо членистой, точно лапа насекомого, электронной руки, закрепленной на потолке, к зеркальным панелям. В сторону центра управления медицинским комплексом.
Перегнувшись через рабочий стол, Эрик снова заглянул в палату воскрешения. Там, устремленные кверху, мерцали алым огнем глаза Бладшота. Неизвестно, отчего, но техник ни на миг не усомнился: киборг-убийца смотрит прямо на него.
– Господи Иисусе…
