77

Помимо прочих дисциплин сержант Рихман большое внимание уделял метанию гранат.

На вопрос Тони, почему на автоматах «бикс» не применяют подствольные гранатометы, он пояснил:

– Подствольник утяжеляет оружие, а мы много ходим по джунглям. Это первая неприятность – большой вес. Есть и вторая неприятность – гранатомет стреляет только прямо.

– А нам как надо?

– А нам иногда надо, чтобы граната летела зигзагом.

Тони с Джимом переглянулись и засмеялись. Они решили, что сержант шутит.

– Вон видите дерево? – Сержант поднял автомат и одиночным выстрелом сбил с дерева кусочек коры, чтобы пометить его. – За этим деревом стоит противник, но достать из автомата вы его не можете.

– А бросить гранату рядом нельзя, – заметил Тони, изучая позицию. – Она обязательно ударится либо о ветки кустарника с одной стороны, либо о пенек – с другой.

– Правильно мыслишь, Тайлер. Поэтому мы делаем так… – Рихман снял с пояса гранату, активировал ее и сказал: – Теперь смотрите. Я выбираю дерево, которое расположено так, что от него граната может отскочить в нужном мне направлении. Бросаю…

Рихман несильно послал гранату. Она описала красивую дугу, ударилась о толстый сук и, отскочив, упала на землю за помеченным деревом. Раздался взрыв, и осколки защелкали по веткам.

– Как вы думаете, уцелел бы противник, если б прятался за этим деревом? – спросил сержант у стажеров, которые поднимались с земли.

– Вот это да, сэр! – произнес пораженный Джим.

– И что, все так умеют бросать? – спросил Тони.

– Конечно все. А Шульц может бросить гранату с двумя отскоками. К тому же он еще и на бильярде хорошо играет.

Вооружившись учебными гранатами, друзья почти неделю потратили на эти броски. Вскоре что-то у них стало получаться, но лишь после того, как они сдали сержанту зачет, он разрешил бросать боевые гранаты.

Оказалось, что это намного сложнее, поскольку у стажеров тряслись от волнения руки. Каждый понимал, что в случае неудачного отскока можно попасть под осколки.

Впрочем, и эту науку Тони с Джимом в конце концов постигли, а по вечерам, когда появлялось свободное время, они ходили в столовую пить чай и часто встречали там своих знакомых, с которыми летели на Ниланд.

Они виделись со всеми, кроме Тома Моргана, которого, наконец, встретили после долгого перерыва. Несмотря на хорошее питание, выглядел Том похудевшим и немного грустным. Он рассказал, что только два дня назад вернулся на базу после недельного пребывания на четвертом опорном пункте.

– Ну, ребята, скажу я вам, – говорил он, покачивая головой и потягивая горячий чай. – Просто какой-то триллер. Настоящая война.

– А ты там чего делал? – спросил Тони. – Какая была твоя функция?

– Моя основная функция была лежать на полу и постараться не обгадиться во время обстрелов. Я даже нос не высовывал и мимо бойниц боялся проходить. Иногда меня подзывали к пульту управления минными секторами и начинали объяснять, что, дескать, вот синенькая кнопка – это активация такой-то зоны, а зелененькая – это аварийная блокировка…

– И чего это значит?

– Да грамоте меня обучить пытались. Я же не такой, как вы, – здоровые бегемоты, мне какая-нибудь умственная специальность нужна. Я не могу по разведкам шастать.

Тони невольно вспомнил, как хотел сбежать отсюда. Должно быть, у Тома Моргана сейчас появлялись похожие мысли. В его глазах уже не было прежнего огня, когда он всех и каждого агитировал «не бояться и всемерно приближать час поступления на службу».

– Я, конечно, понимаю, что эта специальность, мины включать, самая для меня подходящая, но голова как котелок пустой. От страха только звон стоит, а сержант спрашивает: ну и какая кнопка отключает этот сектор? Я говорю – зеленая. А он говорит – мудак ты, Морган. Такие, как ты, кнопки путают и своих товарищей на секторах в клочки рвут…

– Обстрелы часто бывали?

– Ты еще спрашиваешь. – Том усмехнулся отработанной ветеранской усмешкой. – Это же четвертый опорный – ДС.

– А что такое ДС?

– «Дивизион смерти» расшифровывается. Очень странно, что вы не знаете. Обстрелы, конечно, каждый день. Но иной раз саданут с пулеметов и отдыхают, а вот когда с гранатометов возьмутся по стенкам бить, да еще с безоткатных орудий влепят, я прямо чуть сознание не терял. Один раз в зеркальную бойницу пуля влетела. Побила оптику. Я как раз в нее смотрел, так чуть не помер со страху… Правда, удалось хоть посмотреть, как действуют минные сектора.

– Неужели мятежника поджарили? – сразу оживился Тони.

– Не, косуля попалась. Ее прямо пополам разорвало. Наши потом, как стемнело, отключили сектор и крюками ее утащили. Ночью жаркое делали – вкусно получилось.

– А почему такие предосторожности?

– Они говорят, что иногда мятежники так специально делали – опаивали животное наркотиками и выпускали на минное поле. Естественно, оно подрывалось, а когда из опорного пункта прибегали, чтобы забрать трофей, мятежники тут же атаковали через брешь. Сектор-то включить нельзя – на нем свои. Случались прорывы за крепостную стену, бои внутри бункеров и даже захваты их. Тот же четвертый опорный, как мне рассказывали, за всю его историю два раза отвоевывали обратно.

– Это как отбой?

– Да. Мятежники захватывали опорный пункт, уничтожали весь гарнизон и пытались закрепиться. Говорят, потом проводили большие операции, ведь в распоряжении мятежников оставались захваченные ими автоматические минометы и системы залпового огня.

– Они что же – разбираются в нашей технике?

– Они в чем угодно разбираются. Одно слово – мятежники, – авторитетно заявил Том и снял с языка попавшуюся чаинку.

– Как же их выбивали, если они завладевали всей артиллерией? – спросил Джим.

– Ясно как. Штурмовую авиацию вызывали с базы «Ортега», это за рекой Селиман. Те наносили удары по огневым средствам, контузили мятежников, а потом прямо с вертолетов на территорию высаживались наши.

– Ну а вас там не атаковали?

– Да обошлось, – отмахнулся Том и вздохнул. – Но и так хорошего мало. Я уж говорил, на полу отлеживался и глаз не смыкал. Только здесь вот отсыпаюсь.

– А чего не спал в бункере?

– Да как уснуть, когда каждую минуту граната в стену – бабах! Даже в туалет сходить толком не мог.

– Туалет что, на открытом месте?

– Да нет. Там стена бетонная с козырьком – с безопасностью все в порядке, только боязно. На очко сядешь, а толку никакого. Ни капли из себя выжать не можешь… Я уж пожалел, что поддался на это искушение – в армию пойти. Думал деньги заработать. Лучше бы отправился на Скайди айсберги резать. Условия там собачьи, но зато никто в тебя не стреляет. Оделся потеплее – и работай… А у вас в разведке как? Небось тоже не мед?

– У нас с Джимом уже по одному боестолкновению было. Причем в самом начале, как только приехали, – похвалился Тони.

– Во как! Ну и как, хоть одного мятежника подстрелили? – живо заинтересовался Том. Ему не хватало уверенности, и он не представлял, как можно воевать против прятавшихся в лесу мятежников. В фантазиях самого Тома они были двухметровыми, заросшими шерстью монстрами, у каждого из которых имелось безоткатное орудие.

– Да нет, я никого не подстрелил. Правда, Джим стрелял в них из пулемета прямо с борта «Си-12».

– Ух ты! – восхитился Морган. – Прямо кино!

– Да ладно, – отмахнулся Джим. – Я ни в кого не попал. А вот Тони пришлось драться с одним из них врукопашную.

– Да ты что?! Вон как вы, ребята, оказывается, продвинулись! Ну ты хоть сунул ему по морде пару раз?

– Пару раз сунул. Правда, и он мне тоже. У него еще пистолет был, но, к счастью для меня, патроны в нем закончились. Такой шустрый попался. Я в него с пяти шагов стрелял, а он все равно увернулся.

– Как же увернулся-то? Ты ведь у нас в учебке лучшим стрелком был.

– Это в учебке, а здесь совсем другое дело.