41
Друзья вернулись в казарму как раз к построению и вместе со взводом сходили на обед. Ели они машинально, не вполне понимая, что именно. Потом вернулись в казарму, чтобы приготовиться к занятиям на стрельбище.
– Ты знаешь, какая мне мысль пришла в голову? – сказал Тони, после того как они какое-то время сидели в кубрике молча.
– Какая? – безучастным голосом спросил Джим.
– Ведь нам теперь придется ехать на войну.
– Да?.. – Джим с трудом воспринимал то, что говорил ему Тони. – Почему?
– Нас теперь некому забрать отсюда.
– А ведь и правда…
– Вот то-то и оно, – со вздохом произнес Тони. – Теперь некому выхватить нас из лап кадрового управления и пересадить на тепленькое место. И договоры мы подписали, которые уже лежат в канцелярии. Скажем хоть слово против – пойдем на три года в штрафбат, а это, насколько я понял, верная смерть.
– Ты знаешь, Тони, у меня такое ощущение, что сегодня наша с тобой жизнь закончилась. Совсем.
– У меня тоже. Особенно как подумаю, что наши вещи и деньги остались у дяди в доме.
– Да, и это тоже, – согласился Джим и стал нервно смеяться. – Я же говорю – все закончилось. Все, что у нас было.
– Слушай, а дядина машина, дядин дом, все его имущество… Оно теперь чье?
– Наверно, казна заберет, – пожал плечами Джим.
– Ну квартиру, допустим, заберет. И мебель пронумерованную. А про его дом никто не знает, он ведь нам сам говорил.
– Ну и что ты хочешь предложить – самим жить в его доме? Или гонять на его дорогой машине?.. Мы и водить-то не умеем.
– Дом нам ни к чему, но вот вещи и деньги свои мы из его дома забрать могли бы. Это не воровство, потому что деньги наши. А еще – он нам столько обновок подарил… Брюк, рубашек, свитеров. У меня таких красивых в жизни не было.
– Да, вещи, конечно, жалко, – со вздохом согласился Джим. – Дяди теперь нет. И самое обидное, что я его совсем не знал даже. Ну приезжал он к нам изредка и надоедал мне своими нравоучениями – не так учишься, матери не помогаешь… Мне даже не нравилось, что он приезжал, а теперь вот… Конечно, он сам виноват – воровать неправильно, но все равно его жалко.
– Ну так что, Джим? Послезавтра мы идем в увольнительную, так?
– Так.
– Ну, давай попробуем добраться до его дома.
– А как мы доберемся до его дома, если мы города не знаем? Ведь Сан-Лоис – это тебе не Галлиополис. Это громадина.
– Тут ты прав, – согласился Тони. – Но если ехать от аэропорта…
– Слушай, так от аэропорта и я помню!.. – воскликнул Джим, оживляясь, но затем снова погрузился в мрачное молчание.
– Ты чего?
– Да… как вспомню эти выстрелы и мешок окровавленный…
– Забудь об этом. Постарайся забыть, а то сойдешь с ума.
– Ты прав. Я попытаюсь не думать об этом. Что ты там говорил?
– Что говорил? – Тони вздохнул. – Что нужно поймать такси, попросить довезти нас до аэропорта, а оттуда поехать за город.
– Да, так мы и сделаем. Только… одно меня занимает.
– Что?
– Должен ли я сообщить матери о смерти дяди?
– Рано или поздно придется, Джим.
– Да. Рано или поздно придется.