Послесловие от автора

Дорогой читатель!

Первый опыт общения в сети «Шепот» я получила, когда устроилась на летнюю стажировку в одну юридическую фирму. На одном из рабочих мероприятий сотрудник, значительно старше меня по возрасту, начал оказывать мне слишком много знаков внимания. Другие сотрудники после окончания мероприятия разошлись, а этот – вместе с друзьями – уговаривал остаться с ними в баре. «Сколько тебе лет?» – спросили они. (Ну, вообще-то мне было на тот момент двадцать четыре, в то время как им всем – за пятьдесят. Это так, на всякий случай.) «Тебе нравятся зрелые мужчины?» Я оказалась в щекотливой ситуации: летний стажер – это, по сути, хорошо оплачиваемый молодой специалист, претендующий на полноценную штатную ставку, причем ключевым фактором такой работы является выстраивание доверительных и долгосрочных отношений с людьми. Но в тот момент я скорее ощущала себя целью – той, которую все они считали для себя неким «объектом состязания». Я пыталась улыбаться, даже смеялась, но все это была фальшь, к которой мы обычно прибегаем в такие моменты. Мне хотелось уйти, но вместе с тем я жаждала получить эту работу. И мне хотелось того мужчину – ну, не знаю – успокоить, умиротворить, что ли? По крайней мере, не ответить жестким отказом.

На самом деле я уже не столько помню о мужчинах, сколько о женщине, которая вытащила меня из той ситуации, проявив куда больше легкости и уверенности, чем на тот момент могла продемонстрировать я сама. У нее был очаровательный южный акцент, большая солнечная улыбка, и когда она присоединилась к нашей группе, то положила мне руку на плечо и спокойно произнесла: «Просто встань и иди, а я сама здесь все улажу». Послушав ее, я так и сделала. На следующий день один из начальников, услышав версию того, что произошло, спросил, не хочу ли я обратиться в службу персонала. Ответ был однозначен: нет! Несомненно, мужчина вел себя отвратительно, но – уж простите – этот весьма влиятельный сотрудник потом принимал участие в моем найме на работу. Позже я узнала, что оказалась далеко не первой молодой женщиной, которая попала в подобную историю, но благодаря участию нескольких опытных женщин, я сама – и моя карьера – не пострадали.

Или вот еще такой случай. Много лет назад я была единственной девушкой в мужской команде по гребле. Я была рулевым (ну, то есть человеком, который кричит на гребцов и управляет лодкой). Как единственная представительница слабого пола я все время волновалась о том, хорошо ли вписываюсь в команду. Ничто другое меня не беспокоило и не оскорбляло. Ни в коем случае! Только не меня! Однажды мы сидели все вместе и о чем-то болтали. До этого, надо сказать, мы поссорились с одним парнем, и он потом все время злился и огрызался на меня. Мы ели пиццу. Я протянула руку, чтобы взять себе кусок, а парень – здоровяк, под два метра ростом – стукнул меня в челюсть, да так, что у меня аж зубы затрещали. И потом раздался его злобный, издевательский смех. Все остальные были шокированы его выходкой, но промолчали. Помимо всего прочего, я была унижена. Когда в моих глазах блеснули слезы, я поняла, что не хочу поступать, как, может, поступила бы на моем месте другая девчонка. Я не хотела слишком остро реагировать.

Сдуру я ведь тогда могла и повеситься. Но сдержалась. В общем, я молча встала и ушла в другую комнату, и больше не произнесла ни слова. Я еще не знала, что в такие ситуации попадает огромное количество девушек и женщин, и отголоски этих событий будут сопровождать меня и других на протяжении всей профессиональной карьеры. Поэтому ответ такой: Подыграй! Не устраивай сцен!

Три года назад у меня родился ребенок. Материнство открыло для меня совершенно новый мир – как дома, так и на работе. Через двенадцать недель после рождения дочери я вернулась на работу. В первый же день по возвращении на работу новый начальник попросил меня задержаться дольше обычного. Около 19.00, когда я уже более настойчиво принялась объяснять, что мне действительно пора домой, что нужно кормить новорожденного, то он – кстати, отец троих детей – спросил: «А сколько уже вашей дочери?» Я ответила: «Ей три месяца». А он говорит: «Ну, какая же она новорожденная!» Я объяснила, что ребенок все равно должен поесть. Он великодушно предоставил мне двадцать минут, не удосужившись вникнуть в то, что «кормление» означало кормление грудью. В тот вечер мой муж потратил полчаса на то, чтобы доставить дочь ко мне на работу, и я покормила ее в гараже.

Вот такими вещами я делюсь со своими подругами, когда мы вместе обедаем в Таун-Лейке, посещаем книжный клуб или ходим на тренировку.

Я так часто обсуждала подобные истории, что в итоге начала писать эту книгу. По мере работы над ней я поняла, что книга заслуживает «припева», то есть, помимо самих героинь романа и меня как автора, нужны голоса и других женщин. Я позвонила своей лучшей подруге из юридической школы. Она рассказала мне об одной горячей линии, которая характерна тем, что поступающие на нее жалобы направляются непосредственно объекту жалоб. Я поговорила со своей подругой, которая вернулась на работу после декретного отпуска и обнаружила в электронном почтовом ящике более двух тысяч непросмотренных сообщений! А все потому, что никто не подменил ее в период вынужденного отсутствия. Я беседовала с женщиной-адвокатом, которая боролась с бесплодием. Один из сотрудников-мужчин заявил ей без обиняков, что, как только у женщины появляются дети, она тут же становится для фирмы бесполезным балластом. Все эти истории суммируют коллективный опыт женщин, в котором сексуальное домогательство – конечно, лишь часть, но отнюдь не ЕДИНСТВЕННАЯ.

Когда я писала эту книгу, то меня переполняли – как, впрочем, и до сих пор переполняют – надежды на то, что отношение к сексуальному домогательству все-таки неуклонно меняется. Любопытно, что, когда я заканчивала черновой вариант книги, мне позвонила одна хорошая подруга и спросила, могу ли я порекомендовать ей адвоката для подачи заявления о сексуальном домогательстве. Она рассказала мне, что печальный инцидент произошел на конференции, и, не желая вдаваться в детали, понадеялась, что я могла бы дать ей нужный контакт. Неловко признаться, но моей первой реакцией стал вопрос: «Ты точно уверена, что хочешь этого?» И на душе было довольно мерзко. Будучи сама адвокатом и писателем, я потратила неимоверное количество времени на размышления о том, как правильно заявить, как корректно сфомулировать свою позицию. Но я также беспокоилась о ее благополучии, зная, что пойти ва-банк непросто, это может дорого обойтись. Особенно если окажется, что женщина совсем без связей и какой-либо осязаемой поддержки. Но все-таки… Все меняется. Медленно, со скрипом, но – уверена, – все меняется, и в основном благодаря тем отважным храбрым женщинам, которым надоело бояться и шептать. Когда женщины стали делиться со мной своими историями, написание книги превратилось в подобие собственной квазисети единомышленников, готовых бороться за свои права. Мне не терпится поделиться этой книгой с читателями, которые, надеюсь, продолжат и дальше расширять эту сеть.