Глава 24
3 апреля
Она флиртует! Пытается проложить путь по служебной лестнице через постель. Какая-то знакомая в колледже, знавшая ее по учебе в юридической школе, заявила, что она якобы и раньше занималась такими вещами. Какими именно? И что она опять такого натворила?
Она вляпалась по уши. На нее охотились. Она была ягненком в логове льва. Она была роковой женщиной…
Любовные аферы – штука распространенная. Здесь не нужно быть слишком строгими моралистами. Мы все были такими наивными… Вообще, многие отношения зарождаются именно на работе. Разве у нас не могут быть друзья противоположного пола? Она была талантлива. А если таланта не хватало, то умела щедро восполнить эту нехватку. Она была шлюхой. Она была врединой. Нам она нравилась. Нравилась в профессиональном плане. Ну, вряд ли мы стали бы ее подругами. Она была одной из нас…
На фоне всего этого мы слышали, что живущий в стеклянном доме не должен швырять камни в других. Не следует осуждать других тому, у кого у самого рыльце в пуху, не так ли? Но никто ничего не говорил нам о том, как вести себя у стендов и витрин стеклянных конференц-залов и зданий, составленных из тысяч бездушных, но очень зорких стеклянных глаз. В зажатых между кончиками пальцев увесистых смартфонах… Видеть и быть видимым. Такова была природа и нашего конкретного стеклянного дома. Мы так привыкли к своим прозрачным клеткам, что с сомнением относились ко всему, что происходило вне рамок нашего периферического видения. Возможно, любопытство являлось лишь биологической адаптацией. Своего рода выживанием самого информированного из нас…
Кто мы такие, чтобы кого-то судить и оценивать? Или, скорее, кто мы такие, чтобы не судить?
Слоун хмуро покосилась на свое отражение в тусклых дверях лифта, пока направлялась на тренировку с Оксаной, ее персональным тренером. Она не раз хотела отменить занятие. Но Оксана не согласилась бы; к тому же Слоун надеялась, что тренировка все-таки ей поможет. Она чувствовала себя просто ужасно. Главным образом, из-за стычки с Арди, но дело было не только в этом.
Кабина лифта остановилась. Стальные двери распахнулись, и внутрь вошла Крисси Лэднер, старший бухгалтер «Трувив». В руках у нее была фирменная бутылочка с водой. Они добродушно приветствовали друг друга, и Крисси нажала на кнопку своего этажа.
– Как дела у нашей славной бухгалтерии?
Крисси, женщина маленького роста, но наделенная большой наглостью, пожала плечами.
– Все по-прежнему, – ответила она. – А у юристов?
Слоун переступила с ноги на ногу.
– Тоже.
И это была правда. Только в самом худшем смысле.
Крисси фыркнула.
– Уж не знаю, как вы работаете на того парня, – сказала она, поглядывая на сменяющие друг друга цифры на счетчике этажей.
– На кого? – машинально спросила Слоун, уже зная ответ. «Как вы работаете на того парня?» Прозвучало скорее как обвинение, чем сочувствие…
– На Эймса. Мы все подумали об этом, когда ты собралась внести его в тот список.
Уголки губ Слоун опустились.
– Кто сказал, что я собиралась это делать?
Крисси подняла свою бутылку вверх, словно соглашаясь. Она никогда не болтала, и Слоун нравилось пересекаться с ней на корпоративных мероприятиях. Если б они работали в одном отделе, то наверняка стали бы хорошими подругами.
– Как бы то ни было, скоро мы все, наверное, будем на него работать. – Она открутила крышку на бутылке.
– Ты веришь в это?
Крисси вскинула подведенные карандашом брови и сделала глоток.
– Хотелось бы не верить. Но разве ты не слышала? Сегодня утром проходило заседание правления. По-видимому, с Эймсом всё в порядке.
Крисси вышла на следующем этаже, оставив Слоун переваривать услышанные новости.
Реальность заключалась в том, что Слоун, привыкшая балансировать на самом краю хаоса, внезапно почувствовала, что начинает выходить из себя и терять самообладание. Она, конечно, чувствовала, что гайки уже и так закручены, но верила, что у нее хватит сил держать себя в руках и что в случае крайней необходимости ей удастся все наладить. Новость из уст Крисси не должна была застать ее врасплох. Но она все-таки оказалась неподготовленной…
Ей казалось, что она впервые видит перед собой шаткую конструкцию, на которой строилась вся ее жизнь. Слоун чувствовала, что все это – ее жизнь – может рухнуть. Арди, Эбигейл, совет по школьному образованию, Эймс, ее работа, остаток на кредитной карте, список текущих дел. И даже Кэтрин. Кэтрин, которая заявила Слоун что-то такое… что-то очень дискомфортное: «Я хочу быть похожей на тебя».
Стоит только надавить – и всё…
На восьмом этаже она приложила брелок к пульту на стеклянной двери, и та открылась. Оксана уже ожидала за столом регистрации, и вид у нее был не слишком довольный. Слоун совсем забыла, что опоздала.
– Если это как-то поможет, – принялась сбивчиво объяснять она, завязывая волосы в «конский хвост», – то я съела лишь один батончик «Ларабар». – На самом деле она съела два, один – на завтрак и один – во время ланча, и хотя это была вполне себе здоровая пища, для полноценной поддержки человеческого организма ее было мало…
Раньше Оксана была бойцом ММА. Это когда мускулистые тетки дерутся в клетке, пытаясь сломать друг другу руки и носы, и катаются по полу, безжалостно пиная друг друга по ребрам.
– Двадцать отжиманий. – Она указала на пол перед собой. Слоун еще не сходила в раздевалку, и на ней до сих пор был надет сшитый на заказ костюм и туфли от «Дольче Габбана». Она стояла в нерешительности некоторое время, пока Оксана не щелкнула пальцами. Тогда покорно сбросила с плеча сумку и опустилась на колени. А потом, приняв упор лежа, принялась пыхтеть и отжиматься. Как будто была непослушной курсанткой в военном училище, а не платила Оксане непомерную сумму за сами занятия и еще штрафы за опоздания…
На счет «семнадцать» Оксана поставила ей ногу на спину, заметно утяжелив упражнение. Слоун с огорчением поняла, что сильно вспотела.
– Двадцать, – почти выдохнула она.
Наконец ей было разрешено сходить в раздевалку и переодеться в надлежащий тренировочный костюм. Но на это Оксана выделила всего две минуты…
Слоун нравились люди, которые серьезно относятся к своей работе. Например, ее маникюрша, утверждавшая, что является визуальным художником. Ради таких занятий Слоун была готова полностью потакать прихотям Оксаны.
Когда она возвратилась из раздевалки, Оксана сообщила ей, что сегодняшнее занятие будет посвящено ногам. Слоун знала, что ее ждет. Двойные выпады с приседаниями, а затем приседания с отягощениями. Со штангой или гантелями. К концу первого цикла упражнений молочная кислота струилась в мышцах бедер, словно змеиный яд…
– После всех усилий и тяжестей я просто понять не могу, почему мои ноги не похожи на ноги Кэрри Андервуд, – задыхаясь, проговорила она.
Оксана надула пузырь из жевательной резинки, который громко лопнул, и усмехнулась.
– Что такое? – Слоун выглядела обиженной. – Ты хочешь сказать, что ноги Кэрри Андервуд болят сильнее моих? Я страдаю, Оксана. Не стоит так легко воспринимать истинные страдания.
– Думаешь, ты – первый клиент, который попытается отвлечь меня болтовней от работы? Чтобы я меньше тебя нагружала?
– Нет, конечно, нет. Я просто думаю, что вкладываюсь по полной.
А ведь правда! Слоун действительно использовала собственную болтливость в качестве своеобразного щита против садомазохизма Оксаны. Вот, наверное, почему личному тренеру она говорила больше, чем когда-либо – своему терапевту. К тому же у терапевта Слоун была всего один раз, да и то пять лет назад. Она предположила, что тренеры в чем-то похожи на парикмахеров, с которыми можно болтать о чем угодно. Но в данный момент Слоун хотела как следует отвлечься. Она все еще думала о Крисси. И об Эймсе.
– Приседания сумо. Начинай! – Оксана установила таймер на своих часах. Слоун никогда не знала, сколько времени отводится под то или иное упражнение, и порой это ее бесило.
– Но я действительно хотела кое-что у тебя спросить…
Оксана сделала глубокий раздраженный вдох.
– Ну, хорошо. Тогда выполняй приседания и говори.
Слоун расставила ноги и попыталась блокировать боль, которую испытала, когда приняла одну из поз балерины. Оксана взглянула на часы.
– Хорошо. – Слоун нахмурилась. – Так вот, мой вопрос. – Она понизила голос, вспомнив про потных рабочих, которые тянут кабель, зарабатывая себе верную грыжу. – К тебе подкатывал кто-нибудь из мужиков?
Оксана фыркнула.
Приседая, Слоун уперла руки в талию. У нее побаливал бок, и она знала, что наверняка обнаружит там синяк.
– Как мне понимать твое фырканье – как «да» или «нет»?
– Сама-то как думаешь?
– Думаю, что да.
Оксана пощадила ее и разрешила прервать приседания. Но после тут же заставила выполнять выпады с ходьбой. И шла рядом, нога в ногу.
– Есть относительно безвредные типы, – начала она. – Которые подходят и начинают что-нибудь советовать, в то время как я делаю какое-нибудь упражнение. Как будто меня волнует мнение парня, который разок зашел ко мне в клуб. – Слоун одобрительно прохрипела в ответ. – Но попадаются и другие. – Оксана покосилась на Слоун. – Им говоришь «нет», а они воспринимают это как возможность для дальнейшего «напора». С такими нужно соблюдать осторожность, быть начеку. Доказано. И даже не спрашивай меня про прямые сообщения в «Инстаграме».
– Грязь, пошлятина? – спросила Слоун, чувствуя, что ноги уже дрожат от усталости.
– Грязнее, чем туалетные кабинки в Коачелле.
– Ну, ладно, – Слоун кивнула. – Ты просто пропускаешь все это мимо ушей?
Оксана засмеялась.
– Нет. Местные тренеры-женщины придумали здесь свою систему. Во-первых, на стойку регистрации мы нанимаем женщин. Это имеет ключевое значение. – Слоун поглядела на молодую рыжеволосую женщину у стойки. – Если клиент начинает нам досаждать, – продолжала Оксана, – мы просим, чтобы администратор выделила его имя желтым цветом в компьютерном файле. Если указанный клиент запрашивает вечернюю или утреннюю тренировку, администратор отвечает, что тренеры-женщины заняты или у них выходной. Если проблемный клиент совсем выходит из-под контроля, мы кодируем его красным цветом, и тогда для него все тренеры-женщины становятся недоступными. Либо заняты, либо их смена закончилась, либо еще что-нибудь.
– Что ж, дельно придумано!
– А что, тебе кто-то досаждает?
– Ну, не больше, чем ваша первая категория… Можно отметить желтым цветом. – Слоун надеялась, что так и есть. Даже верила. И попыталась отодвинуть на задний план разговор с Эймсом, во время которого она якобы согласилась проигнорировать то, что происходило или не происходило с Кэтрин. И то, что определенно произошло за несколько лет до ее появления. Но это было похоже на корзину с бельем для стирки: сколько ни пихай одежду вниз, в конечном итоге она все равно оказывается наверху. Слоун лучше себя чувствовала, когда не вспоминала такие примеры…
Большой кабинет. Большой оклад. Новые корпоративные льготы…
Она пыталась взглянуть на все глазами Арди. Доллары и центы. Или фраза звучала иначе: «Доллары и здравый смысл»? Слоун не знала. Просто подумала, что это могло бы иметь значение…
– Тогда вот как. Руки на плечи! Переднюю ногу немного отведи назад. А потом – резко вверх. И стремись поднять как можно выше.
Оксана продемонстрировала в воздухе: колено должно вонзиться надоевшему мужику прямо в промежность.
– Я все же поищу что-нибудь менее жесткое. Но все равно – спасибо!
И Слоун действительно была ей очень благодарна.
Приняв душ и вновь облачившись в свой офисный наряд, Слоун вернулась на работу. Телефоны просто разрывались. Пыхтели принтеры. Секретарши кропотливо стучали по клавишам. Все шло своим чередом. За исключением лишь одного: Эймс Гарретт готовился стать генеральным директором компании…
Выдержки из показаний
13 апреля
Марвин Джефферсон
Эймс был парень что надо. Об этом знал любой, кто когда-либо встречал его. У него была прекрасная семья. Он, не щадя себя, работал на эту компанию. Каждый здешний сотрудник, имевший дело с фондовыми опционами, должен поклониться ему в знак благодарности. И это – правда. Когда я услышал, что его имя внесено в тот глупый список… ну, в общем, мне сразу же стало ясно, что целью акции было подбросить побольше дерьма. Воистину, ни одно благодеяние не остается безнаказанным. Я вам точно говорю! Эймс постиг это на собственном горьком опыте.
Боб Роджерс
Я хотел бы знать, а где список женщин? Одна сотрудница… из бухгалтерии, кажется… как-то попросила меня выпить с ней вместе, и, знаете ли, я не стал вызывать полицию по этому поводу. Она на семь лет старше меня. Думаете, столь ничтожный эпизод требовал внимания? Я так не думаю.
Зейн Спайви
Думаю, надо быть очень наивным человеком, чтобы не знать, что вещи, о которых говорится в том списке, происходят на самом деле. Ну, то есть я, например, нашел в мужском туалете презерватив и женское нижнее белье. Знал ли я, в частности, о поведении Эймса? Вряд ли.
Джосайя Свифт
Знаете, что я думаю? Я думаю, что кто-то – тот, кто сидит очень высоко и кто не хотел, чтобы Эймс стал генеральным директором – попросту заплатил тем женщинам, чтобы они внесли его имя в чертов список. Этот список предназначен для того, чтобы портить людям жизнь. Могу поспорить, что такие вещи происходят куда чаще, чем мы думаем. Корпоративный шпионаж, предательство и всякое такое. За всем этим стоит его величество доллар. Не безумие ли это – думать, что цель создания такого списка состояла в том, чтобы опустить людей в профессиональном плане? Я думаю, нужно все изучить поглубже. Вы записываете?
