Особое пополнение

Известие ошеломило. Уже на следующий день понаслышке об этом знали многие. Официально сообщил новость комдив. Собрав командиров полков и батальонов, генерал объявил:

– К нам прибудут двадцать три девушки-снайпера. Они окончили Высшую снайперскую школу в Москве. Звонили из армии и главный комсомольский вождь, просили прилично принять и обеспечить нормальные фронтовые условия. В вашем распоряжении всего несколько дней, так что готовьтесь. – И строго заключил: – Запомните, товарищи офицеры, все девушки – неприкасаемые! Кто прикоснется – оторву голову и погоны!

«Неприкасаемые» – надо же, какое слово выдумал!

Сообщение восприняли по-разному. Одни посмеивались – дескать, очередная показуха комсомола. Другие высказались односложно:

– Поглядим на «вояк»: и месяца не пройдет, как ветром их сдует.

Но подготовкой занялись серьезно. Отыскали приличный дом, обустроили как положено, с учетом особого контингента. Обнесли высоким забором. Навесили крепкие замки. «Не хватает проволоки под током», – шутили офицеры. Стояла холодная осень, поэтому завезли теплое белье, сапоги, телогрейки, ватные штаны и ушанки. Подобрали и коменданта – эту роль доверили начальнику дивизионного банно-прачечного отряда, главное – мужик-трезвенник. Командиром нового подразделения назначили одного из лучших армейских снайперов – лейтенанта Жору Касимова. Старшиной приставили опытного снайпера Никодима Ивановича.

В день приезда встречать вышло все начальство. Забросив вещмешки в дом, слегка приведя себя в порядок с дороги, девушки выстроились во дворе. Вышла из строя первая, четко отрапортовала:

– Катерина с Зацепы. Старший сержант. Прибыла к месту службы в действующую армию.

– Наталья с Красной Пресни…

Так они все представлялись – по месту жительства, все они, за исключением одной, были москвичками.

– Антонина со Смоленского бульвара…

Одухотворенные, нежные юные лица, полные восторга глаза, стройные легкие фигурки и чистенькие, еще московского блеска сапожки, аккуратные шинели, подобранные под пилотки прически… Мы смотрели и поражались – ни одной дурнушки! Как на подбор – одни невесты! Симпатичные, привлекательные! «И зачем генерал придумал эту неприкасаемость?! Скажи любой волшебное слово, и побежит за тобой, ведь им и нам по девятнадцать-двадцать…» – в тот день так грезилось многим из нас.

Два дня девушкам дали отдохнуть с дороги, за это время лейтенант Касимов поговорил с каждой и проверил умение владеть оружием, провел несколько бесед. Делясь собственным опытом, он сравнивал снайпера с минером, говорил:

– И тут и там – смертельный риск, поэтому снайпер, как и минер, должен действовать наверняка, иначе беда. Выйдя на поединок с противником, вы должны уважать два основных снайперских принципа. Первый: снайпер должен верить в каждый свой выстрел. Второй: бей редко, но метко!

О лейтенанте Касимове ходили легенды, поэтому слушали его внимательно. Часто он говорил известное, но им казалось, что все это они слышат впервые. Было видно, что слова командира воодушевляли девушек, но и заставляли задуматься: сумеютли они правильно действовать в реальной обстановке?

Самого же Касимов беспокоило, что все девушки могли четко, как хорошо заученные стихи, объяснить, в чем заключается снайперское мастерство – это и выдержка, и меткость стрельбы, и зоркое наблюдение. «Будет терпение – станет и умение», – твердили они; и в то же время ни разу, ни одна из них не проявила своего отношения к противнику, с которым им придется сражаться. Поэтому последнюю беседу командир закончил так:

– Вы будете стрелять в живого человека, но этот человек – наш враг, мерзавец-фашист! Нельзя допускать к нему никакой жалости! Как только вы начнете боевую службу, главное для вас – как можно быстрее преодолеть психологический барьер. Это сложно. Но вы все время обязаны помнить: не должен фашист привольно разгуливать по земле, даже на своей стороне, прикрытый пушками. Заставим его почувствовать неминуемую свою погибель!

После занятий Касимов доложил генералу Берестову:

– Все снайперы подготовлены. Я проверил знание оружия, умение обращаться с оптическим прицелом, маскировочное понимание. Знакомы они и с тактикой снайперского поединка. Извините, товарищ генерал, уж очень они молоды, не видели противника в лицо – не понимают, что это за зверь. Говорить о профессионализме пока рано, зато патриотизма у девушек достаточно, а значит, появится и умение.

– Именно, лейтенант! Учите их, передавайте свой опыт, заботьтесь о них. Вы отвечаете за жизнь каждого снайпера.

– Обещаю, товарищ генерал.

– Вот и хорошо. Если что-то нужно, обращайтесь. Разрешаю выход снайперов на передний край.

– Слушаюсь! Завтра начинаем. Заставим немцев попрятаться, как таракашек!

На следующий день командир, «Катерина с Зацепы» и еще две девушки вышли на передний край.

Первые потери

Передний край встретил девушек настороженно, все задавались вопросом: справятся ли барышни с фрицами? Немцы между тем чувствовали себя свободно: не знали, что у нас появились снайперы, и, не ожидая неприятностей, вольготно расхаживали по траншеям.

Свою команду из двадцати трех человек Касимов разбил на три группы: по семь человек в каждой. На передний край группа выходила через день. Две девушки, по очереди, оставались дневальными. Службу начинали в четыре часа утра – и до вечерних сумерек. В засады обычно ходили вдвоем, выбирались на нейтральную полосу, поближе к противнику, определяли удобные позиции: основные, запасные, ложные.

Касимов часто находился на переднем крае, наблюдая за действиями снайперов, стараясь оценить их поведение. Два раза в неделю проводил занятия: разбирался каждый выход на дело.

Первые дни прошли спокойно. Последующие еще спокойнее. Сложность возникла на нашей стороне. К девушкам стали часто приставать, кто-то обозвал их «хитрыми шельмами». Уговаривали, иногда оскорбительно:

– Милые боевые подружки, не тем делом занялись, с фрицами мы сами справимся, вы лучше загляните на огонек, обогрейте наши косточки…

Этот новый психологический барьер мужских приставаний преодолеть оказалось непросто. «Тоня со Смоленского бульвара», самая бойкая, нашлась:

– «Первым делом, первым делом самолеты! Ну а мальчики… а мальчики потом». – И добавила серьезно: – Мы, ребята, как и вы, приехали воевать, а не шашни разводить. Выпала и вам, и нам общая доля: отложить радости до победы.

Вскоре случилась первая беда. «Наташа с Красной Пресни», по общему мнению, первая красуля, спускаясь с горки в траншею, поскользнулась и полетела вниз. До траншеи оставалось совсем чуть-чуть, когда ее прошила автоматная очередь. Пуля пробила правое плечо и застряла в груди.

Хоронили всем миром. Подруги, не стесняясь, плакали навзрыд. Все, как могли, их успокаивали. Не помню на фронте другого случая, чтобы кто-то кого-то так утешал. Наташу в команде любили, восхищались ее красотой, прочили блестящую карьеру в кино или театре. Девушка же думала совсем о другом, мечтала выйти замуж и непременно родить трех детей.

Еще один серьезный психологический барьер. Сумеют ли преодолеть его девушки?

После похорон очередная смена, «Таня с Земляного Вала» и «Таня с Мещанской» без всяких комплексов вышли стрелять. Под утро два немецких солдата выбрались на нейтральную полосу к артезианскому ручейку. Их тут же настигли две пули. Еще одна досталась их товарищу, выскочившему из блиндажа узнать, что случилось.

Так две Тани открыли счет команды.

– Неплохо! – одобрил комдив. – За одну – троих! – И наградил девушек медалями.

Следующая неделя прошла безрезультатно. Немцы заосторожничали: поняли, что находятся под снайперским прицелом.

Между тем положение девушек на переднем крае сделалось невыносимым – приставали все сильнее, просто не пропускали на стрельбу. Один из офицеров, здоровяк, ухватил тоненькую «Зосю с Самотеки» и попытался уволочь в свой блиндаж. Солдаты, наблюдавшие эту неприятную сцену, не испугавшись последствий, вырвали девушку из лап своего командира и надавали ему приличных тумаков. Обошлось без последствий: одумался лейтенант. Но девушки заявили протест своему командиру и отказались выходить на передний край без его присутствия.

Спустя несколько дней погибла Клава из подмосковной Чухлинки. Милая, скромная девушка. Мастерица, связала всем шерстяные варежки. Мечтала после войны стать учительницей в младших классах, у первоклашек.

Девушки растерялись. Им стало страшно. Как говаривали в окопах: «Страшнее страшного ничего не бывает». И это случилось с командой. Касимов всех подбадривал, старался помочь преодолеть страх. Давалось это его подопечным с трудом. А кто-то даже припомнил, что Клаву убили якобы в «несчастливый день», – об этом накануне говорила она сама…

Неожиданно произошел скандал. Воспользовавшись отъездом Касимова и старшины на Всеармейский слет снайперов, трое офицеров-артиллеристов проделали дыру в заборе, напоили коменданта-«банщика», связали, забросили, как куклу, под нары – и гусарами предстали перед девушками: с гитарой, выпивкой и закуской, якобы выказать уважение к погибшим, устроить поминки. Пили и плакали, плакали и пили…

Очередная смена вышла на дежурство с опозданием. Командир батальона запретил выход. «Вера с Таганки» – самая храбрая, как считали ее подруги, не выполнила приказ. В результате ее ранил в руку снайпер, перебил кость. Пришлось срочно отправить ее в госпиталь. Комбат, рассердившись, назвал поведение снайпера не храбростью, а дешевым удальством. А на воротах дома снайперов появилась надпись: «Теперь здесь живут прикасаемые».

Вернувшийся вскоре командир собрал команду и резко отчитал всех, назвав происшедшее «позором». Комендант, оправдываясь и кляня на все лады нахальных молодчиков, заявил, что его заставили выпить стакан водки:

– Попробуй не выпить за товарища Сталина!..

Касимов не стал слушать, выгнал коменданта. Спросил «Катю с Зацепы»:

– Вы знали, старший сержант, как по-сволочному поступили из-за вас с комендантом?

Она ответила за себя и за всех:

– Нет, мы не видели.

Касимов ей не поверил и отстранил от обязанностей старшего снайпера.

Никодим Иванович все слушал и не проронил ни одного ругательного слова. Его молчание для девчат было горше, чем бурный разнос командира.