Книги на месте короны, фрак вместо мантии
Граф де Шамбор, наверное, мечтал вернуться на трон страны, которую у него отобрали революционеры. Его сторонники точно это понимали и как никто другой надеялись, что в этой борьбе за умы они смогут одержать верх, как над орлеанистами, так и над бонаратистами. Только вот средства для агитации среди населения у сторонников австрийского французского графа были ограничены. Приходилось прибегать к их специфическим формам.
Поэтому прямо в самый разгар борьбы в Национальном собрании на прилавках магазинов, в руках у уличных торговцев появляется портрет графа де Шамбор в полный рост. На нем стоит человек средних лет с высоким лбом и красивой бородой. Руки он не держит прямо. Левая рука аккуратно прячется во внутреннем кармане фрака, а ее расположение напоминает характерный «наполеоновский жест». Он смотрит направо, а слева от него часы. Нетрудно различить фигуру женщины с флагом в руках, которая стоит в виде статуэтки на этих часах. Любой вдумчивый читатель различит черты Жанны д'Арк. Эта «Орлеанская дева», освободительница Франции как бы говорит, что именно благодаря стоящему рядом со мной джентльмену Франция будет вновь освобождена от политического хаоса.
Приглядимся на деталь справа. Вроде обычное кресло, но на спинке его изображены символы Бурбонов – геральдические лилии. И все французы знали, что у этой спинки может быть только один цвет – голубой – символ королевской Франции. Другой рукой граф опирается на стол. Но на столе не корона, нет скипетра и державы, как на портрете его деда. Опирается он не традиционные символы власти, а на книги. И дело не в авторстве. Дело в другом. Книга – символ интеллигентности и мудрости; она символ единства прошлого и настоящего. Возможно, в этой книге и написано об «Орлеанской деве», а может она просто рассказывает об истории Франции. Всмотритесь, в портрете нет вычурности, все «чинно, благородно», но не по-старому, как говорил Георгий Вицин в знаменитом советском фильме.
Так мудрые французские легитимисты представляли публике потенциального французского короля. Если бы рисовали портрет на троне, то поменять нужно было уже не так много. Лишь книги и фрак ушли бы в прошлое, а королевская мантия и корона вернулись бы на «законное» место.
И вновь изгнание
Не очень понятно, какая борьба происходила в душах французских монархистов. Но полтора года обсуждений, накала страстей по каждому отдельному пункту будущей конституции привели к накалу настроений в парламенте. Еще за несколько дней до окончательного голосования в проектах будущей конституции, монархистам давалась возможность проголосовать за этой вариант будущего устройства страны. «Республика» стала звучать активно, но она еще не писалась в документах.
Граф де Шамбор. Открытка 1873 года. Автор неизвестен
Кульминация событий произошла в конце января 1875 года. В ночь на 30 января на голосование в собрании ставится поправка о том, что «Президент Республики избирается абсолютным большинством голосов Сената и Палаты Депутатов Национального Собрания. Он избирается на семь лет. Он имеет право на переизбрание». Эта поправка была внесена монархистом и историком Анри Валлоном и получила название «Поправка Валлона». Поставленная на голосование поправка впервые содержала термин Республика и ее принятие обозначала бы окончательное утверждение республиканской формы правления во Франции. В ночь 30 января 1875 года поправка проходит большинством в один голос – 353 против 352 голосов. Это было одним из трех актов, составляющих конституционные законы Третьей Республики.
Так Франция окончательно стала республикой. Проведенные через несколько лет парламентские выборы подтвердили спад монархических настроений и окончательное утверждение республиканских.
Граф де Шамбор уже не живет во Франции, он вернулся в свое поместье в Австро-Венгрии, где в окружении супруги и наиболее преданных соратников проходят его последние годы.
В июне 1883 года у графа де Шамбор обострилась болезнь желудочно-кишечного тракта. Шансы на выздоровление таяли с каждым днем. 24 августа 1883 года в поместье Фроссдорф последний прямой потом династии Бурбонов скончался.
Организаторам похоронной церемонии потребовалась неделя, чтобы подготовиться к этому событию. Дабы показать, что он считался законным французским монархом в изгнании, его сторонники изготовили копии королевских регалий, которые были возложены на гроб усопшего потомка французских королей 3 сентября в кафедральном соборе Горицы.
Герцог Бордосский, Граф де Шамбор, Генрих V был похоронен вместе со всеми членами королевской семьи в изгнании в крипте монастыря Констаневица. В крипте сейчас расположены шесть могил: Карла Х, Луи Антуана Ангулемского, его супруги Марии Терезы Французской, Генри де Шамбор и его супруги Марии Терезы Моденской.
Дворец Фросдорф в Австрии – резиденция изгнанных правителей Франции из династии Бурбонов
На трех из шести погребений стоят надписи «С. Х» «L. XIX» «H. V»… Их признавали монархами, они такими и остались в истории изгнанной Франции.
И они стали единственными французскими монархами из династии Бурбонов так до сих и не перезахороненными на родине.
Эпилог, или Современный французский монархизм
Когда граф де Шамбор скончался, французские монархисты растерялись. Они могли поддержать противников законных королей – герцогов Орлеанских, носивших титулы графов Парижских. Они могли поддержать потомков испанских королей, некоторые из представителей которых тоже выдвинули свои претензии на французский трон. В момент смерти графа новому герцогу Филиппу Орлеанскому, носившему титул «Граф Парижский» было уже 45 лет, но разница между двумя претендентами была 18 лет. Это и была причина, почему он называл его «Маленький». Накануне смерти он просил пригласить его к себе и поговорить с ним. Он видел в нем своего преемника. В 2019 году именно его потомок получит имя Иоанн VII.
Через много лет после смерти графа де Шамбора в газете L'Action française 29 сентября 1920 года французский монархист Шарль Моррас опубликовал статью о Генрихе V. В ней он и рассказал о последних желаниях умершего титулярного короля Франции:
Генрих V
Тот, кого мы называем Генрихом V, не правил. Его естественная судьба была изменена обстоятельствами: ошибкой народов, ошибкой лидеров. Однако то, что он родился во Франции в 1820 году, было будущим. Идеальное будущее, которое не было, но не было полностью разрушено.
Побежденный 1830 года, 1849 года, 1871 года, 1873 года он оставил в своем поражении нечто иное, чем незапятнанный флаг, в который ему было предложено обернуть как плащаницу. Он был его главным хранителем и спасителем, который в каждом столкновении давал ему преимущество и привилегию быть правым. Он также сохранял сознание этого и, как говорили, всегда должен был сказать разум.
Граф де Шамбор доверил властям высокие прогнозы, которые национальный дух внушил его великой душе; последовавшая история только сделала более трогательные и более поучительные испытания, чем другие.
Наши катастрофы, предсказанные и публично объявленные королем, являются многовековой песней ошибки революций. Правительство июля, которое могло бы сделать такой красивый период Регентства, уже было ошибкой. Вторая Империя и Вторая Республика были другими более сильными ошибками. Третья республика была новой. Мы заплатили, и мы все еще платим за это.
Когда страна знает, как связать следствие с причиной, и понимает, как интеллектуальное зло должно привести к материальному разорению, она полностью скажет, что многие умы начинают говорить или думать: – Ах, если бы мы этого не сделали глупость! Ах! Если бы мы сохранили могущественную организацию, власть и свободы прошлого!
Век вытаптывания или отступления
Перечитывая письма, речи, «советы мудрого предвидения» этого истинного и нового «королевского пророка», этого Папы Легитимности, французы поймут, как странствующий паломник, печальное изгнание, которого Европа и мир не может даже понять, что его истинное имя действительно находилось за пределами Франции вдали от духа политической сохранности, бессильного, но ясного провидения его спасения.
Несомненно, что быть правым недостаточно. Однако это необходимо. И вот с чего ты должен начать. И если мы начали неправильно, мы должны оставить ошибку, повторить наши шаги, чтобы догнать точку, с которой мы будем продвигаться и прогрессировать, вместо того чтобы идти кругами, отступать или растаптывать.
Помните, французы 1920 года, что мы все еще ищем средства политической преемственности, связи и власти в государстве! Даже подумайте, что потребовалось четыре года войны и тысячи смертей, чтобы продемонстрировать эти основные потребности, с которыми Французская акция была почти одна, чтобы справиться десять лет назад!
Честный человек
Очевидно, что такие недостатки и так глубоко, в центре и наверху, должны были определять огромные потери в политике каждого дня. Именно в связи с одним из этих банкротств (достижение германского единства) граф де Шамбор с его мягким и ясным упрямством провидца подал к концу своего письма к генералу де Сен-Пьер, этот набросок примирительной и восстановительной программы:
«Сила, основанная на монархической наследственности, уважаемая в своем принципе и в своем действии, без слабости, как и без произвола; представительное правительство обладает мощной жизнеспособностью; государственные расходы серьезно контролируются; господство законов, свободный доступ всех к работе и почестям, религиозная свобода и гражданская свобода сохранены и вне досягаемости; внутреннее управление освобождено от препятствий чрезмерной централизации; земельная собственность, восстановленная к свободе и независимости путем уменьшения бремени на нее; сельское хозяйство, торговля и промышленность постоянно поощряются, и, что самое главное, это великая вещь: честность, которая не менее обязательна в общественной жизни, чем в личной жизни».
Какой прекрасный язык! И какая сладкая и чистая искренность каждого написанного слова! Французы моего возраста испытывают отвращение к электоральному идеализму и морализму профессоров как двум низшим формам спиритизма и лицемерия. Мы не хотим снова опрашивать наше суждение и наш разум в этой тривиальной метафизике. Однако все эти прекрасные души смогли доверять и восхищаться обманчивыми словами, ложными иллюзиями, я думаю, что они найдут свое пастбище в чистом свете, в утонченном акценте этой доктрины, где простое имя Честность, написанная с мирной верой, развивает таинственные резонансы. Так называемый «республиканский мистицизм» представляет собой ткань противоречий, которые ведут к банкротству, расправе и разорению.
Слияние
Граф де Шамбор, основав эту традицию учительской монархии, позаботился о том, чтобы увековечить ее. Он заверил это слиянием. Благодаря этому примирению Дома Франции он заверил его, что благородный герцог Немур начал двадцать лет назад.
Никогда не будет сказано, с каким точным и скрупулезным благочестием граф де Пари смог собрать после смерти графа де Шамбор эту традицию законной монархии, его разума, его права и его доктрины. Свидетели и доверенные лица этого царствования в изгнании, столь прикладного и столь трудолюбивого, восхищались прежде всего тем, насколько социология графа де Пари, столь высокого и такого проницательного, все больше и больше склонялась к проверке путей его великого предшественника. Слияние, которое было достигнуто таким образом, было истинным; идеи, мысли. Дух, который построил Францию, идеи, способные ее воспитать.
В 1883 году, накануне преобладающей болезни, граф де Шамбор, желая пригласить герцога Орлеанского остаться с ним, поручил кому-то из своего окружения узнать о вкусах «маленького». Те, кто хорошо знал молодого принца, или кто умел читать о будущем, могли бы кратко ответить, что вкусы «маленького», безусловно, будут вкусами великого государя; вкус к знакомой власти, вкус к порядку в сердечности и, как он писал позже, к «хорошему настроению». Любопытных просят сослаться на истории его суровых экспедиций в полярных морях и на сборник королевских слов, которые он кодифицировал и назвал «Французская монархия». В них можно увидеть человека и француза, но с самого начала трудно не заметить лицо и дух короля.
Сегодня потомки французских королей признают Иоанна IV в качестве законного главы Королевской семьи Франции, но не все общественные деятели считают его главой семьи. И они называют себя легитимистами. Людьми, которые считают старые, уже когда-то отмененные законы, действующими и поныне. Но они действуют среди тех, кто олицетворяет древние институты монархии.
Легитимисты во Франции слабы и можно с уверенностью говорить, что монархия там вряд ли когда-то будет восстановлена. Но можно говорить о другом – пока мы помним и о тех, кто реально правил, и о тех, кого лишили этой возможности, мы можем спокойно жить дальше. Ведь как сказал историк Василий Ключевский «Народ, который лишен прошлого, лишен будущего». Мы несколько перефразируем классика – мир, который не понимает прошлого, не сможет понять настоящего.
