70

Абель Фремон закрыл глаза. Он что-то шептал себе под нос.

«Он что, молится?» – подумала Лудивина.

Сеньон готовился, если понадобится, запрыгнуть в стоящий перед ними поезд и поднять тревогу.

Абель вытащил из кармана телефон и бегло взглянул на экран – похоже, проверил, который час.

«Он ждет условленного момента. Наверняка их атака четко скоординирована. Все ударят одновременно».

Абель больше не смотрел на поезд, он задумчиво изучал свои ботинки.

Лудивина жестом велела Сеньону вернуться на платформу. Сейчас ничего не будет. Он ждет другого поезда.

Пока вагоны один за другим выезжали с вокзала, жандармы, чтобы не привлекать внимания, отошли подальше и сели на скамейку.

Лудивина хорошо понимала, что лучше дождаться специализированной оперативной группы, которая и займется Абелем. Но если он попытается подойти к поезду, сесть в него, она тут же возьмет его на мушку. Тут она поняла, что на нем, вполне возможно, надет пояс смертника.

– Возвращайся на вокзал, – тихо сказала она Сеньону. – По пути позвони Жиану и Марку, пусть они срочно вышлют подкрепление. Перекрой все пути доступа на платформы, чтобы никто не мог сюда выйти, затем останови движение всех поездов. Главное – никаких объявлений! Нужно задержать его здесь, но так, чтобы он ничего не заподозрил.

– Я не оставлю тебя с ним одну.

– Выбора нет! Нужно обеспечить безопасность пассажиров, нельзя никого сюда пускать!

Сеньон сжал кулаки.

В тот же миг у обоих жандармов зазвонили телефоны.

– Операция здесь завершена, – сообщил Марк Лудивине, – мы нейтрализовали по крайней мере троих. Еще двое где-то болтаются, нужно отыскать их, пока они не…

– Абель Фремон сидит в пятнадцати метрах от меня на вокзале в Медоне.

Марк ответил после долгой паузы:

– Если у него при себе смартфон, он все быстро поймет, СМИ уже лезут к нам со всех сторон. Мы едем, но он никуда не должен уйти, слышишь? Ни в коем случае.

– Я знаю.

– Держитесь.

«Ни в коем случае». Слова Марка все еще звенели в голове Лудивины.

Сеньон тоже повесил трубку. Гильем рассказал ему обо всем, что произошло.

– Я перекрою все подходы, – бросил Сеньон и направился прочь, не слишком быстро, чтобы ни у кого не вызывать подозрений. Лудивина взглянула на Абеля Фремона, одиноко сидевшего на скамейке.

Он беспокойно вертел в руках небольшой металлический предмет.

«Детонатор?»

Он не станет подрывать себя прямо здесь, когда вокруг никого нет, это бессмысленно. Интересно, почему он не ждет в середине платформы, там, где вокруг него наверняка окажется куда больше людей? Потенциальных жертв?

И тут Лудивина догадалась, что за предмет он вертит в руках. Ключ от дверей в поезде. Он что, собирается открыть их во время движения? Чтобы обеспечить себе большее пространство для действий, чтобы сбросить бомбу на мишень? Это рискованный план, вокруг наверняка окажутся другие пассажиры, они могут ему помешать, вытолкнуть его на рельсы! Даже в начале поезда он все равно не будет оди…

Лудивина закрыла рот рукой: она все поняла.

Нет, на нем, скорее всего, нет никакого пояса смертника. Он ему не понадобится. Бомба – это сам поезд.

Он сядет в первый вагон, чтобы открыть своим ключом дверь в кабину машиниста. Он убьет машиниста и сам будет управлять поездом…

Лудивина представила себе, какой ущерб может нанести электричка, на полной скорости врезавшаяся в здание вокзала Монпарнас… Это будет настоящая резня. Жуть. Все пассажиры самой электрички и все, кто окажется в вестибюле вокзала, будут вмиг уничтожены, изорваны в клочья…

Этот человек ни при каких обстоятельствах не должен сесть в поезд. Если ему удастся запереться в кабине машиниста, Лудивина вряд ли сумеет его остановить – хотя она и вооружена.

Ему нельзя даже приближаться к следующему поезду. Нельзя даже допускать возможности того, что он сумеет от нее уйти.

«Ни в коем случае».

Сколько времени понадобится оперативной группе ГВНЖ, ПСРПВУ или даже БПВ, чтобы добраться сюда? Двадцать минут, полчаса?

Лудивина повернулась к табло отправления поездов и с ужасом обнаружила, что следующий поезд прибудет меньше чем через десять минут. Сеньон сделает все необходимое для того, чтобы поезд не въехал на вокзал, чтобы десятки, даже сотни невинных людей были в безопасности.

Абель все поймет. Это точно.

Лудивина осмотрела ближайшие платформы. Пара десятков человек. Слишком много.

С того места, где сидел Абель Фремон, можно было обстрелять даже ближайшую к вокзалу улицу, убить ни о чем не подозревающих прохожих.

Он не должен понять, что его раскрыли. Лудивина должна нейтрализовать его раньше.

Она инстинктивно поднесла руку к кобуре.

Сеньон успел только подняться в здание вокзала. Он наверняка увел за собой всех пассажиров, которых смог предупредить, не привлекая внимания.

На вокзале оставалось слишком много людей.

Никто, даже сам Абель Фремон, не понимал, что сейчас произойдет.

«Он читает молитву».

Лудивина знала, что и Сеньон, и железнодорожники сделают все, что нужно: на экране появится объявление о том, что поезд задерживается на десять минут, это объяснит, почему электричка отсутствует, позволит выиграть немного времени. Но как эвакуировать всех пассажиров?

Абель снова взглянул на экран телефона.

Выбранная жандармами стратегия не позволит продержаться до прибытия специалистов. Если Абель прочтет новости у себя на смартфоне, если получит сообщение о том, что его сообщники не сумели воплотить задуманное – что бы это ни было, – ситуация может выйти из-под контроля. А ведь есть еще пятый террорист, он все еще на свободе, он тоже может догадаться, что их план провалился, и позвонить Фремону.

Абель вытащил из кармана коробочку и проглотил ее содержимое. Лудивина знала, что он делает. Она читала, что террористы чаще всего поступают так прямо перед атакой.

«Коктейль из болеутоляющих. Он готовится. Он принял таблетки, чтобы действовать как можно дольше, даже если его ранят».

Лудивина нервно раскачивала ногой, не в силах успокоиться.

Вдруг Абель поднялся с места.

У девушки сильно забилось сердце.

Он помедлил, а затем пошел по направлению к ней, к вокзалу.

Почему он меняет позицию? Он о чем-то узнал от сообщников?

Если он пройдет мимо Лудивины, то окажется ближе к пассажирам, ожидающим поезда. Она не может этого допустить. Слишком опасно. Он может взять заложников, может ранить невинных людей, если вдруг у него при себе граната…

«Ни в коем случае».

Нужно реагировать. Нужно принять решение.

Может, он просто решил купить воды, сходить в туалет…

«Решайся! Если он пройдет мимо, все пассажиры окажутся в его власти!»

Лудивина одним движением распахнула куртку, выхватила пистолет, прицелилась:

– Жандармерия! Абель Фремон, не двигайтесь!

Молодой человек замер от изумления, держа руки в карманах.

– Выньте руки из карманов и медленно поднимите их над головой. Выполняйте! – рявкнула Лудивина.

Потухший взгляд юноши словно загорелся: краткая вспышка где-то в глубине черепа словно соединила его с внешним миром. Все синапсы в его мозгу электризовались. Он пытался понять.

– Быстро! – настаивала Лудивина. За ее спиной слышались крики: люди в панике отбегали подальше от них.

– Как вы догадались? – совершенно спокойно спросил Абель.

«Если на нем пояс смертника, то он стоит ко мне слишком близко… Может, он сейчас его подорвет!»

Лудивина пыталась овладеть собой. Стрелять нельзя ни в коем случае. Если она его убьет, но при нем ничего не обнаружат, у нее не будет никаких оправданий. Если она промахнется или если он не погибнет сразу, то может выстрелить в ответ, подорвать свой пояс… В худшем случае ее пуля попадет во взрывчатку.

«Выиграй время. Сними напряжение».

– Мы нашли билет на поезд у вас в мастерской, – бросила она, уже спокойно, но все так же уверенно. – Теперь вынь руки.

Абель пожал плечами, и Лудивина чуть не нажала на курок, но в последний миг остановилась.

– При мне нет никакой бомбы, – с обескураживающей прямотой заявил он.

«Он может врать!»

– Ты собирался врезаться на поезде в здание вокзала Монпарнас?

Абель нахмурился:

– Вы и об этом знаете?

– Мы знаем обо всем, – заявила она. – У вас не было ни единого шанса. Теперь все кончено. Оставь свои мечты о смерти и сдавайся. В этом мире есть будущее для всех, и даже для тебя.

Абель медленно покачал головой. Глаза его запылали отвращением, ненавистью.

– Мое будущее решает Аллах, а не вы.

– Ты что, хочешь умереть прямо сейчас? Не успев ничего сделать в жизни?

– Я солдат Аллаха, в этом моя жизнь. Я защищаю свою религию от угнетателей вроде вас, от куффар, которые заслуживают лишь смерти. Нет никаких законов, кроме закона Аллаха.

«Прекрасно, он отвечает, продолжай, удерживай его внимание…»

– Если я убью тебя прямо здесь, ты никому и ничему не успеешь послужить. Хочешь, чтобы после твоей смерти и тут, и на небесах о тебе помнили как о полном неудачнике?

– Я стану для своих братьев символом борьбы! Что вы думаете? Что после нас все закончится? Это только начало, слышите? Только начало!

– Исламское государство постепенно уступает свои позиции в Ираке и в Сирии. Нет, Абель, это конец.

«Поддержать диалог. Выиграть время».

Для этого можно перейти на «ты». Это создаст связь.

– Вы ничего не поняли! Мы создадим Халифат на новом месте! Здесь мы вернем себе все то, что вы украли у нас там. Наши братья всегда будут готовы продолжить борьбу. Они станут распространять по интернету призыв, и тогда мусульмане во Франции и вообще во всем мире поймут, что их так называемая родина хочет сделать их глупыми, не ведающими Бога баранами, которых легко контролировать, но что на самом деле есть лишь один путь, путь Аллаха! Шариат для всех!

Абель вспотел. Одной рукой он бурно жестикулировал, но другую так и не вытащил из кармана пальто. Эта рука не давала покоя Лудивине. В чем дело, он просто нервничает? Или что-то замышляет?

Лудивина старалась выровнять дыхание, чтобы не сорваться. Чтобы не выстрелить.

– Братья призовут к восстанию разъяренных жителей пригородов, – убежденно продолжал Абель, – и начнется гражданская война! Таков план ИГИЛ! Здесь воцарится хаос, ненависть! Французы станут бороться друг с другом. Из-за страха к власти придут крайне правые партии! Все вокруг продолжат во всем обвинять мусульман. В конце концов все будут ненавидеть их так сильно, что у них не останется другого выхода, и они возьмутся за оружие. Все! И тогда они встанут на истинный путь Аллаха, они все превратятся в моджахедов! Всю Европу охватит война! А потом ислам одержит победу во всем мире! Вот как все будет! Говорю вам, это только начало! Да, ИГИЛ теряет свои позиции, но скоро мы воцаримся прямо здесь!

Им овладела ненависть, религиозное возбуждение. Он повторял кем-то внушенные, затверженные наизусть слова, врезавшиеся ему в душу, словно успокаивая себя, словно пытаясь придать смысл своим безумным поступкам.

«Что он делает второй рукой?»

Лудивина чувствовала, что ею постепенно овладевает паника. Ее указательный палец все сильнее нажимал на курок, но она осознала это лишь в самый последний момент: она едва успела остановиться, не выстрелить. Может, снова велеть ему вытащить руку из чертова кармана?

«Нет, нельзя терять связь. Контролируй его словами, черт подери!»

Она решила вернуться к сути:

– Ислам – одна из крупнейших религий мира. Религия, возникшая так давно и пленившая так много душ, не может призывать к войне.

Это была совершенно сюрреалистическая беседа: смерть могла грянуть в любую секунду, любой из них мог погибнуть.

– Что вы вообще знаете об исламе?

– То, чему меня каждый день учит великое множество мусульман: уважение, толерантность, любовь. Знаешь, что такое дислексия? Это когда человек не может правильно читать, переставляет буквы в словах. Ты и твои друзья – дислектики от религии. Вы не понимаете смысл того, что читаете, и думаете, что поступаете правильно, но на самом деле идете по неверному пути, потому что неправильно все прочли.

Абель покачал головой, отрицая все, что услышал, но Лудивина настойчиво продолжала:

– Дислексия – это недуг, но с ним можно жить, его можно вылечить. Ты тоже можешь встать на путь выздоровления. Ислам действительно существует, и твоя вера глубока, но ты ее неверно понял, ты неверно прочел некоторые слова. Обещаю, ты сможешь найти выход.

– Хватит говорить со мной об исламе, ты его недостойна! Ты пятнаешь мою веру!

Он вдруг резко дернулся, но так и не вытащил руку из кармана. Лудивина вновь едва не спустила курок. Она так больше не могла. Сердце колотилось у нее в висках.

– Мы можем тебе помочь…

– Замолчи!

– Абель…

– Закрой рот!

Поняв, что он впал в истерику, Лудивина повысила голос, стараясь не потерять контроль над собой:

– Прекрасно. А теперь подними руки и встань на колени!

– Я всю жизнь вставал на колени перед всеми и ничего за это не получал, ни благодарности, ни уважения. Лучше умереть, чем встать на колени перед бабой из полиции, которая не верит в Аллаха! Сдохни!

Он резким жестом выдернул руку из кармана. Все длилось не больше секунды: Лудивина лишь успела заметить, как поездной ключ летит на платформу… Пальцы Абеля сжимали револьвер, направленный прямо на нее.

Лудивина не дала себе убить его, установила с ним контакт. Но теперь, когда она заметила в его руках оружие, было уже слишком поздно.

Абель Фремон первым спустил курок.

По платформам громким эхом раскатился звук от двух выстрелов.

Щека Абеля раскрылась красным цветком, задняя часть черепа разлетелась, выбросив гейзер крови и мозговой жидкости.

На платформе напротив стоял Сеньон с дымящимся пистолетом в руках.

Лудивина рухнула на колени.

Пуля попала ей прямо в сердце.