Жизнь «до» и «после»: личный опыт расстановки

В период учебы в Мюнхенском институте интегративной семейной терапии в 1997 году, когда мы изучали техники реконструкции семьи и рода, я вызвался сделать работу со своим отцом. В то время я уже сам создал методику «Расстановок внутренних образов» для интеграции переживаний клиентов. Но тогда в отечественной психотерапии эту методику знали несколько десятков моих клиентов и узкий круг моих коллег, а с техникой «Familie Aufstellung» (позже, в 2000 году, при подготовке к изданию первой книги об этом методе я, как научный редактор книги, приму решение назвать эту технику «семейной расстановкой») были знакомы единицы профессионалов. Именно эту технику предложил мне использовать Тобиас фон дер Рекке, мой тогдашний учитель и известный семейный психотерапевт. Произошедшее во время той работы стало для меня откровением, которое повлияло на всю мою последующую жизнь… Опишу то, что мне запомнилось.

Тобиас посоветовал мне пойти по не совсем обычному пути. Понятно, что вместо отца в расстановке участвовала фигура заместителя – человека, который отыгрывал в процессе его роль. А вместо меня самого Тобиас порекомендовал заместителя не выставлять – самому участвовать в процессе непосредственно. На своем, так сказать, законном месте – месте сына своего отца. Для меня это было немного неожиданно. Но вскоре произошло то, что меня потрясло и перевернуло всю мою жизнь.

Я поставил фигуру своего отца примерно на расстоянии 2–3 метров от меня. «Он» смотрел на меня – и первое, что я почувствовал, было чувство вины. А потом пришло понимание того, что эта вина – не только моя. Вернее, понимание того, что это чувство вины – не результат каких-то моих неправильных действий. Когда случился развод родителей, все члены семьи вели себя достаточно корректно и сдержанно, но ссор, конечно же, избежать не удалось. Отец обвинял свою мать в том, что она «развела» его с моей мамой, бабушка обвиняла мою маму в том, что она осталась без единственного сына, которого растила одна, и жалела, что дала моим родителям денег на кооперативную квартиру, прабабушка жалела несчастных правнучат… В общем, это был такой запутанный и затянутый семейный узел, в котором все друг друга во всем обвиняли. И при этом каждый, что характерно, чувствовал себя правым.

В момент расстановки я вдруг осознал, что на мне лежит колоссальный груз, колоссальная вина и что это не моя личная вина. Мне казалось, что меня словно придавливает к полу. Я не мог без усилия смотреть на отца – вернее, на замещавшего его человека. Моя голова опускалась все ниже и ниже, возникло ощущение, что что-то очень тяжелое давит на плечи. А заместитель отца стоял напротив и спокойно на меня смотрел. У меня же возникло двойственное чувство. Так часто бывает, когда человек тащит на себе не только собственные воспоминания и эмоции, но и чьи-то еще. С одной стороны, меня придавило чувство вины. С другой – у меня было огромное желание подойти к отцу.

И я это сделал. До сих пор помню свои ощущения: время тянулось очень-очень медленно, мне казалось, что моя расстановка шла полтора часа, хотя на самом деле она продолжалась около 20 минут.

Я двинулся к «отцу». Мне показалось, что я шел целую вечность. Хотя мне нужно было преодолеть расстояние в каких-то три метра. Я делал очень маленькие шаги, никак не мог поднять головы. И лишь иногда, поднимая глаза, я видел, что «отец» на меня внимательно смотрит. Наконец я подошел и смог дотронуться до «своего папы». Смог посмотреть ему в глаза. И в тот момент, когда это произошло, у меня из глаз полились слезы, я положил голову на плечо «отца», он меня обнял, я обнял его… Я плакал, как уставший ребенок плачет в объятиях своего родителя. И в этот момент я начал избавляться от чувства вины, от той тяжести, которую нес на плечах. Появилось тепло, сила, энергия. Я понял, что, хотя мой реальный отец уже умер, в моей душе все равно есть связь с ним. Я почувствовал, как эта связь, подорванная конфликтами родных, изуродованная перенятыми у других членов моей семьи чувствами страха, вины, стыда и прочими, понемногу восстанавливается. Я почувствовал легкость. Плакать больше не хотелось – хотелось петь, смеяться, радоваться новым ощущениям. Мне казалось, что все прошлые ссоры, недомолвки, трения между мной и моими родными ушли куда-то в небытие, что вместо сумрачного неба над моей головой вдруг появилось солнце…

Эта небольшая расстановка стала переломной не только в моей частной жизни, но и в моей профессиональной практике. Все знают, что творилось в нашей стране в конце девяностых. Но я – скажу без ложной скромности – был собран, работоспособен и нацелен на успех. Внезапно, словно из ниоткуда, появились силы. В 1999 году меня пригласили на должность директора Института психотерапии. Для меня начался новый этап в жизни, удачный, продуктивный, можно даже сказать, что это была новая жизнь в совершенно ином качестве, новый расцвет! Ко мне вернулась та сила, с которой я утратил связь из-за множества неприятных событий, произошедших в моей семье, в моем роду. И все это привело к колоссальным положительным изменениям в моей жизни: я не просто обрел уверенность в себе и заочно примирился с родными. Через несколько лет я уже основал свой институт, добился того, чтобы расстановки как метод психотерапии и консультирования были признаны в России, организовал множество обучающих семинаров, конференций, конгрессов, в том числе и международных…

И все это благодаря несложному (на первый взгляд) действию. Двадцать минут наводящих вопросов, распределение ролей, общение, диалог, ощущение – сначала черного провала и практически помрачения разума, затем – полета… Полное ощущение того, что мой отец – рядом со мной, я говорю с ним, он отвечает мне, я впервые в жизни слышу ответы на свои вопросы. Потрясение – ужас – восторг – потрясение – слезы – радость…

Я смог пережить заново самые важные моменты детства. Только в возрасте чуть больше тридцати лет мне удалось прийти к своему отцу, обрести то, чего я так долго был лишен. Объяснить происходящее, понять себя. Тогда, много лет назад, короткая расстановка перевернула мою жизнь. Подарила мне – меня и связь с ресурсами моего отца и моего рода.

Именно расстановками я занимаюсь уже почти двадцать пять лет. С моей точки зрения, это лучший способ решения всех тех проблем, с которыми обычно приходят к психологам и психотерапевтам. Когда-то Зигмунд Фрейд сказал, что сновидения – это королевская дорога к бессознательному. Я могу утверждать, что клиент-центрированные расстановки – это божественная дорога к бессознательному…

Расстановки прекрасно работают как инструмент для разрешения множества затруднительных ситуаций, таких как проблемы со здоровьем и неумение общаться, супружеские ссоры и конфликты с детьми, ну и, конечно же, то самое «чего-то хочется, но я не знаю чего». Дело в том, что в основе такого ощущения часто лежит какая-то вполне конкретная причина, которую человек просто еще не осознал – и вряд ли сможет осознать, если ему не помочь. А клиент-центрированная расстановка, подобно зеркалу, помогает увидеть и осознать то, что в обычной жизни очень трудно увидеть.

Интересно, что, когда я прошу своих сотрудников, учеников, клиентов или просто знакомых дать определение методу, к единому мнению мы не приходим практически никогда. «Расстановка – это расстановка» – вот, наверное, одно из самых гениальных определений, которое мне довелось однажды услышать!

Собственно, ответом на этот вопрос будет вся книга. А пока скажу так:

• расстановка – это встреча с собственными корнями, со своей душой, с собственным бессознательным и той информацией, которая в нем хранится и определяет, что мы воспринимаем, что чувствуем и как реагируем, действуем в нашей жизни;

• это возможность лицом к лицу встретиться со своей проблемой, которая часто оказывается совсем не твоей;

• это возможность посмотреть со стороны на себя, на окружающих, на проблемную ситуацию и увидеть ее перед собой, как в зеркале;

• это обретение новых возможностей, скрытых ресурсов – и в конечном итоге обретение самого себя!

И все-таки, что такое расстановка с точки зрения психотерапии?