Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Когда после публичного выступления наступает очередь ответов на вопросы, меня неизменно спрашивают: хороший сейчас рынок или плохой? На каждого, кто интересуется конкретными вещами, например насколько солидна или правильно оценена компания Goodyear Tire, всегда приходятся четверо, желающих знать, как долго сохранится бычий рынок и не замаячил ли на горизонте медведь. Любителям прогнозов я всегда отвечаю, что точно знаю лишь одно: всякий раз, когда меня повышают в должности, рынок идет вниз. Но стоит мне это сказать, как раздается вопрос о том, когда ждать моего очередного продвижения по служебной лестнице.
Чтобы делать деньги на акциях, совсем не обязательно уметь предсказывать поведение фондового рынка, в противном случае я не заработал бы на них ничего. Несколько самых катастрофических падений рынка произошли на моих глазах, но я не предсказал бы их, даже если бы от этого зависела моя жизнь. В середине лета 1987 г. я не предупредил никого, а главное себя, о неминуемом снижении рынка на 1000 пунктов.
Я был не единственным, кто не разглядел приближения катастрофы. Меня окружала внушительная толпа известных пророков, предсказателей и прочих экспертов, которые тоже ничего не подозревали. Как сказал один умный прогнозист, если вам приходится предсказывать, то пересматривайте свой прогноз почаще.
Никто не позвонил и не предупредил меня о надвигавшемся октябрьском крахе, а если бы все, якобы предвидевшие его, продали свои акции, то рынок упал бы на 1000 пунктов намного раньше из-за наплыва информированных продавцов.
За год я встречаюсь с руководителями тысяч компаний и вижу массу высказываний сторонников вложений в золото, приверженцев процентных ставок, наблюдателей за действиями Федеральной резервной системы и финансовых мистиков, мелькающих в газетах. Тысячи экспертов анализируют индикаторы перенапряжения рынка, фигуры движения цен, соотношение объемов опционов пут и колл, политику ФРС в отношении денежной массы, уровни иностранных инвестиций, движение созвездий на небосводе, рост мха на дубах, однако их прогнозы движения рынка не точнее предсказаний римских жрецов относительно даты нашествия варваров.
Никто не посылал предупредительных сигналов и перед началом краха фондового рынка в 1973–1974 гг. В школе бизнеса меня учили, что рынок растет на 9% в год. Однако с тех пор 9%-ного роста так ни разу и не наблюдалось, а я все еще не нашел надежных индикаторов, которые показывали бы, насколько рынок повысится или понизится или хотя бы будет расти или падать. Все крупные подъемы и падения рынка оказывались для меня неожиданностью.
Поскольку фондовый рынок так или иначе связан с общим экономическим состоянием, люди пытаются перехитрить его с помощью прогнозирования уровня инфляции и деловой активности, экономических бумов и спадов, направления движения процентных ставок. Между процентными ставками и фондовым рынком действительно наблюдается заметная корреляция, но кому удавалось предсказывать процентные ставки с регулярностью, достойной внимания? В США 60 000 экономистов, многие из которых занимаются исключительно прогнозированием деловой активности и уровня процентных ставок. Будь у них возможность сделать это успешно пару раз подряд, все они стали бы миллионерами. Они бросили бы работу и поселились на Бимини, где попивали бы ром и развлекались ловлей марлинов. Но, насколько мне известно, большинство из них все еще работают по найму, а это говорит само за себя. Как сказал один наблюдательный человек, если всех экономистов мира взять и уволить, было бы неплохо.
Ну, может быть, не всех экономистов. Например, не тех, которые сейчас читают эту книгу, и уж точно не таких, как Эд Хайман из C. J. Lawrence, которого интересуют стоимость отходов, уровни запасов, железнодорожные перевозки и совершенно не волнуют кривые Лаффера и фазы Луны. Против экономистов-прагматиков я ничего не имею.
Согласно одной теории рецессии случаются один раз в пять лет, но на практике этого не происходит. Я заглянул в Конституцию, и там ничего нет о том, что раз в пять лет у нас должна быть рецессия. Конечно, хотелось бы получить предупреждение до того, как мы войдем в рецессию, чтобы скорректировать инвестиционный портфель. Но шансы вычислить ее начало равны нулю. Некоторые ждут, когда прозвенит звонок, сигнализирующий об окончании рецессии и начале нового бычьего рынка. Беда в том, что звонки никогда не работают. Помните, ясность появляется только тогда, когда уже ничего нельзя сделать.
С июля 1981 г. по ноябрь 1982 г. мы пережили 16-месячную рецессию. Это был самый ужасный период из тех, что я помню. Здравомыслящие профессионалы подумывали о том, не заняться ли охотой или рыбалкой, потому что вскоре все равно всем придется жить в лесу и собирать желуди. Безработица составляла 14%, инфляция — 15%, а базовая ставка кредитования первоклассных заемщиков — 20%, но и на этот раз никто не позвонил мне и не сказал, что нас ожидает такое. Задним числом многие заявляли, что ожидали нечто подобное, но никто не предупредил меня до того, как все случилось.
Затем, в период наибольшего пессимизма, когда восемь из десяти инвесторов готовы были поклясться, что мы возвращаемся в 1930-е гг., фондовый рынок восстановился, и вдруг все в этом мире стало хорошо.
Каким бы образом ни появлялись наши заключения о состоянии финансовых рынков, похоже, мы всегда готовимся к тому, что уже случилось, а не к тому, что будет. Подобная «готовность к прошлому» — это наша реакция на то, что мы проглядели приближение прошлого события.
На следующий день после краха рынка 19 октября люди стали беспокоиться, что рынок может рухнуть еще раз. Это уже произошло, и мы пережили обвал (хотя и не смогли предсказать его), а потом замерли в ожидании повторения. Тот, кто покинул рынок, чтобы не проиграть в следующий раз, как и в прошлый, снова проиграл, когда рынок пошел вверх.
Самое смешное, что следующий раз никогда не бывает таким, как прошлый, однако мы все равно готовимся именно к прошлому. Это напоминает мне концепцию мироздания племен майя.
Согласно мифологии майя конец света наступал четыре раза. Каждый раз майя получали урок и давали зарок подготовиться к следующему разу лучше, но они всегда готовились к прошлой угрозе. Сначала было наводнение. Спасшиеся усвоили урок — переселились на лесистые возвышенности, соорудили дамбы и построили жилища на деревьях. Но все усилия были напрасными, поскольку в следующий раз все уничтожил огонь.
Те, кто спасся, ушли от леса подальше. Они построили новые дома из камня вдоль горных расщелин. Вскоре после этого концом света стало землетрясение. Я не помню, что за беда случилась в четвертый раз, возможно, рецессия, но в любом случае майя не были к ней готовы. Их слишком занимало строительство убежищ на случай следующего землетрясения.
Две тысячи лет спустя мы по-прежнему ищем признаки будущей угрозы в прошлом, но это помогает только в том случае, когда известно, какой будет следующая угроза. Не так давно люди боялись, что цены на нефть упадут до 5 долл. за баррель и начнется кризис. За два года до этого они же опасались, что цены на нефть вырастут до 100 долл. за баррель и начнется кризис. Было время, когда беспокойство вызывал слишком быстрый рост денежной массы. Теперь все обеспокоены тем, что она растет слишком медленно. Когда в прошлый раз мы были готовы к инфляции, случилась рецессия. После этого мы подготовились к еще более глубокой рецессии, а получили инфляцию.
Когда-нибудь наступит еще одна рецессия, которая очень плохо скажется на фондовом рынке, но это будет не инфляция, которая тоже очень плохо сказывается на фондовом рынке. А может быть, рецессия уже была к тому моменту, когда книга попала в ваши руки. А может быть, ее не будет еще десяток лет. И вы всерьез думаете, я могу сказать вам, когда и что случится?
Если профессиональные экономисты не могут предсказать состояние экономики, а профессиональные прогнозисты не могут предсказать поведение рынков, то могут ли это сделать инвесторы-любители? Вы уже знаете ответ на этот вопрос, а если нет, то я предложу вам собственную теорию прогнозирования рынка, так называемую «теорию приемов с коктейлем». Она — результат участия в бесчисленных приемах, на которых я стоял посреди гостиной в толпе и слушал, что говорят об акциях окружающие.
На первой стадии роста рынка после довольно продолжительного спада, когда никто не ждет оживления, люди даже не заикаются об акциях. Если кто-то в ответ на вопрос о моей профессии узнает, что я управляющий взаимным фондом, то он, вежливо поклонившись, поворачивается и уходит. А если не уходит, то быстро переводит разговор на баскетбольный матч с участием бостонской команды Celtics, предстоящие выборы или погоду. Не успеешь и глазом моргнуть, как он уже стоит рядом со стоматологом и обсуждает проблему зубного налета.
Когда с десяток человек предпочитают беседовать со стоматологом о зубном налете, а не с управляющим взаимным фондом об акциях, есть шансы, что фондовый рынок вскоре пойдет вверх.
На второй стадии после того, как я называю свою профессию, мои новые знакомые задерживаются чуть дольше и даже успевают посетовать на рискованность акций, прежде чем примкнуть к стоматологу. В разговорах за коктейлем все еще преобладает тема зубного налета. Рынок вырос на 15% относительно первой стадии, однако мало кто обращает на это внимание.
На третьей стадии, когда рынок вырос уже на 30%, стоматолога обходят стороной, а меня весь вечер окружает толпа. Полные энтузиазма гости один за другим отводят меня в сторону и спрашивают, акции каких компаний следует покупать. Не отстает от них и стоматолог. Все присутствующие на вечеринке вложили деньги в те или иные акции и теперь обсуждают ситуацию.
На четвертой стадии меня тоже окружает толпа, но на этот раз для того, чтобы сказать мне, какие акции следует покупать. Даже у стоматолога есть три-четыре идеи. В последующие дни я слежу за рекомендованными им акциями, и оказывается, что все они выросли. Если соседи дают мне рекомендации, а я жалею, что не последовал им, то, значит, рынок достиг пика и вскоре упадет.
Хотите верьте, хотите нет, но не думайте, что это лучший мой инструмент. Я вообще не верю в прогнозирование рынков. Я верю в отличные компании, особенно те, которые недооценены и/или еще не получили признания. Неважно, какой Dow Jones сегодня — 1000, 2000 или 3000 пунктов, лучше держать Marriott, Merck и McDonald's, а не Avon Products, Bethlehem Steel и Xerox, которые были у вас в последние десять лет. Вложения в Marriott, Merck или McDonald's также лучше вложений в облигации и фонды денежного рынка.
Если бы вы купили акции отличных компаний в 1925 г. и не расстались с ними во время краха Уолл-стрит и Великой депрессии (признаю, что это нелегко), то к 1936 г. ваш результат был бы очень недурным.
Состояние рынка не должно иметь для вас никакого значения. Если мне удалось убедить вас хотя бы в этом, то книга выполнила свою задачу. А если вы не верите мне, то поверьте Уоррену Баффетту. «Для меня, — написал он, — фондового рынка как такового не существует. Он нужен только как источник справочной информации о том, не предлагает ли кто-нибудь сделать что-нибудь глупое».
Баффетт превратил свой фонд Berkshire Hathaway в чрезвычайно прибыльное предприятие. В начале 1960-х гг. пай его фонда стоил 7 долл., а сегодня он стоит 4900 долл. Пара тысяч долларов, вложенных в то время в Berkshire Hathaway, превратились в семисоткратник, т.е. в 1,4 млн долл. Это характеризует Баффетта как великолепного инвестора. Однако величайшим инвестором всех времен его делает совсем другое: когда он считал, что акции сильно переоценены, он распродавал все и возвращал деньги своим партнерам со значительной для них прибылью. Добровольный возврат денег, которые другие несут вам, чтобы вы управляли ими, — это нечто уникальное в истории финансов.
Мне бы очень хотелось уметь прогнозировать поведение рынков и предсказывать рецессии, но поскольку это невозможно, то я, как и Баффетт, довольствуюсь поиском прибыльных компаний. Я зарабатываю деньги даже при отвратительном состоянии рынков. Некоторые из моих любимых десятикратников сильнее всего росли именно при плохом состоянии рынка. Акции Taco Bell шли вверх в течение двух последних рецессий. Фондовый рынок понижался лишь в 1981 г., однако это был отличный момент для покупки акций Dreyfus, которые как раз начали свой фантастический рост с 2 до 40 долл. Увы, этот двадцатикратник ваш покорный слуга успешно пропустил.
Приведу еще один аргумент. Предположим, что вам удалось предсказать очередной экономический бум с абсолютной точностью и вы решили заработать на своей прозорливости путем покупки акций с высоким потенциалом роста. Заметьте, что и в этом случае вам приходится выбирать акции точно так же, как и в отсутствие прозорливости.
Итак, если вы знаете о приближении бума на рынке недвижимости во Флориде, но выбираете наугад акции Radice, то в результате теряете 95% ваших инвестиций. Если вы знаете о приближении компьютерного бума, но выбираете акции Fortune Systems без предварительного исследования, то вас ожидает падение этих акций с 22 долл. в 1983 г. до 17/8 долл. в 1984 г. Если вы знаете о наступлении в начале 1980-х гг. бычьего периода на рынке авиаперевозок, то что толку от вложений в People Express (которая сразу же купила ферму) или Pan Am (акции которой упали с 9 долл. в 1983 г. до 4 долл. в 1984 г. из-за неумелого руководства)?
Допустим, вам известно об оживлении сталелитейной отрасли, вы берете список сталелитейных компаний, прикрепляете его к доске для игры в дартс и попадаете дротиком в LTV. Акции LTV снижаются с 261/2 до 11/8 долл. в период с 1981 по 1986 г. Примерно в тот же период акции Nucor поднимаются с 10 до 50 долл. (У меня были акции обеих компаний, и зачем только я продал Nucor и оставил LTV? Наверное, я тоже бросал дротики.)
Раз за разом правильный выбор рынка приводит к потере половины активов, потому что вы выбирали не те акции. Если вы полагаетесь на то, что рынок потянет ваши акции за собой, то с таким же успехом можете отправиться на автобусе в Атлантик-Сити и поставить на красное или черное. Если вы просыпаетесь утром в уверенности, что надо срочно покупать акции, потому как рынок в этом году пойдет вверх, то вам следует выдернуть телефонный шнур из розетки и держаться как можно дальше от ближайшего брокера. Вы надеетесь на то, что рынок вас вытянет, но шансов на это у вас никаких.
Если вам не хватает забот, то беспокойтесь о том, растет ли производство постельного белья у компании West Point-Pepperell, или о том, хорошо ли идут дела у Taco Bell с ее новым блюдом «буррито сьюприм». Правильно выбирайте акции, а рынок сам о себе позаботится.
Конечно, нельзя утверждать, что такого понятия, как «переоцененный рынок», не существует, просто нет смысла по этому поводу беспокоиться. Вы узнаете о том, что рынок переоценен, в тот момент, когда не сможете найти ни одной компании, акции которой можно купить по приемлемой цене или которая удовлетворяет вашим инвестиционным критериям. Причиной, по которой Баффетт возвращал деньги партнерам, была, по его словам, невозможность найти акции, достойные включения в инвестиционный портфель. Он изучил сотни компаний и не нашел ни одной, которую стоило бы купить, исходя из фундаментальных показателей.
Сигнал «покупать» я слышу только тогда, когда компания мне нравится. В этом случае приобретение акций не бывает преждевременным или запоздалым.
Войти с помощью соц. сетей: