Глава 15
Калейдоскоп судеб

Григориус открыл глаза и увидел, что снова очутился в ясном реалистичном пейзаже бренного земного мира. Он лежал на кушетке в бывшем кабинете Ника. Неподалёку стоял Собакин и держал в руке снятый с его головы шлем.

Григориус попытался вскочить и выхватить бесценный научный прибор, однако не смог пошевелиться, поскольку находился под действием парализующего препарата.

Вредитель с огромной силой ударил прибор об стол, шлем разлетелся на куски. Злодей принялся с лютой ненавистью прыгать на них, словно в диком испуге топтался по кишащим вокруг него омерзительным насекомым. Особенно досталось фрагментам, на которых находились электроды.

Не удовлетворившись порчей только одного шлема, погромщик устремился в сторону Вирты и хотел было сорвать с неё второй, однако не успел, поскольку был застигнут за этим злодейским актом подоспевшим из соседнего кабинета Валерьяном, который, вспомнив олимпийскую молодость, эффектным приёмом греко-римской борьбы отправил его отдохнуть на пол.

Поняв, что из цепких объятий этого человека уже не вырваться, Собакин вытащил из кармана таблетку и проглотил её. Через некоторое время его начали сводить судороги, изо рта пошла пена. Когда в кабинет вошли Стив с Максимилианом, чтобы выяснить причину потери связи с интерфейсом Григориуса, мужчина уже неподвижно лежал на полу с широко раскрытыми глазами, из глубины которых исходил пронзающий ужас. Оперативник проверил пульс и сообщил, что мужчина мёртв.

Члены группы перекрыли подачу парализующего препарата следователю, отвязали от его рук и ног фиксирующие ремни. Через несколько минут Григориус встал с кровати и, шатаясь, как моряк судна, попавшего в пятибалльный шторм, направился в соседний кабинет, где располагался центр управления.

На плазменной панели, транслирующей картинку со зрительных участков головного мозга Вирты, он увидел, как патрульные выносят его обездвиженного клона из здания суда, погружают в полицейский летательный аппарат и увозят прочь.

Стоящая в стороне неподалёку Вирта обратилась к группе учёных:

– Что нам делать дальше?

– Бери повстанцев и срочно направляйся к своему цифровому клону. Скоро за ней придут бионойды, посчитав, что она – это ты. Надо её предупредить, – скомандовал Стив.

– Я не хочу её спасать. Она дура, сдала меня патрульным. Из-за неё у нас все эти неприятности. Да и вообще, эта женщина – не мой клон. Вы что, не видите, она совсем другая – и по характеру, и по мышлению.

– Вирта, твой клон она или нет, ты всё равно должна это сделать. Григориус тебе больше не поможет. Он больше не в Сириусе. Тебе нужно заручиться хоть чьей-то поддержкой. Постарайся на этот раз найти подход к этой даме.

– Хорошо, сделаю, как вы говорите, – пробормотала Вирта недовольным голосом и направилась к стоянке летательных аппаратов.

В зал центра управления вошёл Валерьян. Он протянул следователю кожаный блокнот, который обнаружил во внутреннем кармане пиджака покойного Собакина. Следователь сразу же признал в нём тот самый предмет, который несколькими днями ранее чуть не стоил погибшему задержания по подозрению в причастности к самоубийству Ника и его коллег. Возможно, если бы он тогда не выкрутился так ловко, придумав отговорку с этим пресловутым символом единения двух бесконечностей, то сейчас был бы жив, хоть и находился бы в местах не столь лицеприятных. Григориус бегло пролистал блокнот. Прежнего листка с изображением знака и надписями даты и времени в нём уже не было. Вероятно, Собакин вырвал его.

Тем не менее на одной из страниц Григориус снова обнаружил этот же символ, однако снизу него было указано уже другое время – 00.54. Даты же не было вообще. Возможно, на момент написания день события ещё не был определён. Однако странным казалось не отсутствие даты, а само время, если эти числа вообще означали его. Что можно было делать почти что в первый час ночи, а главное – зачем понадобилось настолько конкретизировать минуты?

Между двумя последними страницами записной книжки находилась пластиковая закладка, на которой золотыми линиями был выгравирован этот же символ в виде круга с перевёрнутой горизонтальной восьмёркой внутри.

Положив записную книжку себе в карман, следователь обратился к учёным.

– Судя по всему, Собакин, как и Ник с его группой, был зомбирован. Признаюсь, мы с Валерьяном подозревали его в удалении информации с компьютера Ника и с сервера службы безопасности наукограда. Однако мы не могли даже предположить, что этот человек действовал по заданию властей Сириуса. Полагали, что он как любой хозяйственник хочет избежать разглашения коммерческой тайны, ну и конечно же, скрыть некоторые нарушения в организации управления научным процессом.

– Что будем делать дальше? До запуска процесса строительства города остались считанные часы, а мы ещё не подобрались к Сенату. Думаю, что Вирта в одиночку не справится, – заявил Стив.

– Мне надо отдать распоряжение, чтобы выставили охрану возле вашего зала и кабинета Ника, а то мало ли какой ещё зомбированный захочет сорвать операцию, а ещё проверить со своим коллегой кое-какую информацию, поэтому мы, с вашего позволения, ненадолго отлучимся, а вы пока посовещайтесь по техническим вопросам, – заявил следователь и вместе с Валерьяном вышел в коридор.

– Я так и знал, что Собакин был предателем. Зря мы тогда его не задержали на 48 часов, – начал оперативник. – На мониторе Вирты я видел, как он в Монссенции агитировал учёных на то, чтобы они добровольно передали властям свои научные знания, обещая, что взамен их отпустят на свободу. Обманывал наивных людей, отлично понимая, что на самом деле их попросту уничтожают как лишнюю обузу.

– Ясно, хотел заработать себе высокий КПД, чтобы его скорее превратили в бионойда. Диву даюсь, насколько же люди не меняются даже после зомбирования, и как с такими авантюристами строить совершенное общество будущего. Кстати, ты видел его сегодня живьём в наукограде? Ничего необычного в поведении не заметил?

– Встретил случайно утром, когда выходил покурить на улицу. Хотел подойти, высказать откровенно всё, что о нём думаю, но не стал, потому что он был не один, а с дамой. Постеснялся в присутствии женщины нехорошими словами изъясняться.

– Что за женщина? Установил личность?

– Да, навёл справки. Архитектор, возглавляет дизайнерское бюро, которое расположено здесь неподалёку на территории наукограда.

– А что они делали?

– Ничего особенно. Просто шли в сторону той самой полуразрушенной пристройки, которая тебя тогда заинтересовала, и мирно общались.

– Опросил женщину? О чём у них был разговор?

– Нет, зачем? Она же дизайнер, а не видный учёный. И так ясно, что шли они осматривать пристройку, чтобы обсудить проект её реконструкции.

– Что-то мне подсказывает, что ты так думаешь зря и надо с ней всё-таки пообщаться.

– Раз надо так надо, её контора здесь недалеко, 33 сектор. Пойдём, я тебя проведу.

Дизайнерское бюро располагалось в небольшом здании, имеющем, пожалуй, самую изысканную и необыкновенную форму из всех строений, какие находились на территории наукограда. На входе мужчин встретила миловидная секретарша, которая проводила их в кабинет к директору.

Едва переступив порог и даже не успев присесть, следователь забросал женщину кучей пристрастных вопросов.

– О чём вы разговаривали сегодня утром с начальником управления научных исследований наукограда Даниилом Собакиным?

– С чего вы взяли, что мы с ним сегодня виделись? Что-то я не припомню этого, – удивлённо ответила женщина.

– Хорошо. Допустим так. Тогда поставим вопрос по-другому. Что вы делали сегодня утром в пристройке рядом со зданием искусственного интеллекта и нейроинженерии? Это та, в которой была библиотека, а сейчас планируется построить музей наукограда.

– Я не была там сегодня. Уже несколько дней я настолько увлечена одним масштабным проектом, что даже в рабочее время не выхожу из кабинета. К чему вообще эти странные вопросы? – возмутилась женщина.

– Можно полюбопытствовать, что за проект?

– Это концептуальный дизайн города будущего.

– Как интересно, а можно взглянуть на чертежи? Хоть одним глазком.

– Одним можно. Вот он.

Женщина взяла со стола папку с кипой чертежей и протянула её следователю. Первый же беглый взгляд на бумаги привёл Григориуса в такое замешательство, что ворох бумаг чуть не выпал у него из рук. Дизайн спроектированных ею зданий и строений был очень похож на уникальную неповторимую архитектуру Сириуса.

– Кто заказал вам этот проект? – настороженно спросил следователь.

– Заказчика я вам назвать не могу. Даже не потому, что хочу скрыть от вас эти данные. Он действовал через доверенное лицо, которое не посчитало нужным раскрыть мне эту информацию, – недовольно проворчала женщина, выхватив папку с чертежами из дрожащих рук следователя.

– Всё ясно, идём отсюда, – прошептал следователь наблюдающему за их разговором с открытым ртом Валерьяну, после чего бесцеремонно вскочил с кресла и, не попрощавшись, удалился.

– Извините его, он после бессонной ночи, – небрежно бросил оперативник и побежал догонять коллегу.

– Ты и её так просто оставишь в покое? Она же лжёт, что не встречалась сегодня с этим упырём и не была в помещении. Я своими глазами видел, как они шли вместе в сторону этого здания и что-то бурно обсуждали. Давай вернёмся и расколем её, – эмоционально заявил Валерьян, схватив Григориуса за руку и желая вернуть его обратно в дизайн-студию.

– Не надо её колоть. Она не врёт, – загадочно ответил следователь и пошёл дальше по дороге.

– Тогда я ничего не понимаю. Ещё на уроке логики мы учили, что не может быть двух одновременно истинных и ложных фактов. Либо она была в этом музее утром, либо я сошёл с ума и видел то, чего не было на самом деле.

– Она была там, только не помнит. Потому что ей стёрли память об этом событии.

– Опять ты свои метафизические версии выдвигаешь? Откуда такие выводы? Снова что-то приснилось?

– Нет, на этот раз видел своими глазами. Сириус построен по её чертежам. Архитектура города один-в-один повторяет её концептуальный дизайн, – прояснил следователь и тут же замер на месте, осенённый страшной мыслью, мелькнувшей в его в голове, словно небольшая осенняя молния. – Мне вот что интересно… каким образом её дизайнерские мысли были переданы в виртуальное пространство искусственного интеллекта? Получается, что существует ещё один шлем виртуальной реальности. И он, скорее всего, находится где-то в старой пристройке, куда водил её Собакин. Вероятно, это тот же самый шлем, который я видел во сне в образах памяти профессора Кеплера.

– Знаешь, я тоже думал о том, что должен быть ещё один шлем. Ведь учёных в группе Ника было трое, а шлемов всего два.

– Но меня сейчас беспокоит другой вопрос. Помнишь, что сделал Кеплер той же ночью, как надел шлем? – подбросил мысль следователь.

– Боже, это значит, что и эта милая женщина сегодня умрёт во сне? – с ужасом подхватил оперативник.

– Угадал.

– А что будем делать? Не правду же ей говорить, она нам не поверит, – находчиво заметил Валерьян.

– Не знаю, попробуй включить своё обаяние. Может, хоть на неё подействует.

– Не уверен. Она вон какая нервная, да ещё и надменная, строит из себя много. Знаю я таких, они могут и лицо расцарапать. Кроме того, после нашего визита она очень усомнилась в вашей вменяемости. А если ещё я начну ей несуразицу говорить о том, что сегодня ночью она покончит жизнь самоубийством, то вообще сочтёт всех нас за умалишённых.

– У тебя же только два возможных пути – или обаяние, или валериана. Раз первое отпадает – применяем второе.

– Как это? Треснуть её, что ли? Нет, я женщин не бью.

– Ну ты даёшь. Всему тебя надо учить. Выписывай постановление на её задержание на 48 часов. Я сейчас свяжусь с прокурором, постараюсь убедить его в исключительной необходимости этой меры, а то она явно задействует свои связи – и он узнает о наших незаконных действиях через кого-то. Тут уж и твоё обаяние не поможет. Полетим с должностей в миг.

– А на каком основании мы её задержим?

– Не знаю, пришей ей какое-то подозрение в преступлении. Например, предварительный сговор с Собакиным с целью убийства Ника и других учёных. Конечно, поступаем мы скверно, но другого выхода нет. Ничего, потерпит немного, не цаца. Мы же всё это делаем ради её блага. Потом сама нам спасибо скажет. Позвони дежурному и скажи, чтобы определил её в отдельную камеру, и подсади к ней кого-то из наших ребят посимпатичнее и пообходительнее. Да только настрого предупреди его, чтобы глаз с женщины не спускал и не позволил ей уснуть.

– Гениальный план. Сделаем, шеф.

– Я полагаю, что в опасности не только она. В городе уже было воплощено много научных разработок, например, летательные аппараты. Никаких винтов, сопел, реактивных двигателей у них не было. Скорее всего, они летали за счёт гравитации. Это значит, что Собакин водил туда ещё кого-то из учёных. Только вот кого?

– Послушай, на Горе знаний вместе с ним и Кеплером был ещё один человек. Возможно, он и есть тот самый разработчик гравитационных двигателей. Я очень хорошо запомнил его лицо.

– Значит так, чтобы не терять времени, ты беги в отдел кадров и пересмотри личные дела всех учёных, которые занимались научными исследованиями гравитации, а я пока схожу в пристройку, поищу там шлем. Встречаемся через час на этом же месте.

– Понял. Будет сделано, – отрапортовал оперативник и побежал в сторону административного здания наукограда.

Следователь же направился в ту самую злополучную полуразрушенную пристройку, интерес к которой по необъяснимым причинам не покидал его с тех пор, как он увидел её первый раз.

Тем временем Вирта с повстанцами прилетела к дому своего цифрового клона. Уже на подлёте к месту назначения она поняла, что опоздала: около подъезда стоял пустой патрульный летательный аппарат. Поднявшись вверх по лестнице, Вирта услышала характерный неприятный голос бионойда:

– Именем Правителя! Откройте! Вы заочно приговорены к смертной казни! У нас есть приказ: в случае неповиновения уничтожить вас на месте!

В ответ прозвучал наивный женский голосок:

– За что смертная казнь? Я ничего не совершала! Я законопослушный варвар!

Через межлестничный проём Вирта увидела, как патрульные обездвижили её цифрового клона и потащили вниз. Сама она тоже поспешила выбежать на улицу.

– Что делать? – спросила Вирта у центра управления.

– Отбивайте её у патрульных. Она нужна нам, – послышался голос Стива.

– Мы не справимся с бионойдами, тем более их двое.

– Сейчас Максимилиан запустит в твой мозг модель навыков боевых искусств, ты будешь драться не хуже Григориуса. Видела же, как он справился с охранниками? Ты сможешь так же. Так что нападай на патрульных, не бойся.

В этот момент Вирта почувствовала охватывающий её тело жар от мощного притока адреналина. Словно защищающая своё дитя озверевшая львица, она отчаянно бросилась на патрульного, который втаскивал её цифровой клон в летательный аппарат. Либриус с другом прыгнули на спину второго бионойда.

Цифровой клон Вирты, в сознание которой, как и других жителей Сириуса, было запрограммировано патологическое отторжение всяческого насилия, испугалась и прикрыла глаза руками. Лишь периодически она разводила пальцы, посматривая, не завершилось ли это безумие.

Патрульный выхватил иммобилизатор и попытался поднести его к голове Вирты, однако та шустрым движением выбила у него прибор и, вывернувшись, как кошка, нанесла противнику несколько резких ударов в голову, шею и живот, эффектно завершив свою атаку подсечкой, после которой недочеловек с треском упал на землю.

Поднявшись, бионойд отхватил ещё несколько затрещин. Скоро стало очевидно, что, несмотря на превосходство в скорости и технике ведения боя, массы тела хрупкой женщины явно не хватало для того, чтобы окончательно справиться с противником. Постепенно киборг разгадал тактику боя Вирты и начал давать ей сдачи. Тем временем и у повстанцев иссякли силы, и они начинали проигрывать второму патрульному. Через некоторое время преимущество в смертельной схватке полностью перешло на сторону бионойдов.

Сидящая в патрульном летательном аппарате и парализованная от страха клон Вирты в очередной раз опустила руку и, прищуриваясь от страха, взглянула в сторону дерущихся. Её взгляду предстало, как патрульный с невероятной силой бросает Вирту на землю, а затем набрасывается сверху. Его сильные пальцы стремительно впиваются в шею женщины. Смыкаясь всё сильнее и сильнее, они доставляют Вирте немыслимую боль. На её висках и посиневшем от нехватки кислорода лице начали проступать контуры набухающих вен. Собравшись с силами, она попыталась предпринять последнюю попытку размокнуть стальную хватку бионойда, однако тщетно. В этот роковой момент взгляды женщин неожиданно встретились. Сидящая в патрульном аппарате клон увидела в глазах своего прототипа глубокий ужас. Этот выразительный взгляд словно молил её о помощи. Казалось, что ещё мгновение – и он угаснет навечно, канув в бездну всепоглощающей смерти.

Увиденное ввело клона Вирты в глубокий шок. Неожиданно перед её глазами начали стремительно проноситься странные образы играющих с ней детей, молодых людей, неизвестных существ на четырёх ногах, невиданных доселе, но очень красивых предметов, которых никогда не было в Сириусе, непонятных научных формул, компьютерных кодов, наконец перед взором проскользнуло лицо мужчины. В голове пульсировало его имя: Ник. Она вспомнила, что видела эти образы ранее. Фрагментарно и крайне размыто они возникали в её сознании каждый раз, когда она пребывала в стрессовых ситуациях или испытывала сильное душевное волнение. Она много раз пыталась понять природу этих видений, так как они казались ей гораздо ближе и роднее, чем всё то, чем она была окружена в Сириусе. В эти редкие минуты прозрения женщина испытывала несравненное эстетическое наслаждение и понимала, что живёт по-настоящему. Она много раз спрашивала у других варваров, испытывавших нечто похожее, что это может быть, однако всякий раз получала один и тот же банальный ответ: эти явления – всего лишь незначительные отклонения в несовершенной психике представителей её сословия, которые со временем пройдут.

На этот раз шок женщины был настолько сильным, что образы не исчезли, как это было ранее. Наоборот, они только усилились, превратившись в длинные отрывки воспоминаний прошлого. Постепенно начало приходить и осознание содержательной сути увиденного. Женщина вспомнила, что невиданные существа с четырьмя ногами – это животные, красивые предметы – растения. Загадочные цифры и формулы постепенно складывались в чёткий и понятный пазл компьютерных программ. Она поняла, что не напрасно ощущала, что жила с чуждым ей мышлением, отвергаемым самой её внутренней духовной сутью.

Мощный поток чувств и эмоций, просочившихся из прорубленной дыры распрограммированного сознания, словно взрыв атомной бомбы, в миг разрушил бетонные стены, которые ограничивали её бескрайний внутренний мир. Потеряв всякий страх, женщина-клон отчаянно набросилась на патрульного. Сбив его на землю, она схватила лежащий рядом иммобилизатор, поднесла его к голове бионойда и нажала на кнопку. Прибор не подействовал, поскольку был рассчитан только на сознание варваров. Тогда женщина изо всех сил начала бить им киборга по голове. Известно, что аффект в десятки раз увеличивает силу человека, особенно эмоциональной женщины. Был случай, когда мать, увидев, как на её ребёнка свалилась стокилограммовая глыба, приподняла её и освободила дитя. Похоже, что клон Вирты в этот момент пребывала в подобном состоянии глубокого аффекта. Она слепо, с лютой ненавистью и остервенением наносила нечеловеческие удары стальным прибором по голове патрульного, в результате чего совсем скоро внутреннее содержимое его черепной коробки беспорядочно распласталось по земле, а сам бионойд был больше похож на разобранный глубоко детализированный анатомический манекен, который обычно стоит в кабинетах биологии. Женщина не могла остановиться даже тогда, когда патрульный перестал проявлять всяческие признаки жизни. Лишь подбежавшей к ней Вирте с трудом удалось оттащить её от ещё большего осквернения изуродованного тела.

Покончив с первым патрульным, женщины ринулись спасать повстанцев, которых уже практически добивал второй киборг. Вчетвером они быстро справились с ним. Клон побежала к своему прототипу и крепко обняла её. Из глаз женщин потекли слёзы.

– Прости меня, родная. Я предала тебя… а ты, несмотря на это, всё равно спасла меня, рискуя жизнью. Помнишь, ты говорила мне слова из мультика: «Мы с тобой одной крови, ты и я». Так вот, отныне будет именно так, – прошептала женщина, испытав к своему прототипу ту неразрывную духовную связь, которая объединяла их тонкие души через пространства параллельных миров.

Страстные объятия женщин перебил мужской голос из центра управления:

– Ладно, девочки, хватит уже, а то мы сейчас тоже разревёмся.

– Какие дальнейшие действия? – уверенно произнесла Вирта, вытирая слёзы.

– Срочно направляйтесь к зданию суда. Скоро туда привезут клона Григориуса. Этого бедолагу тоже нужно отбивать от патрульных. Судя по всему, сознание варваров лучше всего распрограммировывается в состоянии глубокого шока. Надо бы и ему устроить стрессовую ситуацию. Мы подумаем, как это сделать.

Тем временем следователь подошёл к злополучной пристройке, где предположительно находился ещё один изготовленный группой Ника шлем, в который были встроены электроды интерфейса, связывающего сознание человека с виртуальной реальностью искусственного интеллекта. Отогнув защитную сетку, огораживающую здание по периметру, он пробрался во двор и подошёл к массивной резной деревянной двери, какие, пожалуй, уже не делали лет сто. Мужчина толкнул дверь, она поддалась и с царапающим слух скрипом отворилась. На порог помещения проник приглушённый вечерний свет. Было видно, что внутри грязно и пыльно, чувствовался запах дремучей сырости. Где-то вдали послышались едва уловимые, отдающие неземным эхом загадочные звуки, похожие на стоны. Услышав их, следователь вспомнил, как Собакин рассказал ему о том, что до возведения библиотеки на месте этого здания находился могильник для захоронения грешников. Григориусу тут же перехотелось идти в логово этого жуткого пристанища не нашедших упокоения душ. Однако, как это уже было не раз, служебный долг перевесил чашу весов, на противоположной стороне которой лежали гирьки с надписями «отторжение», «жуть» и «страх». Следователь осторожно и робко вступил на порог, сделав первый шаг навстречу неизвестности.

Электричества в помещении, как и предупреждал Собакин, не было. Постучав по карманам, Григориус обнаружил спичечный коробок. Зажигая спички одну за другой, он долго блуждал по полуразрушенным пустынным помещениям здания, не находя в них даже малейших признаков пребывания человека. Наконец дорога вывела его к массивной двери, за которой статно расположился огромный колонный зал. К двери была прикреплена бумажная вывеска. Под падающим через окно слабым вечерним светом рассмотреть, что написано на ней, было практически невозможно. Следователь чиркнул спичкой, поднёс её поближе к листку и тут же обомлел. На нём был нарисован хорошо известный ему символ в виде единения форм небесной и земной бесконечностей. Это означало, что встреча Собакина, Кеплера, Ника и его коллег по научной группе, которая обросла загадочным ореолом таинственности, проходила именно в этом месте. Невыясненным оставался лишь один вопрос – что это были за мероприятия.

Следователь зашёл в зал. В нём стоял старинный массивный круглый стол, который был окружён семью не менее пафосными и архаичными креслами, с высокими спинками, выходящими далеко за уровень головы сидящего. Такие стулья любили делать в древности, подчёркивая величие сидящего на них человека. С противоположной стороны зала виднелась ещё одна дверь. Она вела в длинный узкий коридор, по краям которого не было ни помещений, ни других дверей. Григориус проследовал в него и огляделся. Всё сильнее и сильнее его одолевала мысль, что где-то он уже видел это тесное пространство, аккуратно вымощенное потрескавшимся от времени кирпичом.

Неожиданно он вспомнил своё сновидение, в котором блуждал в космическом пространстве человеческих мыслей. Именно этот коридор предстал перед взором покойного профессора Кеплера.

«Получается, что великий физик не ошибся в своих расчётах и вечное хранилище человеческих душ всё же существует, а я каким-то загадочным образом побывал в нём во сне», – подумал Григориус. Неожиданно он почувствовал резкую боль от огня спички, который вплотную подошёл к его пальцам.

Оставалась последняя спичка. Не желая расходовать её впустую, следователь долго стоял в кромешной тьме, пытаясь вспомнить хоть какую-то деталь, которая подсказала бы ему путь к помещению, где находился шлем.

«Крестик на кирпиче», – внезапно озарило Григориуса. Он зажёг огонь и стремительно пробежал вдоль одной, а затем и другой стены, в конце которой на одном из кирпичей увидел тот самый знак из своего сна. Мужчина отодвинул помеченный кирпич. Под ним находилась ручка, дёрнув за которую открылась замаскированная в стене дверь. Она вела в потайную комнату, освещённую ультрафиолетовым светом. Казалось, что долгое нахождение при таком освещении может свести с ума. Вероятно, сделано это было не случайно, а для того чтобы усилить воздействие на подсознание человека.

В углу виднелся стол с компьютером. Рядом с ним стояло старое, обитое потрескавшейся кожей кресло, на котором лежал вожделенный объект, ради которого он и пришёл в это жуткое здание, отчаянно перемахнув через высокий и колючий забор собственного страха и презрения. Следователь взял шлем и осмотрел его. На внутренней стороне с обеих сторон торчали электроды, что свидетельствовало о том, что это именно тот предмет, который он искал.

Взяв шлем, Григориус вышел из помещения и ещё долго блуждал по тёмным коридорам, пока практически наощупь не отыскал спасительный выход из этого пристанища грешных душ.

Выбравшись наружу, он ощутил яркий свет, которые бил ему прямо в лицо откуда-то со стороны калитки.

– Григориус, это ты? – прокричал человек, от которого исходил освещающий его луч.

Этот до боли знакомый голос следователь узнал бы из миллионов других. Он принадлежал Валерьяну.

– Коллега, как я рад тебя видеть. Меня там чуть не съели черти, – тонко пошутил следователь.

– Не беспокойся, друг, тебя бы не съели, подавились бы, – отвесил в ответ не менее изощрённую шутку грубый голос бывалого борца.

– Ты нашёл учёного?

– Нашёл.

– Тогда срочно к нему, а то уже почти конец рабочего дня, боюсь, потом не застанем.

Правоохранители встретили учёного прямо около выхода из здания наукограда, где он трудился.

– Уважаемый, можно вас на минуту? – обратился к нему следователь, представившись и показав своё удостоверение.

– Я ничего незаконного не делал. Что вам надо? – спросил испуганный учёный.

Судя по широко раскрытым, стеклянным, не моргающим от остолбенения глазам и дрожащему голосу, мужчина либо узрел в подошедших в нему людях инопланетян, либо ранее не имел опыта общения с представителями правоохранительных органов, разве что видел их по телевизору. На выделявшегося из толпы своей телесной комплекцией Валерьяна учёный поглядывал с особой настороженностью и опаской.

– Где вы были сегодня утром? – начал следователь.

– На своём рабочем месте, где же ещё.

– А в пристройку рядом со зданием научных исследований искусственного интеллекта и нейрофизиологической инженерии сегодня ходили?

– Сегодня нет.

– И с Собакиным тоже сегодня не общались?

– Тоже нет. Что за вопросы странные.

– Вопросы как вопросы. А вот судя по ответам – вам угрожает смертельная опасность. Как только вы заснёте, вы покончите с собой, как это сделал Ник, его друзья и профессор Кеплер. В ваш мозг внедрена соответствующая психологическая установка. Мы здесь, чтобы спасти вас. Но, если вы не поможете нам, мы не сможем помочь вам, – произнёс следователь и бросил на мужчину оценивающий взгляд.

Коктейль, состоящий из грозного и внушительного вида Валерьяна, смешанного с непринуждённым убеждающим воздействием следователя, приправленный острым концентрированным сиропом страха за свою жизнь, ударил по мозгам учёного.

– Я расскажу вам всё, что знаю, – начал он, не дожидаясь начала томительных расспросов и театрализованных игрищ вроде «злого» и «доброго» полицейского, которые он видел по телевизору. – Я давно догадался, что придёт моя очередь отправиться к тем покойным учёным, которых вы упоминали. Все мы входили в тайное научное сообщество, которое называлось «Волькериада». Эту организацию учредил Собакин после того, как узнал, что Ник разработал программу искусственного интеллекта, способную создать новое государство. Увлекающийся криптографией и кодированием тайных смыслов, Даниил взял себе некое астральное имя Волькерий, от которого и произошло название нашего братства. Вот так выглядит символ «Волькериады».

Учёный вынул из кармана небольшой листок, на котором был нарисован знакомый до боли знак в виде земного и вселенского обозначения бесконечности, и протянул его следователю. Снизу символа, как и на других таких же бумажках, которые Григориус нашёл у погибших членов «Волькериады», были написаны дата и время.

– Заседания нашего сообщества проходили по ночам, чтобы никто не видел. Собирались мы в колонном зале той самой старой пристройки, про которую вы спросили в начале разговора. Собакин, или Волькерий, как мы теперь его называли, заранее предупреждал нас о дате встречи. Он либо давал нам такие вот листки с надписями, либо вывешивал на условленное место знак «Волькериады» с датой и временем очередного собрания.

– Какие вопросы обсуждались на ваших встречах?

– Мы разрабатывали модель глобального переформатирования мира после наступления эры господства «Волькериады», потому что именно наша организация, как говорил Собакин, должна была взять власть в свои руки. А ещё на первом же заседании – по предложению Ника – мы утвердили название нового мирового государства – Сириус. Все мы должны были передать Сириусу наши научные знания, а взамен занять в нём высшие руководящие посты. Например, Ник, как создатель программы искусственного интеллекта, должен был стать правителем, а его коллеги по научной группе – советниками. Кеплеру предложили возглавить учреждение, которое Волькерий называл Горой знаний. А я должен был отвечать за вопросы преодоления гравитационной силы земли.

– А кем должен был стать Собакин?

– Я не знаю, при мне этот вопрос не обсуждался. Возможно, Собакин оговаривал его наедине с Ником. Последнее время они часто шушукались друг с другом наедине от других членов организации. Судя по статусу Волькерия, он должен был занять место как минимум не ниже Ника. Даниил вполне мог бы стать и правителем, но он не любил и не хотел публичности, был человеком замкнутым и скрытным. Его стихия – это тайные встречи, закулисные игры, сговоры, интриги. Честно говоря, все члены «Волькериады» немного побаивались его.

– Хорошо. Что было дальше?

– Последнее заседание нашего тайного кружка состоялось три дня назад в 12 часов ночи. На нём Ник поведал, что программа строительства модели Сириуса почти завершена и всем нам пора постепенно перебираться в новое виртуальное пространство. А на следующий день запустилась эта бешеная карусель таинственных смертей. Я даже представить себе не мог, что переход в новую реальность происходит таким вот образом. Если бы мне сразу сказали, что путь в Сириус лежит через смерть, – я бы ни за что не согласился. Я не хочу умирать! Честно говоря, я очень боюсь смерти!

– Все боятся смерти. Вы думаете, что Ник и другие учёные так вот сразу захотели отдавать свою жизнь, чтобы попасть в виртуальный город? У нас есть подозрение, что искусственный интеллект внедрял в их сознание психокоды, которые заставили их сделать это. Кстати, а кто был седьмым членом вашего тайного сообщества?

– О, вы даже знаете о том, что нас было семеро? Но откуда такая информация?

– Я был в колонном зале и видел семь стульев, из чего и сделал вывод о количестве участников вашего сборища.

– Один стул всегда был вакантен. Волькерий… ой, извините, Собакин говорил, что седьмой член сообщества присоединится к нам немного позже. Но Ник в разговоре с нами всячески подчёркивал, что это будет не менее заслуженный и уважаемый учёный, чем мы, который возглавит одно из самых значимых учреждений в Сириусе.

– Понятно. Какие знания лично вы передали Сириусу?

– В своих научных изысканиях я далеко продвинулся в вопросах изучения гравитационных волн земли и разработал макет гравитационного двигателя, с помощью которого можно перемещаться в пространстве. Наш научный совет, а вслед за ним и правительство отвергли мой проект. К подобным разработкам вообще все относятся настороженно, потому что они способны изменить мировую экономику. Представляете, что будет, если гравитационный двигатель внедрить в промышленное производство? Сразу разорятся все автоконцерны, а вслед за ними и поставщики сырья, рухнет нефтяная отрасль. В общем, мне откровенно дали понять, что пока что время для реализации моей задумки не пришло. А Собакин, наоборот, сказал, что это очень важная прорывная технология и обещал воплотить её в новом государстве. А ещё я разработал проект прибора, который в соответствии с теорией информационных волн профессора Кеплера будет считывать и преображать в понятный нам вид наноколебания мыслей и образов головного мозга людей, хранящиеся в средних слоях космического пространства. Представляете, это будут огромные антенны с мощными отражателями, улавливателями, усилителями и дешифраторами сигнала. Однако на земле пока ещё нет технологий производства материалов для этих приборов. Их должен был разработать искусственный интеллект.

– Могу вас обрадовать, в Сириусе будет всё, что вы перечислили.

– Правда? Неужели вы были там? Как он выглядит? Эх, взглянуть бы хоть одним глазком на это чудо человеческой мысли, – с трепетом в голосе и почти детским воодушевлением произнёс учёный.

– Вы перебили меня и не дали завершить мысль. В городе будут ваши разработки, но не вы. Насколько я понял, ваше место окажется не во властных учреждениях, а на Горе знаний. Вероятно, это случится потому, что мы сейчас не дадим вам умереть – и вы вступите в эпоху строительства Сириуса в собственной телесной оболочке, а все высшие должностные лица государства должны быть бестелесные. Таков закон, – приземлил полёт бурных фантазий учёного следователь.

– Что же мне теперь делать? – в ужасе спросил учёный.

Увидев его прослезившиеся глаза, переполненные страхом и жаждой жизни, Григориус, дабы вбить последний гвоздь отчаянного повиновения в крышку гроба его психики, спокойно задал вопрос.

– Вы подумайте, может, мы зря стараемся и вам лучше будет умереть и занять высокую должность в Сириусе?

Учёный взорвался слезами, бросился к следователю, схватил его за борта пиджака и в состоянии панической агонии прокричал:

– Нет же, чёрт вас возьми! Я не хочу умирать ради каких-то призрачных идей!

– Хорошо, хорошо, мы поможем вам, – успокоил его следователь, поняв, что на этот раз слишком сильно перегнул палку психологического воздействия на свидетеля. – Значит так, сейчас вы езжайте к нам в следственное управление. Я предупрежу коллег, вас там встретят, примут со всеми почестями, будут каждый час отпаивать кофе и посадят в камеру предварительного заключения рядом с женщиной-архитектором. Вы уж убедите её в том, что она тоже, как и вы, в смертельной опасности и что всё это мы делаем ради вашего блага. А мы с Валерьяном, как закончим своё дело в наукограде, приедем к вам и решим, как быть дальше.

– Я понял, сделаю всё, как вы сказали, – ответил учёный и быстрым шагом, подозрительно озираясь по сторонам, направился в сторону выхода из наукограда.

– Гениальный ход. На языке шахмат он называется «пожертвовал слоном ради спасения королевы», – сумничал Валерьян.

– Если мы всё сделаем правильно, то и слон будет жив, и королева останется цела. А теперь обратно в центр управления, нас ждут великие дела, – гордо произнёс Григориус, после чего позвонил Стиву и сообщил, что скоро придёт к ним с новым шлемом.