Глава 12
Генетика перерождения

Обомлевший Григориус долго стоял на месте и упорно пытался понять своего цифрового клона. Ведь этот человек – его полная копия в виртуальном пространстве. Он чувствовал сходство их характеров и даже форм мышления. Однако, несмотря на это, между ними присутствовала некая непреодолимая пропасть взаимопонимания, которая беспробудно разделяла этих двух одинаковых и одновременно настолько разных людей.

Вновь и вновь во всех деталях Григориус прокручивал в памяти картинку увиденного в этих трёх дьявольских комнатах, где человеческие тела, словно души грешников в аду, подвергались страшной и мучительной экзекуции. Жертвуя своим психическим здоровьем и переживая те кошмары снова, он старательно пытался найти в том зрелище хоть что-то завораживающее или эстетическое, что могло бы понравиться человеку с психикой, лишённой явных болезненных отклонений.

Однако чем больше он вспоминал те события, тем меньше понимал суть всего происходящего. Особенно в его память врезались счастливые и одухотворённые лица жителей Сириуса, которые с трепетом наблюдали за страшными муками себе подобных существ. Всё это поначалу вызывало лишь отвращение и стойкое презрение к этому сословию.

Однако, отбросив эмоциональную оценку, следователь начал рассуждать разумно и вскоре понял, что люди эти, в сущности, не виноваты. Власти Сириуса не только стёрли их память, но и, судя по всему, внесли значительные изменения в их психоэмоциональную сферу. В результате многие человеческие чувства варваров оказались гипертрофированы или вообще напрочь подавлены.

Поэтому ужасающий вид жутких стенаний не вызывал у коренных жителей самого совершенного государства никакого сострадания. Более того, перспектива оказаться на месте того бедняги и испытать подобную боль нисколько не пугала, а наоборот – привлекала их.

Казалось, будто бы граждане Сириуса видели в этих муках некий сакральный смысл. Вероятно, в их смещённой системе ценностных ориентаций этот процесс олицетворял собой священное таинство рождения нового человека. Ведь в Сириусе, где жёстко контролировалась популяция жителей, варварам под страхом смерти было запрещено несанкционированное размножение. Новые граждане государства в основном появлялись за счёт посвящения наиболее достойных из них в сословие бионойдов. Подразумевалось, что со временем варвары вообще изживут себя и полностью вымрут, подобному тому, как деньги должны были прекратить своё существование за ненадобностью при переходе от социалистической к капиталистической формации.

Очевидно, что переход в высшее сословие впрограммирован в зомбированный мозг варваров на уровне основополагающей базовой жизненной установки, подобно тому, как в сознание земных людей генетически встроена потребность в продолжении рода.

Эти рассуждения навеяли воспоминания об одной интересной статье из научного журнала, которую следователь читал на днях. В ней говорилось, что женщина в момент родов испытывает боль силой в 51 децибел, что сопоставимо с переломом 20 костей одновременно, при том, что в обычных условиях человек может выдержать не более 45 децибел, после чего наступает болевой шок и происходит потеря сознания. Слабый пол ведь сознательно шёл на такую боль ради реализации заложенного в него высшего инстинкта – продолжения рода. Возможно, что и варвары руководствовались похожими установками, поскольку рассматривали эти страдания как акт рождения нового человека – достойного гражданина Сириуса.

Разложив мировоззрение жителей Сириуса по полочкам логического анализа, следователь в корне изменил своё отношение к варварам. Ему стало жалко их, впервые искренне захотелось помочь их заблудшим душам вернуться к общечеловеческим ценностям и эмоциональным переживаниям.

– Понимаешь, дружок, бионойды перестают быть людьми, – обратился он к своему цифровой клону. – От прежнего человека у них остаётся только материальная оболочка. А главное в человеке – душа, – заключил следователь.

– Я не знаю, что означает это слово.

– Это то, ради чего человек живёт.

– Ещё недавно ты говорил, что люди живут ради денег.

– Деньги – это преходящая ценность. А душа – то, что находится внутри. И если душа сильна, то именно она, а не деньги, определяет поступки человека.

– Я видел все внутренности варвара, души среди них нет. Можешь сказать, в каком месте она находится и как выглядит?

– Озадачил ты меня. Понимаешь, никто её ещё не видел, но все чувствуют, потому и утверждают, что она существует, – вторил Григориус.

– Странные в вашем мире варвары. Они живут ради бумажек и поклоняются тому, чего не видят, а остальных не считают людьми. Бионойды – это те же люди, только намного более совершенные. Они в состоянии выполнять любую задачу, поставленную из центра. Они неподкупны, не подвержены лжи, лицемерию и не способны предать власть и правителя, как это делают варвары. У них нет жалости, сострадания, они объективны и беспристрастны. Поэтому только они могут быть государственными служащими. Из их числа формируются судьи, патрульные, даже простые архивариусы.

– Серьёзно же вам промыли мозги. Даже не верится, что я стану тобой, если не доберусь до центрального процессора Сириуса, – обречённо промолвил следователь, почувствовав бесперспективность общения на тему души с человеком, лишённым даже базового понимания этой высокоабстрактной категории. – Хорошо, проехали. А что представляет из себя третье сословие? Им-то что вынимают и вставляют?

– Сенаторы! Это лучшие умы нашего общества. Они заседают в особом правительственном учреждении – Сенате – и принимают законы. Больше ничего я не знаю, остальные сведения о них засекречены.

– Ладно, зомбоящер, пошли отсюда.

– Зомбоящер? А кто это?

– Это такой зомбированный ящер. Ах, забыл, у вас же нет млекопитающих, – с юмором произнёс следователь.

Неожиданно их рассуждения на тему о семантическом значении нового слова прервала подошедшая к следователю женщина.

– Можно вас на минуту? – спросила она у него и, не дожидаясь ответа, схватила за руку и отвела в сторону от цифрового клона. – Вы так похожи друг на друга. Вы, наверное, однояйцевые близнецы? – спросила она.

– Ну… в общем и целом… можно сказать, что да, – не желая раскрывать тайну своего сходства с клоном, ответил Григориус.

– Вы-то нам и нужны. Я случайно услышала ваш разговор с близнецом о душе и поняла, что вы свой.

– Что значит свой?

– Тоже распрограммированный. Вы знаете своё настоящее прошлое и понимаете, что произойдёт, если нас всех превратят в бионойдов.

– А вы кто?

– Я из лагеря повстанцев. Он состоит из таких же распрограммированных людей. В повседневной жизни мы не подаём виду, что отличаемся от других, чтобы нас не уничтожили или не запрограммировали обратно. А вечером после работы тайно собираемся в подполье и думаем, как свергнуть власть. У нас есть план, как обойти защиту города, но для этого нужны однояйцевые близнецы.

В этот момент к ним подошёл клон Григориуса, который некоторое время стоял в стороне и подозрительно озирался на женщину.

– Что ты делаешь? – спросил он у своего прототипа.

– Погоди немного, не мешай. Не видишь, я тут мило общаюсь с симпатичной женщиной.

– Я это вижу, потому и вмешиваюсь. Ты что, не знаешь, что вступать в отношения с противоположным полом можно только с разрешения властей. За несанкционированную связь, даже за такой вот разговор, тебя могут наказать. Нельзя бессистемно размножаться. Быстро отойди от неё, иначе я обязан буду заявить на тебя.

– Да подожди ты. Пошутил я… Не заигрываю я с ней, веду деловую беседу о том, как хорошо быть бионойдом, – отшутился следователь и продолжил диалог с женщиной. – Вы не договорили. В чём конкретно заключается ваш план?

– Здесь много посторонних. Да и ваш брат-близнец не очень внушает мне доверие. Давайте я отведу вас к нам в лагерь, и предводитель вам всё расскажет.

– Ну что, однояйцевый близнец, пошли с тётей? – спросил следователь у своего клона.

– Вы уверены, что его стоит брать с собой? Он же наглухо запрограммирован и будет действовать согласно закону, то есть сообщит о нас властям, – возмутилась женщина.

– Нет. Он почти распрограммировался, даже помог мне сбежать от патруля. Просто нужно время для адаптации его психики к новой реальности, – успокоил её следователь.

– Хорошо, надеюсь, вы знаете, что делаете, – произнесла она и повела мужчин прочь из этого жуткого заведения.

Лагерь повстанцев находился в тайно оборудованном подвале дома неподалёку. В помещении, освещённом слабыми керосиновыми лампами, находилось около 20 человек, которые стояли и скромно общались между собой.

– Я нашла близнецов! – одухотворённо произнесла женщина, подведя следователя и его цифрового клона к предводителю повстанцев, которого все звали редким именем Либриус.

– Ты уверена, что они свои? – спросил он.

– В одном уверена, – ответила женщина, указав глазами на Григориуса. – А в этом сомневаюсь, – добавила она, посмотрев в сторону его клона.

Либриус оглядел клона устрашающим взглядом, какой обычно бывает у хищника, приметившего вкусную добычу и выжидающего удобного момента для нападения.

Увидев это, следователь аккуратно отвёл своего друга в сторону и дал ему несколько дельных наставлений относительно поведения в обществе повстанцев.

– Послушай меня, имбецил, веди себя как распрограммированный варвар, иначе тебе будет «бамбарбия кергуду». Хотя, откуда тебе знать классику кинематографа, когда его у вас нет.

– Бамба… что?

– В общем, они тебя зарежут… и не быть тебе тогда потрошённым.

– Прости, не быть кем?

– Бионойдом, тупица. Их же потрошат в лектариуме. Забыл?

– А, я понял тебя, спасибо, что предупредил, – произнёс клон и испуганно посмотрел в сторону приближающегося к ним главы повстанцев.

– Я приветствую вас, братья, – начал Либриус.

– И я приветствую вас, грозный варвар. Я, как и вы, распрограммированный и не люблю бионойдов, – встревоженно протараторил клон.

Почувствовав в словах этого человека грубое лицемерие и незавуалированную неоткровенность, Либриус взял следователя за руку, отвёл в сторонку и тихонько спросил:

– Что с вашим близнецом? Он меня пугает.

– Не обращайте внимания. Он немного не в себе. Ничего, скоро пройдёт. Давайте лучше поговорим о том, как свергнуть власть. Ваша помощница сказала мне, что вы знаете, как сделать это при помощи близнецов. Можете рассказать про ваш план?

– Долгое время мы буквально по крупицам собирали и анализировали всю доступную информацию о системе безопасности города. Так вот, она имеет три уровня – по количеству сословий. Каждый уровень охраняется представителями конкретного сословия. Например, первый уровень защиты контролируется бионойдами. Соответственно, чтобы пройти его, нужно быть бионойдом. Чтобы имитировать бионойда, мы нападали на патрульных и вытаскивали из их головы чип. Затем один из нас, прикрепив этот чип к голове и выдавая себя за бионойда, шёл в Сенат и пытался пройти к сенаторам, которые контролируют второй уровень защиты. Но служба безопасности Сената поднимала тревогу, и его арестовывали. Мы полагаем, это связано с тем, что система защиты сканирует не только чип, но и биометрические данные на уровне генетического кода человека, и в случае несовпадения обнаруживает подмену. Как известно, однояйцевые близнецы не только очень похожи друг на друга внешне, но и обладают одним и тем же ДНК. Поэтому мы хотим, чтобы один из братьев-близнецов пожертвовал собой и стал бионойдом. Второй брат должен будет взять чип из его головы и пойти с ним к сенаторам. Мы долго искали похожих друг на друга близнецов, но не находили. Даже подумали, что власти умышленно уничтожили всех однояйцевых близнецов. Но нам повезло, мы встретили вас. Теперь только вы сможете проникнуть в Сенат и разрушить город.

– Хорошо, предположим, что нам удастся попасть к сенаторам. А вы знаете, как пройти уровень защиты, который контролируют сами сенаторы?

– С этим сложно. Нам известно, что Сенат не только принимает законы и важные политические решения, но и даёт разрешение на доступ к правителю. Но как получить это разрешение – мы не знаем. Устройство сената держится в строжайшей тайне. Кстати, в отличие от бионойдов, сенаторы не лишены интуиции, чувств и эмоций. Считается, что эти качества необходимы им для принятия неординарных, мудрых и взвешенных государственных решений. Однако правитель позаботился о том, чтобы сенаторы не могли использовать свою эмоциональную сферу вопреки интересам государства и общества.

– А как он это сделал?

– Этого мы тоже не знаем… и не знает никто, кроме самих сенаторов и правителя.

– А где в здании Сената находится зал заседаний?

– На втором этаже. Но попасть туда могут только бионойды, которые имеют специальный допуск. На первом этаже Сената расположен аппарат, обеспечивающий его работу. На этом этаже могут находиться даже варвары, но для этого им необходим специальный пропуск. Одна из наших коллег как раз трудится техническим специалистом в службе пропусков и может оформить его. Только вот как попасть на второй этаж Сената, а затем в зал заседаний… мы не знаем.

– Хорошо, а что известно про третий уровень защиты?

– Его основная программная оболочка находится в информационной системе дата-центра, а её интерфейс у самого правителя. Однако попасть к правителю может только сенатор. Поэтому преодолеть этот уровень защиты может только сенатор.

– А что представляет из себя дата-центр?

– Мы не знаем. Попасть туда варвару практически невозможно. Там работают одни бионойды. Это учреждение хорошо охраняется, поэтому мы даже не пытались приблизиться к нему. Судя по всему, там располагаются процессоры, которые управляют Сириусом.

– Да, перспективы у нас пока что призрачные, – отчаянно промолвил следователь и направился к своему цифровому клону.