Глава 25

Артем разглядывал отливающий богатством циферблат новеньких швейцарских часов, сидя в кресле бизнес-класса рейса Аэрофлота Цюрих – Москва. Стюардесса любезно принесла шампанского в высоких бокалах, делая уже третий заход к двум командировочным мужчинам: Артему Каховскому и Сигизмунду Причалову. Сизи задумчиво в улыбке шевелил губами, видимо, что-то покупая себе на заработанные полторы тысячи евро от сделки с артемовым хронометром.

– Странно, – сказал Артем. – Цифра четыре римская, но она же пишется не так? Тут четыре палочки.

Он обратил циферблат к лицу Причалова.

– Римская четверка обозначается обычно как вертикальная палочка и буква Ви.

Сигизмунд вгляделся в золотое кольцо циферблата, отстранив руку Артема подальше из-за близорукости.

– Это совсем неудивительно, Арти, – спокойно ответил он с видом знатока. – Это не подделка, не волнуйтесь. Такая же четверка на часах на площади Сан-Марко в Венеции. Красивые такие, там на углу пощади, видели, наверное.

Артем ответил, что видел, только четверки не помнит. Возможно, Сигизмунд и прав.

– Прав, прав, – повторил Сигизмунд. – В конце XVI века часики те открыли.

– А почему четверка такая? – продолжал интересоваться Артем.

Сигизмунд зевнул.

– Кто знает? Может, для симметрии, может, чтоб не путали с шестеркой (VI), в средние века ж дело было, народ – темный, а часы только на площадях и стояли. Я еще слышал, какой-то король отругал часовщика за правильную четверку, которую тот сваял, тогда как сам король не знал верного написания, с тех пор и пошло так – неправильно, просто четыре палочки.

– Вот эта версия больше похожа на правду. Короли не ошибаются, – с усмешкой сказал Артем. – Не часовщикам указывать королям, как четверки пишутся.

Мужчины чокнулись. Звон бокалов заглушило сообщение из динамиков о готовности к полету. Милая стюардесса предложила опорожнить содержимое до взлета, обещав сразу вернуться с добавкой после набора высоты.

– Артем, получается, оппоненты нас «развели» насчет яда в задницах? Не было никакого яда? Блеф?

– Этого следовало ожидать. Этим людям грохнуть нас не представляет никакого труда. Потому так морочиться с каким-то ядом, чтоб 36 часов, явка за антидотом… Чушь. Это как с пропагандой: охотнее веришь в ложь, чем она больше. То есть абсолютный бред люди воспринимают за правду, так как нормальный человек внутренне сравнивает свои таланты ко лжи и подаваемую ему лапшу. Если он приходит к выводу, что так бы сам соврать не смог, не хватило бы наглости, то значит услышанное – правда. Мы с вами тоже поверили.

– Наши друзья были очень убедительны, когда вырубили нас. Тут уж нельзя не поверить.

За весь полет выпили бутылку шампанского, заполировали коньяком, хотя Сигизмунд под холодную закуску – лосося с крем-сыром и каперсами – выпил еще и рюмку водки, доверительно сообщив, что всегда так делает, когда летит на Родину.

– Вы знаете, Артем, я водку обычно не пью. Но как из-за границы еду, так меня прям разрывает от патриотизма. Не знаю, почему.

– А меня под закуску. Если на столе селедка, картошечка, шпроты какие-нибудь с капустой, то коньяк с шампанским никак не входит. Приходится пить водку. Хотя, соглашусь с вами, тоже не моя тема.

– Как будете добывать кортик? – спросил Сигизмунд, после того как Каховский полностью посвятил антиквара в условия контракта. – Он же в уголовном деле, я полагаю, выкупить его не получится?

Артем внимательно посмотрел на Причалова. Как бы ему объяснить, что и кортика в уголовном деле уже нет, а есть кухонный нож? Провернуть такой же фокус, как в Цюрихе с ключом и кадильницей? А что? Ну, пусть «партнеры» предложат варианты. Если кортик в уголовном деле как вещдок, то проблема лишь в том, как его оттуда достать. Эта задача практически невозможна к решению, но теоретически решаема. Но если нет кортика, то даже теоретическая возможность отсутствует. Артем ничего еще не придумал, а алкогольные возлияния и перепад давления в самолете на креативность рассудка влияли негативно.

«Об этом я подумаю завтра», – пронеслось в голове Артема.

По прилете они вызвали себе представительские авто. Сигизмунда вез домой черный Мерседес S350, Артем заказал «Майбах», который пришлось бы ждать 40 минут. Благо, время выдачи багажа на ленте практически совпало с прибытием лимузина.

– Артем, а почему бы вам не включить идиота, как вы это сделали в Цюрихе? Скажете, мол, нет тут никакого кадила или кортика, он, типа, в Лос-Анджелесе. Полетим с вами в Калифорнию: бизнес-класс, лимузин с бухлом и тому подобное. Оттуда на острова. И так будем путешествовать, как миллионеры, пока печень не откажет, – предложил Сигизмунд, прощаясь. – Жду сигнала. Всегда готов. Ваш эксперт по холодному оружию, он же оруженосец Санчо Панса.

Сигизмунд уехал. Через минуту вежливый водитель уже открывал дверцу престижного авто перед адвокатом Каховским.

На въезде в столицу пришлось потолкаться в пробке. Артем почувствовал, как соскучился по городу. Ругай его, уезжай из него с удовольствием, маши ему крыльями самолета, салютуй прощальным щелчком фотокамеры смартфона, а возвращась, понимаешь – все-таки соскучился. Вот справа сквозь тонированную роскошь дорогого авто сверкает огнями очередной гигантский торгово-разлекательный центр, шевелится муравьиное царство машин перед въездом. Торгово-развлекательный центр – это такой слоеный пирог с жестким и кое-где пригоревшим коржом подземного паркинга, взбитым кремом слоем косметических салонов, шоколадной крошкой бутиков и карамельной попкорновой корочкой верхнего этажа кинотеатра. Это какой-то совершенно новый рецепт, неожиданно объединивший в одном месте свекольный сахар рядовых граждан, цитрусовые нотки среднего класса и галлюциногенный эффект мускатного ореха звёзд театра и кино.

Здесь можно, находясь в публичном облаке тысяч глаз, остаться незамеченным, просто слегка припудрившись занятостью. И до тебя нет никому дела, кроме тех, с кем ты общаешься виртуально через мессенджер или соцсеть. И возникает неизбежный вопрос: а где настоящая жизнь? Та, что бурлит вокруг, составляя вместе с тобой рецепт слоеного общественного пирога, или та, что внутри твоего монитора подмигивает экранными пикселями смайликов?

Вдруг дал о себе знать мир настоящей жизни, на смартфон пришло видеосообщение от Оксаны. Явно не с первого дубля его подруга дала понять, что с ней все ок.

«Артем, со мной все хорошо. Тут вкусная еда, напитки, и, как обычно, все мужики вокруг – конченные козлы», – видимо, это единственная фраза, которая прошла цензуру и была отправлена Артему с телефона Оксаны.

«Значит, правда, жива. Ну, хорошо, господа… Дайте мне только выспаться…» – подумал Артем, глядя на вечернее мелькание московских огней за окном.

Проснувшись утром, Артем долго смотрел в потолок и на маленькую паутинку, сотканную паучком в завитках ажурной люстры над головой в спальне. Артем откуда-то помнил технологию работы паука по созданию паутины, подсмотрел на каком-то телеканале. Самое трудное что для человека, что для паука – начать. Как начать строить паутину, если тебе надо перебросить первую нить не в ажурной люстре, где все завитушки рядом, а с одного дерева на другое? Паук в отличие от человека-паука из комиксов не стреляет паутиной на гигантские расстояния. Пауки с помощью прядильных органов на животах выпускают жидкий шелк, который превращается в длинную нить. Когда нить готова, остается только ловить порыв ветра или даже испарение земли; движение воздуха подхватит нить и перенесет в нужное место. Хотя сами нити паутины не клейкие, они всеравно цепляются за какие-то выступы, щербины, трещины в коре либо приклеиваются из-за статического электричества. Сделай шаг, дорога появится. Выпусти паутину, приклеится куда надо.

Как построить паутину для добычи кортика, которого уже нет? Выпустить паутинку и подождать, как она приклеится к дереву? Сама? Надо только выбрать дерево и напрячь прядильные органы, которые у адвоката называются мозг.

Артем встал, вошел в ванную, взял зубную щетку и долго чистил зубы, внимательно глядя на себя в зеркало. Иногда он замечал, что может по-диспетчерски на радаре лица наблюдать прилет гениальной мысли. Как по лицам игроков на футболе можно увидеть их настрой на игру. Если взгляд осоловевший, мутный, с признаками испуга, то пусть это хоть сборная Бразилии играет с Исландией, видно, что может проиграть. Если «глаз горит», то проиграет скорее всего соперник. Отражение в зеркале Артема порадовало. Глаз горел изнутри подогреваемый азартом, что всегда является хорошим знаком. Все получится!

Звонить следователю Весло? Встретиться с ним? Напугать жалобами? Пошлет подальше, скажет, «начальство велело вас послать». Никакой самостоятельности столичный следователь, а особенно – «важняк», не имеет давно. Может, где-то в провинции еще живет Порфирий Петрович из «Преступления и наказания», и то только потому, что начальству просто нет дела до его рядовых «уголков». Но в столице, где крутятся миллиарды долларов, а на площади выходят какие-то оппозиционеры, финансируемые врагами мировой революции, ни один следователь не проявит никакого энтузиазма к правде. Если только за очень большие деньги. Но их еще надо уметь давать, а адвокат Каховский не умел. Да и Весло не выглядел хапугой, ему нравилась его работа, хотя и не нравился формат.

«Генерал Майоров. Вот единственный персонаж, который и в теме, и с влиянием. Это он первым мне сказал про кухонный нож вместо кортика. Вопрос – почему?» – продолжал Артем надраивать свои клыки мыслей. Если это связано с интересом ФСБ к кортику, то и обращение Артема в «контору» должно быть в тему. Если Майоров просто убрал нацистский символ из уголовного дела своей пассии, чтоб не привлекать внимания к своей персоне лишним символизмом, то как-то надо дать ему стимул вернуть все на место. Или просто попросить отдать экземпляр хорошего клинка. Если только он уже не на дне Истринского водохранилища. Вопрос только – рассказать генералу правду и сделать союзником в игре против мирового зла или сыграть втемную, напугать оглаской, если не отдаст кортик взамен на молчание. Второй вариант был предпочтительней, но играть втемную с генералом ФСБ слишком рискованно. Эти люди до полковника доживали только потому, что умели играть втемную, а уж генерал – просто гений этой игры.

«Надо будет попробовать и то и другое, а там по реакции поймем, – решил Артем. – Но сначала…»

Артем решил сначала проведать артефакт в банке. Не для того, чтобы проверить, хотя это бы не помешало, а зарядиться энергетикой. Влияние этого предмета Артем уже ощущал и в его силе не сомневался. А потому прикосновение к святыне будет совершенно не лишним в такой ситуации.

Через час он уже крутил вращающийся цилиндр входа в банк, где хранил символ мирового правосудия. Еще через десять минут держал в руках серебряный сосуд, извлеченный из ячейки. Предусмотрительно переместился из-под видеокамер, наблюдающих за сейфохранилищем, в отдельную кабинку с одиноко стоящей в ней машинкой пересчета купюр. В этих кабинках, не выходя из подземного бункера, считали деньги в сделках с недвижимостью счастливые покупатели и продавцы.

Не удержался, сел в кресло за столиком, кадильницу поставил перед собой рядом со счетчиком купюр, долго всматривался в старинное серебро, испещренное черными отметинами времени. Представил, как Аарон с Моисеем после казни Корея с товарищами держат этот сосуд своими мозолистыми руками, и, как и раньше, холодные муравьи побежали по спине, а горло сдавил спазм. Да, современный человек, адвокат Артем Каховский находится в подземном хранилище современного банка в Москве, где люди разных национальностей и религий хранят в основном своих золотых тельцов. Он – житель современного мегаполиса с современными новыми часами на руках и мобильным офисом в кармане, благоговеет, глядя на предмет древних веков, который даже на подлинность проверить невозможно. Только вера делает его тем – чем он есть на самом деле, и, возможно, поэтому Артем и избран хранителем. Потому что верит. Без веры машиниста в силу пара будет работать паровая машина, без веры летчика в подъемную силу крыла будет летать самолет, но только вера конструктора создала эти машины, которыми могут управлять люди, лишенные веры.

Артем взял кадильницу в руки, каждой молекулой кожи ощущая движение молекул ее серебра. Хотел что-то попросить вслух, помолиться на святыню, но вдруг вспомнил, что Иисус говорил о словах молитвы: «Молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у него».

Также вспомнил Артем, как однажды, будучи в однодневном туре в Израиле, барышня-гид перед посещением стены плача в Иерусалиме, картавя в плохонький динамик автобуса, заученно жевала туристам текст: «Стена плача – место святое. Она-таки сложена из камней, а камни скреплены не раствором, а просто стоят друг на друге. В щели между камнями принято вкладывать записки с желаниями, ибо это самое близкое место к Богу. Я рекомендую вам скатать ваши записки с желанием заранее и как можно тоньше, ибо все щели забиты посланиями других верующих за много десятилетий».

«Это не почтовый ящик к Богу, доставки не будет, потому не важен размер бумаги или количество слов», – не по возрасту умно ответила девушка на какой-то глупый вопрос подопечного туриста.

Артем, глядя в тусклое серебро кадильницы снаружи и черноту вечности внутри, понимал, что ему нужно просить у Всевышнего.

Выйдя из банка, Артем взглянул на экран смартфона. Тот, немного подумав пунктирной линией отсутствия сети, наконец нарисовал знакомые буквы LTE.

18 сообщений, пять пропущенных звонков, три из которых от средств массовой информации. Еще один от генерала Майорова с просьбой о встрече. Артем поднял глаза к небу и почти вслух сказал – «Я не знаю, как ты это делаешь, но это работает!»

Каховский проигнорировал интервью, понимая, что все это лишь дополнительный бонус к главной просьбе к Богу, и нажал на «Перезвонить» Майорову.

Пять гудков Артем прослушал, нажал отбой. Майоров перезвонил с неизвестного номера через секунды.

– Артем Валерьевич, давайте увидимся. Можете? Там же, через час? – по-генеральски спросил генерал.

– С радостью, – ответил Артем коротко.

Через час Каховский сидел за знакомым столиком в грузинском ресторане. В этот раз, имея неограниченный в разумных пределах бюджет и риск для жизни, происходящие из одного источника, Артем заказал бутылку дорогого шампанского и фирменный шашлык-ассорти с запеченными и свежими овощами, тарелку сыров и еще всякой грузинской мелочи для украшения стола.

Появившийся генерал, традиционно со своим помощником в костюме и с папкой, был явно удивлен такой богатой поляне.

– Что празднуем, Артем Валерич? – деловито осведомился Майоров.

– Можно сказать, у меня отпуск, – ответил, как можно веселее, Артем. – Путешествия, приключения, новые впечатления…

– Везет вам, адвокатам, – генерал отказался от предложенного шампанского, но согласился на тархун. – А мы всё на страже.

– Так у вас – то же самое. У вас не работа, а хобби. Впечатления, приключения, романтика. Не за станком же стоите, ради Родины, – съязвил Артем.

Генерал посуровел. Видно было, что разговор с адвокатом, тем более в таком фамильярном тоне, удовольствия ему не доставляет.

– Артем, давайте о деле.

– О каком? О нашем, Кирилл? – дурашливо переспросил Артем. Шампанское немного раскрепостило или это просто влияние артефакта, но, главное, Артем понимал, что его план срабатывает, а оттого веселился.

– Я о присяжных. Мы с вами прошлый раз расстались как-то скомканно, – выдавливая из себя слова, сказал генерал. – Я бы хотел вернуться к конструктиву. Вы ведете себя паинькой. У меня предложение. Вы что-то просите взамен, а я постараюсь это вам дать, или мы сделаем так, что вы будете просить, а я подумаю потом, чем вам помочь. Ваш выбор.

Артем глотнул шампанского, макнул лаваш в густую жижу соуса чахохбили и начал жевать, как бы обдумывая предложение. Для придания видимости мозговой деятельности по поставленному вопросу Артем переводил взгляд в разные стороны, как бы давая понять, «я думаю».

– Кирилл, у меня два желания. Не знаю, какое вы можете исполнить, а какое – нет. Оба из одной оперы. Но третьего у меня нет. Насчет вашего второго предложения, я понимаю, ваши возможности велики, но если что-то вы сделаете со мной, или, как вы выразились, заставите меня просить, мое прощальное письмо, которое вам не найти сейчас, будет опубликовано в разных СМИ и в интернете. Со всеми пикантными подробностями. Ваши люди устанут нажимать на кнопки, чтобы этот позор не распространился по сети. Но, думаю, до этого не дойдет и мы договоримся.

Генерал молча смотрел на Артема.

– Итак, у меня два желания, как я сказал, – Артем продолжил, – Первое, я хочу, чтобы ваша служба помогла мне бороться с Вселенским злом в лице тайной организации, которая хочет захватить власть на земле. Для чего они держат в заложниках, видимо, на своем дирижабле, мою подругу, а мне поручили какие-то непристойности, типа сфальсифицировать материалы одного уголовного дела. Я готов дать подробные показания по этому поводу кому-то на уровне не ниже заместителя директора конторы, ибо речь идет о Вселенском зле, так что тут просто начальника управления недостаточно…

Артем выждал паузу и посмотрел в глаза генерала, ища там хоть какой-то признак реакции. Генерал смотрел на Артема, как фотография Дзержинского на стене его кабинета, молча и не моргая.

– А второе желание такое же идиотское, Артем? – генерал произнес эту фразу, не изменив выражения лица ни на одну морщину.

– Хуже, – сказал Артем. – Я хочу миллион долларов США, мне позарез надо. Никогда не просил деньги, но раз такой повод…

Генерал сделал движение, чтобы подняться. Артем жестом попытался его остановить, сказав при этом:

– Нет, нет, вы меня неверно поняли. Я не прошу вас ехать на дачу и с огорода откапывать бидон с наличкой. И из бюджета мне денег не надо. Я просто оценил ваше желание насчет кухонного ножа. Вы испортили мне речь перед присяжными, я вас понимаю. Я понимаю, зачем вам это. Если вы не хотите помогать мне бороться с Вселенским злом и международной преступной группировкой, тогда дайте мне заработать, я сам с ними справлюсь. Я, работая над делом, узнал, что этот кортик, ну тот, который сейчас кухонный нож в уголовном деле, – весьма ценная вещь, и я смогу за него выручить какую-то сумму. Раритетный экземпляр, со своей спецификой. Отдайте мне его, только не тут, а хотя бы пронесите мне его в самолет «Москва – Берлин», а то я таможню не пройду. Я вам клянусь, я никогда ни словом не упомяну об этом.

Майоров внимательно посмотрел на Артема. Что в голове у генерала, было абсолютно непонятно. Во всяком случае по его взгляду ничего невозможно было определить. Одно было очевидно: откапывать бидон с кэшем генерал не намерен.

Артем продолжил:

– Если я вас подведу, вы всегда можете зафиксировать мое преступление. Кто-то передаст мне без декларации антикварную вещицу с нацистской символикой плюс холодное оружие на борту самолета. Мне на 10 лет лишения свободы хватит, ваши люди смогут ведь все это качественно снять на видео.

– С вами свяжутся, – генерал поднялся и, не прощаясь, ушел.

Ответная фраза генерала не означала ничего, но в то же время Артем понимал, что она означает многое. Майоров должен переварить информацию, посоветоваться с кем-то или просто понять, как выловить кортик, если и правда тот утонул в Истре.

Во всяком случае Артем сделал, как планировал, подбросив обе темы для осмысления.

Если генерал действует по своей инициативе, то, вероятно, скоро Артем будет снова пить шампанское в бизнес-классе «Аэрофлота». Если нет, то еще быстрее.