17

Учиться, учиться и учиться военному делу настоящим образом.

Ленин (Ульянов) Владимир Ильич

Сбагрив таким образом легендарную личность, Новиков уже без помех занялся боевой подготовкой и слаживанием подразделений. Наконец прибыло оружие, и пришлось срочно готовить «Наставление по обращению с автоматическим карабином (АК) и пистолетом малошумным (ПМ)». Кроме этого было достаточно много сложностей по переучиванию сапёров, но эту головную боль взял на себя Судоплатов.

В целом десантники и пограничники не подвели, ударными темпами осваивая новое вооружение и тактику. На ротных учениях подразделения отрабатывали захват и уничтожение колонн с техникой, пунктов управления и наведение ударов артиллерии и авиации на скопления противника.

Когда Кирилл на второй день выбежал вместе с первой ротой на утреннюю тренировку, в спортгородке были замечены лишь командиры подразделений до батальона включительно. Но уже на третий день подтянулись остальные, и как-то повелось, что утром занималась вся бригада, за исключением тех, кто был в наряде, карауле или отдыхал после ночных занятий, даже финчасть и подразделения обеспечения. Также для всех поголовно проводились стрельбы, тактические занятия и сапёрное дело.

Питалось командование бригады из общего котла, что сразу настраивало поваров и интендантов на правильное отношение к делу, а вопросами тылового обеспечения занимались два запасливых украинца, у которых можно было найти всё, что нужно, и даже немного сверх того.

На озере Хасан уже вовсю стреляли, и вопрос был лишь в том, когда у руководства Советской страны закончится терпение. Вероятность того, что Сталин и Ворошилов, получив в руки такой инструмент, как бригада особого назначения, решат опробовать его в конфликте малой интенсивности, была очень велика, и потихоньку в штабных играх начали появляться карты Дальнего Востока и конкретно границы у озера Хасан.

Командный состав бригады моделировал различные ситуации и варианты решения поставленных задач, а Новиков подбрасывал всё новые и новые пакостные вводные для общего усложнения смысла жизни.

Особенно переживал Колыванов, который после совещания в помещении штаба бригады как-то прямо сказал Новикову:

– Я, товарищ комбриг, точно знаю, что так ещё никто не воюет. Но когда вы начинаете давать вводные или рассказывать об ошибках командиров, я просто физически чувствую, что у вас есть реальный боевой опыт именно таких боевых действий.

– Могу сказать только, что лишние знания – лишние печали, – Кирилл улыбнулся. – Не обижайтесь, Виктор Апполинарьевич. Просто не всё, что существует, нужно обязательно знать. Неужели для вас недостаточно того, что бойцы, вооружённые новым оружием и тактикой, это бойцы нашей Советской Родины? А остальное – суета сует. Уже сейчас наша бригада в состоянии лишить боеспособности войсковое подразделение втрое большей численности, причём без особых потерь. А если нам дадут ещё хоть немного времени…

– Я же чувствую, что вы готовитесь к какому-то сроку, – напряжённо произнёс полковник…

– А чего тут пророчествовать? – Кирилл пожал плечами и отложил двухцветный карандаш. – У нас есть один враг – международный капитал и его прихлебатели. Они на наш счёт никогда не успокоятся, потому что сто шестьдесят миллионов занимают территорию одной шестой части всей суши, и при этом эта часть ещё до обидного полна природными богатствами. Мы им не нужны ни в качестве рабов, ни даже в качестве скота. Нас при первой возможности просто перебьют, оставив миллионов пять – десять для особо тяжёлых работ, и то самых покорных. Сейчас эти твари вливают миллиарды в Японию и Германию, так что вопрос, с кем мы будем воевать, совершенно не стоит. Но если с Германией у нас пока границы нет, то японцы уже стучатся в двери.

– Вы имеете в виду провокации на озере Хасан?

– И их тоже, – Кирилл кивнул. – Если устроим японцам показательную порку на Хасане, то возможно, второй раз они и не полезут. Хотя сами знаете, кто девушку ужинает, тот её и танцует. Наверняка заставят еще разик попробовать. Потом подтянутся европейские шавки… Всё для того, чтобы оценить наш военный потенциал. Но война с Германией будет в любом случае. Слишком много денег влито в эту войну, и слишком много дров полито керосином, чтобы не вспыхнуло. Сейчас немцы дожуют Испанию, потом присоединят Австрию и вообще что плохо лежит, сожрут для тренировки Польшу и Францию – для отработки крупных наступательных операций, а потом двинутся нам в гости. И это не будет война захвата территории и получения репараций. Это будет война на истребление. Вы думаете, нам простят, что мы выгнали всех помещиков-капиталистов? – Кирилл замолчал, глядя на карту, и встал. – Ладно. Завтра у нас первые батальонные, так что рекомендую отдохнуть. Разбор сразу по окончании, в девятнадцать тридцать. Котов!

– Здесь, товарищ старший майор госбезопасности! – дежурный по штабу выскочил из-за загородки и встал по стойке смирно.

– Я к летунам, а оттуда загляну в инструкторский корпус. Но в общем, я на связи, если что, – Новиков подхватил радиостанцию размером с половинку офицерского планшета и, кивнув на прощание, вышел в теплую сентябрьскую ночь.

Полк ДБА, приданный бригаде, конечно, не мог увезти всех десантников, так как самолёт брал максимум пятнадцать человек с вооружением, а в бригаде было больше семи тысяч, но в качестве «летающей парты» для лётчиков и десантников вполне годился. Антонов и Петляков уже дорабатывали проект ТБ-7 для бомбардировочной авиации и десанта, но пока было выпущено только три машины, на которых отлавливали ошибки проектирования и производства. ТБ-7 должен был поднимать до пяти тонн груза и перемещать его как минимум на две тысячи километров. Это уже позволяло сбрасывать полноценный десантный взвод со средствами усиления, а в случае бригады спецназ – принять дополнительный груз взрывчатки и спецсредств.

Что-то не давало ему покоя, что-то связанное с осенью тридцать седьмого. Какой-то косяк, учинённый НКВД. Перебирая по звену всю цепь ассоциаций, Новиков наконец вспомнил. Перебежчик Люшко! Нет, не Люшко, а Люшков. Причём не простой, а комиссар государственной безопасности третьего ранга, что соответствовало генерал-лейтенанту.

Предупредительно щелкнув тангентой, Новиков вызвал радиоузел.

– Дежурный, соедини с Башней.

– Объект Башня, – донёсся сухой голос оператора коммутатора подвижной связи.

– Соедини с восемнадцатым.

– Соединяю.

Восемнадцатым абонентом был Валерий Павлович Чкалов, а всего этими сверхпрестижными подвижными радиотелефонами было обеспечено около ста человек – из высшего руководства партии, правительства и силовых структур. Связь, правда, поддерживалась только в Москве и области, но и это было уже гигантским шагом в улучшении управления страной.

– Валера, не разбудил?

– Да нет, Кир, сейчас еду с завода. А у тебя что?

– Можно узнать, служит ли у нас такой кадр – комиссар государственной безопасности Люшков. Вроде должен быть на Дальнем Востоке.

– Ну, ты вспомнил, – в динамике отчётливо хрюкнуло. – Люшков Генрих Самойлович уже полгода дает план по добыче золота в Магаданском крае. А ты чего вдруг про этого чёрта интересуешься?

– Так нам же того, ну сам понимаешь…

– Да, – Чкалов сразу догадался, о чём не договаривает его друг. – В курсе. Через пару дней расширенное заседание в узком кругу, так что не опаздывай.

Опаздывать на совещания к Сталину было не принято, так что приглашённые съезжались заранее, и уже за полчаса до назначенного времени все вызванные, как правило, были в приёмной.

Зато можно было ещё до встречи увидеть, с кем придется вступать в дискуссию, и соответственно скорректировать аргументы.

Новых лиц Новиков не увидел. Присутствовал Берия, Молотов и Чкалов, и по словам Валерия Павловича, чуть позже ожидали Ворошилова и Шапошникова, назначенного в мае тридцать седьмого начальником Генштаба.

– Товарищи, проходите, – секретарь Сталина проследил, как складывали оружие в специальную коробку командиры, и кивнул охраннику, который с некоторых пор дежурил у дверей Сталина.

Сержант госбезопасности с пистолетом на боку едва заметно улыбнулся Новикову, и Кирилл, проходя в кабинет, кивнул в ответ одному из своих учеников.

Сталин подождал, пока все сядут, и начал неторопливо набивать свою трубку, выкрошивая табак из папирос «Герцеговина Флор».

– На сегодня известная нам последовательность событий не нарушалась, так что стоит ожидать, что и сроки японской провокации на озере Хасан тоже не изменятся, так как продиктованы они объективными причинами. И нам сейчас нужно решить, пустить ли события в этом районе по старому сценарию, или внести изменения. Прошу вас, товарищ Молотов.

– Если ударить сейчас, возможно, что Халхин-Гола вообще не будет, а это существенно. Сможем лучше подготовиться к Финской кампании.

– А вы, товарищ Берия, что думаете?

– Чем дольше мы не будем активно вмешиваться в ситуацию, тем точнее будут соответствовать сроки и привлечённые силы. Можем разворошить улей раньше срока.

– А я думаю, нужно врезать японцам, – Валерий Павлович энергично рубанул воздух ладонью. – Логику событий так просто не повернёшь. Да и что может случиться хуже того, что было? – Чкалов, успевший ознакомиться со зверствами фашистов на территории оккупированных Украины и Белоруссии, кивнул в сторону Кирилла.

– А вы, товарищ Новиков? – Сталин внимательно посмотрел на Новикова.

– Товарищ Сталин, я полагаю, что нужно сделать что-то среднее. Использовать бригаду спецназначения, но аккуратно. Во-первых, для того, чтобы сократить потери наших бойцов-пограничников, а во-вторых, чтобы потрогать центры управления японской армией. Коды связи, карты, ну и прихватить кого при случае из генералитета. Я думаю, получив такой удар, они быстро сдуются и откатятся на старые позиции. А мы, в свою очередь, будем готовиться к боям на Халхин-Голе, где проведём показательную порку. Финской кампании это всё равно не отменит, но вдруг финны будут более сговорчивы?

– На это мало надежды, – Берия покачал головой. – Их сейчас активно подначивают со всех сторон. И британцы, и немцы, и даже французы.

Щелкнул интерком, и голос Поскрёбышева произнёс:

– Пришли товарищи Ворошилов и Шапошников.

Сталин аккуратно, словно боясь сломать, нажал кнопку ответа.

– Пусть войдут.

Москва, Кремль

На совещании у Сталина вдруг выяснилось, что не только один Новиков тренировал спецназ, и у Ворошилова, который получил новые артиллерийские приборы наведения и полевые радиостанции, родилась вполне логичная мысль сделать свои части специального назначения, только на свой, армейский манер. Уже появились две артиллерийские бригады, на вооружении которых стояли пушки крупного калибра, от 120 миллиметров и более, и несколько танковых бригад, сформированных по новым штатам: с нормальным количеством заправщиков, технических служб и ремонтных подразделений, куда уже поступила первая партия Т-37 для войсковых испытаний.

Кроме этого в ВВС РККА под руководством Чкалова тоже создавались подобные подразделения, и всё это товарищи командиры желали испробовать как можно быстрее.

Но Сталин немного охладил энтузиазм Ворошилова, сказав, что у Красной Армии ещё будет возможность повоевать, а пока он предложил частично заменить обычных пограничников подразделениями бригады спецназ, подтянуть артиллерийские и танковые подразделения, но по количеству не более уже развёрнутых в районе будущих боевых действий. И сделать всё это под видом плановых ротаций в течение последующих восьми месяцев, так чтобы к маю-июню все задействованные в операции подразделения были уже на местах и знакомы с местностью.

Дальнейшее руководство операцией возлагалось на комкора Штерна, который и должен был свести все вооружённые силы двух наркоматов в единый кулак.

Россия, трасса Транссиба

Перемещалась бригада словно цыганский табор. Десять железнодорожных составов, которые тащили угольные паровозы, часто останавливались и, несмотря на караулы, бойцы сбегали за деревенским молоком, яйцами и всем тем, что продавали на станциях.

Кирилл вместе со штабом ехал в комфортабельном «наркомовском» вагоне, а основной состав бригады двигался, как и до революции, в «столыпинских вагонах», правда благодаря снабженцам и расторопности старшин, солдаты спали не вповалку, а на многоярусных нарах и на тюфяках, набитых сеном, а в углу были отгорожены туалеты и умывальники.

Ехали долго. Успели много раз обговорить черновой план действий, режимные мероприятия, а также первоочередные цели.

Новиков хотел протащить через реальный конфликт максимальное количество народа, именно поэтому многим спецназовцам достались должности кашеваров и коневодов, но все реагировали на это с юмором.

Полгода, предшествующие отъезду, были наполнены, как никогда в жизни Кирилла. Работа по контролю научных учреждений и разбор их вечных склок, когда приходилось мирить, наказывать и делать внушения людям от науки. Еще были шесть! трёхчасовых сессий записи на радио, где уже использовался магнитофон советского производства «Голос» с плёнкой на основе оксида железа и с высокочастотной головкой подмагничивания, дававшей пусть и не идеальный, но всё же вполне приемлемый звук. В ходе процесса было много трений с музыкантами, особенно когда он объяснял дирижёру оркестра и хора, что и как нужно исполнять, и какие при этом были споры, когда они чуть не хватали друг друга за грудки.

Кое-что пошло в эфир сразу, а кое-что отложили до срока, потому что, например, песня «На всю оставшуюся жизнь» пока не очень вписывалась в реалии Советской страны.

Довольно неожиданно для Кирилла его проект по организации Академии боевых искусств нашёл самую горячую поддержку, и на базе Московского областного техникума физической культуры начали формировать полноценное высшее научно-учебное заведение, куда пригласили известных спортсменов – борцов, боксёров, стрелков и прочих. Приехал даже Поддубный, ставший заведующим кафедрой классической борьбы.

Как результат, сразу стабилизировалась и резко улучшилась работа по подготовке инструкторов для войск НКВД и армии, а спортсмены-преподаватели, раньше мыкавшиеся по различным организациям, получили базу и достойное содержание.

А ещё он съездил в Тамбовскую губернию, в селе Тулиново нашёл детский дом, рассказал Вере Павловне о судьбе одного из её выпускников и передал медаль «За отвагу», которой уже посмертно был награждён геолог Николай Батов. Потом три часа разговаривал с малышами, отвечая на их такие разные вопросы.

Транссиб

Поезд, лязгнув, качнулся и замер на очередной станции. Кирилл отложил книгу Роберта Говарда – The Slithering Shadow – и, приподнявшись с дивана, посмотрел в окно. Там уже суетились бойцы бригады, переодетые в форму пограничников. Что-то покупали, относили в вагоны и вообще радовались жизни.

Кирилл встал, обулся, надел гимнастёрку, подпоясался портупеей и натянул фуражку. Глянув в ростовое зеркало, проверил, чтобы всё было в порядке, и распахнул дверь купе, столкнувшись нос к носу с Верой.

– Товарищ комбриг, а я за вами…

– Что-то случилось?

– Ну, мы тут…

– Вера, – Кирилл удивлённо посмотрел девушке в глаза. – Ты не заболела? Нормально доложить не можешь?

– Пойдёмте, товарищ комбриг, – девушка качнула головой в сторону выхода, и Новикову ничего не оставалось, как последовать за ней.

На дощатом перроне он сразу увидел плотно стоявшую группу своих парней, среди которых мелькала пара белых милицейских гимнастёрок, и подошёл ближе.

Командира сразу узнали, шум скандала стих, и Кирилл увидел худого грязного мальчишку, стоявшего в середине толпы.

– Докладывайте, – приказал Новиков, не обращаясь ни к кому конкретно.

Сержант, стоявший рядом с мальчишкой, поднял голову:

– Этот залез в карман, а у меня там деньги всего отделения, товарищ комбриг. Ну, я его руку зажал, а он вот, – сержант вытянул ладонь, в которой лежал небольшой нож явно кустарной работы, – чуть бок не пропорол, хулиган.

– Да отправить его в колонию, товарищ комбриг, – милиционер, стоявший рядом, покосился на награды Кирилла. – Хотя, конечно, он уже три раза сбегал и опять убежит.

– Так. – Кирилл присел перед мальчишкой, глядя прямо в глаза: – Значит, воровства мало. Нужна ещё и статья за нападение на сотрудника НКВД? – Он помолчал, и взгляд его скользнул по одежде, которую явно чинили женские руки, и на неумело, но старательно подстриженные волосы. – А чего из колонии бегаешь? Там и кормят нормально, и учат профессии. Кто у тебя здесь, мама? Сестра? – И увидев, как дёрнулось веко у мальчишки, кивнул: – Сестра, значит. Родителей нет? Ясно. А сестра живёт у кого?

– Болеет она, а от этих… – беспризорник качнул головой, – не дождёшься. Уморят за краюху.

Кирилл поднял взгляд на милиционера.

– У кого девочка?

– Да есть тут один. – Сержант милиции хотел сплюнуть, но сдержался. – Начальник ОРСа. Гнида редкостная. Девчонка у него в служанках, словно при царе.

Кирилл перевёл взгляд на мальчишку.

– А нож чего потянул? Неужели не понимал, что пограничник тебе этот нож вместе с рукой оторвёт?

– Да просто малец потерялся от боли, товарищ комбриг, – вступил в разговор высокий кряжистый боец, с Красной Звездой на гимнастёрке. – Миха – он такой, сразу на болевой тянет.

– Ясно. – Кирилл снова присел перед мальчишкой. – С нами пойдёшь? Сразу скажу, будет не просто сложно, а очень сложно и тяжело. Колония раем покажется. Учёба, тренировки и занятия по восемь часов в день. Но если не сдюжишь, сразу отправлю в детский дом, и второй такой возможности у тебя больше не будет. Другие будут, а такой – нет.

– Сдюжу, товарищ комбриг, – твёрдо сказал подросток, сжимая от волнения кулаки.

Кирилл встал и нашёл глазами Веру:

– Товарищ лейтенант, пойдите с милиционерами и доставьте сюда сестру вот этого вот безобразника.

Вера, уже неплохо разбиравшаяся в тонкостях поведения своего начальника, кивнула:

– Есть, товарищ комбриг! – и, прихватив милицию, зашагала к зданию вокзала.

– Сергиенко.

– Я, товарищ комбриг! – Михаил Сергиенко мгновенно вытянулся в струнку.

– Парня принять на довольствие как воспитанника, отмыть, привести в человеческий вид. Как сделаете, отведёте к начальнику строевой части. Скажете, я приказал оформить на него документы.

– Сделаем, товарищ комбриг.

Когда толпа рассосалась, Кирилл походил ещё по перрону, купил свежих газет и, уже подходя к вагону, увидел Веру, несущую на руках девочку лет шести, и поспевающих следом милиционеров.

– Что с ней? – Кирилл осторожно тронул лоб девочки и, отметив высокую температуру, кивнул в сторону вагона, в котором ехали врачи медсанбата: – Давай к медикам, пусть займутся. – И повернулся в сторону милиционеров: – Спасибо, товарищи, за помощь, можете быть свободны.

– Так, эта, товарищ комбриг, – один из милиционеров замялся. – Товарищ лейтенант так приложила товарища Осипова, что тот может и не встать.

– Осипов – это начальник ОРСа? – и увидев, как милиционеры синхронно кивнули, добавил: – Какой трагический несчастный случай. Товарищу Осипову явно нужно поберечь здоровье. Буржуазные замашки до добра не доведут. Если всё же встанет, так ему и передайте.

Покинув станцию, так и оставшуюся для Кирилла безымянной, поезд набрал скорость и всё так же неторопливо направился дальше на восток.

Женская часть штаба бригады, у которой вдруг появилось занятие, затеяли вокруг бывших беспризорников такой ураган, что Кирилл через пару часов решил лично посмотреть, чего это мимо его купе постоянно бегают туда и обратно.

Вокруг девочки продолжали хлопотать медики, и услышав от командира медсанбата короткое: «Запущенное воспаление лёгких. Дали стрептоцид», – ретировался обратно в коридор.

А вокруг мальчишки клубился настоящий вихрь. Уже вымытый и нормально подстриженный, он стоял в большом не по размеру солдатском белье, а девочки из узла связи и санитарки снимали мерки и подгоняли найденный где-то комплект обмундирования.

– Как успехи?

– Сейчас, товарищ комбриг, – пожилая санитарка прислонила штаны к спине подростка. – Да не дёргайся ты. Уже почти закончили. Разгрузку подгонять будем?

– А как же! – Кирилл посмотрел на мальчика и подмигнул. – Ему же в строй вставать. Должен быть экипирован как все.

– Хорошо, сапоги Катькины подошли. Она у нас самая маленькая на ногу.

– Катя Павлова? – Кирилл, знавший многих десантников по именам и фамилиям, вспомнил маленькую, словно воробышек, девушку-снайпера и вопросительно посмотрел на Галину Сергеевну: – А сама как?

– Пока переоделась в туфли, а там придумаем. Ей же всё равно марши не бегать.

– Передайте, что я разрешил ходить в туфлях, пока не решим вопрос. А медикам скажите, пусть ей выпишут какую-нибудь справку насчёт того, что ей можно ходить только в туфлях.