Глава 16

– Канарис, и вы молчали? Предатели прямо здесь, а вы сидите и ничего не делаете? А что имперская безопасность?

Канарис спокойно пояснил:

– Когда возникло подозрение, что заговор пробрался в высшие эшелоны власти рейха, мы встретились с Гейдрихом и приступили к совместной работе по этому направлению. Учитывая наличие в моем ведомстве разветвленной сети агентуры на территории противника, даже той информации, полученной по этим каналам, достаточно для серьезных выводов об уровне предательства в наших рядах.

Произнося это, Канарис про себя подумал: «Может, сказать им про пришельцев из будущего, которые предсказали наше поражение. Нет, пока рано, фюрер опять начнет истерику и меня сделает крайним, а Гейдрих ему поможет, вон как улыбается, неужели что-то знает?»

Гитлер обратил взор на Гейдриха, который, словно образец истинного арийца, представлял собой идеал преданного Германии высокопоставленного офицера СС.

– Да, мой фюрер, – сказал Гейдрих. – Лучшие следователи уже несколько месяцев негласно ведут поиски каналов утечки информации. С целью сбора дополнительной информации была проведена операция, чтобы выкрасть из Москвы фигуранта этого дела, который имел полную информацию.

И Гитлер, и Борман с удивлением смотрели на начальника Главного управления имперской безопасности.

– И каковы результаты?

– В результате действий совместной диверсионной группы военной разведки и элитной части СС удалось захватить высокопоставленного сотрудника русской тайной полиции – НКВД, начальника специального подразделения, которое отвечало за контакты с изменниками. Но, чтоб не выдать секреты, коммунисты пошли на экстренные меры – они подняли в воздух несколько авиаполков бомбардировщиков, просто перемешали с землей целый лес, где скрылись наши диверсанты, но не дали никому уйти. Все это наводит на мысль о том, что человек, работающий на русских, занимает очень высокий пост. Одним из результатов деятельности предателей стало рассекречивание системы кодированной военной связи, основанной на шифровальных машинах «Энигма», одна из которых была передана русскому командованию, это и объясняет, как русские могли узнать направление основных ударов.

– Гейдрих, это черт знает что! И вы ничего не делали, зная, что русские читают всю нашу переписку?

– Нет, мой фюрер. Уже давно негласно идет замена старых шифровальных аппаратов на новые, которые в экстренном порядке были заказаны у производителей в режиме особой секретности, да и войскам было дано особое распоряжение без острой необходимости не пользоваться старым шифровальным оборудованием. Но возле каждого генерала не поставишь по офицеру СС, который будет его контролировать.

– А что поиски?

– Поиски ведутся. По нашим данным, у русских есть целое подразделение, которое обеспечивает контакты с изменниками.

Гитлер вскочил и от избытка чувств стал ходить по небольшой комнате.

– Вы правы, Канарис. Я так и знал, что тут замешано предательство. Предательство идеалов рейха, идеалов всей западной цивилизации. Вы найдете предателей и выжжете всю скверну, которая стоит на пути нашего движения.

Тут голос подал Борман, который молча слушал рассказ Канариса и Гейдриха, но при этом, как один из крупнейших функционеров НСДАП, имел свои источники информации среди членов партии.

– Скажите, адмирал, а что это за история под русским городом Фастовом, где вас чуть не сбили? Насколько мне известно, там произошли определенные события, которые как-то связаны с тем вопросом, который тут поднимался.

Хотя Борман только краем уха слышал о произошедшей там истории, не имея достоверной информации, так как многое сразу было засекречено военными, решил выстрелить наугад, показав перед фюрером свою осведомленность.

Будучи до мозга костей великолепным партийным функционером, поднаторевшим на интригах, Борман с удовлетворением увидел замешательство на лице Канариса и такой же неподдельный интерес у Гейдриха, которого, видимо, тоже интересовала версия тех событий. А сам про себя порадовался, понимая, что тесной спайки разведки и имперской безопасности, которой он так боялся, не получилось – старый лис Канарис не всем делился с Гейдрихом, и всем известная война между спецслужбами продолжается.

Адмирал Канарис не был бы руководителем одной из известных спецслужб мира, если б не подготовил ответ на этот каверзный вопрос, правда он ожидал его от Гейдриха, но никак не от Бормана, который старался не лезть в военные вопросы, которые не могли затронуть его положение возле Гитлера. Это говорило о том, что тема с Зиминым уже выплыла на самом высоком уровне. Бросив мимолетный взгляд на невозмутимого Гейдриха, адмирал понял, что и всемогущий помощник Гиммлера не расположен раскрывать перед Борманом все карты, видимо, и у него свои инструкции.

– В тылу шестой полевой армии работала группа русских диверсантов. Командира группы опознали как некого капитана Зимина, который несет ответственность за убийство командира моторизованной дивизии СС «Райх» обергруппенфюрера Пауля Хауссера. По многим данным, в июле-августе этого года во время боев под Могилевом этот капитан занимался обеспечением связи с заговорщиками, которых мы разыскиваем, поэтому при его появлении меня сразу известили, и я незамедлительно вылетел на фронт.

Судя по выражению лица Гейдриха, он сам впервые от Канариса услышал такую трактовку событий под Фастовом, но свое мнение держал при себе. Но Гитлер уцепился лишь за одну фразу и стал ее развивать.

– Вы, Канарис, считаете, что заговорщиков много? Я думал, вопрос стоит об одном подлом предателе, продающем жизни наших солдат врагу, а вы говорите о целой организации?

– Да, мой фюрер. Один человек, находясь в Берлине или недалеко от вашей резиденции, вряд ли мог бы иметь информацию о передвижении отдельных дивизий и о расписании авианалетов на объекты русских. По тому, что противник в курсе наших стратегических планов и планов на отдельных участках фронта, можно сказать, что это некая группа, которая ставит перед собой пока еще не определенные цели, но при этом не имеет полной информации на фронтах.

Тут в разговор влез Гейдрих, которому, видимо, надоела позиция молчаливого слушателя:

– Есть еще одно наблюдение, которое может пролить свет на эту проблему.

Все, как по команде, повернули голову к нему.

– Сначала утечка информации происходила на участке фронта, в зоне ответственности группы армий «Центр», сейчас то же самое произошло в полосе группы армий

«Юг».

Быстрее всего догадался Гитлер, за плечами которого был опыт интриг и борьбы при восхождении на олимп власти Германии. Он просто эмоционально выкрикнул:

– Гудериан.

Но на защиту легендарного основателя бронетанковых войск Германии встал Канарис, прекрасно знающий источник столь необычной информированности русских.

– Мой фюрер, это пока только предположение. Тут может быть замешан кто-то и из окружения генерал-лейтенанта Гудериана, адъютант, заместитель, начальник штаба. Мы эту закономерность тоже заметили и активно ищем предателей, но в разгар победоносной войны мы не можем вносить нервозность и создавать атмосферу недоверия среди генералов и солдат наступающей армии. Все это нужно делать, соблюдая режим секретности, чтобы не насторожить предателей и не дать им повода на время прекратить свою подрывную деятельность.

– Нет, нет и еще раз нет! Вся Германия должна знать, что мы делаем с предателями нашего священного дела. Вы, Канарис, слишком мягко относитесь к предателям, заигрывая с генералами, некоторые их которых скрывают свою гниль до самого конца. Я вам даю месяц, чтобы найти врагов, и вы, и Гейдрих будете обязаны раз в неделю отчитываться о результатах поиска. Я вам даю месяц, только месяц и не днем больше!

Тут снова подал голос Гейдрих, подчеркнуто официально и уважительно обратившись к Гитлеру:

– Мой фюрер, можно ли это расценивать, что даны особые полномочия для работы с нашими генералами?

– Вы можете делать все, что нужно, но это не должно помешать нашему наступлению на Москву. А теперь свободны.

Когда Гейдрих и Канарис вышли, Гитлер в раздумье ходил по комнате мимо стоявшего по стойке «смирно» Бормана. Он так ходил минуты две-три, громко дыша и разглагольствуя о заговорах, но внезапно остановился, поднял глаза на своего секретаря и сказал:

– Мартин, а ведь я ему не верю, он что-то знает.

– Кому, мой фюрер?

– Канарису.

Борман почтительно молчал, зная, что интуиция Гитлера редко обманывает.

– Мартин, пригласите ко мне чуть позже Гейдриха, мне показалось, что Канарис и его водит за нос.

– Да, мой фюрер.

* * *

В столовой, где был накрыт обед для приехавших на совещание генералов, стояла гнетущая обстановка. Все прекрасно понимали сложившуюся ситуацию и ждали принятия жестких мер фюрером за провал наступления на Москву. Генерал-полковник фон Рундштедт нервно ерзал на стуле, прямо всем своим естеством ощущая, как у него под ногами начинает гореть земля. Как профессиональный военный, он прекрасно понимал, что все неудачи на Восточном фронте так или иначе связаны с недостоверной разведывательной информацией, и те проблемы, с которыми столкнулись танковые группы Гудериана и фон Клейста, напрямую связаны с недочетами в работе разведки, проморгавшей масштабные фортификационные работы под Полтавой и Конотопом, переброску войск и подготовку многочисленных полевых аэродромов, на которых базировалась русская авиация, стянутая к месту прорыва. То, что противник сделал весьма удачную попытку перехватить стратегическую инициативу, пользуясь секретной информацией о направлениях ударов, и сумел настолько хорошо подготовиться, говорило о действительно серьезной утечке информации, и у «старого лиса» Канариса что-то было, раз он так себя спокойно и уверенно чувствует. Наверно, сейчас сидят там и обсуждают кандидатуру «козла отпущения», не зря же туда пригласили еще и Гейдриха, цепного пса Гиммлера.

Через полтора часа стало известно, что Канарис в срочном порядке вылетел в Берлин, а Гитлер заперся снова с Гейдрихом, и они что-то обсуждают. Градус напряженности повысился еще больше. Геринг и Лёр держались чуть в сторонке. Они не выглядели людьми, которые чего-то боялись в данный момент, понимая, что вся тяжесть обвинений в задержке операции «Тайфун» ложится на генералов вермахта. Еще через час снова собрали совещание, где уже обсуждались деловые вопросы, хотя и на нем присутствовал Гейдрих, спокойно, как удав, рассматривающий генералов. И от этого взгляда многим становилось неуютно. Все прекрасно понимали, что Гитлер поручил имперской безопасности найти и наказать виноватых, и Канарис, один из основных виновников провала на Восточном фронте, сумел вывернуться, подставив под удар вместо себя генералов вермахта.

Но, к всеобщему удивлению, никаких карательных мер не последовало, совещание прошло вполне спокойно, был намечен ряд мер по ускорению развертывания войск в сторону Москвы и пополнению личным составом и техникой моторизованных частей, понесших серьезные потери. Об ошибках разведки и пирровой победе под Полтавой и Конотопом Гитлер бросил с пафосом вскользь: «Победы переносить может всякий. Поражения – только сильный! Мы, немцы, сильный народ». Но это не успокоило ни фон Рундштедта, ни Гудериана.

Уже ближе к вечеру, после совещания, когда машины после нескольких проверок привезли отлетающих на фронт генералов, они увидели недалеко от своего «Ю-52» еще один самолет, принадлежащий Гейдриху, на котором он прилетел из Берлина. Возле их самолета стояли несколько офицеров СС, и когда генералы вышли из машины, не обращая внимания на адъютантов и охрану, люди Гейдриха целенаправленно подошли к Гудериану и фон Рундштедту. Старший из них, высокий светловолосый штурмбанфюрер, спокойно, деловито и без высокомерной издевки, присущей большинству эсэсовцев, спокойно спросил:

– Генерал-полковник фон Рундштедт? Генерал-полковник Гудериан?

Оба генерала подтвердили свои личности, ощущая надвигающиеся неприятности, прекрасно понимая, что люди, отправленные их арестовывать, прекрасно знают фигурантов в лицо.

– Генерал-полковник фон Рундштедт, вы арестованы, сдать оружие, ваш адъютант тоже отправляется с нами.

Два молчаливых крепких офицера СС деловито вытащили личное оружие, забрали портфели с документами у адъютанта, а в это время то же самое происходило с Гудерианом.

– Генерал-полковник Гудериан, вы арестованы, сдать оружие.

После чего разоруженных генералов в сопровождении охраны посадили в личный самолет начальника Главного управления имперской безопасности. Как только закрылась дверь, зачихали двигатели и чуть позже заревели, набирая обороты. Через пять минут крылатая машина с крестами скрылась в ночном небе Восточной Пруссии.

Все это время в тени строения стоял автомобиль, на который облокотился высокий светловолосый человек в мундире высокопоставленного офицера СС. Он удовлетворенно вздохнул.

Уже садясь за руль машины, Рейнхард Гейдрих подумал: «Что же все-таки ты разнюхал такое, под Фастовом, старый лис? Не зря же ты заслал своего человека в отряд к Зимину, пожертвовав разведывательно-диверсионной группой, которую мастерски ликвидировал твой личный порученец, которого не мешало бы поспрашивать».

Но особые полномочия, которыми его наделил Гитлер после отлета Канариса в Берлин, давали радужные перспективы в расследовании этого запутанного дела, которое не давало ему покоя. Вся интуиция высокопоставленного офицера имперской безопасности буквально вопила, что это вроде как почти рядовое дело имеет первостепенное значение.

Уже через двое суток обгорелые останки с документами полковника Йоханнеса Беслера, старшего офицера абвера, одного из доверенных людей адмирала Канариса, были найдены на дороге под Киевом, где только что авиация русских разнесла колонну грузовиков, везущих горючее и продукты наступающим частям 6-й полевой армии вермахта. Через полтора дня в специальной тюрьме, расположенной в обширных подвалах монументального здания Главного управления имперской безопасности в Берлине, появился еще один безымянный пленник, которого допрашивали только по ночам, в присутствии личного порученца Рейнхарда Гейдриха. В СС тоже были специалисты по секретным операциям, и в данной ситуации они ювелирно изъяли с фронта одного из людей шефа абвера, имеющих отношение к разработке русского секретного подразделения.

* * *

Личный самолет адмирала Канариса уже час как покинул резиденцию Гитлера «Волчье логово», искусно спрятанного в болотах Восточной Пруссии, но его до сих пор била нервная дрожь. После серьезного и жесткого разговора с фюрером, Борманом и Гейдрихом долго приходил в себя, позволив несколько глотков коньяка из услужливо предоставленной адъютантом фляги. Положение было серьезным, особенно учитывая, что провал на Восточном фронте однозначно был по вине разведки. Он начал игру, очень серьезную и опасную, и с фюрером, и с русскими, и с англичанами, и даже с пришельцами из будущего, в которых он не верил, но не исключал возможности их существования.

Русские, благодаря своей информированности, смогли нанести превентивный удар в самый нужный момент, сорвав планы германского командования. Уж об операции «Тайфун», наступлении на Москву, они должны были знать, и что там одна из ключевых ролей отводилась 2-й танковой группе Гудериана. Вся эта бойня под Конотопом была затеяна с одной целью – нанести максимальный урон танковым и моторизованным дивизиям, которые потом будут наступать на Москву. По мнению специалистов, русских под Киевом ожидал полный разгром, учитывая их отношение к древнему славянскому городу, за который они бы держались до последнего. Но оказалось, что это была ловушка, мастерски подготовленная советским командованием. Возможно, у противника и были шпионы в рядах вермахта, но не на таком уровне, чтобы получать настолько серьезную стратегическую информацию. Гипотеза о пришельцах из будущего все больше и больше получала подтверждение, хотя и вариант с расшифровкой кодов «Энигмы» тоже не исключался, но он не может объяснить всех необычных фактов, связанных с так называемым «Могилевским делом». По этому делу и так работает целая группа, но сейчас нужно срочно форсировать ее работу, учитывая, что Гейдрих под это дело выпросит у фюрера дополнительные полномочия. Официальную версию – заговор – Гитлер заглотил сразу и, пока будет готовиться и проводиться наступление на Москву, вмешиваться не будет, ожидая результатов и от абвера, и от имперской безопасности. За это время нужно разработать «Могилевское дело», учитывая и самые невероятные варианты, например, с пришельцами из будущего. То, что найдут виноватых и накажут, адмирал Канарис не сомневался, в этом направлении ведомство Гейдриха не имело себе равных, ну разве что НКВД у русских, те тоже мастерски находили заговоры, особенно если нужно было скрыть свою некомпетентность или ошибки высшего руководства.

Уже после прилета в Берлин, когда адмирал проводил рабочее собрание, ему сообщили об аресте Гудериана и фон Рундштедта в «Волчьем логове», прямо на аэродроме.

«Да, Гейдрих действительно выторговал у фюрера карт-бланш и начал основательно трясти генералитет, – размышлял Канарис. – Позволить такое перед одним из самых крупных и важных наступлений русской кампании было большим риском, тем не менее Гитлер на него пошел. Зная подозрительность фюрера и желание везде видеть заговоры, нетрудно было догадаться, что Гейдрих и его патрон Гиммлер воспользуются ситуацией и получат дополнительные полномочия».

Когда после окончания совещания Канарис ехал в машине к себе домой, чтобы отдохнуть после тяжелого дня и бессонной ночи, он пытался осмыслить ситуацию, которая не давала ему покоя уже долгое время. Так бывает с человеком, что у него тревожно начинает ныть сердце, предвещая большие проблемы. А тут, несмотря на вроде бы грандиозные успехи на Восточном фронте, на душе тревожно, и сам помимо воли ожидаешь катастрофы. И по мере поступления информации с театра боевых действий эти чувства усиливаются. Чтобы отвлечься, адмирал попробовал еще раз проанализировать ситуацию, прекрасно осознавая, что только железные доказательства вмешательства пришельцев или грандиозного заговора генералов смогут спасти и его, и в какой-то мере дело новой Германии, которую с таким трудом подняли с колен и сделали ведущей державой мира.

Но мысли не приходили, и только после обеда и крепкого сна адмирал смог проработать стратегию поведения для себя на ближайшее время.

«Создаются две группы, одна из которых уже функционирует и вовсю работает по „Могилевскому делу”, – думал Канарис. – Доукомплектовываем ее специалистами, и пусть отрабатывают основную версию с заговором генералов, при этом в нее можно будет включить пару человек из аппарата абвера, давно завербованных СД, чтоб Гейдрих знал о нашей работе. Под прикрытием всего этого создаем другую группу, которая в условиях максимальной секретности будет отрабатывать варианты пришельцев из будущего, марсиан, ангелов или чертей, которые захотели помочь коммунистам. В случае чего можно будет фюреру продемонстрировать результаты работы обеих групп. У Гиммлера вон целый институт Аненербе, специализирующийся на шаманах и колдунах, который они тоже привлекали для работы по „Могилевскому делу”, правда результатов никаких».

Составив для себя предварительный план работы, Канарис уже деловито отправился на место службы, дав команду вызвать несколько особенно доверенных лиц. Игра пошла очень серьезная, и каждый шаг нужно продумывать основательно, иначе рано или поздно ведомство Гиммлера подомнет под себя абвер, что будет равносильно смерти Канариса, который слишком много знает, и в такой грызне за власть, которая установилась в Германии, его никто не пощадит.

Следственная группа по «Могилевскому делу» была расширена, дополнена специалистами, оперативными работниками, которые активно собирали всю возможную информацию по фактам явного предательства под Могилевом, Нежином, Фастовом, Конотопом, Полтавой. Составлялись списки всех причастных, имевших доступ к информации, проводились ревизии и инвентаризации шифровальной аппаратуры, перечитывались сотни шифрограмм, расшифровав которые русские могли раскрыть стратегические планы германского командования. Вся мощь аппарата военной контрразведки была направлена на поиск предателей и заговорщиков. Бурная деятельность должна была стать ширмой для работы другого небольшого подразделения, созданием которого озаботился шеф абвера.

Несмотря на гибель своего особо доверенного порученца, полковника Йоханнеса Беслера, у Канариса были люди, которым можно было доверить тайну. В условиях строжайшей секретности к проекту, получившему кодовое название «Немезида», были подключены несколько физиков, биологов, психологов, специалистов по оружию. Отбирались люди, имена которых были не настолько известны, что было весьма важно в случае обязательной физической ликвидации подразделения, допущенного до такого уровня информации, но при этом специалисты весьма неплохо характеризовались своими коллегами. Как правило, это были молодые, еще не задавленные грузом догм и стереотипов ученые, которые были в состоянии свежим взглядом рассмотреть проблему.

Задача новой секретной группы специалистов была поставлена нетривиальная, но серьезная: «Согласно полученной информации и произошедшим событиям на Восточном фронте, можно сделать вывод об излишней информированности противника. Провести анализ материалов, фактов, составить перечень возможных путей получения информации противником, включая самые необычные, оценить степень вероятности гипотез в свете имеющейся информации, возможные последствия для Германии, дать рекомендации для руководства рейха». Все это выставлялось как военно-тактическая игра, но уровень секретности и отношение к этой проблеме руководства военной разведки Германии заставляли серьезно задуматься многих из молодых ученых, привлеченных для работы.

Через неделю у Канариса на столе лежал доклад, составленный молодыми дарованиями, не успевшими еще прославить свои имена в германской и мировой науке. Судя по глубине проработки темы и заключениям, сделанным на основании предоставленной информации, их имена так и останутся неизвестными мировому научному миру. Выводы были слишком логичными и безжалостными, для того чтобы после всего этого свидетелям оставаться в живых.

Естественно, в докладе на первом месте по степени вероятности была выделена возможность глобального и разветвленного заговора в высшем руководстве Германии. На втором месте по вероятности указывалась возможность противника перехватывать и расшифровывать всю стратегическую переписку. За эту гипотезу говорило упоминание аппарата «Энигма», попавшего в руки к противнику.

Затем с большими отрывами по степени вероятности шли раскладки по колдунам и пришельцам из будущего. Хотя, как Канарис и ожидал, на гипотезе о пришельцах остановились весьма серьезно и тщательно ее проработали. Это была заслуга одного из людей адмирала, в задачу которого входило ненавязчиво направлять мыслительные процессы специалистов в нужную сторону.

Как он и думал, аналитики сразу уцепились за Зимина и начали с него, как с главного фигуранта. В части доклада, посвященной пришельцам из будущего, были выделены несколько ключевых моментов, которые давали похожие на реальность ответы, в большей мере позволяющие логически обосновать действия Объекта номер один, известного как «капитан Зимин», и его приближенных, предположительно являющихся такими же пришельцами.

«…особое внимание привлекает факт обязательного сбора трофеев в местах появления лиц. В первую очередь изымаются продукты, горючее и боеприпасы.»

«А ведь верно получается. Они на всех местах боев буквально выгребают все продовольствие и горючее, мимоходом забирая при этом оружие. Но с оружием понятно, они им вооружили освобожденных военнопленных, у некоторых, убитых во время боев под Фастовом, по серийным номерам нашли несколько винтовок, которые были захвачены Зиминым еще во время августовских боев с солдатами дивизии СС «Райх», когда погиб ее командир, Пауль Хауссер. Тогда же, под Могилевом, небольшая группа напала на колонну, перевозившую продукты и топливо, потом вручную и на тачках увозили в лес, где следы терялись, как будто люди поднимались в воздух. По докладам следователей, там горючего было несколько бочек и пара ящиков консервов. Но они позарились, напали, рискуя при этом, и утащили даже те крохи. Зачем всемогущим посланцам из будущего это? А еще, о чем постоянно напоминают свидетели, все посланцы из будущего имеют нездоровый цвет лица и плохо реагируют на яркий солнечный свет, как будто отвыкли от него. И что это значит? А это значит, что люди сидят в либо бункерах, не выходят на поверхность и воруют из прошлого горючее и продукты, либо живут где-нибудь на севере», – сразу про себя прокомментировал адмирал, читая доклад. Следующие строчки его тоже заинтересовали, хотя и не удивили.

«…учитывая тактические схемы, которые во время боевых столкновений с солдатами вермахта использовал Объект, можно сделать вывод, что он является офицером армейской разведки, скорее всего, имеет опыт разведывательно-диверсионной деятельности… Дальнейшие случаи использования боевой техники, неизвестных видов ручного реактивного противотанкового вооружения говорят о боевом опыте Объекта и его окружения…»

«Да, среди них много военных с боевым опытом, и при этом они имеют возможность использовать боевую технику. Судя по тому, что под Могилевом действовала небольшая группа диверсантов, а под Фастовом уже ударная маневренная группа, имеющая на вооружении тяжелую бронетехнику, можно сделать вывод, что Зимин с компанией решили увеличивать свое присутствие в нашем мире. На станции они очень неплохо поживились и продуктами, и горючим, и боеприпасами. Все пленные утверждают, что сразу после захвата станции Зимин отправил в неизвестном направлении целую колонну машин, загруженную трофеями».

В докладе также обращалось внимание на необычные малогабаритные и защищенные от прослушивания средства связи, приборы ночного видения, которые использовались как на танках, так и у пехотинцев и снайперов.

Серьезных и однозначных выводов не делалось, но и общих размышлений, собранных и классифицированных фактов было вполне достаточно, чтобы нельзя было однозначно отвергать саму гипотезу о пришельцах из будущего. Канарис еще раз похвалил себя, что смог вовремя сориентироваться и отправить своего человека к Зимину. Тот справился с заданием и подтвердил предположение шефа абвера, хотя и был под контролем противника.

Прочитав этот документ, Канарис снова долго стоял у окна, задумчиво глядя на ночной Берлин, расцвеченный яркими огнями. Впервые в жизни он не знал, что делать и во что верить, заглянув в бездну, боялся сделать шаг назад, но и идти вперед сил не было.

Адмирал еще не смирился с мыслью, что Германия проиграет войну, рассматривая варианты заключения союза с англичанами против Сталина, но уже сам не верил, понимая всю тщетность. Сталин, мобилизовав все свои ресурсы, отбился и без помощи пришельцев, а теперь он это сделает намного легче в условиях экономики и производства, полностью переведенных на военные нужды, сможет быстрее освоить технологии из будущего, и если Германии что-то и достанется, то только крохи, которые не смогли утаить русские.

«Но я немец и должен сделать все для своей страны, надо найти наилучшее решение, может, опыт из будущего. Значит, надо вариант Зимина разыгрывать до конца…»