ЕВГЕНИЙ ГАРКУШЕВ
ЖИЗНЕЛЮБЫ
Циклопические черные блоки крепости, выросшей на огромной проплешине в тайге, казалось, подпирали низкое серое небо. Тонкие ленты дорог тянулись к цитадели рефандеров со всех сторон. Но дороги были пустынны. Только по одной из них, идущей с юга, шагал высокий темноволосый человек.
Системы слежения засекли пришельца, как только он вышел из-под деревьев. Но на таком расстоянии он не представлял угрозы — даже если под одеждой его скрывался целый арсенал или какая-то из конечностей была заменена протезом из сверхмощной взрывчатки.
Когда человек подошел к крепости на расстояние в полтора километра, створки широких ворот отворились, и оттуда вынырнули две восьмиколесные бронемашины. Низко ревя мощными двигателями, они устремились к незваному визитеру. Тот остановился, поднял глаза от земли и прочел надпись над воротами, выполненную метровыми буквами: «Цивилизация для всех. Жизнь священна».
— Жизнь священна, — повторил он. — Интересы цивилизации — выше интересов личности.
Спустя минуту бронемашины остановились возле человека.
— Даниил Светлов? — раздался мелодичный, слишком мягкий и вкрадчивый голос из динамика.
Его опознали мгновенно. Аппаратура у рефандеров прекрасная.
— Да. Я хотел бы поступить на службу. Служить делу прогресса и развития цивилизации, — тихо ответил человек.
— Ваше прошение будет рассмотрено. Суставчатая механическая конечность, практически полностью идентичная «руке» рефандера, вытянулась и бесцеремонно сгребла Даниила, швырнула в грузовой отсек и притиснула сверху. Загудел, защелкал, обследуя человека в поисках скрытого оружия, рентгеновский сканер. Но ни бомб, ни спрятанных под одеждой и в теле излучателей не нашлось.
Машины помедлили немного и рванулись к крепости. Путь назад был закрыт.
В глубоком бункере, отгороженном от остальной крепости метровыми слоями стали, бетона и углеродистых полимеров, Даниил провел две недели. Допросы длились по двадцать часов в сутки. С применением новейших психотропных приборов, традиционных наркотиков, генераторов виртуальной боли, при постоянно включенном детекторе лжи.
Еще больше похудевший, осунувшийся Даниил вновь и вновь рассказывал о своем желании служить делу распространения жизни. Рубашка его пропиталась потом, он то и дело сплевывал сочащуюся из десен кровь. Пусть его не пытали на дыбе и не засовывали ноги в «испанский сапог» — когда тело пронзают судороги самой настоящей боли, трудно не стиснуть зубы до хруста, чтобы сдержать крик, не дать животным инстинктам возобладать над тобой. Кровь часто шла носом и горлом…
— Вы на самом деле хотите служить жизни? Способствовать ее распространению по всей Галактике и еще дальше?
— Да.
— Вы решили выйти из рядов сопротивления?
— Да.
— Вы хотите прекратить борьбу против нововведений на Земле?
— Хочу.
— Вы ненавидите рефандеров?
— Нет.
— Вы собираетесь причинить вред цивилизационной базе?
— Нет.
— Вас раздражают такие методы допроса?
— Да. Дайте воды.
И так — дни и ночи напролет, с краткими перерывами на введение физиологического раствора с наркотическим дурманом и беспокойный сон, во время которого Даниила часто забывали отстегнуть от кресла, которое так и хотелось назвать «пыточным».
К исходу второй недели Светлов не хотел уже ничего — и честно в этом признавался. Он не желал бороться за продвижение жизни в Галактике. Не имел цели служить Координатору. Не собирался любить или ненавидеть своих врагов. Он мечтал лишь о сне и об отдыхе. О том, чтобы его оставили в покое.
Спустя пятнадцать дней, растянувшихся то ли в недели, то ли в месяцы сплошного кошмара, его вывели из помещения для допросов и поместили в отдельной камере.
Человек с вытянутой лисьей мордочкой и поросячьими глазками — очень странное и крайне мерзкое сочетание — посетил Даниила в «жилом блоке», куда его перевели после многодневного допроса.
— Миша, — представился он. — Психолог. Работаю на этих тварей. Они мне неплохо платят. Но я их ненавижу. Проклятые жизнелюбивые термиты! Однако нужно ведь как-то существовать? Чем-то питаться? Кормить детей?
— Нужно, — бесстрастно согласился Даниил. Он валялся на тонкой синтепоновой подстилке, покрывающей холодный бетонный пол. Мебели в камере не было. — Стремление к сотрудничеству — рационально. Неприязнь к любому разумному существу вредит общему делу.
Психолог всхрюкнул.
— Пытаешься выглядеть хомо сапиенсом нового образца? Таким, какими хотят нас видеть жизнелюбы? Брось, Даже дети из инкубаторов не обладают всеми нужными рефандерам свойствами. Человеческая природа бунтует. А уж любой, кто жил на Земле до их прилета, просто не может сочувствовать этой мрази. Они ведь термиты. Животные. Да какие там животные? Гнусные жуки…
— Соображают они, однако же, лучше нас, — равнодушно откликнулся Светлов. — И доказали свое превосходство не только на словах, но и на деле. Иначе ты бы на них не работал.
— Выходит, ты их любишь больше, чем людей?
Даниил попытался взглянуть в глаза психологу, но тот мгновенно отвел взгляд.
— Я не люблю их больше, чем людей. Это было бы странно и неестественно — относиться к чужому виду лучше, чем к своему. У людей есть свои сильные стороны. Но рефандеры могут быть отличными союзниками. Я хочу работать с ними. Распространять жизнь.
Миша крякнул.
— В Тибете тебе так мозги промыли? Я слышал, последние три года ты околачивался там? Медитировал, жил в монастыре?
— Я постигал мудрость Востока четыре года, — ответил Даниил.
— И что же? Просветлился? — перебил его психолог. — Овладел искусством всепрощения?
— Нет. Но понял, что все наши обиды нелепы и нерациональны.
Психолог присел на пол рядом с узником, понизил голос до доверительного шепота.
— Слушай, Светлов, ты же был не последней фигурой в движении сопротивления. И, хочу заметить, у тебя имелись все основания для того, чтобы мстить термитам Взять хотя бы случай с твоим младшим братом, который заблудился в тайге вместе с рефандером-туристом, любителем экстремальных ощущений. Эта тварь съела его — чтобы продлить свою жизнь! Ты забыл?
— Нет, конечно. Но интеллектуальный потенциал рефандера был гораздо выше, — не поднимаясь с синтепонового тюфяка, ответил Даниил. — Он обладал навыками и знаниями, которые нельзя было терять. Его жизнь была ценнее, чем жизнь Павла.
— Но он ел его по частям! Сначала отгрыз ногу, потом другую… Потом руку! И все это время твой брат был жив!
— Самому рефандеру, думаю, было не слишком приятно питаться своим проводником. Они очень ценят жизнь — ты прекрасно это знаешь. А питаются преимущественно протеиновыми растворами. Но он пошел на это, чтобы служить делу жизни. Пересилил себя.
— Какое самопожертвование!
— А вина за то, что рефандеры так долго не могли найти своего сородича, целиком лежит на отрядах сопротивления. Так что они тоже отвечают за смерть Павла… Но самое главное — стратегия рефандера оказалась верной. Если бы он убил брата сразу, то жертва оказалась бы бессмысленной. Рефандер не смог бы питаться тухлым мясом. Поддерживая жизнь моего брата, он смог дождаться прихода помощи. Если бы помощь подоспела раньше, могли бы спасти и Павла.
Казалось, Мишу сейчас вырвет.
— Тухлым мясом? — повторил он. — Это ты о брате?
— О его теле. Любого человека можно рассматривать как личность и как органический объект. В данном случае для рефандера были важны его питательные свойства.
— Наверное, ты не слишком-то любил брата?
— Я был к нему очень привязан. Поэтому и наделал много глупостей. Но сейчас понял — месть нерациональна. Так сложилась судьба. Рефандер все сделал правильно. Он принес делу жизни больше пользы, чем мог принести мой брат.
За полуметровым слоем бетона, в соседней комнате, беседу психолога и Даниила Светлова наблюдали пять членов экспертной комиссии. Два рефандера, аналитик и специалист-оператор детектора лжи, человек, работающий на новых хозяев Земли, бочкобразный дендроид и помещенный во вместительный бассейн шохр — похожее на спрута существо с сильными телепатическими способностями.
— Он говорит правду, — прощелкал жвалами рефандер-оператор, снимая показания с детектора лжи. — Его слова не расходятся с мыслями.
«Подтверждаю», — изменением окраски тела просигнализировал шохр.
— Я тоже вижу, что он искренен, — заметил человек. — Вижу, но не могу в это поверить! Даже при всей лояльности к вам, если бы с моим братом сотворили такое… Если бы его ели живьем в течение трех недель… Я бы не смог этого простить!
— Ненависть ведет в никуда, — прошелестел дендроид. — Жизнь священна.
— Только люди не достигли таких вершин самоотречения! — закричал человек. — Ему промыли мозги в Тибете? Или он так далеко зашел по пути Будды, что поверил в то, что вся жизнь — страдание, а избавление от страданий — отсутствие желаний? Но зачем он тогда хочет распространять жизнь по Галактике? Ведь это — умножение страданий!
— Пусть твой сородич спросит его, — прощелкал рефандер-аналитик.
Человек дал команду, и психолог Миша получил ее через крошечный динамик, вживленный в кожу головы за ухом.
— Жизнь ценна сама по себе. Другое дело — цели, которые она перед собой ставит, — отвечая на вопрос психолога, проговорил Даниил. Он сел на свой матрас в позу лотоса и прикрыл глаза. — Заселение космоса — достойная цель. Она кажется мне эстетически верной. Возможно, создав идеальное, развитое общество, мы избавимся от страданий. Обретем бессмертие. Я полагаю, что рефандеры далеко продвинулись по этому пути. Их общество сильно и непротиворечиво. Они доминируют в Галактике.
— Это дешевая философия! — прошипел Миша. — Выискался монах! Подвижник! Твою невесту забрали в тюрьму, изнасиловали, увезли в Центр размножения, где она будет заниматься только тем, что производить потомство! Эти термиты превратили ее в дойную корову!
— В племенную корову. Для них важен приплод, а не молоко, — возразил Светлов. — Дети в интернатах находятся на искусственном вскармливании.
— Насильников было трое! Грубые, неотесанные животные! Охранники с базы. Неужели ты можешь равнодушно относиться к тому, что они сделали с твоей девушкой? Ведь для них контакт с ней был просто развлечением! Они не любили ее — насыщали свою скотскую похоть!
Даниил открыл глаза.
— Согласно теории естественного отбора в трактовке рефандеров, для получения сильного потомства желателен контакт самки с несколькими самцами. Здоровью ее ничто не угрожало — самцы были проверенными. Девушка была под действием легкого наркотика, так что травмы психики тоже не произошло. Доктор-рефандер следил за процессом.
— Подающая надежда поэтесса, красавица… Ее цинично изнасиловали на глазах инопланетной твари!
— Поэзия ничего не дает для развития общества. Производя на свет здоровое потомство, Юля принесет гораздо больше пользы обществу, чем сочиняя самые гениальные стихи.
— Но у нее могли быть дети от тебя!
— Могли. Ну и что? И у меня, и у нее еще будут дети. Именно поэтому я хочу работать на рефандеров. Служить Координатору. Тогда и мое потомство вольется в ряды тех, кто осваивает дальний космос. Заселяет другие планеты. Неужели в это так трудно поверить?
— Ты — подонок и негодяй! — брызгая слюной, заорал Миша. — Сумасшедший! Ты — не человек!
— По-моему, подонок — это ты, — равнодушно ответил Светлов. — Я хочу служить тем, чьи достижения уважаю. Ты служишь тем, кого ненавидишь. Ты вдвойне нерационален. Потому что ненависть — порочное чувство.
Дверь в камеру распахнулась, на пороге появилась членистоногая туша рефандера. Он быстро защелкал, коммуникатор перевел его речь бесполо-сладким голосом:
— Мы берем тебя на службу. У тебя будет много возможностей. И много самок. Ты побываешь у других звезд.
— Я буду делать то, что нужно для развития цивилизации и продвижения жизни. Там, куда направит меня Координатор, — без особых эмоций ответил Даниил.
Триумф «воспитательной системы рефандеров» был налицо. Даниила показали по всем каналам телевидения и стереовидения, объявили, что ему прощаются все прегрешения, имевшие место в отрядах самообороны, и включили в группу технического обеспечения проекта Луна — Марс. Половина загнанного в резервации человечества проклинала нового героя официальных новостей, половина пребывала в глубоком недоумении и предполагала, что бывшему борцу сопротивления провели лоботомию, и лишь отдельные индивидуумы Даниилом восхищались. Сумел же приспособиться человек!
Сам он не искал встреч с журналистами, не пытался проповедовать и учить, а погрузился в работу на благо «дела жизни». Земля рассматривалась рефандерами только как перевалочная база, планета с хорошим климатом и богатыми ресурсами. Ближайшей задачей в Солнечной системе являлась колонизация Венеры. Температуру воздуха на этой планете предполагалось понизить до пятидесяти градусов по Цельсию. Проект находился в стадии реализации, рефандеры отвели на него каких-то десять лет. Технические средства позволяли.
На следующем этапе колонизации Солнечной системы планировалось создание новой планеты с использованием материала Марса и Луны. Орбиту Красной планеты относительно Солнца намеревались понизить — в первую очередь для улучшения освещенности поверхности планеты. А масса соединенных небесных тел позволяла создать полноценную атмосферу. Высвобожденную от торможения Марса энергию предполагалось направить на освобождение от сил земного притяжения и подъем на более высокую орбиту Луны.
Даниил, физик по образованию, старался быть полезным в проекте Луна — Марс. Но очень скоро стало ясно, что образования ему катастрофически не хватает. Он не Мог работать наравне с рефандерами — живыми вычислительными машинами. Даже самые талантливые земные ученые уступали им в скорости расчетов и построении математических моделей, выигрывая порой лишь за счет интуиции и изобретательности. К тому же несколько лет в отрыве от занятия любимым делом отрицательно сказались на квалификации Даниила. И через пару месяцев, как убежденный сторонник развития цивилизации, Светлов подал на имя Координатора рапорт с просьбой перевести его на другую работу — где силы его будут применены с максимальной эффективностью.
Координатор нашел возможность для личной встречи с некогда строптивым землянином. Одновременно он принимал еще две группы существ — специалистов по колонизации Венеры, рефандеров и дендроидов, и представителей марионеточного правительства Европы. Вычислительные мощности супер-рефандера позволяли общаться сразу с несколькими собеседниками.
Посланники Европы требовали особого статуса для некоторых исторических территорий и пытались отстоять развалины Колизея — их собирались снести, чтобы возвести в центре Рима новый завод по сборке полупроводниковых приборов. Однако было ясно, что европейцам время уделено лишь для того, чтобы соблюсти протокол и не накалять атмосферу еще сильнее. Рефандерам история была глубоко безразлична. Они жили настоящим и будущим, и понятие «архитектурный памятник» вызывало у них недоумение. Если конструкция устарела, ее нужно разобрать. Если какие-то руины мешают строительству промышленного завода — руины нужно снести и не вспоминать о них больше.
Каждая делегация находилась за прозрачной звуконепроницаемой перегородкой — чтобы реплики Координатора, обращенные к другим, не мешали думать над своей проблемой. Не все соображают так быстро, как зрелый рефандер, который, распараллеливая процесс обсуждения, экономит время и добивается хороших результатов.
Между пластиковыми кубами с делегациями и членистоногим телом Координатора помещались четыре охранника — два рефандера и два человека. Физической силой рефандеры превосходили людей. Но насколько быстро они думали, настолько медленно двигались. Человек в рукопашной схватке вполне мог одержать победу над рефандером. Другое дело, что до рукопашных схваток дело, как правило, не доходило. Техника чужаков настолько превосходила земную, что даже полноценной войны при захвате территорий и строительстве базы в Сибири не вышло. Чужаки сбили несколько самолетов и ракет, дезактивировали ядерные заряды, отразили лазерные пучки — и предложили подумать о мире…
— Даниил Светлов, мы счастливы видеть в вашем лице сторонника прогресса и защитника цивилизации, — прощелкал рефандер. Основные мысли его были заняты венерианским проектом, и большинство реплик адресовалось другим рефандерам и дендроидам, но люди этого практически не ощущали.
— Я бы хотел служить делу жизни с большей пользой, — заявил Даниил.
— Ваш пример показателен для землян. Мы рады, что взаимопонимание достигается — хоть и медленно. Поэтому мы дадим вам работу по вкусу.
— Координатору лучше знать, где мне следует приложить силы.
— Да, — согласился рефандер. — Я сделаю вам достойное предложение. Хотите ли вы стать начальником моей охраны — ее людской части? Это важный сегмент работы.
Светлов на мгновение задумался.
— Не слишком ли высока честь?
— Согласен, предложение нетривиально, — после небольшой паузы выдал Координатор — представители правительства Европы чем-то возмущались, размахивая руками за своей перегородкой, и рефандеру пришлось то дл уговаривать, то ли запугивать их. — Но доверие между людьми и рефандерами после такого шага выйдет на новый уровень. Все знали вас как борца против нашего присутствия на Земле. И уж если Даниил Светлов решил служить делу жизни, а мы решили доверить ему безопасность Координатора — это что-то да значит, верно?
— Верно, — согласился Даниил. — Но я хотел бы заниматься наукой…
— Лжете, — просто и безапелляционно ответил Координатор. — Вы и сейчас находитесь под контролем детектора лжи. И вам очень хочется стать начальником моей охраны. Только не могу понять, для чего? Не для того ли, чтобы убить меня?
— Нет.
— Это не ложь… Скажите, а сейчас вы могли бы уничтожить меня? Несмотря на охрану? Не так ли?
— Да, — согласился Даниил. — В Тибете я не только медитировал, но и постигал технику рукопашного боя. Я без труда мог бы нейтрализовать охранников-людей, обойти охранников-рефандеров и уничтожить вас — скажем, порвав артерии под жвалами. Апартаменты Координатора, насколько я знаю, не оборудованы скорострельными автоматическими устройствами — именно для того, чтобы затруднить покушение. Вы надеетесь на живую охрану.
— Киберсистемы можно захватить с помощью хакеров. Это проще, чем подкупить или запугать охрану, — согласился рефандер. — Но вы, имея возможность уничтожить меня, не поступаете так. Почему?
— Мне это не нужно.
— Может быть, вы ждете подходящего момента?
— Земля слишком много потеряет, если я уничтожу Координатора.
— Меня приятно поразила ваша искренность. Я подтверждаю решение назначить вас начальником людского сектора моей охраны.
— Благодарю за доверие.
В комнате со стальными стенами было тесно, пахло потом и мятой — охранники усиленно жевали резинку, так как курить им было строжайше запрещено. Как и пить, и употреблять наркотики, питаться слишком жирной пищей. Возможный вред здоровью. А за здоровьем людей, особенно тех людей, что работали на них, рефандеры следили.
— Я записался на следующую субботу, — заявил молодой парень, сплевывая жевательную резинку на пол. — Вопрос еще, конечно, какая телка попадется…
— Нам вот певица вчера досталась, — почти застенчиво протянул еще один юнец. — Голосок красивый такой, хотя разговаривали мы мало, конечно. И сама очень ничего. Она по стереовидению часто выступала… Я бы даже женился на ней. Но нет — на племенной завод обязательно. Зачем, спрашивается?
— Ты бы еще сказал — и жил бы с ней один, долго и счастливо, — скривил рот чернобородый мужчина со шрамом через всю щеку. — По закону не положено. А у термитов что главное? Закон. И брюнеточка эта наша чем-то согрешила, раз ее из общества изъяли. Это у них не просто так…
— Да, хороша была, чертовка… Горяча…
— Некрасивых женщин не бывает, — хохотнул охранник постарше. В волосах его белела седина. — Мне уже доверия нет. Не записывают, проклятые. Генетический материал подкачал, говорят. Приходится в бордель ходить. Но меня и там встречают отлично. С такими-то деньгами… Я вообще не понимаю, что за радость вам бесплатно производителями работать? Сексом групповым заниматься на виду у таракана? То ли дело, когда тебя несколько девчонок ублажают. А так — порнография одна… Извращение.
— Это ж не работа, а удовольствие, — начал юнец, когда в комнату дежурных заглянул Даниил. Лицо его помрачнело, нейрохлыст в руке дрогнул, и охранники посыпались с высоких стульев на пол, корчась и хватая ртом воздух.
— За что? — прохрипел седой.
— Непочтение к жизни и к темам размножения. Всякий, кто не прервал неподобающую тему, подлежит наказанию, — коротко бросил Светлов, отвечая сразу на все возможные вопросы. — Панченко и Шкуров — сменить пост номер два. Кузнецов — патрулировать периметр. Самсонов — заняться кондиционером. Воздух у вас, как в берлоге!
— Строг начальник, — прошептал молодой Панченко чернобородому Шкурову, когда они отошли от дежурной комнаты подальше. — Что же он лютует так? Девок ему не хватает? Или проблемы с этим делом? Уж у него-то возможностей…
— Бывший боец сопротивления. Скольких таких мы на соснах вздернули, по собственной инициативе, — неприязненно проговорил Шкуров. — Тараканы не разрешали их вешать, да. У них все с пользой должно быть. Не просто на сосну, а на корм молодняку, если уж кого удавить надо. Но это редко бывает. Жизнелюбы, что ты хочешь…
— А этого что ж на корм не пустили?
— Нецелесообразно. Рефандеры каких гадостей ему только не делали — а он на поклон к ним пошел. Выслуживается, гад. Не за страх, а за совесть.
— Да ну?
— Еще бы. Ему эти термиты теперь как родные, он им брата продал. Жрите его, говорит, только чтобы сами вы живы остались — это когда они все вместе в тайге заплутали. Нас он и за людей не считает, понятное дело. То есть именно что за людей. И люди для него — сор. Но терпеть надо. Полторы тысячи в месяц нигде тебе не заплатят. На самом лучшем заводе — двести рублей, и не Дергайся. А в частных лавочках и сотне рад…
После подавления мятежа в Японии Координатор официально назначил Светлова своим третьим советником. Никто из людей прежде не поднимался так высоко в иерархии рефандеров.
Усмиряя японцев и действуя при этом во благо жизни и в интересах развития цивилизации, Даниил согнал около двух миллионов человек в резервации на северных островах, пять миллионов выселил в Антарктиду, двести тысяч отправил укреплять грунт и бурить туннели на Луне. Безвозвратные потери — проще говоря, количество убитых — составили каких-то пару тысяч человек: тех, кто не оправился от ударов парализаторами и нейрохлыстами. Зато теперь острова стали спокойными и мирными. Никто больше не заикался о великой миссии Страны Восходящего Солнца. Миссия была одна на всех. И в жизнь ее проводили не люди, а рефандеры.
Третий советник оказался едва ли не в большем почете, чем первые два. Те слишком много болтали о приливной волне, которая смоет все постройки на берегу океана, если они не отстоят от берега на двадцать километров. Возможные потери жизни… Экая ерунда! Когда Луну начнут буксировать, людей предупредят заблаговременно, вывезут с островов, предоставят новое жилье. Сейчас этим заниматься недосуг. Главное — протянуть сверхпрочный трос из миллионов мономолекулярных нитей, соединяющий орбиту Марса и Луны, и позаботиться о его креплении. Просто за горку такой трос не зацепишь — нужно основательно изрыть Марс и пройти туннелями почти всю Луну — иначе она развалится на куски.
Координатор уделял Светлову все больше времени.
— Вы могли бы чаще выступать по телевидению, Даниил, — заметил он при очередной встрече, на этот раз один на один. — К сожалению, искреннюю поддержку нашей системы встретишь нечасто. Представители вида хомо сапиенс работают на нас из-за денег, но мало кто понимает, как это прекрасно — нести свет цивилизации и зерно жизни другим планетам.
Светлов покачал головой.
— Вряд ли мы изменим мироощущение значительного количества людей, сколько бы ни агитировали. Мне стоило большого труда занять свою нынешнюю позицию. Через десять-пятнадцать лет появятся первые взрослые питомцы «инкубаторов». С ними мы и будем работать. Они отправятся к далеким планетам, будут заселять их и нести свет жизни…
Рефандер потряс жвалами.
— Нет. К сожалению, люди слишком медленно размножаются. Их молодняк растет очень долго. Рефандер способен произвести в год до двухсот детенышей, в пору зрелости они вступают через четыре земных года, основные навыки приобретают через шесть лет, а через двенадцать лет это сформировавшиеся полноценные личности. Людям нужно как минимум вдвое больше времени, и более двадцати детенышей самка производит с трудом. Будущее Галактики — за нами. Но вы сможете стать отличными помощниками. Люди очень хорошо приспосабливаются к новым условиям, они изобретательны и живучи, у них отличная реакция. Во Вселенной им уготована хорошая роль. Хотя доминировать будет наш народ.
— Не исключено, — согласился Свелов. — Вас много. Вы умнее. Галактика будет принадлежать вам. Во всяком случае, некоторое время. Пока не появятся еще более выносливые, сильные, умные…
— Да, — не стал спорить Координатор. — Будущее в наших руках. Но жизнь может распорядиться нами так, как мы не предполагаем. Завтра — великий день для колонии. Ваши японцы, китайцы и сибиряки хорошо поработали на Луне. Туннели прорыты едва ли не лучше, чем сделали бы мы — строители от рождения… Верю, что первое испытание межпланетного троса будет удачным. Сдвинем Луну с места совсем немного. И будем ждать.
— Следующего противостояния Марса, — кивнул Даниил. — Завтра и правда великий день. Может быть, отдать приказ об эвакуации жителей с побережий?
— Нет, — ответил рефандер. — Это лишнее.
— Ясно, — кивнул Даниил. — Разрешите присутствовать при испытаниях?
— Желание нерационально, — заметил Координатор. — Но вы можете присутствовать. Если эстетическое чувство человека этого требует.
— Вы начали понимать наши эстетические чувства, — склонил голову Светлов.
— Рефандеры хорошо обучаются, — констатировал Координатор.
Трос между Марсом и Луной натянулся, спружинил. Компенсаторы погасили колебания, распределили силу тяги с помощью сотен подвижных блоков. Луна качнулась и поползла прочь от Земли. Планета вздрогнула. Слишком велики были задействованные энергии, чтобы не заметить движения.
Светлов стоял за пультом вместе с Координатором, лично управляющим процессом, десятком других рефандеров, несколькими дендроидами и людьми. Пусть это всего лишь испытание — чувствовалось величие момента. Четыре года, и Земля лишится спутника. Изменится траектория планеты, навсегда уйдут в прошлое приливы и отливы.
— Тридцать секунд до рассоединения троса, — сообщил Координатор. — Соединение устойчиво, тяга максимальна. Система работает.
Защелкали, одобряя искусство Координатора, рефандеры. Зааплодировали люди. Зашелестели псевдоконечностями дендроиды. Только Светлов, казалось, остался равнодушным. Он сделал шаг к Координатору. Еще один. И бросился на него.
Повалились под ударом нейрохлыста, включенного на полную мощность, люди. Медленно, очень медленно начали разворачиваться в сторону несущегося к Координатору человека рефандеры-охранники.
— Это нерационально! — прощелкал главный рефандер. — Нападение на меня противоречит делу жизни! Опомнись!
Светлову некогда было отвлекаться. Он оказался рядом с Координатором, одним движением руки порвал артерии под жвалами, чудовищным усилием скрутил голову рефандера. Ударом тренированного кулака Даниил пробил панцирь Координатора и вырвал его сердце. Потом сорвал с головы управляющий космической операцией шлем и надел его на себя.
— Принимаю командование операцией как помощник погибшего Координатора! Приказываю отключить компенсаторы! — До рассоединения троса оставалось двадцать три секунды, нужно было спешить. — Команда безусловна!
Системы блоков, регулирующие тягу, перестали замедлять движение троса. Несущийся с чудовищной относительно Земли скоростью Марс рванул Луну на себя. Гравитационный толчок был такой силы, что всех находящихся за пультом управления швырнуло на пол. По всей Земле рушились здания, падали люди, сходили с рельсов поезда… Землетрясения, поднимающие цунами, начнутся несколько позже — когда бушующая лава устремится в образовавшиеся в земной коре разломы.
Луна раскололась сразу на несколько частей.
— Случайная работа компенсаторов! — скомандовал Даниил, поднимаясь и удерживая равновесие на шатающемся полу. — Команда безусловна!
Уцелевшие компенсационные блоки на тросах вновь стали активны. Только ускорение каждого сегмента троса было различным. Луну, пронизанную мономолекулярными тросами, разрывало на куски, растаскивало в разные стороны.
Спустя пять секунд Даниил приказал:
— Отсоединение основного троса!
Марс, сорвавшись с поводка, понесся по слегка измененной орбите. Огромные куски Луны сталкивались, крошились, летели во все стороны — заволакивая пространство вокруг Земли плотным кольцом орбитального каменного мусора.
— Что ты наделал? — прошелестел один из дендроидов, устоявших на «ногах» — трех утолщениях снизу туловища. — Через двадцать три минуты огромные глыбы начнут рушиться на Землю… Погибнут миллионы людей! Будут замусорены все возможные орбиты! Ни один корабль не сможет пробиться сюда. Нам конец! Мы отрезаны от всех планет Галактики!
Даниил сорвал с головы шлем, с помощью которого отдавал команды, отшвырнул его в сторону и прошептал:
— Жизнь священна. Мы даже не тронем мерзких термитов и их прихвостней, хотя вы пытались поработить нашу планету. Но это в прошлом. Теперь мы будем жить так, как считаем нужным.
Рефандер-охранник пришел в себя, активировал вмонтированный в конечность излучатель и направил его на Даниила. Как ни быстро двигался ученик тибетских монахов, уйти от импульса он не успел. Тонкое багровое лезвие лазерного пучка вспороло плечо, задело шею. Правую руку человека отрезало. Светлов скрипнул зубами, попытался улыбнуться — но потерял сознание и свалился под ноги своих врагов.
Издали доносился грохот мощных ударов — силы повстанцев выбивали ворота цитадели рефандеров кумулятивными гранатами.
Небо, все в пляшущих звездах, было совсем близко. То и дело лес освещал яркий сполох от полета метеорита.
— Папа, но почему ты был уверен, что землю не испепелят с орбиты? Не скинут нам на головы крупные куски Луны? — спросил Никита Светлов, разглядывая с высокого валуна, упавшего с неба, перестроенную и приспособленную для нужд людей крепость рефандеров.
Даниил обнял сына здоровой левой рукой, пошевелил пальцами правой. Нет, рука все еще слушается плохо. Клонированная конечность не заменит настоящую…
— Хотя рефандеры бесцеремонно использовали людей, навязывали им свою волю и свои законы, жизнь для них священна. После катастрофы они должны были оставить нас в покое. Так и произошло.
— Но разве они не понимают, что мы воспользуемся передышкой с толком, попытаемся обогнать их?
— Может быть, это не имеет для них значения. Они способствуют развитию жизни, а не ее уничтожению. Прежде они хотели приручить нас, использовать так, как люди в древности использовали лошадей и собак — для охоты, перевозки тяжестей, охраны. Теперь мы многого добились и будем говорить с чужаками на равных. Пойдем своим путем. Никто не запретит нам помнить прошлое, чтить своих героев, сочинять стихи или слушать музыку — независимо от того, рационально это или нет. Потому что нам нравится так поступать. Мы будем свободны. Ведь для человека издавна высшей ценностью была не жизнь, а свобода!
Никита вгляделся в профиль отца, который гораздо чаще видел на монетах, чем в реальной жизни. Слишком много дел было у Координатора после полной изоляции Земли.
— Скажи, как тебе удалось обмануть детектор лжи? Ты ведь был готов на все, чтобы покончить с рефандерами… Каждый твой шаг вел к тому, чтобы Земля стала свободной!
— И Земля, и те несчастные, что томились в интернатах рефандеров, — нахмурился Даниил. — Через несколько лет дети потеряли бы человеческую сущность, унаследовав все таланты людей, — это была бы подлинная гибель нашей цивилизации. Поэтому надо было спешить. А детектор я не обманывал — неужели ты до сих пор не понял? Во мне не было ненависти к врагам — долгие годы в Тибете я учился именно этому. Поступив на службу к рефандерам, я делал то, что должно. Только и всего.
— Ты простил им убийство брата? Позор матери? Трагедии тысяч людей, которых загоняли в резервации, направляли на фермы, использовали как подопытных кроликов?
— Взорвав Луну, я погубил двенадцать миллионов человек. Они задохнулись под развалинами, утонули в море. сгорели в пожарах, которые начались после падения огромных метеоритов — кусков нашей Луны… Что наши личные потери по сравнению с этим? Но я сохранил уклад жизни людей. Спас человечество. Ненависть — плохое чувство. Термиты правы — ненависть нерациональна. Порой нужно пожертвовать чем-то, чтобы выиграть партию.
Даниил повернулся к крепости, построенной чужаками, спиной, щелкнул переключателем на коммуникативном браслете, и в метре от них возникла подрагивающая рябь портала, готовая перенести отца и сына из таежной ночи в яркий солнечный день Мехико, где базировалась сейчас резиденция Координатора. Никита собирался шагнуть в портал первым — бездельничать сейчас никому недосуг. Нужно учиться, работать, и снова учиться — чтобы превзойти своих учителей. Радиус действия порталов пока не превышал пятнадцати тысяч километров. А перед человечеством стояла великая цель — обогнать рефандеров на пути к звездам.
Уже сделав шаг, младший Светлов обернулся и задал вопрос, который никогда не решался задать дома:
— Если бы рефандер съел меня — как твоего брата? Ты бы все равно не чувствовал к ним ненависти? Или если бы моей жизнью нужно было пожертвовать для того, чтобы спасти человечество, — как бы ты поступил?
Небо вспыхнуло еще раз, и Никите показалось, что всегда бесстрастное лицо отца на мгновение исказилось.
— Я не хотел бы, чтобы передо мной встал такой выбор, сын…
