Глава 23

Спустя час Истомин связался с какой-то частью и узнал обстановку. Оказалось, немцы почти вплотную подошли к Ладоге. Первый вариант нашего маршрута отпал. Майор проложил курс почти напрямую, ввиду огромного количества болот в здешних местах решено было пробираться между ними. Разведка артиллеристов подсказала, что возле болот немцы сидеть не любят. Но майор решил не рисковать, дозор на этот раз выслали пеший. Пошла вся моя четверка, то есть я тоже пошел. Деда майор отправил с нами, с рацией, будем держать связь. Толя с Андреем, телохраны, тоже собирались.

Я и не знал, что у Истомина в машине была вторая радиостанция.

– А чего ж вы раньше-то молчали. Парни мотались зря, туда-сюда, – недовольно сказал я Истомину.

– Забыл. Мне водитель напомнил. Ладно, идете тихо, ни во что не лезть, ясно? – майор давал ЦУ. Ага, забыл он. Опять чего-то недоговаривает.

– Ясно-то, ясно. Вот только у немцев может быть другое мнение на нашу скрытность.

Вышли мы с рассветом. Нагрузились опять как верблюды. Помня свою промашку с винтовкой на короткой дистанции, взял один МР-40. Половину магазинов от СВТ переложил в сидор, оставшиеся пять разместил с правой стороны в разгрузке, а слева засунул шесть к ПП. Пополнили запас гранат, только взяли больше, вдруг казах опять захочет что-нибудь заминировать. Взял у Истомина бинокль. Остальные остались с ППШ, только деду вместо винтовки, что у него была, вручили МР-40. Зимин быстренько объяснил ему, как пользоваться. Дедушка вообще оказался довольно смышленым. Не смотри, что от сохи. С рацией был на «ты», ПП освоил влет. Когда собирались, обратил внимание, как он засовывал гранаты в мешок, и увидел у него небольшой чехол, из которого торчала деревянная рукоятка топора.

– Вань, у тебя топор, что ли, с собой? – спросил я, удивленно показывая на чехол.

– Ага, сам сделал. Из немецкого. Разведка как-то приперла всякой хрени. Нужной и не очень. Я увидел и выпросил себе. Только там форма была неудобная, я его переделал, пока в запасном сидели. Там у нас мастерская была. Ну, я и повозился!

– А как это неудобная? Они чего разные бывают? – все больше не понимал я.

– Ага. Вот смотри. – Дед вынул топорик из чехла.

– Да это, блин, произведение искусства, а не топор. Красота. – Топор был удивительно похож на индейский томагавк. – И зачем он тебе с собой?

– Вот ты – командир, нож носишь? – спросил дедушка.

– Конечно, мне тоже его переделали, из штыка, только не сам я. Вот. – Я вынул из кожаных ножен, свой тесак. Обоюдоострый, чуть укороченный немецкий штык.

– Ты его бросать умеешь?

– А ты что, топор кидаешь? – До меня дошло наконец, зачем ему топор.

– А как же. Смотри.

Мы отошли в сторонку. Дед взял топор за рукоятку, крутанул в ладони и резко метнул его в стоящее рядом дерево. Метров семь до него было, топор вошел сантиметров на пять. А ведь дерево промерзшее!

– Ни хрена себе, ну ты, радист, даешь! – воскликнул Вано.

– Да, Ваня, пипец немцам! – констатировал я. Дед бережно вытер топор и убрал его обратно в сидор.

– Все готовы, – я оглядел наше войско. Парни попрыгали, дед вопросительно смотрел на нас.

– А мне не прыгнуть с этой дурой! – он показал себе за спину, где висела рация.

– У тебя вроде нечему греметь. Кроме костей, – заржали парни.

– Вань, не обращай на них внимания, – показал им кулак я.

– Да ладно, пусть поржут, кони, – смеясь, ответил дед.

– Сергей, помни, аккуратно. Если убьют, найду и убью сам! – Как всегда доброе напутствие от командира, звучало как приговор.

– Понял, командир. Документы сдавать, кстати? – вспомнил я.

– Не надо, вдруг к нашим попадете, замучаетесь отбрехиваться. Метки-то не вшили.

Идти было очень тяжело. Большой груз, плюс погода. Мороз ударил пока небольшой, градусов восемь, десять, но чувствительный. Хотя через пару километров от всех уже пар валил. Болот вокруг было множество. Такое ощущение, что мы вообще шли по островкам. Так как кругом все хлюпало.

– Местного бы найти, – проговорил Зимин, – может, провел бы тропкой какой?

– Какие местные? Погляди вокруг, – обвел рукой бескрайний лес Мурат.

– Да уж, не подумал, – ответил Саня.

– Ребят, давайте потише, не на прогулке, – прервал я их беседу. Зимин посмотрел на меня и кивнул.

Двигаться старались по местам, где смогут пройти машины. Удавалось с трудом. Приходилось постоянно сворачивать, находить более широкие участки суши. Начинал падать снег, это добавило скрытности, но и самим приходилось постоянно вглядываться. Казах, как всегда, шарился где-то впереди. Когда увидели его бегущим как лось через кусты напрямик, все насторожились и подняли оружие.

– Все, нагулялись. Иди, попроси дорожку показать. – Казах, запыхаясь, посмотрел на Зимина.

– Много? – спросил он.

– БТР и грузовик. Взвод, наверное. На БТРе что-то большое.

– Блин, с зениткой, что ли? – выматерился я. – Чего они тут забыли?

– Не знаю, но они тут надолго, – ответил Мурат.

– С чего так?

– Палатки ставят, костры разводят, офицер командует.

– Плохо! Ни хрена не боятся. Давай туда, посмотри, будут прочесывать или там засядут, – озадачил я казаха, – Вано с собой возьми.

– Это я с радостью, – воскликнул «Здоровый».

– Не-е, командир, – протянул Мурат, – я один, потихонечку.

– Смотри, как знаешь, тебе виднее.

Мурат скрылся в кустах, а мы залегли. «Здоровый» с дедом вернулись на пару сотен метров и нарубили веток, большущую охапку. Разложили пару настилов. Сверху кинули плащ-палатки. Блин, угораздило же на них выйти, холодно ведь и костер не разведешь. Минут через двадцать вернулся Мурат. Присел рядом.

– Жрать готовят. Видно, здесь сядут. Я там пару растяжек поставил. Если двинут к нам, никак не обойдут, – доложил он.

– Молодец, а все же, чего они сюда приперлись. Стоп, – я быстро достал карту, сориентировавшись, сказал.

– Ясно, блин! Судя по карте, – а у меня была немецкая, – наши, выходя из колечка, которое фрицы пытались замкнуть, пойдут именно тут. Вот они и сели здесь. Только мало чего-то их.

Карта была и вправду хороша. Офицерскую забрал Истомин, а эту я снял с трупа унтера, подстреленного кем-то из парней.

– Давайте так. Мурат, мы с тобой как всегда прямо. Толя, идешь с Зиминым. Саня, возьмешь правее. Андрюха с Вано замыкают. Все понятно? – я махнул рукой вперед, – поскакали кони.

Быстренько скатав плащ-палатки, двинулись вперед. Идти оказалось не близко. Около километра. Удивился, во дает казах, носится как сайгак. Правильно говорят: бешеной собаке…

– Серег, здесь осторожнее, – вскинул руку, показывая вперед, Мурат, – тут я гостинцы оставил. Приглядевшись, даже увидел один из его подарков. Казах сам как будто из моего времени. Причем прошел не одну войну. Из него так и перло желание что-нибудь взорвать, заминировать. Да поподлее.

Увидев немцев, мы переглянулись. Прибавился еще грузовик с пехотой. Немцы уже вовсю копали то ли окопы, то ли блиндаж. Спиной к нам. Все правильно, ждут отступающих, готовят «каку». Что же делать? Один БТР и десяток солдат мы бы смели, а теперь силы явно не равны. Все решил случай. Мы не заметили, что одна палатка, как назло белого цвета, оказалась поставленной под большой елью. Совсем рядом с нами. И когда из нее вышел фриц, мы встретились с ним глазами. Он даже пикнуть не успел. На него смотрели все наши стволы, а казах уже летел к нему. Фриц от удивления дар речи потерял. Но, сука, успел очухаться, когда к нему подбежал Мурат. Свалив немца на землю, он не успел зажать ему рот.

– Алярм, – проорал фриц и забулькал. Нож Марата вошел в него по рукоятку. Мы упали и, выставив стволы, приготовились умирать.

Крик офицера, а это был целый гауптман, подхватили другие, но либо не поняли, либо даже не подумали, что им могут зайти в тыл, поэтому открыли огонь в противоположную сторону. Куда стреляли? Лично я не понял. Но, все-таки увидев, что никого впереди нет, они прекратили стрельбу и стали оглядываться. Нам это было на руку. Мурат и Зимин уже подбегали к БТРу. На ходу, стреляя из автоматов, они запрыгнули в кузов. Я видел все, как в кино. Ствол зенитки двинулся, немцы начинали разбегаться. Дико что-то орали, пытались стрелять. Очнулся я, когда в первый раз бухнула зенитка. От ближайшего грузовика полетели ошметки, в ребят почти не стреляли. Зенитка продолжала свою кровавую жатву. Двадцать миллиметров – тяжелый случай для пехоты. Крики немцев перекрывали пальбу. Я даже не понял, когда сам начал стрелять. Дистанция была небольшой. В ход пошли гранаты. Застрекотал МГ, это из кузова БТРа стрелял Мурат. Продолжалось избиение не долго. Немцы, не вылезая, залегли в неглубоких окопах, которые успели отрыть наполовину, зенитка и МГ не давали им голову поднять. Мы ползком приблизились на бросок гранаты. Молча, не сговариваясь, швырнули каждый по две. После того, как дым рассеялся, мы услышали крики немцев о том, что они сдаются.

Да, в который раз нам так прет? Мы насчитали двенадцать трупов. Двадцать один человек сдался в плен. Раненых было полтора десятка. Кто лежал и стонал, зажимая раны, кто был ранен легче, пытался перевязать полученные пробоины. Улов был не плох. Один грузовик, кроме пары пулевых отверстий в бортах, был абсолютно цел. Один горел. Плюс БТР. Но все было не так радужно.

– Серега, сюда! – призывно орал Вано. Я бегом направился к нему, крикнув Зимину, чтобы смотрели за немцами.

Когда подбежал, увидел страшную картину. Андрей, мой водитель, лежал в луже крови. Она расплывалась под ним. Перед ним на коленках стояли Вано и дед. Андрею прилетело аж три пули в грудь и одна в голову. Он умер мгновенно. Рядом, в трех метрах, лежал Круглов, Толя был ранен. Но вроде не очень сильно.

– Бля, ну как же так-то, парни. Вашу мать. Как? – хотя чего как, пальба-то была знатная. Хоть и повезло загнать немчуру в норы, но перед этим они все же постреляли.

– Серег, он гранату бросил стоя, тут в него и попали. Хорошо бросить успел, а то бы и нам досталось, – Круглов посмотрел на меня и опустил глаза.

– Тебя-то как достали. – Я показал ему на кровь, в которой была испачкана его одежда.

– Это не моя. Меня чем-то по голове ударило. Больше вроде ничего, – он похлопал себя по телу.

– Вань, – я посмотрел на деда, – ты цел?

– Да, все нормально, командир, – ответил Иван, оглядевшись.

– Посмотри, куда ему там ударило, может, серьезно? – я показал на Толю.

Забрав документы у Андрея из кармана, решили его похоронить, но не здесь.

– Грузимся в трофеи и ходу. Да соберите все целое оружие, бросайте в кузов, потом разберемся. Ваня, – я посмотрел на деда, – связь давай.

– Есть связь, командир! – через минуту Иван протянул мне наушник.

– Новиков, что там у тебя, – услышал я голос майора.

– Товарищ майор, выдвигайтесь. Мы тут с немецким заслоном сцепились. Но пока чисто. Будьте осторожны.

– Почему не отошли, я же просил тихо, – раздраженно прокричал майор.

– Так получилось, нельзя было отойти, при встрече доложу, мы вперед, по пути оставим вам метки, в тех местах осторожнее, у меня все пока.

– Давайте внимательней. Конец связи.

Отдав наушник Ивану, пошел посмотреть на сбор трофеев. Ребята уже заканчивали, я огляделся. Подбежал Зимин.

– Серег, вот это урожай, только пулеметов аж четыре штуки. А уж винтовок!

– Отлично! Гранаты есть? И что с боеприпасами к зенитке?

– Нормально все, всего много. К зенитке полуторный похоже. Около тысячи. Еще ящик взрывчатки в «бэтээре» лежит, запасливые суки.

– Пакуемся, выезжать пора.

– Слушай, командир, – подошел казах, – а если еще приедут? Вдруг – наши нарвутся?

– Бля, идиот я. Ты прав, – я почесал затылок.

– И еще, Серег, чего с пленными делать будем? – спросил Зимин.

– Так, давайте сделаем вот что, – я приказал Зимину заставить немцев докопать начатые ими окопы. Ставим здесь свой заслон. Ждем Истомина, а там видно будет.

Зимин довольно легко убедил фрицев взяться за лопаты. Те быстренько принялись копать. Также Саня выяснил у кого-то фельдфебеля, что до вечера приехать сюда никто не должен. Только из-за отсутствия связи могли всполошиться. Постараемся успеть, майору не так уж и далеко сюда ехать. Ребята согнали всех фрицев в один угол. Сами заняли места, выставив два пулемета, мы с Зиминым сели в БТР, к большому стволу поближе. Мурат умчался на разведку, правильно, волка ноги кормят.

Все-таки ничего не произошло. А может, наши просто быстро приехали. Прошло буквально два часа, и на поляне появились наши машины. Истомин покричал на меня немного, быстро успокоившись, велел связать немцев и грузить. Раненых – добить! Я даже растерялся. Мало того что пленные, так ведь раненые. Это не в горячке боя – резать одного за другим. Сказал парням. Меня отослали к майору, сказали, что все сделают сами.

Андрюху похоронили под сосной. Выстрелили из трех стволов в воздух. Вот и первые потери у нас. Хорошо бы им быть последними.

Сидя в машине с Истоминым, изучали карту, когда прогремели выстрелы, вздрогнул, передернуло. Пытался вспомнить, как читал о зверствах немцев, вроде отлегло. Но что-то меня все равно изнутри грызло. Когда закончили, все попрыгали в машины. Отъезд был быстрым. По пути сначала долго молчали, но потом Истомин что-то спросил, я ответил и завязался разговор. Происшедшее отодвинулось на второй план. А потом уже и забилось другим. Когда стали попадаться идущие окруженцы, нам пришлось останавливаться. Из окружения выходило довольно много народу. Кто смог, тащил технику, была пара танков, зенитка на конной тяге. Истомин подозвал к себе появившегося лейтенанта, тот был весь в грязи, с замотанной головой. Из-под повязки виднелась запекшаяся кровь. Доложил, что идут аж из-под Тихвина. Немцы ударили по ним еще вчера днем, положили почти всю дивизию. Остатки ее выбираются кто как может. Организованного отступления не было. Кто-то бежал, бросив оружие, кто-то вытаскивал на себе раненых и технику. Истомин показал лейтенанту на карте позиции артиллеристов, сказал, чтобы двигались туда, так как там уже начинался сбор всех отступающих. Распрощались. Мы поехали дальше, скоро и нам придется пробираться.

К Ладоге мы все же вышли. Но чуть не пришлось поворачивать обратно. Попали под минометный обстрел. Майор решил отойти на северо-восток. Прорваться было не реально. Вечером, поедая тушенку из банок, мы начали разговор:

– Товарищ майор, я думаю, нам нужно разделиться. Я со своими ребятами выйду вперед, попробуем пройти. По крайней мере посмотрим, какие силы здесь у противника.

– Это очень опасно. Ты и так все время во что-то ввязываешься, – майор посмотрел на меня.

– Ну, а что, сидеть будем? – я махнул рукой. – Нам ведь все равно надо в Питер.

– В Ленинград! – жестко поправил меня Истомин.

– Да хоть Петроград! Без разницы, сути это не меняет. Я пошел, группу собирать.

– Как намерен идти? – спросил Истомин. Я знал, что этим кончится, деваться-то некуда.

– Я «Ганомаг» возьму. Фрицев мы раздели, на форме ни пятнышка. Свою с собой повезем. Потом оденем, если придется, – рассуждал я.

– Нашим только не попади! – положат, не спросят, как зовут. А вот с Зиминым тебе повезло. Для него немецкий язык, как родной. Его когда проверяли, думали даже, что он и есть немец, но нет. Просто освоил хорошо. Собирайтесь, я подойду сейчас.

Я подошел к БТРу, парни отдыхали, Саня Зимин возился у зенитки.

– Так, бойцы. Берем немецкую одежку и вперед – на мины, – скомандовал я.

– Серег, ты серьезно? – подал голос Круглов.

– Серьезней некуда, потом все объясню, собираемся. Толя, это ты с непривычки, в первый раз ведь с нами. Да, мужики, прихватите на всякий случай документы гансовские. Зимин!

– Я! – рявкнул Саня.

– Офицерское есть что-нибудь?

– Он в кровище весь был, – Саня скосил глаза на Мурата, – есть унтерский френчик.

– Сойдет, наверное, ты его и напяливай.

– Хорошо, сделаю. Только это…

– Ну, – я «подстегнул» Саню кивком.

– Подозрительно, «Ганомаг» ведь командирский.

– Саня, а то, что у нас из всей группы только один «немец» по-немецки говорить может, это нормально? – Ладно, проехали. Я свернул разговор. Чего тут думать-то, вся легенда – одни лишь белые нитки.

Все занялись делом, одевались, подгоняли «снарягу».

– Стволы только немецкие, – сказал я, а сам взял свою «снайперку» и стал засовывать ее в нишу, внутри БТРа, на вопросительный взгляд Зимина ответил просто – надо!

Собрались быстро, через пятнадцать минут подошел Истомин.

– Готовы?

– Всегда! – ответил я с улыбкой.

– Ох и дошутишься ты у меня, Новиков. Двигайте, давайте. И про связь не забудьте, – показал кулак майор.

– Слушаемся, – ответил я, – поехали.

БТР тронулся рывком, за рулем теперь сидел Толя. Бронетранспортер он еще не водил, да больше некому. Не казаха же за руль сажать. А сам боюсь, вдруг не справлюсь. Рядом с водителем разместился Зимин, исполняя роль старшего. Я с дедом, казахом и Вано расселись в кузове. Саня успел показать, как работает зенитка, так что она была теперь на мне. Вано сел сзади с МГэшником, для того чтобы не тратить много времени на перезарядку, рядом с ним лежал еще один, готовый к бою, и десять запасных банок к ним, полностью снаряженных. Задача деда была заряжать свободный пулемет и не высовываться, ну и подавать мне магазины к зенитке. Они разряжаются быстрее, чем ленты у МГ. Это на случай войнушки. Казаха привязывать к чему-либо, как всегда, не стал, от него пользы больше, если он свободный будет.

Пробирались очень медленно, осторожничали, да и дороги-то нет. Кругом топи. То, что мы задумали, было хорошо только при планировании. Первая же встреча с постом немцев вылилась в перестрелку, хотя стреляли только мы. Пост состоял из двух мотоциклов. Шестеро солдат вели себя как дома. Когда мы вылезли на них из леса, они даже не встали. Вано с Муратом просто ударили с двух МГ разом и положили всех. Толя тормознул у стоявших на обочине байков, я с Зиминым быстро их обшмонали. Улов был нормальным, взяли еще два пулемета, шесть банок с патронами, восемь «колотух». Два МР-40. Когда мы завершили грабеж, выпрыгнул казах и быстренько сляпал пару гостинцев, тем, кто захочет покататься на мотоциклах. Трупы убирать не стали. Поехали дальше, но через пару километров нас спасло только охрененное знание Зиминым немецкого языка.

Выехав на небольшую полянку, мы встали, так как затруднительно ехать, если на тебя смотрит танковый ствол. Подошедший фельдфебель коротко тявкнул:

– Аусвайс, – и выставил ствол автомата вперед. За ним уже толкались еще двое. Я быстро отметил про себя, танкисты были у танков. Толя протянул «свои» документы, а Зимин вылез из БТРа и начал что-то бодро лепетать на тявкающем языке. Фельдфебель сначала не обратил на его речь никакого внимания, затем поднял глаза и посмотрел. Что-то проговорил и закивал головой, я заметил, что стоящие за ним двое других опустили стволы. Кивнув нашему водителю, немец вернул ему документы, а сам заговорил с Зиминым. Тот яростно жестикулировал, достал из кармана какую-то бумажку, тыкал в нее пальцем. Немец улыбался и все время кивал. Затем Зимин свернул разговор, махнул на прощание немцу по-дружески рукой и хлопнул дверцей.

– А теперь ходу отсюда, только спокойней, – прошептал он Толяну.

Круглов плавно тронул БТР, и мы поехали дальше. Отъехав с километр, я крикнул, чтобы останавливался.

– Какого ты останавливаешься, – грубо спросил Зимин, когда я к нему подошел, – думаешь, я снова смогу такой лапши навешать?

– Тихо ты, не ори. Ты ехать хочешь?

– Конечно, надо рвать отсюда! – Саня начал размахивать руками.

– А для чего мы поедем, полковник-то с учеными в лесу сидит. Как он здесь проедет? – я вопросительно посмотрел на этого крикуна.

– Вот блин! Я чего-то и не подумал, – опустил голову Зимин.

– Потому что мозгов нет, все оставшиеся с немцем протрепал, – констатировал казах.

– Ты еще давай меня «попили», – смущенно проговорил Саня.

– Сворачиваем в лес и думаем, – резюмировал я.

Укрывшись в лесу, возле самой трясины, мы уселись в кузове БТРа.

– Мурат, твои мысли, – предложил я начать казаху.

– Два танка, в одном копались с мотором, в другой что-то грузили, возможно, снаряды. Грузовик в кустах стоит, крытый, ну и пара мотоциклов. Солдат я насчитал около двадцати, не считал только экипажи танков. В мотоциклах не сидят, а пулеметных точек не заметил.

– Ты о чем с немчурой-то так долго беседовал? – спросил я у Зимина.

– Я по документам из Кельна, хорошо на фотке написано было, а этот оттуда же. Я ему фотку жены с детьми показал, не моих, унтера конечно, ну и разговорились. А чего?

– Если ты с бойцом к нему снова подойдешь, бензину попросить, например, он стрелять не начнет? – я вопросительно взглянул Сане прямо в глаза.

– Понял тебя, командир! Думаю, получится. Он спросил куда мы, я ответил, что велено зенитку перегнать в мастерскую, он мне и путь указал. Так что я даже знаю, где именно немцы стоят, точнее их тыловые службы.

– Парни, давайте попробуем их уконтропупить, – я ткнул кулаком в ладонь.

– Чего сделать? – уставился на меня дед.

Я провел пальцем по горлу, дед закивал. Казаха как всегда отправили смотреть. Тот вернулся через час.

– Танкисты спят, – начал он доклад, – пулеметчиков не видно, в мотоциклах сидеть на холоде, дураков нет. Горит костер, возле него шесть солдат. Оружие стоит у дерева. «Друг» Зимина тоже у костра. Остальные, думаю, в двух палатках, за танком, который дальше от дороги.

– С чего такая уверенность про танкистов? – спросил я.

– Так люки закрыты и моторы недавно заглушили, грелись, наверное. Зачем тепло выпускать? Между танками, ходит часовой. Еще двое ходят навстречу друг другу, через весь их лагерь. Есть возможность подойти близко. Кстати, командир, я тебе такую позицию покажу, бери свое весло.

– Годится, расскажешь по ходу. Ставим вокруг «бронника» растяжки, если кто наведается, так издали услышим. Иван, – я обратился к деду, – отойдем отсюда, сядешь где потише. Возьми себе шинель фрицовскую, под зад подложишь, чтобы не застудить.

– Как скажешь, командир, – весело ответил дед.

Мурат и Вано быстро поставили четыре растяжки. Ставили близко к БТРу, если он взорвется, будет не важно, так как если сработают растяжки, возвращаться к броневику уже не будем. Я взял СВТ, зарядил, подхватил все запасные магазины. Парни взяли два пулемета. У каждого еще и МР-40.

Ивана мы оставили в двух сотнях метров от нашего транспорта. Почти стемнело, я посмотрел в оптику, ну, еще вроде видно. Эх! Ночничок бы сейчас. Ладно, как-нибудь – помолясь.

Чуть не забыли прихватить канистру, бензин из которой заранее был перелит в бак. Кстати, бензина немного, если получится, надо у немцев еще дернуть. Решили перелить и вторую, последнюю канистру. Несмотря на добавку в сорок литров, бак полным не стал. Точно надо «трофеить».

– Так, Мурат. Танки не взрывать, сольем бензину.

Казах кивнул. Выходя из леса, Мурат показал мне небольшой холмик.

– Вот оттуда у тебя все как на ладони будет, командир. Хочешь я останусь? Только я из нее не стрелял никогда, – он ткнул пальцем в висевшую у меня за спиной «Светку».

– Я вроде привык к ней, сам отсюда поработаю. А ты рули сам, раз все здесь исползал, – сказал я казаху. Тот повел людей дальше, а я разместился на холмике. Положил взятую из БТРа немецкую шинель, тоже не хочу жопу морозить, выложил перед собой три магазина, взглянул в оптику. Нашел своих и стал ждать.

Ждать пришлось недолго, Толя с Зиминым вылезли на дорогу и демонстративно пошли прямо по ней. Было видно, как при подходе к гансам от них отделился давешний уроженец Кельна. Зимин поставил канистры на землю и стал отчаянно махать руками. Круглов стоял за ним. Махнув Сане рукой, фриц повел их к танкам. Сначала наполнили канистры из запасных бочек, стоявших рядом с танком. На одном откинулся башенный люк, и показалась чья-то голова. Голова приобрела руки и начала ими размахивать, явно выражая свое недовольство. Наш знакомый из Кельна тоже махнул рукой, только в его сторону. Танкист стал залезать обратно, но тут-то все и началось. От выстрела в упор полетел на землю фельдфебель, Толя, вспрыгнув на танк, забросил в люк гранату. Едва он спрыгнул, раздался взрыв и выплеснулось пламя. Зимин уже стрелял в сидящих у костра солдат. Из палаток стали вылезать отдыхающие, но со сна явно для боя готовы не были. Круглов с Зиминым расстреливали их, не давая поднять оружие. Я тем временем старался не терять из вида второй танк, показалась голова танкиста, я выстрелил, мимо, с третьего выстрела наполовину высунувшийся танкист, повис на башне. Тут появился Мурат, закинул в люк одну за другой две гранаты. Я смотрел, как он бежит в сторону, затем грохнул приглушенный взрыв, а за ним второй, но такой силы! У второго танка, видимо, детонировал боезапас, башню сорвало и бросило в сторону. В это время, Зимин и Толя уже заканчивали добивать оставшихся в живых немцев.

Мы расхреначили этот пост почти без последствий для нас. Когда вернулись к БТРу, осмотрелись. Казах на этот раз не увернулся. Его контузило от близкого взрыва, даже из уха кровь текла, но немного. Толя отделался порванным ватником. У Сани Зимина была рассечена щека.

– Слышь, унтер-офицер, о чем ты там с приятелем-то беседовал? – спросил я.

– Да поплакался я ему, сказал, что нас командир ждет, а тут топливо кончилось. Объяснил, что шланг порвался и бензин вытек. Ну, он проникся и помог, – развел руки Зимин.

– А танкист чего, против был?

– Ага, а ты как догадался? Все орал, что жаловаться будет. Не имел фельдфебель права нас заправлять. Я чего и стрелять начал, он ведь в танк полез по рации связаться. Доложить о «беспределе» пехтуры, ну и пришлось форсировать. Хорошо Толян понял все и гранату ему вдогонку послал, иначе…

– Ясно, – коротко закончил за него я и посмотрел на других.

Все остальные оказались целыми, особенно я. Одного танкиста только и успел завалить, и то – с третьей попытки. Связались с Истоминым, те были на ходу, ехали медленно, я посоветовал им поднажать.

Казаху в этот раз я запретил бегать по округе, заставил его поспать. Тот не сильно возражал, залез в кузов «Ганомага» и вскоре уснул. Я решил сам пройтись по окрестностям, не давал мне покоя патруль на двух мотоциклах. Если послали в одну сторону, почему бы не послать и в другую. Взял Круглова и Вано, Зимина с дедом оставил при БТРе со спящим казахом. Пройти удалось на два километра, когда впереди показались немцы, осторожно пробиравшиеся на двух «байках». Видимо, услышали. Еще бы, шумели знатно. Разглядели их случайно, скорее услышали. Три гранаты полетели в их сторону разом, оказалось не достаточно. Стрелять пришлось со всех стволов. Бой был на короткой дистанции, целиться просто было некогда. Даже руки затряслись. Вот ведь как, это тебе не с большого расстояния, тут противник смотрит тебе чуть не прямо в глаза. Страшно было. Это я потом понял, когда Вано меня по плечу ударил. Вроде не впервой, а все равно не по себе как-то.

Мотоциклам пришел писец. Оттолкали в кусты поглубже, туда же стащили ошметки немецких солдат. Думать было некогда, впереди, уже близко, Синявинские высоты, а там – жопа. Решил отправить Вано к майору с докладом, пусть решает, или двигаются вперед, или ждут нас обратно. Они как раз должны уже подъехать к месту ухоронки, где БТР стоит. Договорились так, если майор прикажет нам идти к ним, то пошлет Вано обратно к нам. Мы ждем два часа, если он не вернется, то выходим вперед. Идти-то надо быстрее. Хотя, если честно, лучше бы самолетом летели, там хоть шансы повыше. Не пройдем мы, думаю. И майор бешеный, именно из-за того же. Сам понимает всю несостоятельность операции. Для такой экспедиции нужно было или бойцов побольше, или самолет. Но самолет был недоступен, так как погода была просто «жесть». Хотя ведь мы же стольким бойцам сегодня жизни спасли, да еще и поучаствовали в избиении фрицев на железной дороге. Пушкари наши артиллерию немецкую уничтожили с нашей помощью. Окруженцев вывели, оружия им подбросили. Так что, ни фига не зря шли.

Сидели с Кругловым под елкой. Холодно уже, а костер развести нельзя. Разговор начался сам собой. Я видел, как его трясло, решил поддержать, хотя и сам-то еле отошел.

– Серег, мне раньше никогда не приходилось столько стрелять, а главное убивать. Чего-то страшно даже.

– Сам боюсь, но война же идет. Знаешь, я видел, сколько стреляют на передовой, нам-то хоть отойти можно. А там люди сидят без возможности отойти, ждут приказа, а он иногда и вовсе не приходит. В окопе жить, любому из нас, две минуты, если бой серьезный. Так что отдыхай, – я успокаивал Толяна, а сам думал, бля, ну почему я такой черствый, может, менталитет человека из будущего играет роль.

– Я ведь первый раз убивал, перед глазами стоит, – Толян зажмурился.

– Держи вот, – я достал из сидора флягу, – поправь здоровье, полегчает. Истомин рекомендует.

– А ты? – он взял флягу у меня из рук.

– Да я не пью. Язвенник. – Я засмеялся.

Толян тихо выругался.

– Ты еще смеяться можешь, а я так завыл бы, да боюсь немчуру привлечь.

Вспомнил, что сегодня уже десятое ноября. А ведь дорогу по Ладоге вроде в ноябре запустят. В конце ноября, если память не изменяет. Может, предложить майору подождать, хотя вряд ли согласится. Ему приказано торопиться. Ладно, будем посмотреть. Мы просидели в кустах не два, а три часа. Я решил добавить времени и не зря. Когда к нам вышел Вано, мы начинали собираться. Вано был весь в мыле. Еще бы, набегался.

– Майор приказывает вернуться, но в другое место. Мы по пути присмотрели, они остались там, а меня за вами послали.

– Хорошо, веди, – мы тронулись в обратную сторону. Через час Вано завел нас в такой бурелом, что еле продрались.

– Ты как хоть здесь шел-то? – едва увернувшись от ветки, которая чуть не хлестнула по лицу, спросил я.

– Да как-то пролез, ты бы видел, как мы технику протаскивали. Вряд ли сюда фрицы нагрянут.

Наконец мы увидели в темноте силуэты машин. Нас окрикнули, во, даже дозоры поставили.

– Стой, кто идет? – проговорили из темноты.

– Свои, – коротко ответил Вано и добавил, – три.

– Восемь, – произнес тот же голос.

– Давайте быстрее, командир заждался.

Эту систему паролей я сам и предложил Истомину, надо же, он вспомнил и решил воспользоваться. На сегодня видимо пароль 11. Майор встретил меня у палатки. Я заметил, что их стояло целых четыре.

– Жрать хотите? – спросил он вместо приветствия.

– Здравия желаю, товарищ майор, конечно, хотим, – ответил я.

– Пошли ко мне в палатку. Только сам собирался перекусить.

В палатке горела какая-то коптилка, Истомин выставил передо мной на ящик банку тушенки, положил хлеб и стал наливать что-то в кружку.

– Это ж водка, – поморщившись, заметил я.

– Это от простуды, – Истомин решительно пододвинул мне кружку.

– Вы же знаете, не пью я. Совсем! – вздохнул я.

– Чего и для здоровья не выпьешь? – удивленно поднял брови майор.

– Чаю нет? – тихо спросил я.

– Сейчас спрошу, вроде инженеры кипятили.

Он вышел, а я стал метать «тушняк». Когда вернулся майор, я уже вылизывал ложку.

– Вот, держи! – Истомин поставил передо мной котелок с дымящимся чаем.

– Зашибись, как раз его мне и не хватало, – я с вожделением взглянул в котелок.

– Как постреляли? – к моему удивлению, майор не кричал, даже голос не повысил.

– Нормально, ну никак не получается по-тихому.

– Ладно уж, по-другому тут и не получится. Чего думаешь предложить?

– Вот мелькнула мысль, а нельзя ли подождать немного.

– В смысле? Не понял?

– Насколько помню, скоро заработает дорога по льду Ладоги. По ней бы прошли легче, – высказал я точку зрения, хотя и понимал, что зря.

– Как скоро это произойдет? – навострил уши майор.

– В конце месяца, – робко ответил я.

– Ты охренел? У наших подопечных приказ – наладить производство к концу месяца. Каким образом этого достичь?

– Я не охренел, просто впереди – Синявино. Тут всего, если верить карте, километров двадцать. А там – жопа! В прямом смысле.

– Я помню. А вот ты забыл. Двенадцатого ноября состоится контрнаступление, я же говорил, будет большой налет авиации, под это дело операцию и рассчитывали.

– Вы уверены, что оно принесет нам пользу. В смысле поможет нам?

– А вот для этого и была нужна твоя группа. Общий план такой: подходим как можно ближе и ждем. Твои гаврики будут выдвинуты на самое острие. По их сигналу будем осуществлять прорыв. От берега в любом случае немцев откинут, сил хватит, мы должны просто во время успеть. А про Синявино – я помню. Говоришь, большие потери будут?

– Сейчас везде много убитых, но там, да, очень много.

– Война, – задумчиво произнес Петрович и продолжил: – Ты опять со своими пойдешь? Я так думаю, что приказывать тебе без толку, все равно найдешь доводы?

– Да зачем чего-то искать, просто пойду, да и все. Я нужен им.

– Ты и нам нужен. Всем.

Я достал трофейную карту, на ней было изображение котла, на Синявинских высотах. На данный момент у немцев там стояли два стрелковых полка со средствами усиления. Но по той же карте выходило, что туда идет танковый полк. А это уже серьезно. Чего бы наши не задумали, в этом месте им будут нужны серьезные силы. Майор говорил об авианалете, но у немцев прекрасно налажена взаимосвязь с авиацией, как бы не спустили на землю наших соколов, еще до того, как они смогут отбомбиться.