Глава 13

Утром мы были на Красной площади. К нам подошли Швецов и Поликарпов. В утренней «Правде» и в «Известиях» были опубликованы указы, подходили ещё люди, поздравления были со всех сторон. Не было только самых моих близких друзей-лётчиков. После прохождения колонны тяжелых трехбашенных танков, которые замыкали наземную часть парада, между башнями музея Ленина появился И-16. По звуку мотора было слышно, что работал М-62ФН. Он выполнил мертвую петлю и сбросил большой флаг СССР над центром площади. Я повернулся к Поликарпову:

– Уже сделали?

– Да! Две эскадрильи И-16 24 серии примут участие в параде! А к декабрю перейдём на 27-е: с металлическими крыльями. Утром привезли чертежи креплений для радиостанций. После праздников начнём! Небольшая задержка с винтами. Двухлопастной на новые моторы не совсем годится. Срочно делаем трехлопастной и новые синхронизаторы пулемётов и пушек.

После воздушного парада был парад физкультурников, затем бесконечные колонны москвичей. Прошёл и наш завод, и КБ. По окончанию я пригласил всех к нам, отметить награждение и Государственную премию.

С трёх часов дня Маргарита просто сбилась с ног, принимая гостей, ей помогали две какие-то женщины. Познакомился с Павлом Сухим, Лавочкиным, Гудковым, Петляковым и многими другими. Ближе к вечеру ввалилась наша дружная эскадрилья. Было много разговоров, шума. Даже нарком Каганович приехал и поздравил. Правда, приехал он не просто так. Вскоре, после стандартных поздравлений, он перешёл к делу и попросил разрешения пройти в мой кабинет. С ним был ещё один человек, которого я не знал.

– Знакомьтесь, Андрей Дмитриевич! Климов Владимир Яковлевич – главный конструктор 26-го завода! – У Климова было худощавое лицо, с немного узковато посаженными глазами, и высокий красивый лоб. Неприятного впечатления он не производил.

– Здравствуйте, Владимир Яковлевич! Чем могу быть полезен?

Но разговор продолжил не он, а Каганович:

– Мы, собственно, вот по какому вопросу: мы хотим использовать вашу систему непосредственного впрыска на двигателях серии М-100. Вы же понимаете, Андрей Дмитриевич, что двигатели с воздушным охлаждением не могут развить скорость выше 500 км/ч из-за большого лобового сопротивления, и за двигателями водяного охлаждения будущее! – Я не стал его останавливать, и он продолжал: – Мы обратились по этому вопросу к Швецову, и он нас послал… – он сделал небольшую паузу, – к вам. И в высотности его двигатели уступают «сотой» серии и двигателям Микулина.

– Одну минуту, товарищ нарком! Я не хочу разговаривать об этом в отсутствие Аркадия Дмитриевича! – я выглянул из кабинета и знаком пригласил Швецова войти. Повторил слова Кагановича.

– Товарищ нарком! Я читал эту статью, – я вытащил её из пачки документов на краю стола, – и считаю, что она совершенно не соответствует действительности! Именно звездообразные двигатели будут самыми мощными поршневыми двигателями, хотя бы потому, что у них гораздо больше цилиндров, чем у рядных. Реально достижимы мощности в пять тысяч лошадиных сил. Выше – нет, там предел по механической прочности шатунов, а настоящее будущее – у тех двигателей, которые мы начали разрабатывать в Перми три недели назад! – Нарком удивленно посмотрел на Швецова. Тот утвердительно мотнул головой. – А рядные V-образные двигатели имеют предел мощности в два-три раза ниже! Это – физика. Вы согласны со мной, Владимир Яковлевич?

– Ну, в общем, с точки зрения термодинамики вы правы. Но что делать с высотностью? Все высотные самолёты имеют V-образные двигатели!

– Здесь вы правы, Владимир Яковлевич! Пока, подчёркиваю, только пока это так. Аркадий Дмитриевич! Вы просили меня продумать вариант подъёма высотности наших двигателей?

– Да, Андрей Дмитриевич, но не думаю, что у вас было на это время…

– Вы правы, досконально я ещё это не проработал, но… Посмотрите вот на эти рисунки! – и я разложил «паука», которого мы с Сергеем нарисовали ещё в Крыму. Чем я больше всего гордился, так это тем, что на вопрос Сергея: «Что необходимо сделать для того, чтобы было чем вращать турбокомпрессор?» я ответил правильно, а затем, практически самостоятельно, его нарисовал.

– Кольцевой коллектор в задней части двигателя! А сопротивление?! – буквально прошептал Аркадий Дмитриевич.

– Вот так ввариваем выхлопные коллектора пары цилиндров и получаем, что коллектор ещё и высасывать выхлопные газы будет! Если высота небольшая, то выхлоп идёт мимо турбокомпрессора, а с повышением высоты вот этот барометр начнёт открывать заслонку первого контура, с дальнейшим понижением давления, один из компрессоров засасывает воздух из атмосферы, а второй, с противоположного борта, забирает предварительно сжатый воздух первой ступени. Увеличивая рядность двигателя, выхлопной коллектор не меняется, только коллекторы цилиндров. Можно располагать коллекторы попарно, освобождая место под оружие.

– Да, все понятно, Андрей Дмитриевич, надо ещё рассчитать частоты, и тогда удастся ещё и снизить уровень шумов. Всё, забираю! Огромное спасибо!

– Стойте, Аркадий Дмитриевич! Куда вы! Что НАМ ответить Владимиру Яковлевичу? – Швецов сел.

– Вы про впрыск? Если с вами договорится, то я не против!

Тут вмешался Каганович:

– А что это за тайны мадридского двора вокруг какого-то нового двигателя? Почему нарком об этом узнаёт последним?

– Я докладывал об этом товарищу Сталину, Михаил Моисеевич, – сказал Швецов. – пока работаем в инициативном порядке. Модель первого контура, Андрей, проработала восемнадцать минут, потом прогорело сопло. Заканчиваем изготовление корпуса второго контура.

– Какую тягу получили?

– Расчётную: 125 килограммов.

– Ну, что, Владимир Яковлевич, уели тебя «швецовские»? – со смехом спросил Каганович.

Владимир Яковлевич помолчал и сказал:

– Поживём – увидим. У моих движков есть целый ряд преимуществ: простота, дешевизна изготовления, меньший лоб, легкость установки навесного оборудования и вооружения.

Я повернулся к нему:

– Владимир Яковлевич, впереди – война: одна пуля в рубашку двигателя, и он запарил. А у нас, даже если шатун оборвется, двигатель будет трястись, но работать. Тем не менее ваших двигателей можно сделать больше. Обе эти системы отлично дополняют друг друга! Вы же знаете, что эта статья, – я ещё раз показал статью про двигатели с воздушным охлаждением, – наносит вред нашей авиации, так как не продумана до конца и основана на устаревших данных. Она не может служить на пользу авиастроению. Не стоит ей размахивать, как шашкой, рубя своих, не побоюсь этого слова, конкурентов. В конце концов, мы же общее дело делаем!

– Вы правы, Андрей Дмитриевич. Но не я начал эту историю. Я сейчас работаю над М-105 мощностью 1200 л/с, и есть определённые проблемы с карбюратором. Ваша схема оптимально мне подходит.

– Да, непосредственный впрыск подходит для любого поршневого двигателя. Поэтому мы с Аркадием Дмитриевичем не возражаем против использования системы непосредственного впрыска на ваших двигателях. Так как наш Пермский завод уже освоил выпуск этого оборудования, то разговаривайте вот, напрямую, с Аркадием Дмитриевичем и договаривайтесь о кооперации с его заводом.

– Андрей Дмитриевич! – неожиданно спросил Каганович. – А почему вы не переходите к нам в ОборонПром, а работаете в какой-то непонятной комиссии?

– Товарищ нарком! Кроме наличия самолётов в ВВС, должно быть умелое и рациональное их использование! А вот с этим у нас как раз и проблемы. Поэтому товарищ Сталин и создал эту «непонятную», как вы выразились, комиссию. И одной из задач он поставил согласование усилий промышленности и ВВС в деле противовоздушной обороны страны, армии и флота. А то, как мне видится, каждый из участников на себя одеяло тащит и старается раскачать лодку, в которой мы все сидим.

Михаил Моисеевич покрутил усы:

– Я Иосифа Виссарионовича давно знаю! Великого ума человек! Вождь!

Мне послышался голос Сергея: «Вопрос о твоем переназначении снят!»

Постепенно мой кабинет начал наполняться людьми, в основном конструкторами, многие курили, поэтому пришлось открыть форточки. Швецов показал мои наброски Поликарпову, а тот подозвал Павла Сухого, с которым познакомил меня на Красной площади. На их машинах стояли двигатели Швецова. К разговору подключился не очень высокий плотный молодой человек с высокой кудрявой шевелюрой:

– Это для И-180, Николай Николаевич?

– Нет, Артём, в сто восьмидесятый он не влезет! Он по корпусу коротковат!

– И кабина у него открытая, – добавил я.

– А вы откуда это знаете?

Все дружно рассмеялись

– Артем Иванович! Засиделся ты за чертежами! Андрей Андреев два месяца был у нас, за Чкалова, испытателем! – смеясь, сказал НН.

– Так вы и есть наш новый испытатель!

– Нет, к сожалению. Меня перевели на другую работу. Андрей! – сказал я и протянул ему руку.

– Артем Микоян, я сейчас работаю над И-180 с моторами М-82ФН и М-71ФН. А я думал, что вы из КБ Швецова, а вы, оказывается, наш! У меня очень серьёзные к вам вопросы. Можно, Николай Николаевич, я поговорю товарищем Андреевым.

– Артём Иванович, я сейчас закончу с Андреем, и потом отдам его вам на растерзание! То есть, Андрей, ты считаешь, что двойное нагнетание даст большой выигрыш по высотности?

– Для одновинтового истребителя? Не думаю! Но 12 000 должен держать. Выше? Я не уверен. Расчёты я не смог сделать, так как до конца не известны многие параметры. Надо ждать, что скажут пермяки, как у них всё это получится. Так что с этими вопросами больше к пермякам! Что скажете, Аркадий Дмитриевич?

– Полгода, минимум. Там достаточно сложная схема истечения. Конечно, Андрей не мог, да я даже и не думал, что он это сделает, рассчитать параметры выхлопного кольца. Одно могу сказать: для двух и более моторных самолётов – эта схема вполне рабочая, так как выхлоп можно подать назад. То есть поднять потолок бомбардировщиков с моторами воздушного охлаждения проблем нет. Жаль, что Туполев и Бартини далеко… А с одномоторным истребителем ещё намучаемся. Понятно, что выхлоп с обоих бортов, вниз в сторону из широкого коллектора, понятно, как сделать так, чтобы высасывать выхлопные газы из него. А вот по весам, Николай Николаевич, пока ничего сказать не могу. Считай, что килограммов сто прибавится. И минимум 300 миллиметров по длине двигателя. – сказал Аркадий Дмитриевич. Николай Николаевич показал пальцем на Павла Сухого и Артёма Микояна:

– Слышали?

– Товарищи! – раздался голос Маргариты. – Что ж вы в праздник производственное совещание устроили! К столу, товарищи!

Пока переходили к столу, Артём Иванович успел напроситься на завтра в гости, сказал, что у него есть задание, пока не официальное, на строительство высотного истребителя. Сергей сказал, что именно Артём Микоян развалит бюро Поликарпова в будущем, а его МиГи 1 и 3 надежд не оправдают. Но Микоян – талантливый конструктор и проявит себя чуть позже. «Кто он?» – «Брат Анастаса Микояна, которому ты будешь, официально, подчиняться за границей. С Артёмом придётся дружить, но он очень самолюбив! Пока им помыкают, как ты видишь, ему это не нравится». – «А Каганович?» – «Застрелится через два года». – «А Сухой?» – «Гениальный конструктор, я долго у него работал». Мы с Сергеем продолжали обсуждать гостей, поэтому я пропустил какой-то тост или здравицу в свой адрес, чем вызвал смех гостей.

– Андрей опять задумал что-то, на нас внимания не обращает! – услышал я чью-то реплику. Пришлось извиняться и с ходу придумывать объяснения.

– Так о чём ты задумался, лауреат и кавалер?

– О том, что дома такое огромное количество дел, а приходится уезжать! Так не хочется со всеми вами расставаться!

Последний гость был самым неожиданным! Зазвонил городской телефон, подошла Рита и помахала мне рукой:

– Тебя, Берг!

Беру трубку и слушаю поздравления.

– Как погода в Питере?

– Не знаю, я в Москве, к сестре приехал!

– Так почему же вы не у нас?

– Я адреса не знаю, да и неудобно!

Сообщил адрес и, когда раздался звонок, встретил его у дверей. Аксель Иванович был при полном параде: черная шинель с нашивками и капельками дождя на плечах, белый шарф, черный парадный, отутюженный мундир, видно, что всю дорогу стоял, развёрнутые плечи. Он уже совершенно не напоминал того сгорбленного, почти старика в лаборатории. Прошёл в зал и остановился, не доходя пары шагов до стола. Мне пришлось привлечь внимание к его появлению, он был старшим по возрасту среди нас:

– Друзья мои! Разрешите представить: капитан первого ранга Берг, Аксель Иванович. Он из другого ведомства…

Тут же послышался голос Чкалова:

– Точно! Он весь в чёрном! А тут все в синем!

– …но пройдёт совсем немного времени, и мы все будем прислушиваться к рекомендациям, которые даёт его ведомство, как мы, летчики, так и вы, авиаконструкторы. Прошу любить и жаловать!

Усадив Акселя Ивановича, присел рядом и спросил:

– Дела? Есть что-то новое?

– Есть, конечно, иначе бы не побеспокоил! Был у Михаила Васильевича. Он совсем плох! Туберкулёз и какая-то неизвестная болезнь: вылезли все волосы, бледный, тошнота, – тихим голосом проговорил Берг.

– Кто это?

– Шулейкин! Вы же говорили, что его знаете!

– Сам, лично – нет. Читал о его работах и только.

– Лаборатории все на месте, он сохранил всё и даже немного развил. Построил две станции, но дальность очень маленькая.

– Пойдёмте вон туда, если вы не голодны.

– Я только из-за стола.

Я подозвал Владимира Константиновича и попросил его пойти в кабинет. Вслед за ним пришёл Каганович и по-хозяйски уселся в кресло. Аксель Иванович прочитал отчёт Шулейкина об испытаниях. Они были признаны удачными, но их результаты абсолютно не вдохновляли.

– Моё впечатление, что мала мощность передатчика и не совсем правильно подобрана антенна.

– Аксель Иванович, а на каких лампах работает передатчик, его мощность и как передаётся энергия на антенну? – дальше разговор с Бергом взял на себя Сергей.

– На тиратроне Г-165, мощность 40 киловатт, передача сигнала по коаксиальному кабелю с экраном.

– Если запереть тиратрон магнитным полем? Закачать его энергией и разрядить, используя явление резонанса? Мощность на выходе должна повыситься в тысячи раз!

– Так, молодой человек! Только не пытайтесь мне сказать, что вы не закончили физический факультет Петербургского Императорского университета!

– Несомненно, уважаемый Аксель Иванович! Мне было год от роду, когда он перестал быть императорским! Вас не затруднит подойти вон к тому шкафу. Третья полка сверху, там рядком стоят издания BIRE за несколько лет… 1921 год, по-моему, четвертый за 21-й год. Страницу не помню, автор Альберт Халл. Всё новое это хорошо забытое старое!

– Однако у вас и память!

– Аксель Иванович! Я читал это совсем недавно! Перед тем, как к вам поехать! Поэтому помню, куда поставил! – Все рассмеялись, Аксель Иванович тоже.

– Насмешили, дорогой Андрей Дмитриевич! Но ваша мысль понятна.

– И ещё, Аксель Иванович. Не помню точно где, но я читал, что волны такой длины хорошо отражаются от внутренних поверхностей полых прямоугольных металлических труб с сечениями, кратных длине волны, которые образуют так называемые волноводы. Эти волны хорошо отражаются от металлов и сеток из металлов, но свободно проходят через нетолстые диэлектрики. То есть можно построить такой волновод, загерметизировать его диэлектриком и облучать параболическую антенну. Это тоже повысит коэффициент передачи энергии, без потерь в кабелях.

– Не знаю почему, но мне приятно находиться под руководством такого эрудированного человека, несмотря на его молодость. – сказал Берг, больше обращаясь к более старшему Кагановичу. Сам Каганович молчал и только переводил взгляд с меня на Берга, с Берга на меня.

Я познакомил Владимира Константиновича и Берга, объяснил их самые ближайшие задачи. Потом мы вернулись к гостям.