Вместо постскриптума
Если говорить о ценности «дома Павлова» для немецкого командования, то она практически отсутствовала. На оперативном уровне немцы не только не замечали отдельный дом на площади, но и вообще не придавали значения маленькому плацдарму дивизии Родимцева. Действительно, в документах 6-й армии есть упоминания отдельных сталинградских зданий, за которые шли особенно упорные бои, но «дом Павлова» в их число не входит. История о «карте Паулюса», на которой дом был отмечен как крепость, была рассказана сослуживцам Ю. Ю. Розенманом, начальником разведки 42-го гсп, который якобы сам видел эту карту. История больше похожа на байку – в других источниках упоминаний о мифической карте нет.
В документах 13-й гсд словосочетание «дом Павлова» встречается всего пару раз – как наблюдательный пункт артиллеристов (боевой приказ) и как место гибели одного из бойцов (донесение о потерях). Сведений о многочисленных атаках противника через площадь 9 января также нет; согласно оперативным сводкам, немцы в основном наступали в районе Госбанка (71-я пд) и у оврагов (295-я пд). После окончания Сталинградской битвы в штабе Родимцева было составлено «Краткое описание оборонительных боев частей 13-й гсд»; в этой брошюре объект «Дом Павлова» появляется на схеме опорных пунктов – но к тому времени здание уже обрело всесоюзную известность. В период же боев осени 1942 – зимы 1943 гг. «дому Павлова» в дивизии Родимцева особенного значения не придавали.
В послевоенные годы тему «легендарной обороны» скрупулезно изучал писатель Л. И. Савельев (Соловейчик), собирая информацию и переписываясь с выжившими ветеранами 42-го гсп. В неоднократно переизданной книге «дом сержанта Павлова» в художественной форме были изложены события, происходившие на участке дивизии Родимцева в центре Сталинграда. В ней автор собрал бесценные биографические данные о бойцах и командирах 42-го гвардейского полка, его переписка с ветеранами и родственниками погибших хранится в Москве в Государственном архиве Российской Федерации.
Стоит упомянуть и о знаменитом романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», где оборона здания на улице Пензенской стала одной из основных сюжетных линий. Однако если сравнить дневник, который Гроссман вел в ходе сражения, и написанный позднее роман, то видно, что поведение и мотивация советских солдат в дневниковых записках разительно отличаются от послевоенной рефлексии известного писателя.
Любая хорошая история имеет свою коллизию, и оборона «дома Павлова» не исключение – антагонистами стали бывшие боевые товарищи, комендант дома Павлов и командир гарнизона Афанасьев. В то время как Павлов стремительно продвигался по партийной лестнице и пожинал плоды свалившейся на него славы, ослепший после контузии Иван Филиппович Афанасьев наощупь набивал книгу, в которой старался упомянуть всех защитников знаменитого дома. Испытание «медными трубами» не прошло бесследно для Якова Федотовича Павлов – бывший комендант все более отстранялся от сослуживцев и перестал посещать послевоенные встречи, понимая, что число мест в официальном пантеоне героев Сталинградской битвы сильно ограничено.
Казалось, что в результате справедливость восторжествовала, когда спустя долгие 12 лет усилиями врачей Афанасьеву вернули зрение. Книга, в пику официальному «дому Павлова», названная «Дом солдатской славы», увидела свет, а сам командир «легендарного гарнизона» на открытии мемориального комплекса на Мамаевом кургане сопровождал факел вечного огня, занимая почетное место в торжественной процессии. Однако в массовом сознании символом героизма и самоотверженности советских солдат все же остался «дом Павлова».
Тему пытался реанимировать в своей книге «Осколок в сердце» волгоградский журналист Ю. М. Беледин, опубликовавший переписку участников обороны знаменитого дома. В ней были освещены многие неудобные для официальной версии подробности. В письмах бойцов гарнизона сквозило неприкрытое недоумение от того, как Павлов стал главным героем их общей истории. Но позиция руководства музея-панорамы Сталинградской битвы была непоколебима, и переписывать официальную версию никто не собирался.
Наряду с выжившими бойцами гарнизона музейному руководству писал бывший командир 3-го батальона Алексей Ефимович Жуков, своими глазами видевший происходившие на площади 9 января события. Строки его письма, больше напоминающие крик души, справедливы и по сей день:
«Сталинград не знает правды и боится ее».
Часть VII
Железный ветер
Хроника второго штурма Сталинграда 27–30 сентября 1942 года
«Железный ветер бил им в лицо, а они все шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватило противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?!» – цитата из Василия Гроссмана, выбитая на стене мемориального комплекса на Мамаевом кургане, стала одним из главных символов эпохальной битвы. Презрение к смерти и готовность к самопожертвованию всегда отличали русского, а затем и советского солдата. Примеров тому не счесть, и качества эти как никогда проявились на улицах Сталинграда. Однако мало кто знает, что контекст появления знаменитой фразы – конкретный эпизод из череды трагических событий второго штурма города, начавшегося 27 сентября 1942 года.
Эти строки из статьи «Направление главного удара», которая была опубликована в ноябре 1942 года в газетах «Правда» и «Красная Звезда». Гроссман написал статью на основе дневника, который вел в осажденном городе, опрашивая в октябре смертельно уставших бойцов и командиров 308-й стрелковой дивизии (сд) полковника Л. Н. Гуртьева – к концу месяца дивизия была фактически уничтожена. Короткие фразы дневниковых заметок, обрамленные в присущий военному времени пафос статьи, фиксировали суровую хронику тех дней: встречные бои за рабочие поселки «Красный Октябрь» и «Баррикады», сгинувший вместе с командиром и комиссаром в районе завода «Силикат» 351-й стрелковый полк (сп), погибший в полном составе от попадания авиабомбы штаб 339-го сп в Скульптурном парке. Об этих и многих других событиях второго штурма Сталинграда и пойдет речь далее.
Батарея 150-мм тяжелых полевых гаубиц (15 cm sFH 18) ведет огонь по Сталинграду
К 26 сентября командование 6-й армии вермахта завершало последние приготовления ко второму штурму Сталинграда: на станциях разгружали составы с боеприпасами, ускоренным маршем в район Мамаева кургана прибыла свежая 100-я егерская дивизия (егд), сменив на южных и юго-западных склонах бронетехнику и мотопехоту 24-й танковой дивизии (тд). Подразделения 24-й тд заняли исходные позиции у Авиагородка и южной границы огромного аэродромного поля. На левом фланге 24-й тд к наступлению готовились части 389-й пехотной дивизии (пд), занимая рубеж атаки западнее железной дороги на Разгуляевку, вдоль так называемого «исторического вала».
Панорама районов новостроек и рабочих поселков Сталинграда, ставших ареной второго штурма города. Внизу слева за кадром остался так называемый «орловский выступ» – плацдарм советских войск в поселке Орловка. О боях за этот поселок также будет рассказано в данной статье. Объекты, упоминаемые в тексте: 1 – пятиэтажное здание «гастронома», где находился командный пункт 23-го танкового корпуса; 2 – командный пункт 62-й армии; 3 – школа № 26; 4 – здание клуба ИТР, где располагался командный пункт 193-й стрелковой дивизии; 5 – здания бани и школы № 20; 6 – школа № 5
Одновременную операцию по захвату Орловки пришлось отложить – 94-я пд вермахта, части которой предполагалось задействовать в операции, до сих пор зачищала устье Царицы и прибрежную полосу рядом. Сопротивление остатков левого фланга советской 62-й армии, окруженных 272-го сп НКВД, 42-й и 92-й стрелковых бригад (сбр), а также отчаянные танковые атаки против «северного заслона» вносили свои коррективы в планы немецкого командования.
На командном пункте 62-й армии, расположенном в блиндаже в откосе берега Волги южнее завода «Баррикады», командарм генерал-лейтенант В. И. Чуйков, начальник штаба генерал-майор Н. И. Крылов и член военного совета дивизионный комиссар К. А. Гуров обсуждали доклад начальника разведки полковника М. З. Германа. Менее чем за две недели боев были потеряны Ворошиловский и Центральный районы города. Следующий удар ожидали севернее Мамаева кургана, в направлении рабочих поселков – данные разведки подтверждали соответствующую передислокацию немецких частей.
На этом участке – от северных склонов Мамаева кургана по насыпи железной дороги на Разгуляевку и вдоль балки Вишневая – занимали оборону подразделения 23-го танкового корпуса (тк): 6-я гвардейская, 27-я, 137-я и 189-я танковая бригады (тбр), 9-я и 38-я мотострелковые бригады (мсбр), 269-й сп НКВД. Бригады могли считаться таковыми лишь номинально – количество бронетехники и активных штыков в них были очень далеко от штатного.
Состав частей 23-го танкового корпуса согласно оперативной сводке на 01:00 27 сентября 1942 года
Рубеж рабочих поселков необходимо было срочно усилить, и в ночь на 26 сентября с позиций на Мамаевом кургане сняли 112-ю сд полковника И. Е. Ермолкина. После полутора недель боев за курган дивизия сдала позиции частям 95-й и 284-й сд, а сама заняла оборону во втором эшелоне 23-го тк вдоль балки Вишневая до южной окраины поселка «Красный Октябрь». Измученные ночным маршем бойцы в течение дня окапывались на рубеже, неся тяжелые потери от артиллерийского и минометного огня немцев.
Согласно приказу штаба армии усиленные группы автоматчиков и бойцов с ручными пулеметами спешно готовили к круговой обороне три опорных пункта: школу № 32 с находящимися рядом каменными зданиями (опорный пункт № 3), здания детских яслей и магазина (опорный пункт № 10) и здание школы № 20 вместе с рядом стоящей баней (опорный пункт № 2). К первому часу ночи 27 сентября в боевом составе 385, 416 и 524-го сп дивизии полковника Ермолкина оставалось чуть более 300 «активных штыков».
Уникальные фотографии из коллекции австралийского исследователя Джейсона Марка, на которых видны эпизоды утренней атаки частей 24-й танковой дивизии через аэродромное поле. Слева начинает дымить подбитый танк вахмистра Шрабека (Franz-Josef Schrabek), отмеченный стрелкой. На правом снимке вахмистр гибнет в огне вместе со своим экипажем
Понимая, что наличными силами остановить наступление трех немецких дивизий нереально, командование 62-й армии вновь пошло на отчаянный шаг – на утро 27 сентября был запланирован упреждающий удар по юго-западным склонам Мамаева кургана в направлении Авиагородка. В заранее обреченную на провал атаку должны были пойти бойцы 269-го сп НКВД при поддержке танков 137-й тбр. Приказ наступать также получили обескровленные полки 95-й и 284-й сд.
Поздно вечером 26 сентября Чуйков, Крылов и Гуров молча курили у входа в штабной блиндаж. Далеко в степи слышалась канонада разрывов, слева дымился изрытый воронками Мамаев курган, от расположенных наверху отстойника и нефтяных баков отвратительно несло мазутом. Следующий день, воскресенье 27 сентября 1942 года, не предвещал ничего хорошего. До прибытия подкрепления, 193-й сд генерал-майора Ф. Н. Смехотворова, надо было продержаться еще целые сутки.
Бронетехника группы «Винтерфельд» и саперы, обезвреживающие минное поле в северной части аэродрома. На переднем плане – машина № 361 командира группы майора Винтерфельда. Фото из книги Джейсона Марка «Гибель скачущего всадника» (Death of the Leaping Horseman)
У командующего 6-й армией генерала танковых войск Фридриха Паулюса и командира LI армейского корпуса генерала артиллерии Вальтера фон Зейдлица было гораздо больше поводов для оптимизма. Недавно прибывшая 100-я егд вместе с приданным дивизионом штурмовых орудий представляла собой грозную силу, даже несмотря на то, что для усиления северного заслона из дивизии уже изъяли два батальона. Бронетанковые группы и батальоны панцергренадеров 24-й тд успели хорошо зарекомендовать себя в стремительном прорыве советской обороны в Ворошиловском районе.
Запланированную атаку на узком участке фронта от южных склонов Мамаева кургана до балки Вишневой должны были поддерживать не только авиация 4-го воздушного флота генерал-фельдмаршала Вольфрама фон Рихтгофена, но и впечатляющее количество артиллерии, в том числе крупнокалиберной – шесть батарей 105-мм легких полевых гаубиц, четыре батареи 150-мм тяжелых полевых гаубиц и три батареи 211-мм мортир. Если верить в поговорку, утверждающую, что «артиллерия – бог войны», то осенью 1942 года в Сталинграде бог явно был на стороне 6-й армии вермахта…
