Ольга услышала, как во входной двери поворачивается ключ. Секундой позже дверь открылась.

— Мама, ты дома? — донесся из прихожей голос Андрея.

— Дома, — отозвалась Ольга.

Она отметила, что Андрей впервые назвал домом Сашину квартиру. Это хороший признак, она боялась, сын будет дольше привыкать. Развод родителей — большая психологическая травма для ребенка, когда Ольгина мама бросила Ольгиного папу, Ольга злилась, плакала, устраивала истерики, стала хуже учиться… А ведь она никуда не переезжала, ей не приходилось ездить в школу на метро. А Андрей принял изменения в своей жизни очень легко, как будто вообще ничего не случилось. Как бы не вышло, что это затишье перед бурей…

— Саша дома? — спросил Андрей.

— Нет, работает, — ответила Ольга. — Он говорил, поздно придет, у него там какие-то проблемы с начальником. Кстати, не Саша, а дядя Саша или Александр Петрович. К взрослым надо обращаться уважительно.

— Как скажете, маменька, — отозвался Андрей.

У Ольги заныло сердце. Это было так похоже на обычную манеру Кости реагировать на заслуженные замечания… Почему дети берут от отцов только самое худшее?

— Не ершись, — сказала Ольга. — Обед на столе, поставь в микроволновку, разогрей.

— Хорошо, разогрею, — сказал Андрей. — Знаете, маменька, а Александр Петрович мне сказал, что я могу называть его просто Саша и обращаться на «ты». Не надо, говорит, устраивать церемонии на пустом месте.

«Церемонии» — это одно из любимых Сашиных слов-паразитов. Еще он любит говорить «шаманство» к месту и не к месту.

Хлопнула дверца шкафчика для обуви.

— Пойду на кухню пошаманю, — провозгласил Андрей.

— Переоденься сначала!

— Конечно, маменька.

Ольга вздохнула. Нет, не легко принял Андрей изменения в своей жизни. Теперь будет до самого вечера называть ее маменькой, и ругаться с ним бесполезно. Будет складывать губы в кривой улыбочке, как Костя, и отвечать так же ехидно.

Запищала микроволновка. Ольга выключила телевизор и пошла на кухню. Посидит с сыном, попьет кофе, ребенок не должен чувствовать себя брошенным.

— Как дела в школе? — спросила Ольга.

— Когда я ем, я глух и нем, — ответил Андрей и добавил после секундной паузы: — Маменька.

Ольга снова вздохнула.

— Извини, — сказала она. — Я сказала глупость. Не трави меня, пожалуйста, мне и так плохо.

«Не трави» — это была любимая присказка Кости. Не стоило сейчас так говорить.

Андрей ничего не ответил, только пожал плечами.

— Как дела в школе? — спросила Ольга.

— Нормально, — ответил Андрей.

— Хочешь, куда-нибудь съездим?

— А что, Саша тебе разрешает на его машине ездить? — удивился Андрей.

Ольга нахмурилась. Костя разрешал, а с Сашей они просто пока не говорили об этом. Да она и сама боялась садиться в его «Гелендваген», страшно дорогая машина, и эти непонятные кнопочки и рычажки, о назначении которых она хотела его спросить, но так и не спросила… Ольга просто забыла, что Костина машина осталась у Кости, очень трудно привыкнуть к тому. ^{что в} жизни изменилось почти все.

— Нет, я лучше дома посижу, — сказал Андрей. — Отдохну немного.

— Опять будешь в компьютер играть? — спросила Ольга.

Андрей молча кивнул.

— Занялся бы лучше спортом каким-нибудь, — сказала Ольга. — Опять будет тройка по физкультуре в четверти. Настоящий мужчина должен быть сильным.

Андрей поднял голову, бросил быстрый взгляд на лицо матери, странно хмыкнул и отвел взгляд. Ольга почувствовала, что краснеет. И еще она почувствовала, что начинает злиться.

— Я серьезно говорю, — сказала она. — Будешь хлюпиком — никто тебя не будет ни уважать, ни любить.

— Как ты папу? — серьезно спросил Андрей. Ольга не сразу смогла подобрать нужные слова.

— Нет, не в этом дело, — сказала она наконец. — Просто… Нет, это слишком сложно, ты не поймешь.

— Конечно, не пойму, — кивнул Андрей. — Потому что маленький и глупый. А когда вырасту, у меня будут свои дети, они будут относиться ко мне так же, как я к тебе, и тогда я все пойму. А до тех пор — не пойму.

— Не надо меня злить, — заявила Ольга. — Мне очень плохо, очень тяжело, а ты…

Лицо Андрея вдруг стало холодным и жестким. Так выглядело лицо Кости, когда он злился по-настоящему, на грани потери контроля над собой. Очень редко это бывало, примерно раз в год, а окончательно потерял контроль он только один раз, и этот раз стал последним.

— Конечно, тяжело, — сказал Андрей. — Надо думать перед тем, как мужу рога наставлять. Я бы на его месте тоже тебя ударил.

Ольга открыла рот, попыталась глубоко вдохнуть, но горло перехватило. Она понимала, что должна что-то сказать, но не могла подобрать слов. Она вообще не могла говорить.

— Ну, так убирайся к своему отцу! — прошипела она, когда дар речи вернулся к ней. — Я тебя не держу!

— В субботу или воскресенье я к нему съезжу, — сказал Андрей. — Может, и насовсем переберусь к нему, не знаю. А это правда, что у него сейчас проблемы с деньгами?

— Откуда ты знаешь? — удивилась Ольга.

Они с Костей никогда не обсуждали при сыне финансовые проблемы — Костя стеснялся, а Ольга относилась к этому с пониманием. Тогда они еще понимали друг друга…

— Мы вчера с Сашей играли в кваку против друг друга, — сказал Андрей, — он меня убил три раза подряд, я говорю типа, ну ты меня достал, а он спрашивает типа, я тебя только в игре достал или по жизни?

— И что ты ответил? — спросила Ольга.

— Да ничего… Поговорили так душевно. Он вроде неплохой мужик. Я ему сказал, дескать, может, к отцу перееду, а он говорит, решай сам, только лучше не надо. Потому что у отца сейчас очень мало денег, он меня не прокормит, а просить у тебя постесняется.

— А Саша-то откуда знает про Костю и деньги? — удивилась Ольга.

— Ну, ты, мама, даешь, — хмыкнул Андрей. — Он же из КОБ, пробил по своим каналам, ему это несложно. Я бы на его месте обязательно разузнал бы все про тебя и про папу.

— Что еще Саша тебе рассказал? — спросила Ольга. — Про то, как…

Она хотела спросить про ту безобразную драку на кухне, но язык отказался повиноваться, она просто физически не смогла задать вопрос. Но сын понял и так.

— Про это ничего не рассказывал, — ответил Андрей. — Я его стал подкалывать, типа я что, слишком маленький, а он посмотрел на меня так серьезно и говорит, типа, нет, это я слишком маленький. А потом сказал, что ему стыдно. Я вот думаю, неужели это он тебя?

Ольга покачала головой.

— А тогда чего ему стыдно? — удивился Андрей. — Погоди… Папа что, с ним тоже подрался?

Ольга встала из-за стола.

— Достаточно, — сказала она. — Не хочу больше обсуждать эту тему.

Она вышла из кухни и подумала, что уходить от разговора с сыном, задающим серьезные вопросы, — все равно что расписаться в собственной неполноценности как матери. Но она не могла продолжать этот разговор, Андрей так похож на Костю, а это так больно — видеть на месте сына бывшего мужа, которого ты собралась выбросить из жизни, потому что он тебя непростительно оскорбил, но ты смотришь на сына, видишь в его глазах взгляд мужа и понимаешь, что он был не таким уж плохим человеком, и ты, в общем-то, заслужила ту пощечину… Нет, так думать нельзя, так недолго до того, чтобы перестать уважать саму себя. Нет, не надо таких разговоров. Особенно сейчас, когда душевные травмы еще не зажили. Да и не только Душевные.

Она посмотрела в зеркало. Синяк и не думал Уменьшаться, с каждым даем он становится все больше, ярче и контрастнее. С таким украшением в офисе появляться стыдно. Бизнес пока идет своим чередом, Но без личного присутствия хозяйки дела на фирме неизбежно портятся. Пока она руководит делами по телефону, но долго так продолжаться не может. Она надеялась, что синяк рассосется за два-три дня, но, похоже, придется устроить сотрудникам бесплатное представление… Как же тяжело…