Глава 6. Интуиция

Через неделю в столице стартовала ежегодная неделя моды, и еще спустя два дня все кварты явились на занятия с глазами неестественных цветов. Мода, знаете ли, диктует свои условия, и в этом сезоне ваши глаза должны светиться красным, оранжевым и желтым, впрочем, допускаются рубиновые и насыщено фиолетовые цвета, то есть такие, какие в природе наверняка не встречаются.

Кветка, в отличие от многих других, совсем не испугалась, первый раз столкнувшись в коридоре с квартом, глаза которого желтели, как у удава, расчерченные тонким поперечным зрачком, а все потому, что думала, как теперь быть с Алехо, который, судя по обрывкам разговоров, сегодня должен вернуться на занятия впервые после того дня, когда господин Тувэ отправил его с утреней лекции домой до выздоровления. Однако сразу после кварта с желтыми глазами и двух студенток с полностью розовыми, появился Алехо, который обогнул Кветку с Лизой по большой дуге, не обратив на них внимания, и оставалось только выдохнуть с облегчением – никаких последствий того тихого чаепития, к счастью, не предвидится. Тот вечер станет тем, чем должен – сном, который скоро выветрится из памяти, потому что нечего засорять ее скромное личное пространство ночными грезами.

Сегодня господин Тувэ был весел и, азартно улыбаясь, сообщил, что два дня назад партия Турбы представила на рассмотрение Совета свой новый законопроект, по которому часть этого самого Совета должны составлять люди. Для начала малую часть – не больше пятой. Кварты на задних рядах приглушенно посмеивались, Гонсалес сидел спокойно, задумчиво слушал и не реагировал на подначки со стороны соседей, которые предсказывали ему отныне мировую славу и толпы сторонников – идиотов.

– Давайте послушаем, что думают по этому поводу те, кого это непосредственно касается.

Господин Тувэ сделал в сторону минималистов приглашающий жест.

Кветка покосилась на Лизу, которая последнее время явно была не в своей тарелке. Еще бы, кого угодно замучает и ввергнет в тоску тотальный контроль, который исходит от Косты. За прошедшую неделю Кветке удалось выяснить, что Коста за Лизой тщательно наблюдал. Постоянно. После случая с Максом в голову пришла идея немного последить за ним, и сразу стало очевидно, как им методично фиксируется появление Синички поблизости и перемещение в поле зрения. Он успевал оказывать внимание и своей девице и все равно непрерывно следил, быстро выхватывая из толпы фигурку Лизы, словно отмечал ее путь на карте кружочками – вход, касса, стол, туалет, коридор. Так поглядывают пастухи, валяясь на травке и приподнимая голову, чтобы бросить ленивый взгляд и убедиться – их подопечные не разбрелись дальше положенной территории, все еще на виду и сбегутся, только свистни.

Придется, неохота, конечно, но придется признать очевидное – проблема куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Она пустила в душе Лизы такие глубокие корни, что если их выкорчевать неосторожно, то возможно, там останутся настолько безобразные шрамы, что еще долго не приняться ничему полезному, потому что новому ростку просто будет не за что уцепиться.

И сейчас Лиза сидела грустная, смотря на доску (в планшет ей все еще не разрешалось).

– Так, я вижу, желающих самостоятельно высказываться нет. Давайте тогда в принудительном порядке. Минайченко, встаньте и донесите до наших ушей свое мнение насчет нового законопроекта.

Пухлый Коля Минайченко, с щек которого объем не согнали даже голодные общажные будни, быстро поднялся, безуспешно втягивая круглый живот.

– Я считаю, – слишком высоким для своего объема голосом заговорил он, – что это правильно, – его голос почти дрогнул. – Совет решает, как будет развиваться наша страна и общество, как будут жить наши потомки, значит, люди тоже должны участвовать в принятии этих решений.

Лиза громко фыркнула, чем моментально привлекла внимание господина Тувэ.

– Еще кто-нибудь желает высказаться? – спросил он.

Все молчали.

– Да в топку эти идеи о равенстве! – радостно крикнул Шатай и его поддержали парочкой свистов. – Фантазии одни.

– Почему вы так думаете? – с готовностью спросил преподаватель.

– Потому что я так хочу!

Кварты взбунтовались, загомонили, зашумели, как раскачиваемые ветром деревья.

Гонсалес сидел, уставившись в крышку стола, и никак на происходящее не реагировал. Кветка вдруг поняла, что на завтрак он уже явился чернее тучи, словно не хорошее произошло – ведь его семья давно добивалась рассмотрения этого законопроекта? – а у него такой вид, будто произошло что-то ужасное.

– Я тоже думаю, закон правильный, – взволнованно подала голос рыженькая Тоня, такая же трепетная, как колышущаяся занавеска. Подать голос для нее было – все равно что взять нож и выйти на смертный бой против огромного войска. Сильно же ее нахлобучила данная тема, подумала Кветка.

– Еще кто-нибудь? – господин Тувэ обвел хищным взглядом свои охотничьи угодья. – Кто-нибудь думает иначе?

Из своего угла вскочила Лиза, которая никогда раньше не высовывалась, а сидела себе тихонечко, не дергаясь, и помалкивала.

– Я считаю этот разговор бессмысленным, как и само наличие законопроекта, – резко заявила она.

– Аргументируй, – мгновенно отреагировал господин Тувэ.

– На практике равенство невозможно, – почти ухмыляясь, заявила Синичка. – Пока не будет равновесия. Например, родится человек, без дара, но с иммунитетом к магии квартов. Он будет квартам равен. Пока же никакие законы, партии и призывы не удержат сильнейших от контроля слабейших. Дальнейшее обсуждение считаю пустой тратой времени.

И Синичка, не спрашивая разрешения, уселась обратно на свое место.

Кварты ошарашено молчали, даже говорливый Шатай, который отпускал комментарии по любому поводу, а так же без оного, не произнес ничего громогласного.

– Отлично, Лизавета, просто отлично, – довольно проговорил господин Тувэ, направляясь в ее сторону.

Кветка еле удержалась, чтобы не оглянуться и не посмотреть, как реагирует на происходящее Алехо, и вместо этого с усилием посмотрела в другую сторону и сосредоточила внимание на Гонсалесе.

Столько всего можно увидеть, когда смотришь. Вот так вот, отключаясь от остального и только фиксируя еле заметное изменение мимики или непроизвольные микродвижения тела.

Теперь он улыбался. Сидел, все так же уставившись в стол, и беззвучно постукивал по нему кончиком карандаша. Улыбался тонко, многозначительно, и впервые стало видно, что он не так уж и юн. Все пятикурсники приближались к двадцатипятилетнему юбилею, но по поведению оставались подростками. Еще бы – проблем-то никаких, только развлечения да удовольствия в голове. Обычно Гонсалес среди них не выделялся, а вот сейчас выглядел серьезным мужчиной лет под тридцать. Неспроста.

Тем временем господин Тувэ сел на краешек Лизиного стола и слегка наклонился.

– Семья Пантокринских, если не ошибаюсь?

Лиза опешила.

– Что?

– Вы из семьи Пантокринских, верно?

– Я не имею к этой семье никакого отношения, – дрожащим голосом сообщила Лиза.

– Вы уверены? – мягко спрашивал преподаватель, и почему-то казалось, что он знает ответ и просто забавляется ее злостью. – Сложно не узнать манеру Пантокринского высказываться коротко, по существу и решительно закрывать темы, не стоящие траты времени.

– Никакого отношения, – твердо повторила Лиза, прищурив глаза.

Господин Тувэ сидел, покачивая ногой, еще как минимум минуту, такой простой, будто был одним из них, а вовсе не преподавателем, а потом вскочил.

– Так, продолжим занятие. С изначально провальным законопроектом разобрались, теперь рассмотрим забастовку аэропортов Восточного континента. Прикинем, повышения на какие категории товаров она принесет?

Кветка уселась удобнее. Ну, теперь главное не заснуть, а то заметят и будут неприятности.

Выйдя после занятия, вместе с Лизой и одновременно отдельно, потому что соседка находилась в состоянии манекена, Кветка протиснулась между квартами-третьекурсниками, у которых в этой аудитории проходит следующее занятие, и резко остановилась.

Джустин явилась с ярко-алыми глазами, причем не просто горящими, а прямо пылающими, словно факелы. Наверное, с такими темной ночью можно обойтись без фонарика. Кроме того, она сменила стиль под стать новым линзам и теперь вышагивала в обтягивающем черном комбинезоне с красными аксессуарами. Глаза подведены толстым черным карандашом, волосы собраны на затылке в шар, шпильки сверкают серебром.

Лиза осторожно взяла Кветку за локоть и оттащила с дороги.

В коридорах сегодня стало темнее, вероятно, из-за того, что испортилась погода, солнце окончательно спряталось за злыми тучами, и в окна бился грудью глупый северный ветер. Так вот, и так жутковатый полумрак, а тут вечно выскакивает из-за угла очередной поклонник моды с неестественно горящими глазами и вот уже хочется сначала в туалет, а потом в комнату, под одеяло.

Хорошо, что сегодня пятница. И плохо, что… Что?

Обед оказался таким же бессмысленным, как и утреннее занятие. Джустин снова подошла к Алехо, еще когда он только входил в столовую. На этот раз их разговор занял куда больше времени – они пошли вместе на раздачу, сели рядом за свободный столик, много разговаривали, и Джустин вела себя совсем иначе – будто сбросила маскарадный костюм первой красавицы и надела другой – прожженой свойской девчонки, с которой можно и за углом покурить, и по бабам прошвырнуться.

В общем, заканчивалась осень, и вместе ней уходило, уплывало теплое рыжее настроение, сменяясь белесым депрессивным сном. Вернувшись домой, Кветка переоделась в шорты и теплые махровые носки, и подошла к зеркалу, внимательно вглядываясь в собственное лицо. Глаза, среднего между зеленым и карим оттенка, темно-коричневые волосы чуть ниже ушей. Розовая помада, вероятно, уже слишком детская для ее лица. Пусть она довольно стройная и симпатичная, но таких стройных и симпатичных хоть пачками отгружай, если честно. Какой бы она стала, имей возможности магичек, с их деньгами, выбором и уходом? Это навечно останется тайной. Нав-сег-да.

Отойдя от зеркала, Кветка сразу достала из ящика своей тумбочки пакет с нитками. Как назло, много оставалось только черных, и между ними, явно в виде насмешки, запутались алые шелковые обрезки.

– Кветочка…

Белого и синего еще на что-нибудь хватит, море, к примеру. Море?

– Кветка, – Лиза подошла и взяла ее за руку, не давая копошиться в нитках. – Давай, я тебя рисовать научу? Давай?

– А надо?

– Очень надо. Прямо сейчас. Очень. Думаешь, я ничего не понимаю? Я столько понимаю, что самой тошно. Но ты умеешь восстанавливаться – отличное свойство для человека, особенно для женщины. У тебя такой талант – ты смотришь в окно и видишь не стекло, которое загваздали мухи, а глубину облаков. Ты немножко летаешь там, паришь в небесах, а потом возвращаешься уже в равновесии. Я тебе даже немного завидую.

– Да все в порядке.

– Конечно, – Синичка дурашливо улыбалась. – Разве я спорю? Хочешь последнюю шоколадку из той огромной корзины, которую совершенно случайно тебе занес курьер?

Кветка вздрогнула:

– Нет, только не шоколада.

– Хорошо, сама съем.

На кухне тут же загремел чайник и зашуршали бумажные обертки.

– А ты там пока не расслабляйся, – крикнула Лиза. – Учиться рисовать нужно на бумаге, на самой настоящей, так что доставай альбом.

После чая приступили к урокам искусства. Лиза зажала в зубах простой карандаш, а вторым водила по большому листу ватмана, который вытащила из своих скудных запасов.

– Вот так, – прошепелявила она. – Видишь, ваза получилась?

Кветка кивнула.

– Вижу. А я хочу портрет.

– Ну я же объясняла – портрет не так просто! Ты хочешь вот так сразу взять и портрет написать? Начни с вазы!

– Не, ваза меня не вдохновляет, давай хоть собаку тогда, хочу что-нибудь милое. Только такую, толстую и с длиной шерстью. Кудрявую.

– Пропади все пропадом, – пробормотала Лиза, перевернула ватман чистой стороной вверх, сунула в руку Кветки карандаш, потом обхватила поверх ее руки своей и принялась рисовать.

Это тоже небольшое чудо – видеть, как на белом листе под уверенными штрихами проступают очертания тела, морды, мощных лап и шерсти на брюхе, завернутой колечками.

Кветка молча впитывала появление собаки, жадно, как сухая земля впитывает воду, прослеживая каждое движение Лизы и понимая, что у нее так никогда не получится. Вот у собаки шерсть на губе топорщится, потому что губу порвали злые псы, еще в бытность его неразумным щенком, а вот на лапе неровные пятна, оставшиеся после лишая.

– Все.

Через несколько минут Лиза оставила ее пальцы, которые даже слегка побаливали от нажима, а на белом листе теперь сидела серая собака, добродушная и обманчиво-неуклюжая, как все большие животные. И вообще прямо как живая.

– Видела? Теперь ты пробуй.

Кветка посмотрела на собаку еще раз. Та, кажется, подмигнула из-под мохнатой шерсти, закрывающей глаз.

Да уж, она, конечно, о себе высокого мнения, но при этом достаточно сообразительна, чтобы знать реальную цену такой обманчивой простоте и легкости, с которой создали эту картинку.

– Знаешь что? Давай-ка я лучше научу тебя вышивать.

Остаток вечера они хохотали, как две сумасшедшие. А что? Надо же разгонять осеннюю депрессию.

* * *

Катя зашла за два часа до начала магической вечеринки. Сегодня вместо привычных линз на ней были очки с тончайшей, практически незаметной оправой, а также тщательно разглаженная клетчатая рубашка с острым воротником, благодаря которым она выглядела еще более собранной и серьезной. Ну просто идеальное создание, предназначенное, чтобы работать.

Вместе с Кветкой и Лизой всего девчонок оказалось пятеро.

– Идем быстро, – приказала Катя.

Они гуськом спустились по лестнице. Навстречу поднимался Сашка с третьего этажа, и на каждой ступеньке ему пришлось останавливаться, кивать и говорить «Привет». Ровно пять раз. В последнем привете явно слышался плохо сдерживаемый хохот.

Почему-то это походило на добрый знак.

Они вышли из человеческого общежития и таким же манером, как вереница уток, быстро-быстро прошествовали к общежитию квартов.

Недалеко от лестницы, возле караульного поста с потолка свисал и демонстративно покачивался на сквозняке сторожевой амулет величиной с подушку. Любое лицо, которое не занесено в базу охранников-птиц, оказавшись в поле действия амулета, станет испытывать жуткий страх и побежит сломя голову куда глаза глядят. Говорят, если у вора проблемы с сердцем, помрет прямо на месте.

Когда Кветка проходила тут впервые, направляясь к Косте, она долго стояла на пороге, опасаясь приближаться к этой страной штуковине, утыканной перьями и сухими веточками, что смотрелось на фоне шикарного вестибюля, как дохлый голубь на банкетном столе среди деликатесов. А вдруг страху нашлет? Хотя каменные птицы-стражники, стерегущие периметр, на нее никак не реагировали, значит, все в порядке. Но вдруг сбой? В принципе слухи о сбоях магических амулетов в академии не ходили, потому как все знали – магия не дает сбоев, в отличие от механизмов она не может сломаться или сработать неправильно, так уж устроена. Но страхи-то тоже так устроены, что все равно существуют, сколько не убеждай себя и не доказывай, что бояться нечего?

В тот раз пришлось собрать всю силу воли, чтобы заставить себя пройти под амулетом. А теперь Кветка привыкла и просто отклоняла голову в сторону, чтобы амулет не стукнул по лбу.

Девчонки-магички, к которым они направлялись, жили в одной квартире на втором этаже: кварты из одной семьи, особенно одного пола, часто жили вместе. Катя не пошла к лифту, а развернулась в сторону широкой, крытой бежевым ковром лестницы с ажурными перилами и стала подниматься по ступенькам.

Из окна караулки выглянул охранник. Тут, в отличие от человеческого общежития, была задействована профессиональная охрана и не менее профессиональная система бытового обслуживания – электрики, столяры и ремонтная бригада. Когда трубу забивало у кого-нибудь в комнате людей, прибегал надутый дядя Паша с таким лицом, будто его чем-то здорово обидели, долго причитал над забитым спуском, лично проверял, действительно ли вода не уходит, а потом шел в коридор и вылавливал себе пару подручных, которых вооружал вантузом и инструментами и, обещая какие-то невразумительные награды, отправлял устранять неполадки. Так, общими усилиями, за вечер неприятность устраняли.

Когда труба забилась в ванной Косты, Кветка, помнится, растерялась и не знала, что делать. Коста вернулся вечером, молча выслушал ее сбивчивые объяснения, позвонил куда-то – и через пять минут явился ремонтник в рабочем комбинезоне. Спустя еще десять минут он уже уходил, а труба работала как новенькая.

– Сюда, – строгий Катин голос быстро вырвал из размышлений. С такой не забалуешь, что к лучшему. Она отперла замок на двери квартиры, завела всех в прихожую и кивнула вправо. – Кухня там.

Оказавшись на кухне, Кветка принялась осматриваться, пока Катя раздавала косынки и фартуки, одновременно пичкая инструкциями. В гостиной уже гремела музыка, стены украшали цветочные композиции из золотой фольги, пахло чем-то сладким, но гости начнут сходиться только через полчаса.

– И не забывайте, что пирожные из зеленых коробок подаются охлажденными, – в сотый раз повторила Катя, напоминая, что, кроме подачи пирожных, их ничего не должно волновать.

Потом она распределила места. Кветке досталась кухня, и она начала знакомиться с меню, попутно проверяя продукты. Холодильник оказался доверху забит нарезкой и пирожными, груды крошечных злаковых булочек для сэндвичей все еще лежали вдоль стен прямо в пакетах, а посуду и бокалы еще нужно было достать и протереть.

Как интересно, почему-то квартам и в голову не приходило, что можно пить из обычного пластикового стаканчика, который куда проще хранить и не жалко выбрасывать, а тем более он не разобьется на острые осколки, способные порезать. Нет, они будут упорно хранить кучу неудобных коробок с бокалами, каждый из которых стоит целое состояние, и обязательно заведут какое-нибудь дурацкое правило – там, протирать только замшевыми тряпочками или мыть только в розовой воде.

Тьфу ты!

Рядом Катя придирчивым взглядом разглядывала овощи. На первый взгляд, овощи выглядели безупречно, но Кате, похоже, все же чем-то не угодили.

Тут из коридора показалась Лиза, которую отправили встречать гостей и для этой цели даже выдали специальную форму – темно-красный фрак с золотыми кистями на плечах. Ей, кстати, очень шло.

– У нас проблема, – заявила она с порога.

Катя тут же сделала охотничью стойку, с целью настичь обнаглевшие проблемы, посмевшие высунуться в такой знаменательный день, и удавить на месте.

– Какая?

– Среди гостей Джустин с подругами.

– И что?

– Кветку нельзя оставлять на кухне, а тем более отправлять в зал. Она сейчас для Джустин как запал. Если вспыхнет, рванет так, что мало не покажется. Мы же не хотим испортить вечер твоим хозяйкам и нам всем заодно? Не помнишь разве, что недавно было в столовой?

– А почему так случилось? Что Кветка сделала? – поинтересовалась Тоня, которую тоже оставили на кухне мешать коктейли.

– Понятия не имею. Но, возможно, кто-нибудь хочет отправиться в гостиную и поинтересоваться? – спросила Лиза и выжидательно подняла брови.

Катя сжала губы в тонкую ниточку.

– Так, ладно, меняем роли. Кветку отправляем на мороженое, в будку, там только собирай заказ да выставляй в окошко. Только смотри мне, там я за тобой следить не могу, так что если перепутаешь ингредиенты – получишь по полной. И не тяни – мороженое быстро тает, сорт такой закупили, очень мягкое, но тает за пять минут.

– Ладно, – вздохнула Кветка и отправилась в каморку с мороженым, которую собрали на границе между кухней и проходом в гостиную.

Будка выглядела серьезно, но на самом деле ее внутреннее устройство оказалось вполне разумным и интуитивно понятным – холодильник с лотками мороженого, полка с жидкими и сыпучими наполнителями в прозрачных емкостях, с левого боку – лотки с резаными фруктами, мятой и орехами, с правого – пустые розетки и ложечки.

Список самых популярных сетов висел прямо перед носом, в виде книжки перекидных рецептов, страницы которой легко фиксировались пластиковым зажимом. Элементарно. И чего Катя так переживала?

Почему-то многим, очень многим людям свойственно преувеличивать важность и сложность какого-нибудь простого задания. Например, что сложного в том, чтобы вымыть посуду в посудомойной машине? Но одна из школьных подруг Кветки, которая стала домработницей в уважаемой семье, могла весь вечер трещать на тему, как надо ее мыть. Разве не достаточно загрузить и включить? – интересовалась Кветка, а подруга возмущалась, будто Кветка вслух кощунствует над древней святыней. Нет, обижалась она, все это так сложно, что недалекой Кветке не понять тонкостей.

Так и тут. Что сложного в том, чтобы наковырять ложкой шарики мороженого, посыпать тертым шоколадом и выставить в окно подачи? Хотя, судя по общественному мнению, люди вообще соображают куда медленнее квартов и им сложнее справляться даже с самыми примитивными заданиями. Ну конечно, а наимудрейшие кварты, вероятно, уже с рождения способны щелчком решить любую, самую головоломную задачу.

Кветка фыркнула.

Тут же в окошко пролез первый заказ.

Катин почерк, проверяет, значит.

Два шарика шоколадного, одно фисташковое. Алые лепестки роз из марципана. Клубничный сироп. Ужас какой-то, надо же было такое придумать. Кветка осторожно выставила вазочку на поднос за дверцу и закрыла перегородку со своей стороны – на той стороне открылась другая перегородка, и мороженое забрали.

Судя по тому, что Катя не прибежала, возмущенно тыча пальцем в созданное мороженое, все прошло терпимо.

«Удивительное дело, – думала Кветка, сидя на стуле и болтая от нечего делать ногой. – Неужели я взяла и слепила заказ, как надо? И даже без специального обучения длиною не менее полугода, на котором учат читать этикетки и правильно наковыривать мороженое ложкой для получения более плотных шариков».

Работа сегодня вообще оказалась халтурой. Заказов было немного, и большую часть вечера Кветка просидела на месте без дела. К счастью, когда появлялся заказ, срабатывал громкий сигнал, который выводил из раздумий, иначе долго бы гостьи ждали свое мороженое.

Когда уже было поздно и Кветка вовсю зевала, потому что в такое время обычно уже спала, часть гостей стала из гостиной перекочевывать на кухню, подальше от громкой музыки, и там болтать. Так как Кветка сидела в проходе между гостиной и кухней, а весь киоск был собран из обычных фанерных стенок, она стала невольной слушательницей и узнала массу девичьих секретов, которые практически не отличались от людских.

В основном магички, как и положено, болтали о мальчишках, нарядах, туристических поездках и замужестве. Среди них даже попалась одна молодая мама, которая на первом курсе залетела от пятикурсника, «а он, свинья, теперь в парламенте» и только в этом году вернулась к учебе после академического отпуска.

Желающие уединиться и поболтать сменяли друг друга и, в конце концов, Кветка перестала прислушиваться к разговорам, потому что, во-первых, это не совсем красиво, во-вторых, надоело слушать о том, что конкретно к твоей жизни не имеет никакого отношения. Какое ей дело, золотые изделия чьего производства более престижны и на берегу какого тропического острова нынче принято проводить зимние каникулы? Ровно никакого.

В очередной раз глаза слипались ото сна.

– Нет, все равно будет, как я решила, – раздался новый голос, и Кветка вздрогнула, поднимая голову, которую держала на сцепленных руках. Сон улетучился быстрее быстрого. – Не позволю никому ломать свои планы.

– А почему именно он? – Второй голос принадлежал одной из белобрысых подруг Джустин по имени Лия. – Тебе ведь все равно кто, лишь бы по положению подходил?

– В общем, да, конечно, но урода тоже не хочу. Я ведь не с бухты-барахты приняла решение. Нет, я собрала досье и просмотрела всех неженатых сыновей действующих членов Совета, которые так или иначе, попадут туда хотя бы по наследству. Отсеяла тех, кто думает мозжечком, торчков и извращенцев. Потом личные качества. Потом возраст… В общем, неженатых, без брошенных жен и детей, нужного возраста и ума, и главное – с крепкими перспективами на будущее. Осталось всего двое – Алехо и еще Дон Староверов. Он закончил в прошлом году Академию ледяного хребта. Ну ту, где всего около сотни квартов в год берут и только с реальным научным талантом.

– Ну и почему не Дон?

Джустин помолчала.

– Можно и Дона, конечно, захомутать, только он куда хуже. Он очень нетерпим. На каждом углу трубит, что людей давно уже нужно загнать наконец в глубокое рабство, тогда с ними и проблем будет меньше, и возни. Видела бы ты, как он слуг выдрессировал! Они как по струнке ходят, даже косо не смотрят, а уж вякнуть без разрешения вообще физически неспособны.

– А-а-а, ну да, с таким сложно, – пожалела подруга. – Если он за рабство…

– Да нет, же, – рассердилась Джустин, – мне по фигу, что он там собирается делать с людьми, и даже больше, в чем-то я с ним согласна. Часто самой кажется, что пора их на место ставить. Но на рабство сейчас в политическом мире резко отрицательная реакция, значит, серьезной должности Дону не видать, пока он не передумает. А он слишком твердолобый, так и будет упираться как баран, не доходит до него, что иногда стоит схитрить и немного помолчать, чтобы не дразнить сильнейших.

– Ты же женщина, переубедишь.

Джустин недовольно засопела:

– Не знаю я… Разве что совсем выхода не будет. К тому же не очень-то Дон мне нравится, и как мужик тоже.

– А Алехо? – вопрос с подковыркой.

– Не знаю. Не пробовала. Еще. – Многозначительно отвечает Джустин.

– И как ты попробуешь? Он же встретиться не соглашается? Ни тогда, ни теперь?

– Не так все просто… Он не то чтобы отказал, просто сказал, что сегодня занят.

– Угу. Неизвестно чем. Может, другой женщиной.

– Да нет… – судя по голосу, Джустин не сомневалась, что у нее нет соперницы. – Думаю, это с женщиной не связано. Может, он и трахается с кем-то, да по-любому… но постоянной пассии явно нет. То есть серьезной, а его интрижки меня не волнуют.

– А почему тогда он так сопротивляется? – С плохо скрытым злорадством поинтересовался голос.

– За тоном следи! Не слышала, что ли? Не в сексе дело, иначе давно бы согласился. Просто он чем-то занят таким, во что не хочет меня посвящать. И никого другого. Я следила за ним несколько раз, когда он из академии уезжал, но толком так ничего не узнала.

– Сама следила?

Джустин невесело засмеялась:

– Сначала пыталась обратиться в детективное агентство. Но знаешь что? Они отказались, когда узнали фамилию того, кто меня интересует. Сказали, не хотят неприятностей.

Подруга фыркнула:

– Охренеть, какие секреты!

– В общем, так ничего и не узнала. Четыре раза по пятницам я несколько часов караулила у выезда его машину. И все зря! Он каждый раз приезжал в «Подземный рай» и бросал машину на стоянке, а куда сам девался, я не смогла проследить. Там же знаешь, вход один, а выходов дюжина.

– Караулила по несколько часов? Я и не думала, что все так серьезно, – с невольным уважением сказала ее подруга. Кветка не могла не согласиться.

– Ничего, я своего всегда добиваюсь. Алехо мне полностью подходит, а я подхожу ему. Меня выгодно показывать людям, приводить на приемы и сниматься со мной на журнальные обложки, семья у меня опять же не из последних, а взамен он обеспечит мне место под солнцем, которого я заслуживаю. Дети у нас тоже должны получиться выше среднего уровня, с его магическими данными и моей внешностью они станут нашим лучшим капиталовложением и обеспечат нам влияние в мире до конца наших дней. В общем, все продумано.

– Ты уже и до детей продумала? – изумилась подруга.

– Конечно. Трое, не меньше.

– Будешь рожать троих?

– Ты что, дура? Сурогатная мать, конечно. Чего это я буду портить фигуру? Я собираюсь еще долго наслаждаться жизнью, так что подтянутая грудь мне пригодится.

Они засмеялись.

– Осталась только такая мелочь, – пропела подруга. – Чтобы Алехо согласился с твоим планом.

А ведь она не то чтобы подруга, рассеянно подумала Кветка, ошеломленная подслушанным разговором, как щенок, который упал в водоворот, и неожиданно оказалось, что под лапами ничего нет, кроме воронки, с силой засасывания которой ему не совладать. И вот неожиданность – мир казался огромным и доброжелательным, а смерть уже пришла за своей платой. Все непросто.

– Согласится. Еще раз пробую на той неделе, приглашу на свидание в открытую, но это в последний раз. Он что, думает, со мной можно как с дешевкой? Нет уж, ошибается. Если снова откажется, придется действовать напрямую.

– Как?

– Да проще простого! Подкуплю ремонтников, получу ключ от его квартиры и приду к нему ночью. Любому мужику под утро снятся эротические сны. Вот и представь – у него стояк, а тут я под боком, вся такая теплая, голая и на все готовая. Разочек постараюсь, чтобы рот не успел открыть, а потом ему понравится, и сам будет лезть.

– Ну ты даешь, – смеялась подруга. – Точно понравится?

– Вот увидишь, все становится раз плюнуть, когда оказываешься у возбужденного мужика в постели. Бери на заметку.

И после они плавно переключились на вопрос о плюсах и минусах шопинга на соседнем континенте, в частности тратах времени и несоответствии размеров одежды.

Кветка облокотилась на стол, положила подбородок на раскрытую ладонь и задумалась.

Вот типичная квартира кварта: темный длинный коридор, ведущий в комнату, где в ночной черноте на огромной кровати на спине спит голый Алехо, прикрытый по пояс одеялом, накрытым черной шелковой простыней. Стена за кроватью тоже черная, бархатная, как и очертания массивной мебели. Из других цветов – только желтая луна в окне, которую периодически перекрывает бьющаяся на сквозняке плотная штора. А вот голая Джустин крадется по коридору, изгибаясь как пантера и периодически сворачиваясь кольцами, неслышно ступая носочками по ковролину, скользит к кровати, а потом под пухлое и, естественно, черное одеяло. За ней волочится блестящий голубой туман, которым окутано тонкое гибкое тело.

Кветка с трудом подавила улыбку.

Нет, в этой картине все было неправильно, как-то фальшиво и нелепо, будто актеры вместо трагедии играют комедию, причем абсурда.

И картинка премерзкая…

Звякнул заказ, и Кветка вздрогнула, опомнившись. Куда ее мысли скачут вообще? Представлять полуголого Алехо еще ладно, природа требует свое, но голую Джустин?.. Брр…

Вскоре на кухне прибавилось народа, они гомонили уже безостановочно, одновременно что-то болтая и смеясь, потом все как-то сразу ушли, а примерно через час вечеринка закончилась. К тому времени мороженого уже давно никто не заказывал, и Кветка дремала на столе, положив голову на салфетки с рисунком ветвей цветущей сакуры.

– Закругляемся, – дверца киоска заскрипела и открылась, в проходе показалась Катя, которая сразу же принялась внимательно осматривать столы и полки. – Гости почти разошлись. Надо же, все чисто. Молодец.

Кветка с трудом выдавила подобие вежливой улыбки. Интересно, а что тут должно быть? Россыпи сухих добавок на полу, вперемешку политых сиропом и шоколадом, на которых она возлежит кверху пузом, грязная и довольная, как свинья?

Пора было приступать к уборке. Впрочем, уборка заняла всего полчаса, девчонки сильно не насорили, ничего не разбили и не испортили, разве что облили вином обои за диваном, но они легко отмылись водой с чистящим средством.

Под конец Кветка складывала на кухне последние тарелки, одновременно усилено зевая. Уже сильно за полночь, в такое время она привыкла спать. И чего магичкам так поздно не спится? Куролесят все ночи напролет и сейчас наверняка по домам не разойдутся, а отправятся полным составом в какой-нибудь клуб для квартов.

Девчонки заканчивали уборку в коридоре и собирали мусор. Оставалось только убрать посуду в шкаф.

Кветка повернулась к шкафу, одновременно поправляя рукой выбившиеся из-под косынки волосы. Глаз зацепил что-то необычное.

На пороге кухни стояла Джустин, у которой в глазах изумление быстро сменялось чем-то нехорошим, а пьяная улыбка расползалась, открывая некрасивый оскал. Алые глаза сияли, как вспышки автомобильных мигалок, черное платье сужалось внизу, как хвост какого-то ядовитого существа, и вообще, такое только в кошмарных снах привидится.

«Видели бы ее сейчас ее поклонники», – отрешенно подумала Кветка и осталась стоять на месте, когда Джустин пошла на нее, поперла, как танк и, оттолкнув, прижала поясницей к столу. Кветка подчинилась.

Джустин выдохнула и окутала ее крутым запахом перегара. Она была совершенно пьяна. Все так же скалясь, она резко подняла руку и ухватила Кветку за шею, слегка сжала, а потом засопела, нехотя отцепила пальцы и, не отводя их от Кветкиной кожи, повела ногтями вверх, к щеке.

Кветка молча терпела, пока острые ногти впивались в щеку, ползая по ней, царапая ее и словно раздумывали, стоит ли вцепиться по-настоящему или лучше пока подождать. Только вот чего?

– Почему же я тебя так не люблю? – Ногти Джустин воткнулись в щеку еще больше и снова поползли вниз, пока она задумчиво и близко-близко, будто страстный любовник, заглядывала Кветке в лицо. Ее губы дергались, будто, кроме ногтей, ей еще хотелось вцепиться в чужую плоть зубами. От запаха вина, которым пахло ее дыхание, в глазах закружились темные пятна. – Откуда ты взялась на моем пути? Из какой щели выползла? Чем ты мне можешь помешать? Да ничем! И все равно такое ощущение… странное, будто ты мне целенаправленно ставишь палки в колеса. А я очень, – она неожиданно икнула, сморщила нос и замолчала. Кветку это ничуть не успокоило, потому что пьяный кварт ничуть не слабее трезвого, а вот границы допустимого поведения явно смазываются.

– Ты же ничего не можешь против меня, – продолжала Джустин и под ее пальцами пульсировала болью щека. – Ничего не можешь. Но бесишь… Наверное, это твоя карма.

В ее глазах загорелось какое-то темное желание разрушать и мучить, которое, смешиваясь с алкоголем, превращает человека в животное. Кветка почти задохнулась от страха – кто угодно испугается, оказавшись в руках безумца, чьи рамки вдруг растворились в потоках спирта.

Они вдохнули вместе, долго-долго, пока легкие не запротестовали, отказавшись расширяться еще больше. Одна – будто в последний раз, вторая – как вдыхают перед тем, как открыть коробку с единственным ценным подарком из целой горы дешевок.

В коридоре что-то хлопнуло.

– Кветка! – донесся возмущенный вопль Лизы. – Шевелись! Чего ты снова копаешься? Долго еще? Коста нас ждет, надо запаковать его легкую обувь, завтра отправляем! Если он разозлится и порежет зарплату, сама будешь мне возмещать! Ну, давай, быстрей шевели конечностями.

Синичка была очень, очень сердита.

Пелена дикости в глазах Джустин рассеивалась. Потом рука дрогнула и убралась, и Кветка, не помня себя от радости, отодвинулась от нее и от стола и бросилась в коридор.

Там было пусто, девчонки уже разошлись, у входа ждала одна только Лиза в расстегнутой куртке со второй, Кветкиной курткой в руках. Лизу трясло. Спустя всего секунду куртка упала Кветке на плечи, а еще через одну они бежали по коридору прочь от квартиры, где находилась взбешенная Джустин.

Они молча неслись всю дорогу, шумно дыша и постоянно оглядываясь, и только оказавшись в вестибюле своего общежития, вздохнули с облегчением.

– Спасибо, – еле переведя дух, зашептала Кветка. – Как ты вовремя, Лиза, ты бы только знала! А чего это Коста среди ночи нас ждет? И где?

– Ну ты тетеря! – так же захлебываясь воздухом, сообщила Лиза, зло сопя, сощурила глаза и поплелась к лестнице. – Какой Коста? Да я чуть не описалась, когда на кухню зашла и увидела, как она тебя душит! Ничего другого в голову не пришло, соврала первое, что придумала.

– Молчи! – Воздух в Кветкиной груди закончился, и она тоже замолчала, пытаясь отдышаться. Так они и доковыляли до своей комнаты, давясь воздухом и поддерживая друг друга, заперли дверь и, быстро раздевшись, юркнули под одеяла, чтобы согреться и заодно спрятаться.

– Почему она на тебя так взъелась? – спросила Лиза, выглядывая из-под одеяла, когда перестала стучать зубами.

– Хотела бы я знать! – горячо ответила Кветка, которая даже представить не могла, отчего бы во всех отношениях более успешной, красивой и талантливой девушке взъедаться на ничем не примечательную массовку. Ведь люди для нее – массовка при ее главной роли.

Лиза некоторое время думала.

– У квартов очень хорошо развита интуиция, – сообщила в конце концов. – Если она так взъелась, значит, ты угрожаешь нарушить ее планы. Серьезно угрожаешь, серьезным планам, если уже она срывается в стенах академии. Одно дело – поймать тебя за стенами и проучить, никто и не узнает. А тут… свидетелей до чертиков, а она не сдерживается и срывается. Значит, Кветка, ты – угроза для нее.

– Я? Какая из меня угроза? – искренне недоумевала та.

– Я не знаю. Но она не может ошибаться. Квартов учат следовать интуиции, им даже такой предмет преподают. Ты же помнишь, ты мне помогала с рефератом для Мальки. «Значимость интуиции в отношении погодных условий». Помнишь? Так что милая моя, теперь у тебя осадное положение – выходишь из комнаты только со мной, за стены академии носа не суешь, дверь никому не открываешь и вообще, ведешь себя тише воды ниже травы. Ты нарушаешь ее планы, точно говорю.

– Да какие планы-то? – возмутилась Кветка, недоумевая, как она может нарушить планы Джустин, о которых ни слухом ни духом!

– Откуда мне знать какие? Но это и неважно. Может, план по нашему мнению ерундовый, но для нее любой план важнее нас с тобой и всех минималистов вместе взятых. Это же Пиксарова. Да она считает, что все прочие, а чего уж говорить о людях, родились стать обслугой при ее величестве и поклонниками ее красоты.

– Пиксарова? Это фамилия? Ты что, ее знаешь?

Лиза фыркнула:

– Троекратная победительница подростковых конкурсов красоты, тех что до восемнадцати. Еще бы не знать. В общем, ты поняла? Как в оккупации теперь живешь. Повезло хоть она в раж не вошла и следов не оставила. Всего пара царапин – кремом замажем, и никто не увидит. Незачем ставить в известность посторонних.

Кветка не отрываясь, смотрела на Лизу.

– Слушай, Синичка, а ты сама точно не кварт?

Ту передернуло.

– Ну и шуточки у тебя.

– Шуточки?

Лиза вздохнула.

– Спи уже, дорогая соседка. И не знаю, от кого мне больше неприятностей – от тебя или от Косты, – и она продолжила, уже бормоча в подушку: – Подумать только, назвать его имя, чтобы привести Джустин в чувство! Сказал бы кто заранее – в жизни бы не поверила.