Глава 27
Тяжеленное броневое полотнище распахнулось на удивление мягко, снабженное, очевидно, каким-то внутренним противовесом. Новиков, разозленный до последней степени тем, что его – и так дешево купили, едва не сбив Олега с ног, рванул через порог с автоматом на изготовку.
Ждал, наверное, что внутри увидит аггрианина, взявшего Левашова в заложники, приставившего пистолет к затылку и собравшегося диктовать свои условия.
– Стоп, стоп, не торопись, больше некуда, – остановил Олег его порыв. – Улетела птичка…
– Куда? – не сразу понял Андрей.
Тут подтянулись и остальные, выглядящие достаточно сконфуженно, а Сильвия вдобавок промокала платком обширную ссадинy на лбу и щеке.
– Куда – ответить затрудняюсь. Тут на тебя надежда, леди. Чем это тебя так?
– Оступилась, – коротко ответила она. – Сбежал Валентин? Как? Блок ведь мы у него отобрали…
– Не блоком единым, – сострил неунывающий Шульгин.
Левашов показал на установку.
– Ты такое когда-нибудь видела? – спросил он, по-прежнему обращаясь только к Сильвии.
– Как проход выглядел?
Олег объяснил.
– Сам он такое построить не мог. – Слова прозвучали категорически. – Его этому не учили.
– Меня тоже не учили, – усмехнулся Олег.
– Не о том речь. Ты – изобретатель. Он – нет. И это не изобретение. Просто копия базового Терминала с Таорэры. Только панель под земные глаза и руки переделана. Лихарев его даже издали, даже случайно видеть не мог. Воспитанникам по Базе экскурсий не устраивали, они к ней и не приближались никогда.
– Но ты же – бывала и видела? – уточнил Шульгин.
– Всего один раз, будучи уже совершенно в ином качестве. При экстраординарных обстоятельствах. Следовательно…
Она задумалась, на чело ее, как писали в XIX веке, «набежала тень».
– Здесь наверняка побывала или даже бывала неоднократно, Дайяна. Возможно, и не одна…
Ей было отчего помрачнеть. Если Генеральная координаторша жива, да еще и нашла способ тоже переместиться в новую реальность, позиция Сильвии становится весьма двусмысленной. Одно дело, если армия капитулировала, правитель низложен и все уцелевшие солдаты и подданные вольны устраиваться в новой жизни по собственному усмотрению.
И совсем другое, если сопротивление продолжается, а ты – на стороне врага.
Эта же мысль одновременно посетила Новикова с Шульгиным.
– Что, Си, может быть, тебе в двадцать пятый пока вернуться? А мы тут как-нибудь сами? – осторожно спросил Андрей.
Она вздохнула, после чего устало, без обычного куража улыбнулась.
– Да нет, что уж теперь… Вместе так вместе. Надо же до конца во всем разобраться. Стрелять по «своим» я, разумеется, до последней крайности не буду, а в остальном… Ты действительно запомнил всю последовательность манипуляций Валентина?
Вопрос был непраздный, потому что после срабатывания терминала все движки и тумблеры отскочили в нулевые позиции. Автоматически или по специальному сигналу.
– А чего там? Вот так, так, это сюда, кнопки вон та, та и та… И – реостат ровно на половину хода… Я от Лихарева справа-сзади был, четыре метра всего. Запомнил, в этих делах у меня память фотографическая…
Он показал рукой последовательность действий, не прикасаясь, впрочем, к элементам управления.
– Вот показаний приборов не видел, – Олег сокрушенно прищелкнул языком. – Ну да как-нибудь…
– Может, оставим все как есть? – вмешалась наконец Ирина. – Установку разберем, и пусть их… Не думаю, что Лихареву захочется вернуться…
– Кто его спросит? – ответила Сильвия. Посмотрела на платок, который продолжала время от времени подносить к лицу, скомкала, сунула в карман. Ссадина уже была почти незаметна.
– Значит, выхода у нас нет? – спросила Ирина.
– В этом вопросе – точно. Или мы, или они…
– Тогда и рассуждать не о чем, – с энтузиазмом сообщил Шульгин. – Прогуляемся. Давно хотелось на родные места посмотреть…
«А ведь и вправду, – подумал Новиков. – Больше трех лет прошло, если по-настоящему… И ни разу не выбрались «на родное пепелище». Интересно, как там друзья-кванги поживают? Процвели, небось, когда аггры от них отвязались? Сехмет, глядишь, в генералы выслужился».
О реальном соотношении земного и тамошнего времени Андрей не имел никакого понятия. Личного – почти четыре года, календарного – больше двадцати, фактического – кто ж его знает? Может – день, может – века…
«Воронцова и Берестина не хватает, жаль, до полного состава отряда первопроходцев. Им бы тоже интересно было. Да ничего, живы будем – от нас не уйдет…»
– Олег, сумеешь точка в точку попасть? И вообще, твоим каналом пойдем или его? – спросил он.
– Его – я бы не советовала, – снова вмешалась Сильвия. – Давайте лучше так: мы с Ириной блоками запеленгуем точку и момент выхода Лихарева на Таорэру, а Олег туда и откроет свой. Дайяна вполне могла выход заблокировать, а скорее – перенастроить. Хоть на «горячую зону» реактора. Так и влетим…
– Здраво, – согласился Левашов. – Я бы примерно то же устроил гостям-товарищам. Тогда так – все экипируются, как в прошлый раз, а мы с девчатами (Ирину и Сильвию он имел в виду) элементы перехода посчитаем. Чтоб минута в минуту.
Собираться особенно и нечего было. Оружие, бронежилеты, шлемы, армейские камуфляжи имелись в чемоданах и укладках машин. На «Медведях» и решили осуществить вторжение. Скорость и натиск! Не пешком же бродить по неоглядным просторам планеты, разыскивая беглеца.
Ларису с одним роботом оставили «на хозяйстве». Она, что показалось удивительным, согласилась охотно. Не прельстила ее возможность взглянуть на забытые красоты. Да и с самого начала она воспринимала Валгаллу совсем не так, как «отцы-основатели».
Ляхову и Майе вообще ничего не сказали. Если все пойдет по плану, вернуться можно будет прямо в момент отправления. Или – не вернуться совсем. В обоих случаях лишние разговоры ни к чему. Левашов показал Ларисе, как переключить СПВ в «ждущий» режим сразу после перехода. А то еще заскочит в открытый проем какая-нибудь сволочь, вроде суперкота, и что – «Иван Иванычу» за ним по всему Пятигорску гоняться?
– Ну, Лар, не скучай тут, – сказал Олег, тронув ее за плечо. – Мы, правда, туда-обратно…
Девушка молча кивнула, только излишне нервным жестом взяла автомат с подоконника, перебросила через плечо ремень.
Опять посередине двора, перебивая неяркий ноябрьский свет, сверкнуло полуденное солнце Валгаллы. Машины, одна за другой, перекатились на равнину, заросшую до горизонта высокой темно-зеленой травой.
– Ох и здорово, братцы! – провозгласил Шульгин, вдохнув смолисто-медовый воздух, и немедленно пустил фляжку по кругу.
– С возвращением!
Мужики мужиками, но и Ирина с Сильвией приложились. С разными, пожалуй, чувствами.
Они тоже, в солдатских комбинезонах, высоких ботинках, перетянутые ремнями, с защитного цвета повязками, придерживающими волосы, да без всякого макияжа, выглядели чрезвычайно браво. И, пожалуй, соблазнительнее, чем в шикарных платьях.
Боевые подруги, иначе не скажешь! А мужчинам такая их роль отчего-то нравится. Ну, может, не всяким мужчинам…
Сильвия, несмотря на прежние свои слова, «АКСУ» все-таки повесила поперек груди. Последовав совету Шульгина: «Стрелять, не стрелять – твое дело. Но оружие – неотъемлемая деталь имиджа. В случае чего хоть в воздух пальнешь, и то может пригодиться. Тем более – неизвестно, кто нас там ждет с распростертыми объятиями…»
– И где же будем искать нашего друга? – как бы сам себя спросил Новиков, обводя взглядом окрестности.
– А вон там, – Сильвия указала рукой на едва заметную у южных пределов пейзажа, почти теряющуюся в дымке наклонную дискообразную конструкцию.
– Постой, постой, – возразил Левашов, который хорошо помнил, как они подбирались к Базе жуткой, нечеловеческой саванной, уставленной деревьями в серых колючках, покрытой мхами и нефритовыми валунами. – Это совсем не то. И где барьер нулевого времени?
– Значит, нету его больше. Рассосался по известной причине. И местная флора тут же захватила привычный ареал…
– Так сколько же времени тут прошло?
– Как будто я знаю. Если даже нормальных двадцать хватило, чтобы травка выросла… Как видишь.
Новиков шарил биноклем по представляющим практический интерес четвертям горизонта.
– Считаешь, он уже на Базе? Олег, как у тебя с координатами?
– Как и было. Плюс-минус пять километров, плюс десять минут, – Левашов сделал паузу, соображая. – Впрочем, за время уже не поручусь… Сам понимаешь…
– Еще бы. Десять минут – меньше километра пешим ходом. Тут бы он был, на дистанции прямого выстрела, – без иронии, просто по факту, отметил Андрей. – А раз нет его – тут и час, и месяц… Не угадаешь.
Шульгин, положив на колено блокнот, что-то в нем набрасывал. Похоже, кроки местности.
– Это я вспоминаю, как мы прошлый раз подбирались. Прошли как по рельсам, в мертвом пространстве. Вот и сейчас так двинем, – пояснил он окружающим. – И вообще мне кажется, что База давно заброшена. Как храмы Аджанты в дебрях индийских джунглей…
– Не послать ли в разведку роботов? – предложила Ирина.
– Пошлешь, а толку? – возразил Новиков. – Лишний шанс внимание привлечь. Сами пойдем, а они пусть фланги прикрывают. И тыл, если убегать придется.
Добрались к намеченной точке прежним маршрутом, на умеренной скорости, давя колесами жесткую траву между валунами и каменными иззубренными грядами, которые единственно здесь оставались неизменными, до подножия гигантской «бронзовой шестеренки», одним краем косо воткнутой в землю. Когда-то космонавт из ХХIII века Айер сказал, что она напоминает ему «новый берлинский стадион».
Так и не довелось узнать, добралась ли их троица до дому, как там устроились, чем поминают свой «непредусмотренный привал» на Валгалле? Из какой реальности сюда залетели, и существует ли она вообще в природе? Хотя Антон куда-то же их отправил? Может, возвратил в зону действия очередной Ловушки?
Вроде и не к месту, а помянули, отдыхая перед последним броском, те канувшие в Лету дела и дни. Вроде только что, буквально вчера, сидели вот так же, только не при ярком солнце, а в тоскливой фиолетовой мгле. Вот тут Шульгин, тут Олег, левее – Герард с Корнеевым… Тогда, пожалуй, пострашнее было. С непривычки.
Притушили окурки, поправили снаряжение.
Ну, вперед! По наклонной, с удобными для скалолазанья швами и выступами стене без труда забрались на плоскую крышу, огибая хитрые конструкции из десятков причудливо изогнутых труб, вышли к вентиляционной шахте. Следы запустения ощущались и здесь. Ирисовая диафрагма на входе была открыта и явно давным-давно: щели между ее лепестками забиты пылью, вокруг успели прорасти незнакомые цепкие кустики. По центральному стволу совсем не ощущалось движения воздуха.
Начали спуск. Новиков осматривался с обостренным, тревожно-волнующим интересом. Да и понятно. Когда друзья здесь геройствовали, они с Берестиным в виде хладных трупов лежали где-то внизу в саркофагах нулевого времени, а их ментальные сущности руководили Отечественной войной, ничего не ведая о происходящем поблизости.
Шульгин с Левашовым, обмениваясь обрывками фраз, едва ли не междометиями, взволнованные не меньше, хотя и по-другому, продвигались вперед. Настороженно, но уверенно. Не только глаза, но и ноги помнили единожды пройденный путь. А вот в душе – странная зыбкость, смесь яви и будто воспоминания о некогда виденном сне. Как бы и не с ними в прошлый раз все происходило. Молоды они тогда были до невозможности, совсем ничего не знали. Куда влезли, зачем, что их ждет. Только стрелять умели хорошо, никто не поспорит…
Форсировали по той же самой гофрированной трубе пятидесятиметровую пропасть, вышли на знакомую галерею. В прошлый раз именно здесь их засекли аггры и началась перестрелка. Сейчас – никого вокруг, но ощущение потусторонней жути никак не слабее.
Олег невольно искал глазами на стенах следы своих пуль.
Так ветеран, на склоне лет приехавший в места былых сражений, ходит, опираясь на палочку, разглядывает незначительные морщинки местности, бывшие когда-то окопами и траншеями, и вдруг видит… Да хоть собственные инициалы, врезанные финкой до сердцевины юной тогда березки или клена. Резал, думая: «Хоть это от меня останется!» И ведь осталось. Заплыло корой, а разобрать можно.
– Давайте, я пойду впереди, – подчиняясь магии места, прошептала едва слышно Сильвия. – Дальше я знаю, куда нам надо…
– Веди!
Внутренний объем станции был пуст, как цилиндр отеля «Центавр» в Дели, пришло на ум Новикову. Шестнадцать этажей от крыши до уровня земли, и только спираль пандусов по стенкам. Не считая лифтов, само собой.
Здесь – почти то же самое.
Под ногами мягкое ворсистое покрытие пола, тоже как в отеле.
И – космическая тишина.
А палец сам тянется к спусковому крючку автомата. Ласкает его в ожидании момента...
– Пришли, – так же шепотом сказала Сильвия. И – отстранилась. В обоих смыслах. Физически отошла в сторону от двери, на которую указала, ментально послала сигнал: «Дальше – без меня».
Кто бы возражал? У каждого свой предел, «его же не перейдеше». В Библии отмечено.
Новиков с Шульгиным переглянулись, согласовывая, кто первый войдет, а Левашов уже ударил десантным ботинком, во всю силу и ярость, чуть ниже бесформенного выступа, напоминающего дверную ручку. Не слишком рациональный поступок, но сейчас Олег меньше всего ощущал себя инженером и прагматиком. Слишком ярко вспомнилось, как тащил он, прямо вот здесь, раненого Сашку, а над головой скрещивались лучи аггрианских лазеров. И Герард, прикрывая их, бил из автомата бесконечными очередями, с быстротой фокусника меняя магазины.
Прочная на вид, а на самом деле почти декоративная дверь сорвалась с направляющих полозьев, плашмя рухнула на пол.
Обширный зал открылся взгляду. Метров тридцать в длину. И в ширину немногим меньше. Над ним не то нависал, не то парил изломанный, без всякого уважения к геометрии Эвклида собранный из плоских и криволинейных конструкций потолок. Смотреть на него было тошно. И весь интерьер (по человеческим меркам) был дикий. Абсурдная помесь Центра управления космическими полетами эпохи Королева, экзотической оранжереи и десятикратно увеличенного будуара парижской кокотки позапрошлого века. Но некоторая логика все же просматривалась. Справа – ряды мертво отсвечивающих экранов, квадратных, овальных и круглых, под ними пульты, похожие на клавиатуры органов, табуреты и кресла, рассчитанные не на людей. В беспорядке расставленные колоннообразные конструкции, по виду имеющие отношение скорее к химии, чем к физике, пусть и инопланетной. А слева – якобы зона отдыха: цветущие кусты, ползущие по стенам и свисающие с потолка лианы, тоже, впрочем, достаточно мерзкого вида. Под ними и вокруг причудливая мебель, парящие на невидимых струнах полки с керамикой, статуэтками, иными произведениями народного творчества неведомых цивилизаций.
Вот в чем дефект человеческой психики, даже самой тренированной и гибкой, – избыток нестандартной информации тормозит стандартные рефлексы. И опытный охотник, взявший на копье десяток тигров или львов, может замешкаться, упустить момент, если на него вдруг выскочит малиновый скорпион ростом с собаку, расписанный рекламными слоганами.
Так и тут. Секунды две, три, от силы пять ушло на то, чтобы увидеть окружающее, оценить, понять и начать действовать по обстановке. А еще одной не хватило даже Шульгину с его феноменальной реакцией. Волею случая он оказался в их тройке правофланговым, Новиков перекрыл ему обзор влево. И если бы не сопровождавший робот, история могла бы кончиться печально. Здесь и сейчас.
Из-за спины Левашова громыхнул одиночный выстрел.
И сразу все стало как надо. Лишние сущности вычеркнуты из кадра, каждый субъект и объект мизансцены снова при своих функциях и на своем месте.
Под сенью образованного пряно пахнущими цветочными гирляндами шатра полулежала на кушетке Дайяна, распустив по плечам волну великолепных волос, почти в таком же атласно-золотом сари, в каком ее впервые увидел Новиков, а Лихарев сидел на мягкой табуретке напротив, прижимая к груди ушибленную руку и со свистом втягивал в себя воздух.
На звук рухнувшей двери он среагировал должным образом, развернулся с достойной уважения прытью и вскинул именной маузер. С десяти шагов он почти наверняка положил бы всех. Или только мужчин, оставив женщин для дальнейшей беседы «по понятиям». Принятым в их системе.
«Иван Иванович», не имея приказа работать на поражение, выстрелил и попал точно в магазинную коробку поднятого пистолета, и тот, исковерканный, улетел в дальний угол зала. Хорошо, палец владельца с собой не прихватил.
Четыре ствола нацелились в Валентина и роскошную женщину Дайяну. Ей ничего не оставалось, как протянуть вперед раскрытые ладони, показывая, что она тоже безоружна.
– Или мы таки поговорим спокойно, или у вас будут совсем большие неприятности, – сказал, веселясь, Новиков, вспомнив совершенно обратную ситуацию, когда «завороченная» в яркие шелка аггрианка говорила с ним тоном одесской бандерши.
Здесь, в отличие от лихаревского дома в Пятигорске, он уже ничего более не опасался. «Иль погибнем мы со славой, иль покажем чудеса!»
Очевидно, что База брошена и медленно приходит в упадок наподобие Замка Антона. Только, наверное, аггры недодумались до «одушевления» здания, и авторегенерация ему не свойствена. Возможно, этот зал – единственное место, где Дайяна умудряется поддерживать порядок и рабочий режим. Ох, и скучно ей тут, наверное…
– Догнали, мать вашу… – тоскливо выругался Валентин, сел, скрестив руки на коленях.
– А ты как думал? Одиночка всегда проигрывает организации. Закон природы, – назидательно ответил Новиков. – И теперь, как любил говорить твой приятель Заковский в бытность еще Левой Задовым: «Ми тебя будэм пытать, ти нам будэшь отвечать». Не бойся, не бойся, он просто путал русские и украинские слова, по-украински «пытать» означает просто «спрашивать». Это русский в развитии речевой и иной практики пошел несколько дальше…
Дайяна села на своей кушетке, вновь, как при первой встрече с Андреем и Берестиным, сверкнув сквозь разрезы «сари» белизной пышных обнаженных бедер.
Величественного спокойствия она не потеряла, да и не собиралась, судя по всему.
– Что же вы, Сильвия, в сторонке прячетесь? – с легкой издевкой обратилась она в полумрак. – Подходите, примите участие в последней беседе. Комплексовать не нужно, к вам – никаких претензий. Да и кто их вам мог бы предъявить? Не я же… – хозяйка базы непринужденно рассмеялась. – Но вообще приятно, что вы ощущаете некоторую неловкость и двусмысленность своего положения. Наверное, я при последней встрече не нашла верных слов, а то все могло бы повернуться по-другому…
– О чем вы? – спросил Новиков. – При последней встрече с ней? Или со мной? Кажется, тогда мы сказали друг другу все, что хотели…
– О том, о другом и о третьем тоже. Господин Шульгин наш прощальный разговор совсем не помнит?
– Великолепно помню, – Шульгин присел напротив аггрианки, положил «ППСШ» так, что он смотрел дульным срезом прямо ей в живот.
– Нет. Когда вы из квартиры Лихарева и тела наркома перенеслись сюда, для воссоединения с исходной личностью, мы, то есть я, Валентин и вы сидели в гостиной вашего Форта и кое-что обсуждали…
Сашка выглядел растерянным.
– Такого – не помню. Я переход совершил из тела Шестакова сразу в свое, в одесских катакомбах…
– Я постаралась, чтобы ни вы, ни Лихарев этого не запомнили. Однако встреча была. Признаюсь честно, я попыталась на вас несколько… повлиять. Исключительно к взаимной пользе. Мы тогда находились в просвете между четырьмя временами сразу, и если бы вы сумели… Нет, если бы у меня получилось, не потребовалось бы ничего того, что произошло с момента «одесских катакомб».
Новиков, Шульгин, да и все остальные тоже видели, что Дайяна захватила инициативу. Или она не хотела подвергаться унизительной процедуре допроса, предпочитая рассказать все, что сочтет нужным, или до сих пор на что-то рассчитывает. Пытается выиграть время.
Это у нее вряд ли получится – пять человек с очень по-разному устроенными мозгами ей не перебороть без какого-то сверхмощного широкополосного устройства. Так есть вдобавок и роботы, которых перепрограммировать может только главный процессор «Валгаллы».
Нечего опасаться, пусть поговорит, от своего имени или от чужого…
На всякий случай Левашов приказал двум «помощникам» обойти Базу, осмотреть помещения, в случае обнаружения враждебно настроенных существ – задержать или уничтожить. По обстановке.
– Никого здесь нет, не затрудняйтесь, – впервые подал голос Лихарев.
– Пусть разомнутся, хуже не будет, – отмахнулся Олег.
– Если База брошена, – поинтересовался Новиков, – кванги сюда не залетают? Есть, наверное, чем поживиться…
– Они в том времени остались, где никакой базы больше нет. Ваш форт, может, и пограбили, я там больше ни разу не была.
– А может, устроили мемориал воинской славы в благодарность спасителям, – предположил Шульгин. – Непременно съезжу…
– Все съездим, – заверил его Андрей, – а пока говорите, Дайяна, говорите. Нам ведь просто разобраться нужно, никто никому мстить не собирается, чужой кусок заедать …
Команда непринужденно расселась вокруг аггрианки и Лихарева, оружия, впрочем, из рук не выпуская.
– Я и говорю. После взрыва вашей «информационной бомбы» и пересечения восемьдесят четвертого, тридцать восьмого и двадцать первого годов всем примерно ясна сложившаяся картина. Наша База в пределах Главной исторической последовательности исчезла, Антона его руководители почти немедленно отозвали во избежание умножения бессмысленных сущностей, вы ушли в Югороссию. Я объясняла Сильвии, сначала одной, потом другой, то есть вам, – она довольно по-плебейски указала пальцем, украшенным антикварным перстнем. – С точки зрения меня, Дайяны-84, временной отрезок вплоть до шестьдесят шестого исчез полностью, растворился, затянулся, как говорят медики, «рубцовой тканью». Зона 1938—1966 сохранилась, но в плывущем, не совсем материальном качестве. И только от конца тридцать восьмого и ниже время пока еще настоящее. Для меня, я подчеркиваю, когда я наблюдаю процесс отсюда.
Потому я и возвратилась туда, где мы с вами встречались, где работал Лихарев и еще пребывал господин Шульгин-Шестаков.
Помните, Сильвия, я вам говорила – у меня остается надежда все отыграть назад? Использовать эффект растянутого настоящего. Только распространить его не на пять минут, а на любой необходимый отрезок времени. Нет принципиальной разницы – минута, час, век…
Но из серьезных помощников у меня был только Валентин. Вы обещали сделать кое-что, помните? Но не сделали…
– Я вас предупреждала, что не знаю, как разыскать саму себя в точках бифуркаций, – гордая Сильвия будто принялась оправдываться. – У меня была надежда… Использовать аппаратуру Замка, Антона. Но… По этой причине или другой, нас слишком внезапно оттуда выдворили. Следующая же моя попытка, когда я доставила господина Новикова для переговоров с вами, вы помните, чем кончилась…
– Не помню, дорогая, – очаровательно улыбнулась Дайяна. – Я же вам несколько раз повторила – между восемьдесят четвертым и шестьдесят шестым я ничего не помню. Только недостоверные реконструкции…
– Простите, я в тот раз доставила Андрея из двадцать первого!
– Это вы так считаете. Встреча ведь состоялась на Базе, потом вы переместились в их форт. Он построен в восемьдесят четвертом, значит, вы там были позже. В момент между попыткой его захвата нашими специалистами и тем самым взрывом.
Сильвия только сокрушенно махнула рукой:
– Вы же мне в деталях рассказывали именно о последствиях взрыва и предлагали очередную программу действий…
– Очень может быть. Но я нынешняя – непосредственно из тридцать восьмого года и понятия не имею, что случилось дальше… Та Дайяна, естественно, знала гораздо больше. Она вам и рассказала то, что потом вы пересказали мне!
Шульгин, слушая этот безумный диалог, покусывал губы, чтобы не расхохотаться. Андрей, напротив, погрузился в мучительные раздумья. Это ведь о нем шла речь, о том, как Сильвия заманила его на Валгаллу, а потом вместе с Дайяной долго и изощренно перевербовывала.
Однако – сорвалось в тот раз у дамочек. Не на ту карту поставили, в очередной раз переоценив свои умопомрачительные сексуальные призывы и психолингвистические методики.
А если бы – не сорвалось?
Так и спросил Новиков у Верховной.
– Наверное, всем нам жилось бы намного спокойнее. Для чего здравомыслящему человеку больше одной реальности? С ней бы управиться. Вы со своей до последнего времени – более-менее… И вдруг почувствовали реформаторский зуд?
– Опять не по адресу, – возразил Новиков. – Зачем вы полезли в две тысячи пятый, а потом и на Главную? Сидели бы с Валентином в тридцать восьмом. Повоевали бы, он на советской стороне, вы – на британской. Нет – кто мешал в Аргентину отъехать? По тем временам – лучшая страна обеих Америк. Мирная, красивая, Буэнос-Айрес – латиноамериканский Париж, в Мар-дель-плато чудные пляжи. Еще могли втроем, с Александром Ивановичем, я имею в виду, Сталина свергнуть. Вас бы царицей посадили. Неожиданно и эффектно.
Или сорок первого дождаться, там я с Берестиным почти все под контроль взял. Вы ж сами нас туда и послали. Однако Лихареву вздумалось в Ворошиловске машину времени собирать. Вы ему поручили? После встречи с Шульгиным на Валгалле?
– Я, – не стала спорить Дайяна. – Вы никак не поймете, у нас совершенно разные психологические установки. Я вот считаю: для чего работать, если уже знаешь, чем все кончится? Вы, очевидно, мыслите как-то иначе. А переход в новенькую, никем не тронутую реальность – великолепные перспективы. Вы, мужчины, – обвела она взглядом всех троих, – объясните, отчего вас так привлекают девственницы? На самом деле опытные женщины гораздо лучше. Рационально – не можете? И я не могу вам передать, сколь необходимо мне заниматься единственным делом, для которого я предназначена, причем в условиях полной непредсказуемости итога. Вот и вся разгадка. Я разыскала вышеупомянутую реальность, послала в нее Валентина, вернулась на Таорэру. База, как видите, здесь сохранилась, часть необходимого оборудования – тоже. И уже успела сделать достаточно много… Увы, не все…
– А разве это – та реальность? – спросила не вымолвившая до сих пор ни слова Ирина. – Я тоже кое-что посчитала, пока вы разглагольствовали. – Она показала свой «портсигар». – Между пятым годом и этим местом просто перемычка. Совсем не здесь находящаяся. Мы по-прежнему на «Главной исторической». Если поедем к форту – увидим. Значит, вы все же нарушили договоренность, решили сломать наше время и вновь захватить весь веер... Восстановить Базу, снова запустить инкубаторы...
Друзья смотрели на Ирину с недоумением, Дайяна – с гораздо более сильным чувством.
– Вы говорили Сильвии, она пересказала мне, я запомнила и задумалась. Случайно у вас, может, вырвалось: «У меня есть несколько юношей и девушек, заканчивающих первоначальную подготовку по программе координаторов…»
Роковая для вас проговорка. Если были «заканчивающие», куда делись – «начинающие»? Аут Цезарь, аут нихиль! Учебно-воспитательная зона находилась за пределами Базы, в нулевом времени. Если она уцелела, там человек полтораста-двести должно быть. Приличная гвардия для «второй попытки». Лет пять пройдет – все будут готовы к работе. Здесь – пять, у нас – неделя, месяц. И снова вторжение?
«Ох и молодец, Ирка, ох и молодец! – чуть не вскрикнул Новиков. – Молчала, слова никому не сказала, а все продумала. Эффектно сыграла. Знай наших!»
– Так это мы сейчас! – тут же отреагировал он. – Три робота, семь автоматов. Я не помню, Си, мы на вертолете час летели? Километров двести до инкубаторов? Поехали?
– Подождите! – вскочила с места Дайяна. Только сейчас, наконец, достали до ее больного места.
– Подождем, – неожиданно легко согласился Андрей. – Часом раньше, минутой позже… Про ваши идеи мы все поняли. Увы, только сейчас. А я, дурак, дергался, дергался, сообразить не мог, кто же власть в России брать будет! Бандиты, олигархи, генералы? Теперь ясно. Две сотни ваших мальчиков и девочек – здорово. И все с шарами, блоками, гомеостатами? Трудненько б нам с корниловцами и «печенегами» пришлось. Москву в щебенку разнести, обороняясь? Жалко. Уж проще здесь. Но пока вы на месте – ничего не начнется? А то я могу и бомбардировщики вызвать…
– Нет, не начнется. Вы ж все межвременные переходы сожгли. Не думал, что это возможно, – сказал Лихарев.
– Слава богу! И вам лучше, и нам грех на душу не брать. Но посмотреть, какую вы себе гвардию готовите, все равно придется. Глядишь, кого-то еще и перевоспитать можно, – не оставил сомнений в своих намерениях Новиков.
– Теперь последнее нам объясни, Валентин, и будем итог подводить, – предложил Шульгин. – С Татьяной ты что сделал?
– Да ничего страшного, успокойтесь вы. – Все время обращался к Александру на «ты», а тут снова на «вы» перешел, понял, значит, субординацию. – Сто раз уже повторял. Против вас мы ничего не затевали. Свои здесь разборки, внутренние… Настроил я ее немного, чтобы между князем, Чекменевым и Тархановым агента вне всяких подозрений иметь. А у нее мозги «неправильные». Плохо программу держат. Срыв за срывом.
– Этты ошибочку допустил, – вставил Левашов свое слово. – Не просек, что в другой реальности работаешь. Ты в Россию когда попал? В двадцать втором, в советское уже общество. Шестнадцать лет отдежурил, в сталинских кругах вращаясь. Менталитет усвоил. Под него и программы клепал. Не задумался, почему лейтенант Власьев большевикам не продался, почему Шестаков, стоило Сашке его чуть взбодрить, из ярма выскочил? Белые поручики к стенке спокойно становились, красные маршалы сопли по протоколам размазывали и прощения на суде просили. У Татьяны – личность от века свободного человека, вот и стала программа зависать. Как говорят математики – ошибка в первом знаке!
– Да, она нам подробно рассказала, как ты над ней упражнялся, – подтвердил Новиков. – Сама ничего понять не успела, а факты запомнила. И в окно, заметь, решилась выскочить. Перестарался, братец, нельзя человеку все его воспоминания и комплексы в душу по второму разу валить, да еще и сапогами притаптывать…
Сразу вдруг наступила тишина.
И Андрей замолчал на полуслове, и никто из друзей ничего не добавил. Дайяна с Лихаревым тоже не стали оправдываться или выдвигать условия, как совсем недавно пытались.
Какие условия?
Кейтель, например, понял, в каком положении оказался, только перед столом союзнической делегации в Карлсхорсте.
Шульгин, уловив провисание сюжета, кивнул стоящему у пустого дверного проема роботу. Тот сдвинул автомат за спину, отщелкнул пряжку полевой сумки, протянул Александру очередную фляжку.
– Ну, победители, проигравшие, за вечный мир или за перемирие?
И первым подал посудину Лихареву.
Тот, не чинясь, глотнул. И так далее по кругу.
Даже Дайяна приложилась, хоть совсем не гармонировал этот солдатский жест с ее одеянием и внешностью.
– Так на чем мы договорились? – спросила она, закурив свой любимый «Ротманс», запасы которого у нее, очевидно, были неисчерпаемы. В тридцать восьмом, как помнила Сильвия, «хозяйка» курила именно его. Судя по лицу и тону агррианки, она вообразила, будто все худшее позади, дальше пойдет цивилизованный разговор «на равных».
– На чем, на чем? – допил, что осталось, Шульгин. – Наворотили вы столько, что по нормальным законам на высшую меру тянет. Однако, поскольку мы все в той или иной мере не совсем нормальные, те законы не про нас. Обезвредить же вас в любом случае необходимо. Для собственного спокойствия. Базу вашу мы, разумеется, взорвем. Как ставку Гитлера «Вольфшанце». Всю пригодную для агрессии аппаратуру изымем. Воспитанников не тронем. Будут вам помощники в предстоящей жизни. Трудной, но честной. Устроите сельскохозяйственную коммуну имени Антона Макаренко. Необходимую литературу и инвентарь мы вам подвезем…
Землицу пахать станете, с квангами подружитесь… Из «детей», пожалуй, кое-кого мы с собой заберем. Нам надежные кадры тоже нужны. Вон, Ира с Сильвией пионервожатыми будут…
– То есть – хотите нас здесь бросить? – Лихарев изменился в лице, и голос дрогнул. Представил себе перспективу.
– Именно, – согласно кивнул Новиков. – Вполне нормальная практика, бунтовщиков и пиратов на необитаемый остров высаживать. Но вы не расстраивайтесь, мы вас иногда навещать будем, наблюдать за процессом перевоспитания. Айртона из «Таинственного острова» помните? В итоге стал вполне полезным членом общества…
Андрей не был уверен, что известные ему принципы физиогномики применимы к будущей колонистке Таорэры. Не знал достоверно и того, человек она, подобно Ирине и Сильвии, или все же природная аггрианка, по ситуации надевающая на себя нужную личину. Но надменно-красивое лицо ее сейчас демонстрировало тщательно скрываемую внутреннюю борьбу. Изобразить ли смирение перед участью, дать волю переполняющему бешенству, не задумываясь о последствиях, или продолжить уже начатую игру в невозмутимого, продолжающего считать себя равным победителям партнера? Другим это, пожалуй, было незаметно, Новиков же просчитывал (или ощущал интуитивно) весь спектр ее прикрытых ментальными блоками эмоций почти без усилий.
Наконец она сделала выбор.
– А может быть, иначе сделаем? – сказала вдруг Дайяна, поднимаясь с кушетки. Одернула шикарную одежду, посмотрела на своих победителей. Но не сказать, чтобы она выглядела проигравшей. – Зачем нас здесь бросать? Жестоко это, а главное – вам никакой пользы…
Прошла мимо всех, развернулась и села рядом с Ириной.
– Тебе с ними хорошо, девочка?
Слова прозвучали настолько непринужденно и искренне, что та непроизвольно кивнула.
– И тебе, Сильвия?
Эта дама была покрепче характером. Поджала губы и отвернулась. Иначе – что же ей делать?
Дайяну такой жест не задел и не обидел. Она обратилась к Новикову, с которым в силу не всегда от нее зависящих обстоятельств была знакома лучше всех. Не считая своих коллег, конечно.
– Отчего бы нам не договориться следующим образом? Мы прекращаем всю свою деятельность. Демобилизуемся, если вы предпочитаете военную терминологию. И вы нас с Валентином принимаете в свою компанию. Предположим, с испытательным сроком. С Сильвией и Ириной получилось, а мы чем хуже? Опыт есть, кое-какие способности тоже… Кто его знает, что вас впереди ждет? Попробуем?
Предложение было настолько неожиданным, что растерялись все. Подобный поворот просто не укладывался в круг их представлений о текущей обстановке. Лихарев сам по себе еще так-сяк. С момента встречи в Пятигорске они в общем воспринимали его как равноправного партнера, пробовали даже «дружить домами». Но Дайяна казалась настолько одиозной фигурой, что вообразить ее равноправным членом затруднялся даже весьма толерантный Новиков.
А с другой стороны, не так ли воспринималась и Сильвия? Она, в своем предыдущем качестве, была гораздо более наглядным, непосредственным врагом, нежели парившая в горних высях Дайяна.
И что плохого она сможет сотворить, если ее принять в коллектив?
Шульгин почесал в затылке, несколько иным взглядом скользя по ногам, бедрам, прочим статям Верховной координаторши. Впишется, по этим показателям вполне впишется в общество.
Дайяна мгновенно отреагировала, улыбнулась той самой чарующей улыбкой, которой охмуряла Новикова с Берестиным, выхватив их с поля танкового сражения.
Тогда они были напряжены, слегка напуганы быстротой и неожиданностью случившегося, вообще ощущали себя в «логове неведомого врага», женские прелести ими не воспринимались. Сейчас – совсем другое дело. Чего же не поулыбаться?
Олег, вообще падкий на внимание слабого пола, явно готов был, в случае поименного голосования, поднять руку «за».
Андрей искоса посмотрел на Ирину, как она?
Пожалуй, не в восторге. Так она и против приема в «Братство» Сильвии протестовала. Оказалась не права.
А сама леди Спенсер? Безразлично-непроницаемая. Надо будет с ней наедине переговорить. Выслушать квалифицированное мнение.
– М-да, интересная идея, – сказал Новиков сколь можно более иронически. – Впрочем, история знает и не такие альянсы. Спешить нам некуда, подумаем, подискутируем. С одной стороны, так, с другой – совсем иначе. В шею никто не гонит. Стол сейчас прикажу накрыть, пообедать давно пора…
Он вышел из круга, подозвал ближайшего робота, начал объяснять, что именно следует принести из машины, где приготовить и как накрыть. С учетом состава и вкусов компании. А параллельно тестировал сам себя.
Очередная психическая атака? Что и как сумела включить Дайяна или Валентин по ее условному слову или жесту? Какая-то внушающая техника или очередной прием нейропрограммирования? Весьма действенный, кстати. Ведь все, даже он в какой-то мере, начали поддаваться «обаянию» аггрианки. Задумались. Стали прикидывать: «А почему бы и нет, на самом деле?» Дайяна ведь хорошо их всех изучила, несколько раз испытывала «на изгиб и кручение» и каждый раз делала выводы, совершенствовала методики. Лихарев, и тот кое-как научился у нее работать с людьми, с Татьяной, например. И на Земле целую «пятую колонну» сумел создать. А уж если она в состоянии крайнего стресса на полную мощность свои гипотетические способности включит, можем и не устоять…
Андрей здраво оценивал свои возможности. Он пока держится, именно потому, что заранее настроил себя на противодействие чему-то подобному. И вообще ощущает себя высшей по отношению к «прислужнице Держателей» личностью. Но если это не так? Если Игроки как раз сейчас делают очередной ход, который подразумевает усиление ментального потенциала Дайяны по сравнению с их «кандидатским»?
Да еще Сильвия – не джокер ли она в рукаве? У кого именно, вот вопрос. Чересчур уж равнодушна и отстранена. Ждет, чья возьмет, или ведет свою партию?
Затягивать паузу опасно. Уложившись во время, необходимое для инструктажа робота, Новиков вернулся на свое место.
Сашка как раз в оптимистических тонах перечислял возможные плюсы вхождения в их компанию новых членов, будто сам уже принял окончательное решение. Или вообще сам эту идею и предложил. Получалось убедительно.
«Адвокатом дьявола» он любил выступать часто, в самых неожиданных ситуациях, но сейчас Андрею показалось, что он перешел некую допустимую границу. И, главное, под пристальными взглядами Дайяны, Лихарева и Сильвии ни одним из принятых между ними знаков нельзя обменяться, чтобы не спугнуть противника. Ибо, если они поймут, что Новиков почувствовал угрозу, могут обострить партию так, что на контрход времени не останется. Даже на самый примитивный, доской по голове.
Не вышло, получается, стреляя пробками в потолок, бравурно спеть «Так громче, музыка, играй победу! Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!!!»? Или по-прежнему еще не вечер?»
Самому же неожиданно ярко представилась картинка, будто спроецированная ему в сознание со стороны.
Кают-компания яхты «Призрак». Длинный, накрытый для обеда или ужина стол. Кресла, диваны, стойка бара у левого борта. Опаловый океан за настежь распахнутыми дверями кормового балкона.
Какой там век снаружи – кто его знает…
А внутри – веселящееся общество в полном составе. Разодетые дамы, мужчины в белой тропической судовой форме. И Дайяна там же. Похожа и непохожа. Моложе, стройнее, естественнее, проще…
Новиков потряс головой. Ишь, как старается, лично для него картинку сконструировала. И тут же сообразил, что нет. Это – от Шульгина ментальный посыл.
«Соглашайся, мол, старик! Серьезных дел в ближайшее время не предвидится, хоть так повеселимся. А я с двадцать первого (шестьдесятчетвертого настоящего, со школьных лет то есть) собираюсь, собираюсь на «Призраке» со вкусом поплавать, да все никак…»
Андрей сделал вид, что сигнал не принял. Неужто и Сашка поплыл? Не вовремя.
– Но мы ведь, госпожа Дайяна, не рассмотрели и другие варианты? – безмятежно начал он с видом человека, который с нетерпением ждет именно обеда и всего к нему полагающегося, а говорит пока так, чтобы время занять. – Вам с нами наверняка будет очень скучно. Разве вы умеете ощущать себя на вторых, а то и на третьих ролях? А в нашей компании случится именно так и не иначе. В обозримом будущем… – сказано было не директивно, а с некоторым как бы сожалением умудренного жизнью человека.
Да и поле для созидательной деятельности теперь, когда все кончилось, вряд ли найдется. Жаль, что Ильф с Петровым не успели описать, получилось ли у Остапа переквалифицироваться в управдомы. А это наверняка была бы очень грустная история… Может быть, вам лучше возвратиться в тридцать восьмой? Попробуете еще раз, последние аггрианцы…
Эту словесную конструкцию Андрей произнес с каким-то издевательским удовольствием.
Дайяна ответила немедленно, вновь встав с сиденья, неуловимым, но тщательно отработанным движением приоткрыв, исключительно для мужчин, разрез своего сари. Взглянула победительно и свысока.
– О чем вы, Андрей? Зачем нам туда? Ничего интересного я для себя в предвоенных годах не вижу. Особенно, если знаешь, что и как произойдет дальше. Это скучно, согласитесь. Проживать жизнь, про которую всем известно? В книгах написано, да и вообще – она ведь прошла? Не хочу.
– Вариант второй, – отозвался Левашов, которого волна внушения ожидаемым образом не коснулась. Олег непременно обиделся бы, упомяни кто о его «эмоциональной тупости». Но в данном случае именно это свойство – слабая восприимчивость к постороннему воздействию сыграла нужную роль. – Оставайтесь в «ноль пятой реальности». Все ваши особняки, денежные средства, связи с сильными «мира того» при вас так и будут. Живите и радуйтесь. Только гомеостаты мы у вас отнимем, естественно. Раз в неделю сможете заходить в «комендатуру», условно говоря, получать очередную порцию здоровья при безупречном поведении…
Новиков безмолвно восхитился к месту сказанным словам. Инженер, а как удачно вставил. Чтобы вывести противника из душевного равновесия – самое то.
Краем глаза посмотрел на Шульгина. Остальные его сейчас не интересовали. Сашка в порядке ли? Или уже попался?
Пока ничего тревожащего в поведении друга не просматривалось. Хорошо.
Лихарев, вообразив, что и ему позволено говорить на равных, принял вольную позу. Сказал с некоторой развязностью, покусывая, тем не менее, от нервности нижнюю губу:
– Андрей Дмитриевич, вы напрасно так себя ведете. Лучше бы и вправду по-хорошему договориться…
– Так, а я о чем? – выразил полное согласие Новиков, чувствуя при этом, что не только язык, но и мысли начинают вязнуть, словно в густом киселе. Не одна Дайяна, наверное, но и вся система Базы накрывала их тяжелым пологом собственной ауры. А чего другого вы хотели, господа? Что будете блистать в мирах белыми кителями, золотыми погонами и чистой совестью? Не получится. За все нужно платить. И сейчас – заплатите! Только не кисель на вас пролился, а гигантский паук начал запутывать своей липкой паутиной. Не зря Андрей всю жизнь испытывал омерзение при виде восьминогих…
Он повернул голову в сторону Ирины. Уж она-то не должна поддаться! Всего-то три минуты продержаться, а там…
– Госпожа, мы согласны. На самом деле, если вы присоединитесь к нам, чего еще желать? Я признаю, ошибки были. Но я не все понимала, не до конца… – Ирина попыталась встать, упала на одно колено, левой рукой схватила себя за горло, а правой потянулась к Дайяне, словно за помощью.
Ну да, теперь и самому самая пора поднять ручки.
А Сашка?
Смотрит с нездоровым любопытством. Это плохо.
Олег?
Недоумевает, не снимая пальца со спускового крючка, но пока якобы нейтрален. Это хорошо.
А Сильвия? Вот кому немедленно вмешаться! На той или другой стороне.
Но вопреки всему происходящему, леди Си, с болтающимся на шее автоматом, отвернулась и сделала несколько шагов в сторону. От арены происходящего.
«Не думать о белой обезьяне! Ни за что не думать о белой обезьяне! – повторял в уме Новиков. – А почему бы именно о ней и не подумать, только о ней?!»
– Так что, господин Новиков, пойдем на природу, там шашлычки пожарим? – спросил Валентин, вставая с чувством собственного достоинства. – А что ваши слуги принесут, добавим к нашему…
– Да уж придется… – Андрей отбросил автомат, как совершенно ненужный, даже неприятный ему предмет. Никогда он так не поступал с оружием. А сейчас пришлось. «Не думай о белой обезьяне!»
Левашов посмотрел на Новикова с легким сомнением, но повторил его жест. И Сашка тоже.
Теперь они были безоружны, заодно и веселы, только что слюни не начали пускать. В предвкушении обещанных Лихаревым шашлыков.
Дайяна выглядела победительно. Как статуя Афины Паллады с копьем и щитом. Выиграла! Без стрельбы, без драки. Совсем не то, что было раньше, когда Андрей возил ее лицом по грязи и скручивал руки морским шестипрядным линем.
«Не думать о белой обезьяне!»
В зал наконец вошли Иван Иванович и второй из роботов, который раньше именовался Джо. В руках они несли дорожные погребцы с бутылками вина и виски, консервированными и охлажденными деликатесами.
– Так пойдемте, Валентин Валентинович? – не скрывая подобострастия, осведомился Новиков, только что не кланяясь в пояс. – Покушаем и вас послушаем…
Что-то в голосе Андрея насторожило Лихарева, в то время как Дайяна, почти не обращая внимания на происходящее, манила к себе ладонью Сильвию. Единственную, кто не поддался психическому удару.
«Только бы не…» – успел подумать Новиков.
Первый робот, отшвырнув свою ношу, ударил локтем Лихарева между лопаток, подсек ногой под колени и мгновенно защелкнул на его заломленных руках стальные браслеты. Второй совершил то же самое с Дайяной. Только бил ребром ладони по сонной артерии. Для обычного человека – насмерть. Аггрианке, если не снять с нее гомеостата, на пять минут глубокой комы.
Новиков, тяжело дыша и вытирая со лба только что выступивший обильный пот, сел на табурет.
Дрожащей рукой указал Левашову на торчащее из погребца бутылочное горлышко. Сделал несколько длинных глотков, только на пятом или шестом почувствовав пятидесятиградусную крепость старого виски.
Пощупал карманы, нашел в нагрудном мятую пачку сигарет. После третьей судорожной затяжки повернулся к Олегу, выпуская дым и вымученно улыбаясь:
– Ты как?
– А что? – не понял Левашов. – Зачем так вдруг и грубо? Сидели, разговаривали…
– Починяли примус, – жуткое напряжение прорвалось у Андрея едва ли не истерическим смехом. Еще одной затяжкой он спалил сигарету до фильтра. Жаль, что не «Прима», а американская безникотиновая дешевка.
– Ничего не было? – спросил на всякий случай, заведомо понимая, что желаемого ответа не получит.
– Ничего заслуживающего, – ответил Олег с подходящим предыдущему настроению лицом.
– Вольно! – Новиков бросил командное слово, как бы специально стараясь обидеть товарища. А что ему оставалось? Он, считай, с гранатой кидался под танки, а они в это время бабочек ловили.
А вот и Шульгин нарисовался рядом.
– Что, Саша, по морям с девочками поплывем или как?
Андрею сейчас хотелось материться, хлестать словами наотмашь всех, а то и руками, если б… Ну, понятно, что нельзя, а хорошо бы…
– Тихо, брат, тихо. Не наша вина. Не смогли… – Шульгин положил Новикову руку на плечо. – Я все понимал, а сил не было. Как ты удержался?..
– Аналогичным образом! – Он стряхнул руку товарища. Погано было на душе. Ох, как погано. И на Ирину не хотелось смотреть, хотя и ясно – она тоже ни в чем не виновата. Но ее поза, ее жесты…
Вот Сильвия – человек!
– Леди Си, – спросил он, взяв ее за руку, – ты до конца сохраняла выдержку?
– Нет, – ответила Сильвия, – я просто ждала, кто из вас победит.
– А потом?
– Я думаю, мой ответ тебе не нужен…
– И это правильно, как говорил царь Соломон. – Новиков подошел к кушетке Дайяны, по дороге отшвырнув мягкий табурет. – Иван Иваныч, я долго буду ждать обеда? – обратился он к роботу, исполнившему первое задание и готовому ко всем последующим.
«Плохо мне, совсем плохо, – Новиков чувствовал, как его трясет. – Перед друзьями извиниться нужно, и вообще… Никакой гомеостат сейчас не поможет».
Конечно, гомеостат не помог бы, тем более что на руке Андрея его и не было. А виски еще оставалось, манило опаловым блеском в бутылке.
– Но нет, такая терапия мне не нужна, – сказал он вслух, поднимаясь. – Ребята, вы тут сами осмотритесь, а я бы поспал…
– С этими что будем делать? – спросил Шульгин, указывая на тела аггриан.
– Да то, что и собрались. Отвезти на их «ферму» и бросить. Выживут…
Он нисколько не ошибался. Дайяна пришла в себя даже быстрее, чем предполагалось. Невзирая на скованные за спиной «строгими» браслетами руки, перевернулась на спину, потом, изогнувшись, села.
– Опять победили, да? – спросила она, глядя только на Новикова, как панночка на Хому Брута. – Что ж, попытайтесь жить по-своему, может получиться очень интересно. В любом случае, скучать вам еще долго не придется. А вы этого, кажется, всерьез начали бояться?
Новиков только начал думать, стоит ей отвечать или нет, как вперед шагнула Ирина. Никогда Андрей не видел у нее такого лица, с побелевшими губами и закаменевшими скулами. Казалось, она сейчас ударит бывшую начальницу десантным ботинком. В лицо или под ребра. И кто бы ее осудил? В любом случае не те, кто знал, как и с чего все начиналось. Тогда, тогда, очень давно.
Однако до этого Ирина не унизилась. Просто постояла, глядя Дайяне в глаза. И сказала тихим, хотя и подрагивавшим голосом:
– Мы-то поживем. Поживем. А как ты сумеешь – лично мне будет очень интересно…
notes
