Глава двадцать вторая

Иден

Не время было предаваться отчаянию, надо было действовать. Кемпльпирский мост был сожжен, и необходимо было во что бы то ни стало переправиться через Сноуи и, опередив шайку Бена Джойса, добраться до залива Туфолда. Поэтому, не теряя времени на бесполезные разговоры, Гленарван и Джон Манглс на следующий день, 16 января, отправились к реке, чтобы на месте решить, как организовать переправу.

Бурная, вздувшаяся от дождей река Сноуи не спадала. Она крутилась водоворотами с неописуемой яростью. Плыть по ней – значило обречь себя на верную гибель.

Гленарван, понурив голову, скрестив руки, неподвижно стоял на берегу.

– Хотите, я переберусь вплавь на тот берег? – спросил Джон Манглс.

– Нет, Джон, – ответил Гленарван, удерживая за руку отважного молодого человека, – подождем!

И они возвратились в лагерь. День прошел в томительном беспокойстве. Раз десять Гленарван возвращался на берег Сноуи, придумывая какой-нибудь смелый способ переправы. Но тщетно. Если бы вместо реки здесь протекал поток лавы, то он не был бы более непроходимым.

В эти долгие часы невольного бездействия леди Элен, руководствуясь советами майора, окружила Мюльреди величайшими заботами. Матрос чувствовал, что возвращается к жизни. Мак-Наббс считал теперь возможным утверждать, что ни одного важного органа у раненого не было затронуто и слабость его объяснялась лишь большой потерей крови, и теперь, поскольку кровотечение было остановлено и рана затягивалась, то полное выздоровление было только вопросом времени и покоя. Леди Элен настояла на том, чтобы Мюльреди остался в первом, лучшем, отделении фургона, что очень смущало раненого. Больше всего его тревожила мысль, что он задерживает весь отряд, и ему обещали, что в том случае, если переправа через реку окажется возможной, то его оставят в лагере под присмотром Вильсона.

К несчастью, ни в этот день, ни в следующий, 17 января, не удалось переправиться. Задержка приводила Гленарвана в отчаяние. Напрасно леди Элен и майор старались успокоить его и уговаривали запастись терпением. Вот как! Запастись терпением, когда Бен Джойс, может быть, в эту минуту вступает на борт яхты! Когда «Дункан», снявшись с якоря, уже несется на всех парах к роковому восточному побережью!

Джон Манглс, вместе с Гленарваном, переживал тяжелые часы. Стремясь во что бы то ни стало преодолеть препятствие, молодой капитан занялся сооружением из больших кусков коры камедных деревьев нечто вроде пироги. Сделанная из легких пластинок коры, скрепленная деревянными перекладинами, эта пирога была очень хрупкой.

Днем 18 января капитан и матросы решили испытать хрупкое суденышко. Все, что могли сделать ловкость, сила, проворство, отвага, все сделано было, но, как только пирогу подхватило течение, так она перевернулась и храбрецы чуть не поплатились жизнью за свою попытку. Пирога закружилась в водовороте и скрылась. Джону Манглсу и Вильсону не удалось проплыть даже десяти саженей по этой бурной реке, разлившейся на целую милю после дождей и таяния снегов.

Дни 19 и 20 января не принесли ничего утешительного. Майор и Гленарван поднялись вверх по течению Сноуи на целых пять миль, но брода так и не нашли. Река повсюду мчалась с той же бурной стремительностью: в нее вливались все воды горных ручьев и речек южного склона Австралийских Альп.

Пришлось отказаться от надежды спасти «Дункан». Со времени отъезда Бена Джойса прошло пять дней. По всей вероятности, яхта достигла восточного побережья и была уже в руках каторжников.

Однако такое положение не могло длиться бесконечно. Бурные разливы рек обычно быстро кончаются. Двадцать первого утром Паганель заметил, что уровень воды в реке несколько понизился. Географ сообщил Гленарвану результат своих наблюдений.

– Не все ли равно! – ответил тот. – Теперь уж слишком поздно!

– Но это не основание, чтобы оставаться здесь, – заметил Мак-Наббс.

– Конечно, – отозвался Джон Манглс. – Быть может, уже завтра переправа станет возможной.

– Но спасет ли это мою несчастную команду! – воскликнул Гленарван.

– Прошу вас, выслушайте меня, – сказал молодой капитан. – Я знаю Тома Остина. Он, несомненно, выполнил ваш приказ и, как только стало возможным, ушел в море. Но откуда мы знаем, что яхта была уже отремонтирована к моменту приезда в Мельбурн Бена Джойса?.. А если нет? Если яхта не могла еще выйти в море и Остин задержался еще на день, на два?

– Ты прав, Джон! – согласился Гленарван. – Нам нужно добраться до залива Туфолда. Ведь мы находимся всего в тридцати пяти милях от Делегита!

– Верно, – подтвердил Паганель, – и в этом городе мы найдем средства передвижения. Кто знает, быть может, мы явимся вовремя, чтобы предотвратить несчастье.

– В путь! – воскликнул Гленарван.

Тотчас же Джон Манглс и Вильсон принялись строить большой плот. Опыт показал, что куски коры не могут выдержать бурного натиска течения. Поэтому Джон Манглс срубил несколько камедных деревьев, из которых они сбили грубый, но прочный плот. Работа подвигалась медленно, и плот был закончен лишь на следующий день.

К этому времени воды Сноуи значительно спали. Бурный поток опять превратился в реку с быстрым течением. Джон надеялся, что, умело управляя и ведя плот окольным путем, он благополучно пристанет к противоположному берегу.

В половине первого путешественники погрузили на плот столько провизии, сколько каждый мог унести с собой на два дня. Остальные съестные припасы вместе с фургоном и палаткой оставили по эту сторону реки. Мюльреди чувствовал себя настолько хорошо, что его можно было взять с собой. Он быстро поправлялся.

В час пополудни все заняли места на плоту, пришвартованном якорной цепью к берегу. Джон Манглс установил на правой стороне плота нечто вроде рулевого весла, при помощи которого можно было направлять плот. Править этим веслом капитан доверил Вильсону. Сам же, стоя на корме, он предполагал управлять плотом с помощью грубо сделанного кормового весла. Леди Элен, Мери Грант и Мюльреди разместились посредине плота. Гленарван, майор, Паганель и Роберт окружили их, готовые прийти к ним на помощь, если понадобится.

– Все готово, Вильсон? – спросил капитан.

– Все, капитан, – ответил Вильсон, взяв мощной рукой весло.

– Будь начеку! Держи против течения!

Джон Манглс отвязал плот и сильным ударом оттолкнул его от берега. На протяжении первых пятнадцати саженей все шло благополучно, Вильсон успешно боролся с течением. Но вскоре плот попал в водовороты и его так закружило, что ни рулевым, ни кормовым веслом не удавалось его удержать. Несмотря на все усилия Джона Манглса и Вильсона, плот повернуло задом наперед, и грести было невозможно.

Пришлось смириться. Не было никакого способа остановить вращательное движение плота. Он кружился с невероятной быстротой и плыл вниз по течению. Джон Манглс стоял бледный, стиснув зубы, не отрывая глаз от водоворотов. Между тем течением плот постепенно вынесло на середину реки. Он находился теперь в полумиле расстояния от места отправления. Здесь течение было сильнее, но так как оно разбивало водовороты, то плот стал более устойчивым.

Джон Манглс и Вильсон опять взялись за весла, и им удалось направить плот наискось к противоположному левому берегу. Они были уже саженях в пятидесяти от него, как вдруг весло Вильсона сломалось. Не сдерживаемый ничем, плот опять понесся по течению. Джон, рискуя сломать и свое весло, пытался направить плот к берегу. Вильсон, с окровавленными руками, бросился помогать ему. Наконец их усилия увенчались успехом: после более чем получасовой переправы плот ударился о крутой берег. Толчок был так силен, что веревки, которыми были связаны бревна, лопнули, разошлись, и на плот хлынула, шумя, вода. Путешественники еле успели уцепиться за ветви прибрежных кустов и вытащить на берег промокших Мюльреди и обеих женщин. Все спаслись, но бо́льшая часть провианта и все оружие, кроме карабина майора, унесло течением вместе с обломками плота.

Переправившись через реку, маленький отряд очутился на другом берегу почти без оружия и съестных припасов в тридцати пяти милях от Делегита, среди глухой неведомой пустыни. Здесь нельзя было встретить ни колониста, ни скваттера, ибо местность была необитаема. Здесь рыскали одни лишь грабители.

Решено было пуститься в путь без промедления. Мюльреди, понимая, какой он является обузой, просил оставить его здесь одного до присылки помощи из Делегита.

Гленарван отказался исполнить его просьбу. До Делегита они могли дойти в три дня, а до побережья океана – в пять, то есть 26 января. Между тем «Дункан» должен был выйти из Мельбурна 16-го. Что значили теперь несколько часов промедления!

– Нет, друг мой, – закончил Гленарван, – я никого здесь не оставлю. Сделаем носилки и понесем тебя по очереди.

Носилки сделали из крепких ветвей эвкалипта и устлали охапками травы, и Мюльреди волей-неволей пришлось лечь на них. Гленарван захотел первым нести своего матроса. Он взялся за носилки с одной стороны, Вильсон – с другой, и отряд двинулся в путь.

Как печально было это зрелище! Как плохо кончилось столь удачно начатое путешествие! Теперь путешественники уже не искали здесь Гарри Гранта. Этот материк, где его не было и никогда не бывало, грозил стать роковым для тех, кто посвятил себя его поискам. И если отважным соотечественникам его удастся добраться до побережья, то они не найдут там «Дункана», на котором могли бы вернуться на родину.

В молчании, грустно и тяжело прошел этот первый день пути. У носилок сменялись каждые десять минут, но никто из товарищей матроса не роптал, хотя усталость усугублялась сильной жарой.

Вечером, пройдя пять миль, остановились на привал в роще камедных деревьев. Поужинали остатками съестных припасов, уцелевших при крушении плота. В дальнейшем вся надежда была лишь на карабин майора.

Ночь провели плохо, к тому же пошел дождь. Казалось, день никогда не наступит. Снова двинулись в путь. Майору не удалось ничего подстрелить: этот злосчастный край был хуже любой пустыни – даже животные избегали его.

К счастью, Роберт нашел гнездо дроф, и в нем двенадцать крупных яиц. Олбинет испек их в горячей золе. Эти печеные яйца и несколько сорванных на дне оврага пучков портулака составили весь завтрак 22 января.

Час от часу дорога становилась все труднее. Песчаные равнины были покрыты колючей травой спинифекс, называемой в Мельбурне «дикобраз». Эта трава рвала в клочья одежду и до крови царапала ноги. Тем не менее мужественные женщины, не жалуясь, шли вперед, подавая пример спутникам, подбодряя то одного, то другого словом или взглядом.

Вечером остановились на привал у подножия горы Булла-Булла, на берегу горной речки Юнгалла. Ужин был бы очень скуден, если бы Мак-Наббсу не удалось подстрелить крупную крысу mus conditor, очень ценимую за питательные свойства. Олбинет изжарил ее, и все жалели лишь о том, что она не была величиной с барана. Пришлось довольствоваться тем, что было.

Двадцать третьего января путешественники, утомленные, но все же полные энергии, снова отправились в путь. Обогнув подножье горы, они вышли на обширный луг, поросший травой, похожей на китовый ус. Это было какое-то бесконечное переплетение, какая-то живая стена острых штыков; дорогу среди них приходилось прорубать топором или расчищать огнем.

В это утро завтракать не пришлось. Трудно представить себе что-либо более бесплодное, чем эта равнина, усеянная обломками кварца. Люди страдали не только от голода, но и от жажды. Эти муки усиливались страшной жарой. Гленарван и его спутники за два часа едва прошли полмили. Если недостаток воды и съестных припасов продлился бы до вечера, то путешественники упали бы и больше уже не встали.

Но счастливый случай пришел на помощь маленькому отряду: он набрел на кораллообразные кусты цефалота, цветы которого, имеющие форму чаши, наполнены приятной на вкус жидкостью. Все напились и почувствовали, что к ним вернулись силы. Пищей явилось растение, которым питаются туземцы, когда не могут добыть ни дичи, ни насекомых, ни змей; его нашел в пересохшем ручье горной речки Паганель, он знал о питательных свойствах этого растения, ему об этом неоднократно говорили его коллеги по Географическому обществу.

Это было нарду, тайнобрачное растение, то самое, которое поддерживало жизнь Берка и Кинга в пустынях Центральной Австралии. Под его листьями, похожими на листья трилистника, росли сухие споры. Эти споры, размером с чечевицу, растерли между двумя камнями – получилось нечто вроде муки, из которой выпекли грубый хлеб, несколько утоливший голод путешественников. В этом месте нарду росло в изобилии, и Олбинет сделал такой большой запас его, что путешественники были обеспечены пропитанием на несколько дней.

На следующий день, 24 января, Мюльреди прошел часть пути пешком. Его рана совсем зарубцевалась. До города Делегита оставалось не более десяти миль, и к вечеру путешественники остановились на привал под сто сорок девятым градусом долготы, на самой границе провинции Новый Южный Уэльс.

Мелкий пронизывающий дождь лил несколько часов подряд, укрыться было негде, но, к счастью, Джон Манглс обнаружил заброшенную, ветхую хижину дровосеков. Пришлось довольствоваться этим жалким шалашом из ветвей и соломы. Вильсон хотел развести костер, чтобы испечь из нарду хлеб, и отправился собирать валявшийся кругом хворост, но разжечь костер не удалось, ибо значительное содержание квасцовых веществ в дереве не давало ему гореть. Это было то самое «несгораемое дерево», о котором упоминал Паганель, перечисляя удивительные явления, встречающиеся в Австралии.

Пришлось отказаться от огня, а следовательно, и от хлеба и лечь спать в сырой одежде. А прятавшиеся в верхушках деревьев птицы-пересмешники, казалось, издевались над несчастными путешественниками.

Однако страдания маленького отряда приближались к концу. И пора было. Молодые женщины делали героические усилия, но их силы истощались, они не шли, а еле тащились.

На следующий день выступили на рассвете. В одиннадцать часов утра показался Делегит, главный городок графства Уэлслей, находящийся в пятидесяти милях от залива Туфолда. В Делегите быстро разрешили вопрос о средствах дальнейшего передвижения. Гленарван, чувствуя себя так близко от берега океана, воспрянул духом. Быть может, «Дункан» действительно задержался и они опередят приход яхты! Через сутки они уже доберутся до залива Туфолда.

В полдень, после плотной трапезы, путешественники уселись в почтовую карету, и пять сильных лошадей умчали их из Делегита. Дорога содержалась в исправности, кучер и форейторы, предвидя щедрые чаевые, гнали лошадей во весь опор, молниеносно перепрягая их на почтовых станциях, расположенных через каждые десять миль. Казалось, нетерпение, пожиравшее Гленарвана, передалось и им.

Весь день и всю ночь неслись таким аллюром, делая по шести миль в час. На следующий день, на рассвете, глухой рокот волн возвестил о близости Индийского океана. Надо было обогнуть залив, чтобы доехать до тридцать седьмой параллели, места, где Том Остин должен был ждать путешественников.

Когда перед ними развернулся океан, то все взоры устремились вдаль, ища «Дункан»: может быть, чудом спасенная яхта дрейфует невдалеке от берега, как месяц тому назад дрейфовала у мыса Корриентес, близ аргентинских берегов!

Но на море ничего не было видно. Лишь вода и небо сливались на горизонте. Ни один парус не оживлял беспредельного простора океана. Оставалась еще одна надежда: быть может, Том Остин решил бросить якорь в самом заливе Туфолда, так как море было неспокойно и лавировать у открытых берегов было небезопасно.

– В Иден! – приказал Гленарван.

Почтовая карета тотчас же свернула направо и понеслась по дороге, проложенной вдоль берега, к маленькому городку Иден, отстоявшему в пяти милях от этого места.

Кучер остановил лошадей вблизи маяка, который указывал на вход в порт. На рейде стояло на якоре несколько судов, но ни на одном не развевался флаг Малькольма.

Гленарван, Джон Манглс и Паганель, выпрыгнув из почтовой кареты, побежали на таможню. Они расспросили служащих и просмотрели списки судов, прибывавших в порт за последние дни.

Оказалось, что ни одно судно не входило в порт за истекшие семь дней.

– А может быть, «Дункан» еще не вышел из Мельбурна? – воскликнул Гленарван, цепляясь за последнюю надежду. – Может быть, мы опередили его?

Джон Манглс покачал головой. Капитан знал Тома Остина. Его помощник не мог на десять дней задержать выполнение приказа.

– Я хочу знать, как обстоит дело, – промолвил Гленарван. – Лучше горькая истина, чем неизвестность.

Через четверть часа начальнику порта в Мельбурне была послана телеграмма.

Затем путешественники направились в гостиницу «Виктория».

В два часа пополудни Гленарвану была вручена ответная телеграмма следующего содержания:

Лорду Гленарвану, Иден, залив Туфолда. «Дункан» ушел в море 18-го текущего месяца в неизвестном направлении.

Ж. Эндрю.

Телеграмма выпала из рук Гленарвана.

Никаким сомнениям не было места! Честная шотландская яхта попала в руки Бена Джойса и стала пиратским судном!

Так закончился переход через Австралию, начавшийся при столь благоприятных условиях. Следы капитана Гранта и его спутников, казалось, были теперь безвозвратно утеряны. Эта неудача стоила жизни всему экипажу «Дункана». Гленарван потерпел поражение, и этого отважного человека, которого в пампе не заставили отступить ополчившиеся на него стихии, здесь, в Австралии, победила человеческая подлость.