Глава тринадцатая

Первая награда по географии

На горизонте, милях в двух от железной дороги, вырисовывались удлиненные профили нескольких холмов, замыкавших равнину. Фургон вскоре въехал в узкие, извилистые ущелья. Эти ущелья привели путешественников в очаровательную долину, где, разбившись на маленькие группы, росли, с поистине тропической роскошью, высокие деревья. Самыми замечательными среди них были казуарины, – они будто заимствовали у дуба его могучий ствол, у акаций – благоухающие грозди цветов, у сосны – жесткость сине-зеленых игл; с их ветвями сплетались причудливые конусообразные вершины стройных, редких по своему изяществу банксий – banksia latifolia. Большие кусты с ниспадающими ветвями производили в этой чаще впечатление зеленого водопада, струящегося из переполненных водоемов.

Восхищенные взоры блуждали среди всех этих чудес природы, не зная, на чем остановиться.

Маленький отряд задержался на минуту. Айртон, по приказанию леди Элен, остановил упряжку быков, и огромные колеса перестали скрипеть по кварцевому песку. Густые зеленые ковры расстилались под деревьями, только какие-то правильные холмики разделяли их на достаточно отчетливые квадраты, напоминавшие большую шахматную доску. Паганель сразу узнал в этих одиноких зеленых квадратах поэтические места вечного упокоения. Он узнал эти четырехугольные могилы туземцев, следы которых ныне почти сплошь заросли травой и потому так редко попадаются путешественнику на австралийской земле.

– Рощи смерти, – сказал он.

Действительно, перед глазами путешественников лежало кладбище туземцев, но такое свежее, такое тенистое, такое уютное, его так оживляли стаи порхающих птиц, что оно не навевало грустных мыслей. Его легко можно было принять за райский сад той поры, когда бессмертие еще царило на земле. Казалось, что оно создано было для живых. Но могилы, некогда содержавшиеся дикарями в безукоризненном порядке, ныне уже исчезали под бурно нахлынувшими травами. Нашествие европейцев заставило туземцев уйти далеко от земель, где покоились их предки, и колонизация обрекала эти долины смерти под пастбища для скота. Поэтому такие рощицы встречаются все реже, и нога равнодушного путешественника часто ступает по земле, где покоится прах не так давно вымершего поколения.

Паганель и Роберт, опередив своих спутников, ехали по тенистым аллеям между заросшими травой могильными насыпями. Они разговаривали и просвещали друг друга, ибо географ утверждал, что ему очень многое дают беседы с юным Грантом. Но не проехали они и четверти мили, как лорд Гленарван заметил, что они остановились, затем спешились и наклонились к земле. Судя по их выразительным жестам, они рассматривали что-то чрезвычайно интересное.

Айртон погнал быков, и скоро фургон нагнал двух друзей. Причина их задержки и удивления сразу стала понятна. Под тенью великолепной банксии мирно спал мальчик-туземец лет восьми, одетый в европейское платье. О том, что мальчуган – уроженец центральных областей Австралии, красноречиво свидетельствовали его курчавые волосы, почти черная кожа, приплюснутый нос, толстые губы и необычно длинные руки; но смышленое лицо ребенка и его одежда доказывали, что маленький австралиец уже приобщился к цивилизации.

Леди Элен очень заинтересовал мальчик, она вышла из фургона, и вскоре весь отряд окружил крепко спавшего маленького туземца.

– Бедное дитя! – проговорила Мери Грант. – Неужели он заблудился в этой пустыне?

– А я думаю, – ответила леди Элен, – что он пришел сюда издалека, чтобы посетить эти рощи смерти. Наверное, здесь покоятся те, кого он любил.

– Его нельзя здесь оставить, – заявил Роберт, – он ведь совсем один и…

Но сострадательная фраза Роберта осталась незаконченной: маленький австралиец, не просыпаясь, повернулся на другой бок, и, к величайшему удивлению, все увидели, что у него на спине плакат со следующей надписью:

«Толине. Должен быть доставлен в Ичуку под присмотром железнодорожного кондуктора Джефри Смита. Проезд оплачен».

– Узнаю англичан! – воскликнул Паганель, – Они отправляют ребенка, словно какую-нибудь посылку, пишут на нем адрес, как на конверте. Мне говорили об этом, но я не верил,

– Бедняжка! – промолвила леди Элен. – Уж не был ли он в том поезде, который потерпел крушение у Кемден-Бриджа? Быть может, родители его погибли и он теперь сирота?

– Не думаю, – сказал Джон Манглс. – Этот плакат указывает как раз на то, что он путешествует один.

– Он просыпается, – сказала Мери Грант.

И действительно, ребенок просыпался. Он медленно открыл глаза и затем вновь закрыл их, ослепленный ярким дневным светом. Элен взяла его за руку, и мальчуган поднялся, удивленно глядя на путешественников. В первую минуту на лице ребенка отразился страх, но присутствие леди Элен, видимо, успокоило его.

– Понимаешь ли ты по-английски, дружок? – спросила его молодая женщина.

– Понимаю и говорю, – ответил мальчик на родном языке путешественников, но с сильным акцентом, напоминавшим акцент, с каким французы говорят по-английски.

– Как тебя зовут? – спросила Элен.

– Толине, – ответил маленький австралиец.

– А, Толине! – воскликнул Паганель. – Если я не ошибаюсь, на туземном языке это имя означает «древесная кора», не так ли?

Толине утвердительно кивнул головой и снова принялся разглядывать путешественниц.

– Откуда ты, дружок? – продолжала расспрашивать леди Элен.

– Я из Мельбурна и ехал в сандхордском поезде.

– Ты был в том поезде, который потерпел крушение на Кемденском мосту? – спросил Гленарван.

– Да, сэр, – ответил Толине, – но библейский Бог спас меня.

– Ты путешествуешь один?

– Один. Высокочтимый отец Пакстон поручил меня Джефри Смиту, но, увы, бедный кондуктор погиб.

– А ты никого, кроме него, не знал в этом поезде?

– Никого, сэр, но Бог охраняет детей и не дает им погибнуть.

Толине говорил об этом так трогательно, что слова его хватали за сердце. Упоминая имя Божье, он становился серьезным и глаза его начинали блестеть, и чувствовалось, какая горячая вера жила в этой юной душе. Этот религиозный пыл в столь юном создании был легко объясним. Этот ребенок принадлежал к числу тех молодых туземцев, которых английские миссионеры окрестили и воспитали в строгих нравах методистской церкви. Его спокойные ответы, чистоплотность, скромная одежда придавали ему облик маленького священнослужителя.

Но куда брел мальчуган через эти пустынные места и почему покинул Кемденский мост? Элен спросила его об этом.

– Я возвращаюсь к моему племени в Лахлан, – пояснил Толине, – мне хочется повидать родных.

– Они австралийцы? – спросил Джон Манглс.

– Австралийцы из Лахлана, – ответил Толине.

– У тебя есть отец, мать? – спросил Роберт Грант.

– Да, брат мой, – ответил Толине, протягивая руку юному Гранту.

Роберта так сильно растрогало обращение «брат мой», что он расцеловал маленького австралийца, и мальчики сразу стали друзьями.

Между тем путешественников крайне заинтересовали ответы маленького дикаря; все уселись вокруг него. Солнце склонялось за верхушками деревьев. Место казалось удобным для стоянки, особенной надобности спешить не было, и Гленарван распорядился остановиться тут на привал. Айртон распряг быков, стреножил их с помощью Мюльреди и Вильсона и пустил пастись на свободе. Раскинули палатку. Олбинет приготовил обед. Толине согласился принять в нем участие, хотя не без некоторых церемоний, как ни был он голоден. Сели за стол. Мальчуганов посадили рядом. Роберт выбирал лучшие куски для нового товарища, и Толине принимал их с очаровательной застенчивостью.

Разговор между тем не умолкал. Каждого этот ребенок интересовал, и его засыпали вопросами. Путешественникам хотелось узнать его историю. Она была очень несложна. Прошлое Толине было подобно прошлому всех этих несчастных туземцев, отданных соседними туземными племенами в самом раннем возрасте на воспитание благотворительным обществам колоний. Австралийцы – народ кроткий. Они не относятся к английским захватчикам с такой яростной ненавистью, как новозеландцы и некоторые туземные племена Северной Австралии. Туземцев нередко можно встретить в больших городах: в Аделаиде, Сиднее, Мельбурне, прогуливающихся в довольно примитивном одеянии; они торгуют мелкими кустарными изделиями, охотничьими и рыболовными принадлежностями, оружием, и некоторые вожди, из соображений несомненной экономии, охотно предоставляют своим детям возможность пользоваться выгодами английского образования.

Так поступили родители Толине, дикари обширного Лахланского края, раскинувшегося по ту сторону Муррея. За пять лет пребывания в Мельбурне ребенок не видел никого из родных, и тем не менее неугасимая любовь к семье жила в сердце Толине, и он не побоялся тяжелого пути через пустыню, чтобы добраться до родного племени, быть может уже рассеянного по всему материку Австралии, к своей семье, быть может уже погибшей.

– А повидавшись с родителями, ты собираешься вернуться назад в Мельбурн, дитя мое? – спросила леди Элен.

– Да, мадам, – ответил Толине, с неподдельной нежностью глядя на молодую женщину.

– А чем хочешь ты заняться, когда вырастешь?

– Хочу вырвать моих братьев из нищеты и невежества: хочу научить их познать и любить Бога. Я хочу стать миссионером.

Эти слова, произнесенные восьмилетним австралийцем с воодушевлением, рассмешили бы, вероятно, человека легкомысленного и поверхностного, но серьезные шотландцы поняли и оценили их. Их привело в восторг религиозное рвение этого юного существа, уже готового к борьбе. Паганель был тронут до глубины души и почувствовал подлинную симпатию к маленькому туземцу. А надо признаться, что до сих пор этот дикарь, одетый в европейское платье, был ему не очень по душе. Ведь Паганель явился в Австралию не для того, чтобы глядеть на австралийцев в сюртуке! Он хотел видеть их покрытых только обычной татуировкой. Эта «приличная» одежда мальчика сбивала его с толку. Однако восторженные слова Толине изменили мнение ученого, и он стал его поклонником.

Конец разговора должен был превратить почтенного географа в лучшего друга маленького австралийца. Когда Элен обратилась к Толине с вопросом, где он учится, тот сообщил, что он ученик Нормальной школы в Мельбурне, во главе которой стоит его преподобие Пакстон.

– Что же тебе преподают в этой школе? – спросила леди Гленарван.

– Мне преподают там Ветхий Завет, математику, географию…

– А! географию! – воскликнул с живостью Паганель.

– Да, сэр, – ответил Толине. – Я даже получил первую награду по географии перед январскими каникулами.

– Ты получил награду по географии, мой мальчик?

– Вот она, сэр, – проговорил Толине, вытаскивая книжку из кармана.

То была Библия в хорошем переплете. На оборотной стороне первой страницы стояла надпись: «Нормальная школа в Мельбурне. Первая награда по географии ученику Толине из Лахлана».

И Паганель не выдержал! Подумать только: австралиец, хорошо знающий географию! Он был в восторге и расцеловал Толине в обе щеки, как, вероятно, поцеловал мальчика преподобный Пакстон в день раздачи наград. Однако Паганель должен был знать, что подобные случаи нередки в австралийских школах: юные дикари легко усваивают географию и охотно занимаются ею, чего никак нельзя сказать о математике, она дается им с трудом.

Толине удивила внезапная нежность ученого. Тогда леди Элен объяснила мальчику, что Паганель – знаменитый географ, к тому же выдающийся преподаватель.

– Преподаватель географии? – воскликнул Толине. – О сэр, проэкзаменуйте меня!

– Проэкзаменовать тебя, мой мальчик? – повторил Паганель. – Охотно! Я собирался сделать это даже помимо твоей просьбы. Мне очень интересно узнать, как преподают географию в Мельбурнской Нормальной школе.

– А что, Паганель, если Толине знает географию лучше вас? – спросил Мак-Наббс.

– Знает лучше секретаря Французского географического общества!..

И, поправив на переносице очки, выпрямившись во весь свой высокий рост, Паганель, как и подобает преподавателю, строго приступил к экзамену.

– Ученик Толине, встаньте!

Толине, который и без того стоял, принял более почтительную позу и стал ожидать вопросов географа.

– Ученик Толине, – продолжал Паганель, – назовите мне пять частей света.

– Океания, Азия, Африка, Америка и Европа, – ответил Толине.

– Прекрасно! Начнем же с Океании, поскольку в данный момент мы в ней находимся. Скажите, на какие части разделяется она?

– Она разделяется на Полинезию, Меланезию и Микронезию. Главные ее острова следующие: Австралия, принадлежащая англичанам; Новая Зеландия, тоже принадлежащая англичанам; Тасмания, принадлежащая англичанам; острова Чатам, Окленд, Макари, Кермадек, Макин, Мараки и прочие, также принадлежащие англичанам.

– Хорошо! – ответил Паганель. – А Новая Каледония, Сандвичевы острова, Менданские острова, Паумоту?

– Эти острова находятся под покровительством Великобритании.

– Как! Под покровительством Великобритании? – воскликнул Паганель. – Мне кажется, что – Франции…

– Франции? – удивленно спросил мальчуган.

– Эге-ге! – сказал Паганель. – Так вот чему вас учат в Мельбурнской Нормальной школе!

– Да, господин профессор. А разве это плохо?

– Превосходно, – ответил Паганель. – Итак, вся Океания принадлежит Англии. Это вопрос решенный. Ну, продолжим!

У Паганеля был полураздосадованный, полуудивленный вид, доставлявший глубокое удовольствие майору.

Экзамен продолжался.

– Перейдем к Азии, – сказал географ.

– Азия, – сказал Толине, – страна огромная. Столица ее – Калькутта. Главные города: Бомбей, Мадрас, Сингапур, Коломбо, острова: Лакадивские, Мальдивские и многие другие. Все принадлежат Англии.

– Хорошо, хорошо, ученик Толине. А что вы знаете об Африке?

– В Африке две главные колонии: на юге Капская со столицей Капштадтом, а на западе английские владения с главным городом Сьерра-Лионе.

– Прекрасный ответ! – сказал Паганель, которого начала забавлять эта англо-фантастическая география. – Я вижу, что преподавание у вас было поставлено как нельзя лучше. Что же касается Алжира, Марокко, Египта, то они, конечно, пропущены в английских атласах. Ну, а теперь я очень хотел бы поговорить об Америке.

– Америка делится на Северную и Южную, – начал Толине. – В первой Англии принадлежат: Канада, Новый Брунсвик, Новая Шотландия и Соединенные Штаты, под управлением губернатора Джонсона.

– Губернатора Джонсона? – воскликнул Паганель. – Преемник великого и доброго Линкольна, убитого безумным фанатиком – сторонником рабовладельцев? Чудесно! Лучше не может быть! Ну, а Южная Америка с Гвианой, с островами Фолклендскими, Шетландскими, Георгией, Ямайкой, Тринидадом и так далее и так далее – все это тоже принадлежит англичанам? Я не стану с тобою спорить об этом. Но, Толине, мне хотелось бы знать теперь твое мнение, или, вернее, мнение твоих преподавателей, о Европе.

– О Европе? – переспросил маленький австралиец, не понимавший, почему так горячится географ.

– Да, о Европе. Кому принадлежит Европа?

– Европа принадлежит, конечно, англичанам, – уверенно ответил мальчик.

– Я и сам так думал, – продолжал Паганель. – Но что именно входит в состав владений Англии в Европе, – вот что мне хотелось бы знать.

– Англичанам принадлежат Англия, Шотландия, Ирландия, Мальта, острова Джерсей, острова Ионические, Гебридские…

– Молодец, молодец, Толине! – перебил его Паганель. – Но ведь в Европе существуют другие государства, о которых ты забыл упомянуть, мой мальчик.

– Какие, сэр? – спросил, не смущаясь, мальчуган.

– Испания, Россия, Австрия, Пруссия, Франция…

– Это провинции, а не государства, – сказал Толине.

– Это уж слишком! – крикнул Паганель, срывая с носа очки.

– Конечно, провинции. Столица Испании – Гибралтар…

– Восхитительно! Чудесно! Бесподобно! Ну, а Франция? Я ведь француз, и мне хотелось бы знать, кому я принадлежу.

– Франция? Это английская провинция, – ответил спокойно Толине. – Главный город ее Кале.

– Кале! – воскликнул Паганель. – Как! Ты думаешь, что Кале до сих пор принадлежит Англии?

– Конечно!

– И ты думаешь, что это столица Франции?

– Да, сэр. И там живет губернатор лорд Наполеон…

Тут Паганель разразился неудержимым смехом. Толине не успел закончить фразу.

Мальчуган не знал, что и думать. Его спрашивали, он отвечал как можно лучше. Но нелепость его ответов нельзя было вменять ему в вину: он даже об этом не подозревал. Но юный австралиец не смутился, он серьезно выжидал, когда прекратится этот непонятный для него хохот.

– Вот видите, – смеясь, сказал майор, – я был прав, говоря, что ученик Толине превзойдет вас?

– Несомненно, милый майор, – ответил географ. – Так вот как преподают географию в Мельбурне! Подумать только: Европа, Азия, Африка, Америка, Океания – все, целый свет принадлежит англичанам! Черт возьми! При таком воспитании, я понимаю, что туземцы подчиняются англичанам… Ну, Толине, а луна? Она как – тоже принадлежит англичанам?

– Она будет принадлежать им, – серьезно ответил маленький дикарь.

Тут Паганель вскочил – он больше не в силах был усидеть на месте. Его душил смех, он отбежал почти на четверть мили от лагеря и там смеялся вволю.

Во время отсутствия Паганеля Гленарван разыскал в своей дорожной библиотечке «Краткий очерк географии» Самуила Ричардсона. Эта книга очень популярна в Англии и дает несколько более точные сведения о земном шаре, чем мельбурнские преподаватели.

– Возьми эту книгу, дитя мое, – сказал Гленарван маленькому австралийцу. – У тебя несколько неправильные сведения по географии, их необходимо исправить. Я дарю тебе эту книгу на память о нашей встрече.

Толине молча взял книгу, стал внимательно ее рассматривать, недоверчиво качая головой и не решаясь сунуть ее в карман.

Тем временем совсем стемнело. Было уже десять часов вечера. Пора было подумать об отдыхе: ведь на следующий день нужно было встать на рассвете. Роберт предложил своему другу Толине половину своей постели; маленький туземец согласился.

Несколько минут спустя леди Элен и Мери Грант ушли в свой фургон, мужчины улеглись в палатке, и только доносившийся издали хохот Паганеля сливался с тихим, приятным щебетаньем сорок.

Но когда на следующее утро в шесть часов солнечные лучи разбудили спящих, они не нашли уже около себя австралийского мальчика. Толине исчез. Стремился ли он быстрее попасть в родной край или его обидел смех Паганеля, этого никто не знал. Но Элен, проснувшись, нашла у себя на груди свежий букет мимоз, а Паганель обнаружил в кармане своей куртки «Географию» Самуила Ричардсона.