5

Выводы инженера. – Грандиозные планы Пенкрофа. – Надземная батарея. – Четыре выстрела. – Разговор об уцелевших пиратах. – Колебания Айртона. – Великодушие Сайреса Смита. – Пенкроф не без сожаления сдает позиции

Итак, все объяснилось взрывом подводной мины. Сайрес Смит не мог ошибиться: во время Гражданской войны в США ему не раз приходилось иметь дело с этими ужасными орудиями разрушения. Именно под действием этого цилиндра, начиненного нитроглицерином, солями пикриновой кислоты или другим взрывчатым веществом, из пролива поднялся водяной столб, и, сраженный молниеносным ударом, бриг пошел ко дну; поднять его не представилось возможным, так сильно был поврежден корпус судна. Если подводная мина без труда пробивает броню фрегата, словно простую рыбачью лодку, где уж тут было устоять бригу!

Да, все стало ясным, решительно все… кроме одного обстоятельства: откуда взялась мина в водах пролива.

– Друзья мои, – заговорил Сайрес Смит, – теперь уже не подлежит сомнению, что на острове обитает какое-то таинственное существо, – возможно, как и мы, жертва кораблекрушения. Я говорю это затем, чтобы познакомить Айртона с теми загадочными событиями, которые происходили здесь в течение двух лет. Кто этот неведомый благодетель, который, по счастью, уже не раз приходил нам на помощь, – этого я не берусь сказать. Из каких соображений он действует и почему скрывается от нас, облагодетельствованных им людей, – этого я не могу понять. Но, так или иначе, услуги эти были оказаны, и оказать их мог только человек, обладающий поистине необычайным могуществом. Айртон обязан ему в такой же мере, как и все мы, ибо, если этот неведомый покровитель спас меня из морской пучины после гибели воздушного шара, он же, очевидно, написал записку, бросил бутылку в пролив и уведомил нас таким образом о бедственном положении нашего товарища. Добавлю, что это он так своевременно подбросил на мыс Находки ящик, содержавший те предметы, в которых мы особенно нуждались; это он зажег костер на вершине горы, чтобы вы могли достичь острова; это он стрелял в пекари, и дробинку из его ружья мы обнаружили в теле убитого нами животного; это он поставил в проливе мину, на которой подорвался разбойничий бриг, – словом, всеми необъяснимыми и непонятными благодеяниями мы обязаны этому таинственному существу. Итак, кто бы он ни был, жертва ли кораблекрушения или изгнанник, сосланный на этот остров, забыв о нем, мы проявили бы черную неблагодарность. Мы в долгу перед ним и, надеюсь, рано или поздно заплатим наш долг.

– Вы совершенно правы, дорогой Сайрес, – ответил Гедеон Спилет. – Да, вы совершенно справедливо сказали, что где-то здесь, на острове, обитает некое таинственное существо, наделенное почти нечеловеческим могуществом и употреблявшее его до сих пор на благо нашей колонии. Я сказал бы даже, что этот неизвестный обладает сверхъестественной властью, если бы только мы допускали возможность существования сверхъестественной силы и ее вмешательства в нашу повседневную жизнь. Возможно, он тайно сообщается с нами через колодец Гранитного дворца и узнает таким образом обо всех наших планах. Возможно, он подбросил нам бутылку, когда мы пустились на пироге в наше первое плавание по морю. Возможно, это он выбросил Топа из озера и был причиной гибели дюгоня. Возможно, что он спас вас, Сайрес, из морской пучины, и притом, заметьте, при таких обстоятельствах, когда простой смертный был бы бессилен сделать что-либо. Если это действительно так – он властвует не только над делами человеческими, но и над стихиями.

Присутствующие не могли не согласиться со справедливыми рассуждениями журналиста.

– Совершенно верно, – подхватил Сайрес Смит, – никто из нас не сомневается более в существовании загадочного обитателя острова, и я признаю, что он располагает такими средствами, которые пока еще не доступны людям. Вот еще одна загадка… Но, обнаружив незнакомца, мы ее разгадаем. Следовательно, нам предстоит решить следующий вопрос: будем ли мы и впредь уважать инкогнито этого великодушного человека или сделаем все возможное, чтобы обнаружить его? Мне бы хотелось узнать на этот счет ваше мнение, друзья.

– По-моему, – ответил Пенкроф, – кто бы он ни был – он славный малый, и я уважаю его всей душой.

– Все это очень хорошо, – возразил Сайрес Смит, – но согласитесь, что вы не ответили на мой вопрос, Пенкроф.

– А по-моему, хозяин, – проговорил Наб, – будем мы искать этого человека или нет – безразлично. Прежде чем он сам не пожелает нам открыться, нам его ни за что не найти.

– Здорово сказано, Наб, – похвалил Пенкроф, – прямо-таки умно сказано.

– Я вполне согласен с Набом, – начал Гедеон Спилет, – но это недостаточно веский довод, чтобы отказаться от поисков. Найдем ли мы или не найдем эту таинственную личность, по крайней мере мы выполним в отношении ее свой долг.

– А ты, дружок, что скажешь? – обратился инженер к Герберту.

– Ax! – воскликнул Герберт, и глаза его загорелись. – Мне так хотелось бы поблагодарить его за то, что он сначала спас вас, мистер Сайрес, а потом и нас всех!

– Неплохо придумано, сынок, – откликнулся Пенкроф, – и я не прочь это сделать, да и все остальные тоже! Излишним любопытством я, как известно, не страдаю, а все-таки охотно отдал бы правый глаз, чтобы поглядеть на этого героя. Надо полагать, он красивый мужчина, сильный такой, высокий; борода у него длинная, волнистая, волосы – словно сияние; возлежит он, должно быть, на облаках и в руках держит большой такой шар.

– Да ведь вы нам нарисовали самого Господа Бога, – прервал моряка Гедеон Спилет.

– Не спорю, – ответил Пенкроф, – но что ж поделаешь, если он именно таким мне представляется.

– А ваше мнение, Айртон? – спросил инженер.

– Видите ли, мистер Смит, я не знаю, что и сказать. Что бы вы ни решили, все будет правильно и хорошо. Если вы хотите, чтобы и я принял участие в поисках, я немедля последую за вами.

– Очень вам благодарен, Айртон, – ответил Сайрес Смит, – но мне хотелось бы получить от вас более прямой ответ. Вы наш полноправный товарищ; вы много раз делом доказали нам свою преданность, и, прежде чем принять такое важное решение, мы спрашиваем ваше мнение, как и мнение других колонистов. Так скажите же нам, что вы думаете насчет всего этого?

– Мистер Смит, я считаю, что мы обязаны сделать все возможное, чтобы найти нашего таинственного покровителя, – ответил Айртон. – Может быть, он томится в одиночестве. Может быть, страдает. Может быть, с нашей помощью он начнет новую жизнь. Вот вы сейчас сами сказали, что я его должник. Это он, конечно, он, а не кто другой, посетил остров Табор, обнаружил там несчастное, страждущее существо и сообщил вам, что необходимо спасти его. Значит, по его милости я снова стал человеком. Никогда я этого не забуду.

– Что ж, решено, – сказал Сайрес Смит. – Начнем поиски, и как можно скорее. Обследуем весь остров, заглянем в каждый утолок. Обшарим все тайники, и пусть наш неизвестный друг простит нам эту нескромность, ведь она продиктована благими намерениями.

Все последующие дни колонисты деятельно готовились к зиме – запасали корм для скота, убирали урожай. Они рассудили, что сначала надо покончить со всеми неотложными делами, а уж затем пускаться на обследование острова. К тому же созрели овощи, вывезенные с острова Табор. Предстояло сложить в кладовые плоды упорного труда; к счастью, в Гранитном дворце хватило бы места для всех богатств острова. Запасы поселенцев хранились в полном порядке в этих надежных природных кладовых, куда не могли пробраться ни четвероногие, ни двуногие враги. Массивные гранитные стены не пропускали сырости. Несколько естественных пещер, расположенных в верхней части коридора, были расширены или расчищены с помощью кирки или пороха, и таким образом в Гранитном дворце появились огромные склады, где теперь хранились провизия, боевые припасы, инструменты и посуда – словом, все имущество поселенцев.

Пушки, снятые с брига, оказались прекрасными орудиями, отлитыми из стали, и по настоянию Пенкрофа их втащили в Гранитный дворец с помощью лебедок и талей; между окнами пробили бойницы, и вскоре из амбразур выглянули длинные блестящие стволы пушек. Орудия господствовали с этой высоты над бухтой Соединения. Получился как бы Гибралтар в миниатюре, и любое судно, ставшее на шпринг у острова Линкольна, оказалось бы прекрасной мишенью для этой батареи.

– Мистер Сайрес, – сказал как-то Пенкроф (это было 8 ноября), – теперь, когда наша батарея в полном порядке, не мешает проверить, как далеко бьют пушки.

– А вы думаете, это целесообразно? – спросил инженер.

– Не только целесообразно, но и необходимо! А то как же мы узнаем, на какое расстояние можно посылать эти милые ядра, которых у нас, благодарение небу, скопилось немало?

– Что ж, попробуем, – согласился инженер. – Однако мне кажется, что для опытной пристрелки лучше пользоваться не обычным порохом, – зачем тратить его запасы впустую, – а пироксилином, у нас его очень много.

– А выдержат ли наши пушки взрывную силу пироксилина? – спросил журналист, которому не меньше, чем Пенкрофу, хотелось испытать дальнобойность батареи Гранитного дворца.

– Думаю, что выдержат. К тому же, – добавил инженер, – мы будем действовать осторожно.

Сайрес Смит недаром был знатоком артиллерийского дела. Он сразу определил, что пушки сделаны на славу. На их изготовление пошла лучшая сталь, заряжались они с казенной части, стреляли крупнокалиберными ядрами и, следовательно, били на значительное расстояние. Как известно, дальнобойность орудия тем больше, чем длиннее траектория, описываемая ядром, а протяженность траектории зависит от начальной скорости снаряда.

– Начальная же скорость находится в прямой зависимости от количества пороха, – пояснил инженер своим товарищам. – Таким образом, при изготовлении артиллерийских орудий самое главное – это качество металла, который должен обладать максимальным сопротивлением, а сталь, бесспорно, самый твердый из всех существующих металлов. Поэтому я полагаю, что наши пушки без риска выдержат расширение газов пироксилина и покажут прекрасные результаты.

– Вот попробуем наши пушечки, тогда все и узнаем! – подхватил Пенкроф.

Нечего и говорить, что все четыре орудия содержались в образцовом порядке. С тех пор как пушки были извлечены из воды и доставлены на берег, Пенкроф, не жалея сил и времени, натирал их, смазывал жиром, полировал, чистил затвор, замок, зажимной винт. И сейчас орудия блестели так, словно находились на борту военного американского фрегата.

Итак, в тот же день в присутствии всех колонистов, включая, понятно, Топа и дядюшку Юпа, были поочередно испробованы все четыре пушки. Их зарядили пироксилином, учтя его взрывную силу, которая, как мы говорили, в четыре раза превосходит взрывную силу обычного пороха; снаряды имели коническую форму.

Пенкроф держал в руке шнур запального фитиля, готовясь действовать.

По знаку Сайреса Смита прогремел выстрел. Ядро, пущенное в сторону моря, пронеслось над островком и исчезло где-то вдали, так что определить точное расстояние не представлялось возможным.

Вторую пушку навели на крайнюю точку мыса Находки, и ядро, ударившись об острый выступ скалы на расстоянии примерно трех миль от Гранитного дворца, разнесло его на куски.

Навел пушку и выстрелил Герберт, и надо ли говорить, как он был горд своим первым выстрелом из орудия. Но пожалуй, еще больше гордился Пенкроф. Ведь это его сынок оказался таким метким пушкарем.

Третье ядро, посланное в направлении гряды дюн, идущей вдоль берега бухты Соединения, ударилось в песок на расстоянии четырех миль от Гранитного дворца, затем силой рикошета подскочило и упало в море, подняв фонтаны брызг.

Готовясь к четвертому выстрелу, Сайрес Смит увеличил количество пироксилина, желая испытать предельную дальнобойность орудий. Потом поселенцы отошли в сторону, на случай если пушку разорвет, и фитиль был подожжен с помощью длинного шнура.

Раздался оглушительный грохот, но пушка выдержала, и поселенцы, бросившись к окну, увидели, как ядро срезало верхушку скалы на мысе Челюсть, на расстоянии примерно пяти миль от Гранитного дворца, и исчезло в водах залива Акулы.

– Ну, что вы скажете, мистер Сайрес, о нашей батарее? – спросил Пенкроф, чьи неистовые крики восторга чуть ли не заглушали грохот пальбы. – Пускай к Гранитному дворцу являются теперь хоть все пираты Тихого океана, – добро пожаловать! Попробуй ступи теперь на берег без нашего разрешения.

– Поверьте мне, Пенкроф, – ответил инженер, – лучше обойтись без таких опытов.

– Да, кстати, – воскликнул моряк, – что мы будем делать с шестеркой головорезов, которые расхаживают по острову?! Значит, пусть себе разгуливают по нашим лесам, лугам и полям? Да ведь эти пираты – настоящие ягуары, с ними как с ягуарами и надо поступать. А вы как думаете, Айртон? – обратился Пенкроф к своему приятелю.

Айртон не сразу ответил, и Сайрес Смит пожалел, что моряк неосмотрительно задал подобный вопрос. Он с волнением ждал ответа Айртона.

– Я сам был таким ягуаром, мистер Пенкроф, – смущенно произнес Айртон, – и не имею права высказывать своего мнения.

И он медленным шагом вышел из комнаты.

Пенкроф все понял.

– Ах я болван, ах дурачина! – воскликнул он. – Бедный Айртон! Но ведь я хотел только узнать его мнение, он вправе его высказать, как и любой из нас.

– Совершенно справедливо, – подтвердил Гедеон Спилет, – но сдержанность Айртона делает ему честь, и мы должны уважать то чувство, с которым он вспоминает свое прошлое.

– Решено, мистер Спилет, – отозвался моряк, – больше я уж не промахнусь! Да лучше свой собственный язык проглочу, чем обижу Айртона! Но вернемся к вопросу о пиратах. На мой взгляд, они не вправе рассчитывать на наше милосердие, и мы должны как можно скорее очистить от них остров.

– Вы действительно так считаете, Пенкроф? – спросил инженер.

– Да, считаю.

– А не лучше ли, прежде чем действовать столь беспощадно, подождать? Может быть, они и не решатся на новые враждебные действия.

– А того, что они сделали, по-вашему, недостаточно? – ответил вопросом Пенкроф, которому были чужды подобные колебания.

– Но ведь они могут перемениться к лучшему, – возразил Сайрес Смит, – кто знает, могут даже раскаяться…

– Это они-то раскаются?! – воскликнул моряк, пожимая плечами.

– Пенкроф, вспомни об Айртоне, – сказал Герберт, беря моряка за руку. – Ведь стал же он честным человеком.

Пенкроф поочередно оглядел своих товарищей. Никогда бы он не подумал, что его предложение будет так принято. Человек прямодушный и суровый, он даже мысли не допускал, что кому-то придет в голову миндальничать с пиратами, высадившимися на их остров, вступать в переговоры с пособниками Боба Гарвея, с разбойничьим экипажем «Быстрого»; он искренне считал их дикими зверями, которых следует уничтожать, как хищников, без колебаний и угрызений совести.

– Смотрите-ка! – воскликнул он. – Все против меня одного! Вы желаете великодушничать с этими бродягами! Пусть будет по-вашему. Только смотрите, как бы нам потом не раскаяться.

– Нам не грозит никакой опасности, – произнес Герберт, – ведь мы будем настороже.

– Как сказать, – отозвался журналист, который до сих пор упорно молчал. – Их ведь шестеро, и они хорошо вооружены. Если бандиты разбредутся по острову или засядут где-нибудь в укромном уголке, они могут нас перестрелять одного за другим и овладеть нашей колонией.

– Почему же они до сих пор этого не сделали? – спросил Герберт. – Конечно, потому, что это не в их интересах. К тому же нас тоже шестеро.

– Ладно, ладно! – отозвался Пенкроф, нимало не убежденный доводами друзей. – Пусть эти пай-мальчики занимаются своими делами, не будем больше говорить о них.

– Да нет же, Пенкроф, – вмешался Наб, – ты вовсе не такой злой, каким притворяешься! Если бы один из этих несчастных очутился вдруг перед тобой на расстоянии ружейного выстрела, ты ни за что не стал бы стрелять…

– Выстрелил бы не раздумывая, как в бешеную собаку, Наб, – холодно возразил Пенкроф.

– Послушайте, Пенкроф, – сказал инженер, – вы не раз считались с моим мнением. Согласны вы и на этот раз положиться на меня?

– Хорошо, я и сейчас не выйду из повиновения вам, мистер Смит, – ответил Пенкроф, которого ничто не могло переубедить.

– Прекрасно, тогда будем ждать и нападем на них лишь в том случае, если они первые на нас нападут.

Предложение инженера было принято, хотя Пенкроф не одобрял эту тактику и считал, что к хорошему она не приведет. Решено было пока выжидать, ничего не предпринимая, но держаться начеку. Ведь остров Линкольна достаточно велик, земля здесь плодородная. Если в душе у пришельцев остались добрые чувства, возможно, они в конце концов исправятся. В тех условиях, в которых они теперь очутились, в их же собственных интересах вернуться к честной жизни. Во всяком случае, следует ждать хотя бы ради человеколюбия. Правда, поселенцам уже не придется так беспечно, как раньше, разгуливать по всему острову. Доныне они опасались лишь диких зверей, а теперь шестеро преступников, быть может, более свирепых, чем хищники, бродят где-то вокруг. Опасность немалая, и, бесспорно, люди не такие храбрые, как наши колонисты, надолго утратили бы душевный покой.

Что ж из того! В споре с Пенкрофом колонисты были правы. Но окажутся ли они правы в действительности – это покажет будущее.