Книга: Двадцать тысяч лье под водой. Дети капитана Гранта. Таинственный остров
Назад: 15
Дальше: 17

16

Вторичное обсуждение вопроса о жилище. – Фантазии Пенкрофа. – Исследование северной части острова. – Северный край плоскогорья. – Змеи. – Дальний край озера. – Беспокойство Топа. – Ton бросается в озеро. – Битва под водой. – Дюгонь

Настало 6 мая – день, соответствующий 6 ноября в странах Северного полушария. Уже несколько дней небо хмурилось, пора было устраиваться для предстоящей зимовки. Особого похолодания, правда, не наблюдалось, и будь на острове Линкольна стоградусный термометр, он показывал бы среднюю температуру в десять – двенадцать градусов выше нуля. Такое явление не должно нас удивлять, ведь остров Линкольна, весьма вероятно, был расположен между тридцать пятой и сороковой параллелью Южного полушария и, следовательно, находился в тех же климатических условиях, что Сицилия и Греция. Однако известно, что в Греции и на острове Сицилия бывают сильные холода со снегопадами; и обитателям острова Линкольна тоже следовало ожидать морозов в разгар зимы и своевременно защититься от них.

Во всяком случае, холода еще только грозили нагрянуть, но уже близился период дождей, а на этом одиноком острове, затерявшемся в Тихом океане, где бушуют свирепые штормы, вероятно, бури бывали частыми и грозными гостьями.

Колонисты снова обсудили вопрос о жилище, более пригодном, чем Трущобы, и быстро приняли решение.

Пенкроф, разумеется, питал некоторое пристрастие к убежищу, которое он нашел в первые страшные дни, но он хорошо понимал, что надо искать другое жилище. Ведь волны морские, как читатель, вероятно, помнит, уже заглянули в каменные проходы Трущоб, и нельзя было вторично подвергаться риску подобного вторжения.

– И к тому же нам с вами надо предохранять себя от всякого нашествия, – сказал Сайрес Смит, беседуя в тот день с товарищами о дальнейшей жизни на острове.

– Зачем? Остров же необитаем! – удивился журналист.

– Возможно, – ответил инженер, – хотя не забывайте, что мы обследовали еще далеко не весь остров. Но если на нем и не найдется ни одной живой души, то тут водится много опаснейшего зверья. Надо оградить себя от возможного нападения, а иначе придется нам по очереди дежурить по ночам, чтобы поддерживать огонь в костре. И вообще, друзья, надо быть начеку и все предусмотреть. В этой части Тихого океана не редкость столкнуться и с малайскими пиратами…

– Что? – удивленно воскликнул Герберт. – Так далеко от всякой земли?

– Да, представь себе, дитя мое, – ответил инженер. – Пираты – смелые мореходы и отъявленные злодеи. Нам обязательно нужно принять меры предосторожности.

– Ладно, – согласился Пенкроф. – Сделаем укрепления в защиту от двуногих и четвероногих хищников. А не лучше ли нам, мистер Смит, сейчас обследовать весь остров, а потом уж решить, что предпринять?

– Да, так будет лучше, – поддержал его Гедеон Спилет. – Как знать, может быть, на другой стороне острова мы найдем хорошую сухую пещеру, какой мы здесь до сих пор не могли отыскать.

– Так-то оно так, – ответил инженер, – но вы, друзья мои, забываете, что нам надо поселиться вблизи источника питьевой воды, а с вершины горы Франклина мы не обнаружили в западной части острова ни речки, ни ручья. Здесь же мы находимся между рекой Благодарения и озером Гранта – большое преимущество, которым нельзя пренебрегать. Кроме того, этот берег защищен от пассатов, дующих в Южном полушарии на северо-запад.

– А знаете что, мистер Смит? Давайте построим себе дом на берегу озера. У нас теперь есть и кирпич и инструменты.

Были мы мастерами-кирпичниками, гончарами, литейщиками, кузнецами, а теперь будем каменщиками. Какого дьявола, неужто не справимся?

– Конечно, справимся, друг мой. Но прежде чем принять такое решение, надо поискать. Быть может, мы найдем жилище, которое соорудила для нас сама природа. Это избавит нас от долгого, утомительного труда, и у нас будет надежное убежище, защищенное от врагов, таящихся на острове, и от всех, какие могут пожаловать сюда с океана.

– Вы правы, Сайрес, – сказал журналист. – Но ведь мы уже осмотрели весь береговой гранитный вал, – ни одной пещеры, даже ни одной трещины!

– Как есть ни одной! – подхватил Пенкроф. – Эх, если б выдолбить себе жилье в этом самом гранитном валу, – довольно высоко, чтоб снизу никто не мог напасть на нас. Вот бы хорошо! Я так и вижу – шесть, а то и семь комнат, с окнами на море…

– С окнами, и не какими-нибудь, а с большими окнами, чтоб было много света… – смеясь, сказал Герберт.

– И чтоб лестница была! – добавил Наб.

– Ну что вы смеетесь? – возмутился моряк. – Или я что-нибудь невозможное предложил? Разве у нас нет кирок и ломов? И разве мистер Сайрес не может сделать порох? Тогда мы заложим мину и взорвем скалу. Верно, мистер Сайрес? Ведь когда нам понадобится, вы сделаете для нас порох?

Сайрес Смит внимательно выслушал Пенкрофа, излагавшего свои фантастические планы. Врезаться в этот гранитный вал, даже путем взрыва пороховой мины, было бы геркулесовым трудом. Оставалось только пожалеть, что природа не взяла на себя самую трудную часть работы. Но Сайрес Смит не стал разочаровывать Пенкрофа, а только предложил хорошенько осмотреть всю гранитную стену – от устья речки до того угла, которым она заканчивалась на севере.

Отправившись на разведку, колонисты прошли около двух миль, самым тщательным образом исследуя гранитную стену. Но нигде, решительно нигде, не было ни единой впадины на ее ровной, отвесной поверхности.

Скалистые голуби, летавшие над нею, гнездились в углублениях, встречавшихся лишь на гребне гранитного кряжа и меж причудливых зубцов его карниза.

Отсутствие пещеры было обстоятельством очень досадным, ибо не приходилось и думать, что удастся самим пробить для себя в этом граните грот достаточной величины, пустив в ход кирки и даже порох. Волею случая на всей этой полосе берега имелось только одно место, пригодное хотя бы для временного убежища, – те самые Трущобы, которые открыл Пенкроф; но теперь с этим приютом необходимо было расстаться.

Свое исследование колонисты закончили у северного края стены, где она переходила в длинный скат, полого спускавшийся к самому морю. От этого места и до западной оконечности острова береговая возвышенность шла под уклон не более чем в сорок пять градусов, представляя собой нагромождение камней, земли и песка, скрепленных корнями кустов, низкорослых деревьев и трав. Кое-где из рыхлой толщи наружного покрова острыми скалами пробивался гранит. По склонам ярусами поднимались купы деревьев и зеленела довольно густая трава. Но к низу растительности становилось все меньше, и от подножия откоса до моря унылой, бесплодной полосой простирался песок.

У Сайреса Смита мелькнула не лишенная оснований мысль, что где-нибудь здесь низвергается из озера Гранта водопад. Ведь должен же был найти себе выход избыток воды, которую непрестанно нес в озеро Красный ручей. Однако до сих пор инженер нигде не находил этого стока, хотя исследовал берег озера от устья ручья до плато Кругозора.

Сайрес Смит предложил товарищам подняться по склону кряжа и возвратиться в Трущобы через плато Кругозора, исследовав дорогой северный и восточный берега озера.

Предложение было принято, и через несколько минут Герберт и Наб уже вскарабкались на плоскогорье. Сайрес Смит, Гедеон Спилет и Пенкроф более медленно и степенно шли вслед за ними.

В двухстах футах от края плоскогорья сквозь сплетение ветвей сверкала на солнце спокойная гладь прекрасного озера. Пейзаж кругом был чудесный. Лаская взгляд своей пожелтевшей и бронзовой листвой, теснились друг к другу в рощах деревья. На зеленом ковре густой травы выделялись черные стволы рухнувших исполинских деревьев, сраженных рукою времени. В воздухе стоял звон от птичьего щебета, от криков шумливых какаду, порхавших с ветки на ветку, словно живая крылатая радуга. Казалось, солнечный свет проникал в эти необыкновенные рощи, лишь разбившись на все цвета своего спектра.

Вместо того чтобы сразу направиться к северному берегу озера, путники обогнули плато, намереваясь добраться до левого берега ручья у самого его устья. Они сделали крюк мили в полторы, но путь оказался легким, так как лес поредел и между деревьями оставались свободные проходы. Чувствовалось, что тут кончается плодородная часть острова, – здесь уже не было такой буйной растительности, как в зоне, простиравшейся от Красного ручья до реки Благодарения.

Сайрес Смит и его товарищи довольно осторожно продвигались в этом новом для них уголке острова. Ведь оружием им служили только луки и стрелы да дубинки, окованные железом. Впрочем, ни один хищный зверь не показывался. Возможно, эти опасные враги предпочитали лесные чащи южной части острова. И вдруг произошла весьма неприятная встреча. Топ сделал стойку перед большой змеей четырнадцати-пятнадцати футов длиною. Наб убил ее дубинкой. Осмотрев змею, Сайрес Смит сказал, что она не ядовитая и принадлежит к породе «алмазных змей», которых в Новом Южном Уэльсе туземцы употребляют в пищу. Но несомненно, тут водились и другие змеи, укус которых смертелен, как, например, «глухие гадюки» с раздвоенным хвостом, которые вдруг взвиваются из-под ног, «крылатые змеи» с двумя выростами, благодаря которым они бросаются на свою жертву с молниеносной быстротой. Оправившись от растерянности, Топ принялся охотиться на змей с такой яростью, что становилось страшно за него. Поэтому хозяин то и дело подзывал его к себе.

Вскоре участники экспедиции дошли до устья Красного ручья, и, когда переправились на другой берег, перед ними предстала знакомая картина, которую они уже видели, спускаясь с горы Франклина. Сайрес Смит убедился, что дебит Красного ручья довольно значителен, следовательно, природа должна дать выход излишним водам, иначе озеро могло бы переполниться. Но где же этот сток? Обязательно надо его найти и воспользоваться силой падения воды как механическим двигателем.

Разбившись на группы, но не отдаляясь друг от друга, колонисты двигались по крутому берегу озера. По многим признакам видно было, что в нем очень много рыбы, и Пенкроф решил воспользоваться этим богатством, сделав для такой цели рыболовную снасть.

Сначала направились к северо-восточному узкому краю озера. Имелись достаточные основания предполагать, что вода вытекает как раз в этих местах, ибо озеро тут доходило почти до края плоскогорья. Предположения эти не оправдались, и колонисты пошли дальше по берегу озера, которое после небольшой излучины тянулось параллельно побережью океана.

В этой стороне берег уже не был лесистым, живописно разбросанные вокруг купы деревьев увеличивали очарование пейзажа. Озеро Гранта предстало перед путниками все целиком, и ни единое дуновение ветерка не морщило его зеркальной глади. Рыская среди кустов, Топ поднимал самых различных птиц; Гедеон Спилет и Герберт встречали их стрелами. Одна из птиц, жертва меткости юного охотника, упала в высокие камыши. Топ бросился туда и принес красивую водяную птицу аспидно-черного цвета, с коротким клювом, с выпуклой лобной костью, с зубчатой кромкой на пальцах и с белой каймой на крыльях. Величиной она была с крупную куропатку, носила название «лысуха», как пояснил Герберт, и принадлежала к группе длиннопалых птиц, которые представляют собою переход от отряда голенастых к перепончатолапым. Дичь незавидная, с жестким и невкусным мясом, но поскольку Топ проявлял меньше разборчивости, чем его хозяева, решили отдать ему лысуху на ужин.

Колонисты шли по восточному берегу и уже приближались к исследованным местам. Сайрес Смит, к крайнему своему удивлению, нигде не видел никаких признаков стока воды из озера. Разговаривая с Гедеоном Спилетом и Пенкрофом, он не скрыл от них своего изумления.

Вдруг Топ, бежавший впереди хозяина, забеспокоился. Умный пес принялся нервно рыскать по берегу и, внезапно остановившись, уставился в воду и поднял лапу, словно делал стойку над какой-то невидимой дичью; потом он яростно залаял, будто подзывая хозяина, и внезапно умолк.

Ни Сайрес Смит, ни его товарищи сначала не обратили внимания на поведение Топа, но вскоре собака залилась отчаянным лаем, и инженер встревожился.

– Ну, что там такое, Топ? – сказал он.

Собака помчалась было к нему, но тотчас повернула обратно и вдруг кинулась в озеро.

– Топ, сюда! Tort – закричал Сайрес Смит, не желая пускать собаку на поиски добычи в незнакомых и, возможно, опасных водах.

– Что там такое? – спросил Пенкроф, глядя на озеро.

– Должно быть, Топ почуял какое-нибудь земноводное животное, – сказал Герберт.

– А вдруг там аллигатор?! – заметил журналист.

– Нет, не думаю, – возразил Сайрес Смит. – Аллигаторы водятся в более низких широтах.

Топ выскочил из воды по приказу хозяина, но ни секунды не мог остаться в покое: он возбужденно прыгал в высокой траве, словно чуял какое-то невидимое людям животное, которое плыло под водой у самого берега. Однако вода оставалась совершенно спокойной, ни малейшей ряби не пробегало по безмятежной глади. Несколько раз колонисты останавливались на берегу и настороженно всматривались. Из воды никто не появлялся. Все это казалось загадкой. Инженера Смита она очень занимала.

– Доведем до конца нашу разведку, – сказал он.

Полчаса спустя колонисты дошли до юго-восточного края озера и вновь очутились на плато Кругозора. Исследование берегов озера могло считаться завершенным, но Сайресу Смиту так и не удалось обнаружить, где и каким образом уходит из озера избыточная вода.

– Несомненно, здесь где-то имеется сток, – повторял он, – и раз его не видно на поверхности земли, значит, вода пробила себе дорогу сквозь гранитный кряж.

– Вы, очевидно, считаете, что для нас очень важно знать, где этот сток? – спросил Гедеон Спилет.

– Да, довольно важно, – ответил инженер. – Ведь если вода проложила себе выход сквозь этот кряж, то весьма вероятно, что там есть пещера, и, быть может, нам удалось бы отвести от нее ручей и приспособить эту пещеру для жилища.

– А разве не может вода уходить через дно озера и стекать в море по подземному руслу? – спросил Герберт.

– Конечно, может, – ответил инженер, – и если это так, то вскоре нам придется самим строить себе дом, поскольку природа не пожелала помочь нам, выступив в роли каменщика.

Колонисты уже собирались пересечь плато, чтобы возвратиться к Трущобам, так как было пять часов вечера, как вдруг Топ снова забеспокоился. Он неистово залаял и, прежде чем хозяин успел его удержать, вторично бросился в озеро.

Все подбежали к берегу. Собака уже отплыла от него футов на двадцать, и Сайрес Смит громко звал ее. Вдруг из воды высунулась огромная голова какого-то животного; озеро оказалось тут неглубоким.

Герберт сразу узнал, к какому роду земноводных принадлежит это безобразное чудовище с конической мордой, глазами навыкате и длинными шелковистыми усами.

– Ламантин! – воскликнул он.

Но это был не ламантин, а другой представитель водных млекопитающих, который носит название «дюгонь», ноздри расположены у него в верхней части морды.

Чудовище ринулось к собаке. Напрасно Топ хотел увернуться и доплыть до берега. Хозяин ничего не мог сделать, чтобы спасти бедного пса. Не успел Гедеон Спилет и Герберт нацелиться и пустить в страшилище стрелы, как дюгонь схватил собаку и исчез с нею под водой.

Крепко сжав в руке окованную железом палицу, Наб хотел уже броситься на помощь собаке и сразиться со свирепым животным даже в воде, его стихии.

– Нет, Наб, не пущу! – воскликнул инженер, схватив смельчака за руку.

Однако под водой происходила борьба, казалось бы необъяснимая, – ведь собака не могла в таких условиях оказывать зверю сопротивление, борьба отчаянная, ибо поверхность озера буквально кипела, борьба безнадежная, ибо исходом ее могла быть лишь гибель несчастного пса! И вдруг среди пенистого круга из воды вынырнул Топ. Подброшенный в воздух какой-то неведомой силой, он взлетел над озером на десять футов, снова упал в бурлящие волны, потом поплыл, стремительно работая лапами, и вскоре выбрался из воды, спасенный каким-то чудом и даже не получив ни одной серьезной раны.

Сайрес Смит и его товарищи остолбенели от изумления. Но затем их ошеломило обстоятельство еще более загадочное – под водой как будто продолжалась борьба. Должно быть, на дюгоня напал какой-то могучий противник, и чудовище, выпустив собаку, теперь защищало свою собственную жизнь.

Но схватка была недолгой. Вода обагрилась кровью, и на поверхность озера, чернея средь расплывающихся алых кругов, выплыло недвижимое тело дюгоня, а волна выбросила его на узкую песчаную отмель в южном конце озера.

Колонисты побежали туда. Дюгонь был мертв. Он оказался действительно огромным – футов пятнадцати-шестнадцати в длину и весил, вероятно, три или четыре тысячи фунтов. На шее у него зияла рана, словно нанесенная острым лезвием.

Какое же земноводное животное уничтожило грозного дюгоня, нанеся ему такую страшную рану? Никто из колонистов не мог разрешить эту загадку, и, возвращаясь в свое убежище, все были озадачены необыкновенным происшествием.

Назад: 15
Дальше: 17