Меня нельзя разлюбить

В конце октября 2017 года Дмитрий Грачев все-таки понял, что жена действительно собирается с ним развестись, и почувствовал себя уязвленным. Укрепилась мысль о том, что она плохая, неверная, обманывает. Ну а как иначе, рассуждал он. И почему она решила, что может развестись, если я этого не захочу? Найти «доказательства» измены оказалось совсем не сложно. Дмитрий не испытывал никакой неловкости, просматривая телефон и социальные сети жены. Сообщение от водителя редакции, высланное в вечернее время, показалось ему крамольным. Но еще больше разозлило то, что жена осмелилась удалить его из телефона. Это Дмитрий обнаружил примерно в 4 утра, когда Рита и дети уже спали, а телефон он снова забрал на проверку.

Решил разобраться немедленно, подошел к дивану, где спала Рита, начал пинать ее ногами. Она проснулась, закричала от боли, проснулись и сыновья. Потом, когда на суде будут обсуждать этот эпизод, Грачев скажет бесстрастно: «У меня фляга свистанула тогда. Подумаешь, ну ударил несколько раз по ляжкам. А дети этого не видели, они вообще спали за шкафом».

Но квартира маленькая, однокомнатная, так что мальчишки, пусть и за шкафом, все слышали и видели, и помнят этот эпизод до сих пор. Избиением Грачев не ограничился и на клочки изорвал паспорт Риты, чтобы неповадно было думать о разводе. Такой же участи позже подвергнется справка о замене паспорта. А накануне двадцатипятилетия жены Дмитрий отвезет ее в лес и с ножом будет угрожать убийством.

11.12.2017

МОСКВА БОЛЬНИЦА № 71

18 ЧАСОВ

Рита в Москве. Состояние у нее тяжелое, шок, большая кровопотеря, она только что перенесла многочасовую операцию по ампутации кистей в Серпухове, но времени на восстановление для следующей операции нет, врачи и медсестры столичной больницы готовят девушку к реплантации левой кисти. Собрать руку по кусочкам, используя сухожилия второй руки, зафиксировать спицами переломы, зашить все разрывы и повреждения и, самое главное, восстановить кровоток в руке берется опытный хирург Тимофей Сухинин. Операция начнется вечером и будет идти всю ночь, кисть удастся пришить к «распакованной» культе. Но признает ли эту «новую» кисть ее собственная рука, предсказать на тот момент было, конечно, невозможно.

Уже утром заведующий отделением микрохирургии столичной больницы Валерий Геннадьевич вызовет к себе маму девушки:

– Я должен сказать вам, что произошла действительно трагедия. Не припомню, чтобы мне приходилось сталкиваться с такими ужасными травмами, которые сознательно нанес один человек другому, а тут еще и близкий… Это что-то запредельное. Мы постарались сделать все возможное, но пока говорить о том, что левую руку удалось спасти, рано. Существуют, так сказать, критические сроки, седьмой день – это первая точка отсчета. Если восстановится кровоток и не случится кровотечений, будем ждать еще неделю. Здесь есть опасность воспалительных процессов и нагноения. Пока не делаем никаких прогнозов. Просто ждем и верим.

– Спасибо вам, доктор. А когда можно будет увидеть Риту?

– Ожидайте, возможно, во второй половине дня ее переведут из реанимации к нам в отделение.

Но перевода в этот день не будет. Ближайшие сутки Рита проведет в реанимационном отделении, маме удастся на несколько минут пройти к ней, и медсестры разрешат немножко попоить дочку водичкой из шприца. На прощание она скажет: «Рита, я приеду завтра, мне разрешили лежать вместе с тобой в палате. Держись. За детей не переживай, мы что-нибудь придумаем. Самое главное, ты жива. С остальным справимся. Я тебя люблю».

Один из докторов подходит к Рите и притрагивается к пальцам пришитой кисти. Инна ловит выражение его лица, оно смягчается. Врач говорит: «Пальцы теплые, на данном этапе это очень хороший симптом. Вам пора уходить. До завтра».

2-0-1

Рита помнит тот страшный день отрывками, она говорит, что он ассоциируется у нее с цифрами 2-0-1:

«Один день – и я успела прожить его с двумя руками, без рук и потом с одной.

Отчетливо помню свои чувства после операций. Серпухов: ампутация кистей завершена, мне так не хочется просыпаться от наркоза и опять осознавать, что это реально случилось со мной. Зачем эта медсестра бьет меня по щекам, еще и свет так ярко светит в лицо. Зачем? Дайте мне еще хоть пять минут побыть в небытии.

Москва: закончилась вторая операция, я открыла глаза в реанимации и подумала, что, наверное, это просто страшный и дурацкий сон, у меня тяжелый развод, возможно, мозг от переживаний проецирует это в сон. Ведь так не бывает, это же средневековье! И даже чуть обрадовалась, что проснулась, вздохнув с облегчением, хотя дышать с трубкой во рту мне было сложно.

А потом я перевела глаза с потолка в палате реанимации вниз и увидела двух медсестер, которые читали на компьютере какую-то статью. Текст я, конечно, не рассмотрела, но перед глазами четко встала моя фотография с мужем – ведь тогда он еще был моим мужем, и мы на этом фото такие счастливые, улыбаемся в летнем бору, я в зеленой футболке. И вот тут я уже поняла, что это моя история, и я вошла в историю».

Выяснить правду

Полтора месяца с момента того избиения ночью превратились для всех в тяжелое испытание. Грачев перестал ходить на работу, следил за всеми перемещениями жены, включая и рабочие поездки. Использовал для этого систему ГЛОНАСС, делал контрольные звонки Рите, проверял и через коллег по рабочему номеру, на своей машине сопровождал автомобиль редакции. Однажды приехал на работу к Рите и устроил там скандал по поводу ее «неверности». Почему-то водителю, к которому он ревновал Риту, особых претензий предъявлять не стал. Возможно, считал, что во всем виновата жена? Или решил не связываться с мужчиной, ведь это чуть сложнее, чем расправиться со связанной женщиной. К тому же он наверняка узнал, что отец водителя Александра раньше работал в полиции и, возможно, его остановило и это обстоятельство. Был момент, когда Грачев звонил бывшей жене Александра, и хотя не был с ней знаком, подробно рассказывал, что Рита последнее время уделяет себе больше внимания, делает эпиляцию, носит белье одинакового цвета, а значит, гуляет.

Угроз за эти полтора месяца Рита получила от мужа много: Дмитрий обещал облить ее кислотой или искалечить как-то иначе, потому что умереть для нее было бы слишком просто – так он говорил. А ему хотелось бы, чтобы она жила и мучилась, и всю жизнь вспоминала его. Говорил, например, «Посажу всех вместе с детьми в машину – и на скорости двести в стену». «Отвезу тебя в сторону Питера, там и останешься, и никто тебя не найдет. Мне за тебя и отсидеть не жалко, а могу и других людей подключить, чтобы тебя убрали, я уже все узнал, даже где можно достать оружие».

Спросить действительно было у кого: отец Дмитрия не так давно вышел из тюрьмы, где провел около 15 лет за убийство. Возможно, Грачев наговаривал на своих родных, но именно он рассказывал Рите, что его консультирует отец и тетя-юрист из Москвы – про то, как не попасться. Однажды с некоторой бравадой заявил: «Даже сейчас, если твоя мама вызовет наряд к подъезду и они обнаружат у меня в машине нож, мне ничего не будет. Моя тетя подсказала мне, что нужно говорить, если будут вопросы по ножу, хотя в целом она и против насилия. Я просто могу ответить, что это нож для бутербродов, и тема будет исчерпана. Ну и вообще не попадусь, не рассчитывай».

Угрозы Грачева казались реальными, Рита боялась, но в то же время надеялась, что здравый смысл победит и отец ее детей не станет делать таких ужасных вещей. Надо же растить мальчишек, у них должен быть отец, несмотря на развод.

Сейчас сыновья живут и взрослеют без папы, Грачев лишен родительских прав. А молодая мама боится моментов, когда другие дети начинают при них разговор про семью, про родителей. Как-то раз на детской площадке маленькая девочка начала рассказывать что-то про своего отца, и младший сын Даник громко сказал в ответ: «А у нас папы нет, потому что он бил маму».

«Я в такие минуты готова сквозь землю провалиться, – признается Рита. – И мне очень больно и обидно за мальчишек. Почему он лишил своих детей отца? Я же никогда не запрещала ему с ними общаться, никогда не собиралась этого делать в будущем. Он мог бы быть рядом, видеть, как они растут. Не понимаю его выбора».

А когда на 23 Февраля в детском саду все делали открытки папам, приносили их фото во время службы в армии, старший сын Дима тоже рисовал открытку, но не папе, а дяде Илье, брату мамы, который сейчас служит в армии, и дедушке Андрею…

В начале ноября Дмитрий все же съехал из однокомнатной квартиры, где он жил с Ритой и сыновьями, к своей маме, Ольге. После страшной ночи с избиением желание развестись у Риты только окрепло. Да и ее родные и друзья говорили, что такое нельзя спускать с рук. Замок на входной двери однокомнатной квартиры, где осталась жить Рита и дети, был сменен. Перед тем как уехать, оскорбленный супруг успел порезать Рите пальто, испортить посудомоечную машину, забрал пульт от телевизора и все зарядки и провода. Увез ноутбук, не позволив скачать с него фото и видео детей. Все тюбики с косметикой и баночки с кремом, купленные Ритой на свои деньги, были тщательно выдавлены и уже пустыми поставлены обратно на место в том же порядке. Дмитрий надеялся, что этим выведет жену из себя, когда она все обнаружит. Однако Рита, если и огорчалась, вида не показывала, и это заводило его еще больше.

Грачев уже не жил с Ритой, но продолжал приезжать к подъезду ее дома и часами простаивал у входа, ожидая увидеть, как от той выходят любовники. Если заходил в квартиру, проверял цвет нижнего белья на жене, комплект одного цвета являлся для него доказательством измены в этот день. Один раз, когда Рита вернулась из аптеки, куда ходила за лекарством детям, зашел следом, выхватил у нее чек и стал демонстративно искать графу «презервативы». Однажды вывалил на пол пакет с мусором, чтобы уличить Риту в измене – не досчитался нескольких формочек для выпечки и был уверен, что их вместе с кексами жена отвезла любовнику, не поверил, что они подгорели и Рита их выбросила. На дне пакета с отходами испорченные формочки все же обнаружились.

13.12. 2017

МОСКВА

БОЛЬНИЦА № 71

На третий день после случившегося Риту переводят из реанимации в палату отделения микрохирургии. Первую неделю ей нельзя вставать, можно только лежать, практически не шевелясь.

Врачи несколько раз за день заглядывают в палату, смотрят руку, контролируют температуру и состояние. Ей очень непросто. Риту мучают постоянные боли и ужас пережитого, обременяет беспомощность. Не отпускает и боль в ампутированной руке, которой уже нет и никогда не будет, фантомная боль. Однажды Рита спросила у мамы:

– А что стало с моей правой рукой, которую не удалось спасти, ее что, просто выбросили, да?

Мама не нашлась что сказать, не знала ответа. Перед глазами всплыла фотография правой руки, которую Грачев буквально превратил топором в месиво. Это фото рассылали в клиники Москвы в надежде, что кто-то возьмется спасти руку. Не случилось. К горлу Инны подступает ком – смотреть на руку, которая еще несколько дней назад была абсолютно здоровой, а теперь превратилась в забинтованную кровоточащую культю, невыносимо.

– Мама, так болит правая рука, почему так больно, ведь ее уже нет?

Вопросы наслаиваются один на другой. Как унять боль в пальцах кисти, которой больше нет, или почесать несуществующий палец, если этого очень хочется? Как научиться спать после пережитого кошмара?

– Не знаю, Рита. Я сейчас подойду к медсестре и попрошу сделать обезболивающий укол. Станет немного полегче, держись.