Глава тридцатая

Аролинг тяжело уселся на кресло главы шестого клана. Теперь оно принадлежит ему по праву. Но радости это не приносило никакой. Нет, дело было не в гнёте ответственности, который должен был возлечь на его плечи. Чего стоит ответственность за один клан, когда он решил править всем миром? Дело даже не в грусти по усопшему отцу. Пусть сестра плачет. Нет, Аролинг и сам всплакнул на похоронах, вспоминая того большого, умного и сильного мужчину, которым отец был семьдесят лет назад, во времена детства тогда ещё наследника шестого клана. Но это было слишком давно, и продолжалось слишком мало времени. Когда Аролинг подрос, он понял, что отец – требовательное чудовище, когда же Нерлиод слёг в постель и понял, что уже не встанет, всё стало ещё хуже.

Наверное, дело было в том, что уходила настоящая эпоха. Умер Нерлиод, и вот-вот умрёт Владыка – два старейших Продавца грёз. Наверное, отец чувствовал то же самое, когда смотрел на руины этого мира, когда-то бывшего сытым и богатым.

«Настало время молодых», – попробовал подбодрить себя Аролинг, но вышло не то чтобы очень хорошо. Вернее, вообще не вышло. Он, в конце концов, осознал – стоит ему вступить в предстоящую бойню, возврата не будет.

Но разве не об этом он мечтал ещё в детстве? Разве не хотел он идти по трупам Продавцов грёз из других кланов?

Хотел, ещё как хотел.

Левый глаз жгло огнём – верный признак того, что Система определила Аролинга как главу клана. Стоит только пожелать, и он вступит в битву сам. Либо нужно назвать Представителя. Потом – выбор телохранителей. В любом случае, нужно согласие всех участников, а эта процедура имеет в себе что-то торжественное.

Глава шестого клана дёрнул за верёвочку для вызова служанок. Когда-то, ещё в детстве, он так сильно хотел сделать это, что не удержался, несмотря на отцовский запрет. Аролинг тогда забрался на отцовское кресло и подёргал за шнур, но вместо служанок, которым он, как глава шестого клана, хотел заказать мороженого, прилетел отец и с такой жестокостью выпорол его, что Аролинг потом ещё две недели спал на животе и обедал стоя. А отец ещё не меньше месяца повторял, что это место надо заслужить. «Или дождаться, пока я сдохну, – добавлял иногда Нерлиод, – но это не значит заслужить, понял меня?» В том возрасте Аролинг не понимал эту фразу. Сейчас – да. Но в то же время был абсолютно уверен, что, по мнению отца, он простого дождался его смерти, а никак не заслужил то, чтобы зваться главной клана.

Плевать. Ему не нужно этот грёбаное кресло, ему нужен весь мир.

Служанка, веснушчатая рыжая бестия, к которой Аролинг частенько заглядывал ночами, пришла быстро. Неуверенно улыбаясь, она поклонилась и пробормотала:

– Чего желает господин?

– Глинтвейна… Того, с большим количеством пряностей, как любил мой отец, когда ещё был в состоянии пить алкоголь. На кухне должны знать.

– Мне принести глинтвейн раздетой?

Аролинг на миг задумался.

– Нет. Просто принеси вина и можешь быть свободна.

Служанка разочарованно надула губки и ушла. Аролинг на миг почувствовал укол совести, но сразу забыл об этом.

«Выпью и схожу к ней, – решил Аролинг. – Но сначала…»

Сначала глава шестого клана всё-таки дождался выпивку. Глинтвейн оказался не особо вкусным: слишком много в него добавили пряностей, что придавало излишнюю терпкость и даже горечь. Но грел напиток хорошо, и Аролинг потянулся к бокалу, чтобы сделать второй глоток. И тут же как назло зазвонил телефон, отчего Продавец грёз чуть не поперхнулся.

– Да! – раздражённо рявкнул он в трубку. – Кто это? – добавил он, отпивая из бокала вино, хотя и так прекрасно знал, кто ему звонит.

– Ты раздражён… – своим обычным вкрадчивым голосом сказала Алария. – Что-то случилось?

– То же, что скоро случится с твоим отцом.

– Соболезную.

– Лжёшь.

– Соблюдаю правила приличия.

– Зачем звонишь?

– Сказать, что всё идёт по плану. В ответ на обещание устранить Орайю Стера отравила Ирийстина медленно действующим ядом, который ухудшит его связь со Слепком. Кажется, она уже и бороться не хочет, ждёт следующей войны, когда её драгоценный ребёнок, наконец, сможет сражаться сам. Представь себе, он планирует, что вступит в бой сам.

Следующий глоток глинтвейна показался даже сладким.

– Это хорошие новости, – почти весело сказал Аролинг. – Первые хорошие за сегодня. Но дело в другом – ты нашла Орайю? И, как я понимаю, твой Представитель потерялся вместе с ней?

– Просто гуляет, – после короткой паузы ответила Алария. – Я найду его и сделаю так, что Орайя погибнет, можешь не волноваться. Это всё. – Наследница второго клана бросила трубку, а Аролинг рассмеялся.

– Ты думала, что только у тебя везде есть информаторы? – спросил он у пикающей короткими губками трубки и, залпом допив глинтвейн, от чего у него вышибло слезу, поднялся с кресла.

– Орайя, ты просто умничка, что связалась со мной, – добавил глава шестого клана в пустоту. – А теперь…

Он трижды дёрнул за верёвку, вызывая самое доверенное лицо отца – Хална. Это был крепкий тридцатилетний мужик, семья которого испокон веков служила шестому клану. С детства его, как и его отца, тренировали только для одного – стать Представителем. Если бы Властелин прожил ещё лет двадцать, тренировали бы уже сына Хална. Дед парня погиб, сражаясь в сорок третьей Игре. И какие-то другие предки по мужской линии, очевидно, тоже гибли.

Халн появился через несколько секунд в сопровождении ещё троих головорезов, судя по лицам, родственников.

– Я готов принять службу, – сказал он, вставая на одно колено, и спустя долю секунды остальные повторили движение.

– Где ещё двое? – спросил с улыбкой Аролинг.

– Ещё двое, господин?

– Продавцу грёз можно использовать шесть телохранителей.

Обычно бесстрастное лицо головореза на миг приобрело удивлённое выражение.

– Но…

– Никаких «но». Вызывай ещё двоих, принесёте присягу. Я, в отличие от моего отца, не трус и хочу драться сам.

«Не трус… и считаю, что вы, Потребители иллюзий не достойны носить дары Предтечи. Никогда вы, быдло, не станете равны нам. Знал ли ты, мальчишка, что Представителя, одержавшего верх в Игре, новый Властелин немедленно убивает, чтобы забрать его Слепок и все приобретённые за время Игры способности?»

– Ещё двоих, – повторил Аролинг. – И для троицы лучших из вас у меня будет очень важное дело.

* * *

Орайя глубоко дышала, лёжа на кровати в максимально расслабленной позе. Она устала, дико устала. Каждый следующий раз настраиваться на слежку становилось всё сложнее.

Наконец, она тяжело выдохнула и, резко вдохнув, зажмурилась. Мир как всегда утратил краски, посерел, будто все предметы вокруг превратились в тени. Угловатые очертания бункера, оставшиеся позади, небрежно брошенный на кровать ворох одеял, едва заметные банки консервов. Но эти тени были чёткими, а тьма, окутывающая невидимое глазу, отступила.

Теперь она смотрела сквозь ставшие прозрачными стены, видела даже то, что находилось сзади – её черепная коробка тоже превратилась в прозрачную тень. Поля с пологими холмами простирались, сколько видело её внутреннее зрение. Эта спокойная и мягкая картина прерывалась лишь неестественно-уродливыми вкраплениями разбитой боевой техники.

Но краски утерял не весь мир. Деревья выделялись на общем сером фоне тусклыми светло-красными расплывчатыми пятнами. Живые существа светились чуть ярче. А где-то вдали пульсировали и багровели сущности Продавцов грёз. Но этих цветных пятен было слишком мало.

Продавец грёз, забравший чужой Слепок, овладевает его способностью не в полной мере: отец мог следить за любым человеком, невзирая на расстояния, у Орайи радиус слежки достигал нескольких километров. Но и это даёт большое преимущество – остальные чувствуют лишь других участников Игры и более или менее чётко определяют на небольшом расстоянии любые гипотетически опасные сущности.

Поначалу Орайе не нравилось, что, закрыв глаза, она продолжала видеть. Потом это начало её развлекать. Она протягивала свои прозрачные руки, стараясь достать что-нибудь издали, но, понимая, насколько ничтожна длина её рук, убирала их. Тогда ей начинало казаться, что она – забежавший в огромную человеческую комнату муравей, который решил своей лапкой ухватить с противоположного конца комнаты большой кусок сахара. Это забавляло её.

Но в первую очередь последняя выжившая из девятого клана всегда понимала, что способность видеть сквозь расстояние – весьма полезный дар. Она могла убегать от людей, охотиться, всегда знала, где можно спрятаться. Именно поэтому она и пережила первые два года после уничтожения клана.

Гипноз тоже помогал выжить, но для некоторых людей – одним из которых был Алексей – требовалось соблюдение многих правил: тактильный, визуальный и даже слуховой контакты, и, обязательно, время. Даже на троих слабо сопротивляющихся гипнозу людей могло уйти не меньше минуты, а это порой слишком много. Поняв это, Орайя хотя бы частично простила отца за то, что кроме гипноза ей досталось ещё и внутреннее зрение, пусть и таким способом.

Сегодня она ненавидела эту свою способность.

Алексея собирались убить, а она была слишком далеко, чтобы помочь ему.

Выругавшись, зеленоглазая подхватила с земли свою шпагу и бросилась бежать по рыхлому свежевыпавшему снегу, местами проваливаясь чуть ли не по пояс.

Слишком медленно.

* * *

Буря продолжалась три дня, ещё сутки шёл густой снег. За это время они съели две банки тушёнки и лишь десятую часть концентратов. Конечно, концентраты лучше, чем ничего, но только, наверное, Орайя могла представить, как Алексею хотелось сладкого. О свежем мясе снайпер даже думать не хотел. Не хотел, но думал. О мясе, фруктах, овощах, мучном (кроме сухарей), рыбе, грибах, каше. О сладком, кислом, остром. Об алкоголе, чае, кофе. Алексей с удовольствием попробовал бы сырую крысу, если бы они здесь водились. Чужак даже представил, каковы на вкус змеи, и долго размышлял об этом. Об этом и ещё много о чём. Но только не о концентратах и тушёнке.

Алексей, ругаясь, шёл по свежевыпавшему снегу. Хоть бы лыжи достать или снегоступы… Может, попробовать сплести их из свежего кустарника?

Причиной, по которой он сегодня вышел в дорогу, снова было топливо. Греть даже закупоренное помещение пятью примусами оказалось весьма расточительно. Керосина у них ещё осталось прилично, но Орайя предложила оставить его на дорогу – разогревать пищу на примусе куда лучше, чем на костре, да и не топить же найденную ими палатку дровами. Поэтому Алексей вызвался сходить за дополнительной порцией хвороста, чтобы хватило на сегодня. На этот раз он захватил с собой достаточно бечевы, а винтовку напротив брать не стал: ни людей, ни крупных животных в округе Орайя утром не почувствовала.

Чужак приостановился и вдохнул поглубже. Сегодня было достаточно тепло, но снег таять даже не собирался. Возможно, если бы он немного подтаял, а за ночь подмёрз, завтра можно было бы шагать по снежной корочке… Или она бывает только весной?

«Лучше сделать снегоступы», – решил Алексей и зашагал дальше.

Кучка кустов, где он собирал дрова в прошлый раз, показалась ему слишком убогой и редкой, а вот следующая, темнеющая на фоне снега и ярко-голубого чистого неба в нескольких сотнях шагов западнее, выглядела вполне прилично. Пожалуй, она даже больше походила на небольшую рощицу. Поразмыслив, землянин зашагал сквозь порядком прореженный кустарник. Орайя всё равно почувствует, что он пошёл дальше, и не будет беспокоиться, если он задержится.

Спустя триста или четыреста метров Алексей понял, что рощица не такая уж и маленькая, и расстояние до неё куда больше, чем он предполагал. Километр? Два? Пусть даже и два, он всё равно успеет вернуться к обеду. Опасности никакой – вчера Орайя похвасталась, что почувствует кого-то или что-то враждебное за десяток километров.

До леска чужак добрался примерно через полтора часа, порядком подуставший и разозлившийся. Передохнув и покурив, он углубился в рощу, выискивая подходящие деревья.

Лесок оказался довольно жидким, с чахлой и кривой молодой порослью. Будь у него топор, можно было бы срубить пару деревьев, напоминающих берёзу, и смело идти обратно. Но ближайший топор лежит на «Непобедимом», а резать ножом стволы с диаметром в десять-двенадцать сантиметров слишком хлопотно. Впрочем, если найти деревца ещё тоньше…

– Ага! – весело сказал Алексей и зашагал к группе деревьев толщиной в руку. Остановивших около них, он достал нож и принялся кромсать ближайший ствол. Работёнка, конечно, была неблагодарная, но через минуту он сломал искромсанный ствол и обрезал тонкие ветви. Переведя дыхание, чужак взялся за второе дерево.

Шорох за спиной он услышал слишком поздно.

* * *

«Это Аролинг… Чёртов Аролинг! Он выдал нас этому ублюдку Ирийстину…»

Орайя бежала, утопая в снегу по колено. К горлу подступал комок, который невозможно было проглотить, а из глаз уже почти хлынули слёзы. Это было… это было… неправильно!

Да, виноват Аролинг. Иначе, почему она не почуяла три красных человеческих всполоха, подобравшихся так близко? Наверняка, Аролинг сдал их Ирийстину, решив убить сразу двух зайцев – устранить Орайю и лишить Аларию Представителя.

Орайя застонала сквозь зубы, стараясь ускориться. Но черта деревьев, за которую ушёл Алексей, приближалась слишком медленно. До неё было ещё не меньше восьмисот шагов.

Раздался выстрел. Потом второй. Третий.

Орайя приостановилась. Алексей увидел их, увидел и… Он ведь такой отличный стрелок. Всё хорошо. Сейчас она догонит его, и они посмеются вместе…

Он не взял с собой винтовку.

Сердце тяжело ударило в груди и замерло.

– Алексей!!!

В ответ послышался лишь ещё один выстрел.