Глава 9. Легенда о лазурном драконе

Занятно. Я думал, что в туманном чертоге какофония звуков, непрерывно царящая в джунглях, исчезнет. Но она лишь стала тише. Будто кто-то потянул ползунок громкости вниз, оставив минимальный уровень — для фона. От обступающих площадку деревьев тоже остались лишь тени, маячащие за белой пеленой. Справа высилась темная зубчатая стена деревянного частокола — в чертог я нырнул у самых границ лагеря Чингиза. Вместо травы под ногами оказалась твердая песчаная земля, кое-где из нее, будто пни, торчали крупные камни из светло-серого, как сухая кость, гранита.

Вэйюн Бао сидел, скрестив ноги, рядом с одним из таких камней. Песок перед ним был взрыхлен, и он сосредоточенно приглаживал его небольшим деревянным приспособлением, похожим на лилипутские грабли. У них даже крохотные зубцы имелись. Но сейчас он развернул инструмент так, чтобы разравнивать песок гладкой полукруглой стороной.

Я уселся напротив и некоторое время молча наблюдал за его действиями. Здороваться первым и вообще отвлекать сенсея от его занятий — жуткий моветон. А конкретно в случае с Бао за это можно и вовсе посохом по лбу отхватить — даром что я уже Мастер Воды и вообще один из лучших его учеников.

— Душа Вэйюн Бао поет при виде Мангуста, — наконец, произнес он, когда песок перед ним стал уже ровным, как столешница. — Большая радость для старого сенсея. Давненько ученик не утруждал себя визитами в туманный чертог.

Так-так. Говорит о себе официальным тоном, в третьем лице. Значит, чем-то недоволен. Скорее всего, просто обижен моим долгим отсутствием. Но что поделать, если в прошлой игровой сессии мне ну никак нельзя было выкроить время для духовного путешествия. Я и сейчас-то здесь ненадолго — вот-вот наш отряд снова выдвинется на разведку в джунгли.

— Я тоже рад видеть тебя, учитель. И тоже скучал. Увы, я ненадолго. Мне нужен твой совет.

— Для того и нужны наставники, — пожал плечами Бао и перевернул свои деревянные грабельки зубцами вниз.

Одним неспешным, но уверенным росчерком он нарисовал ими круг на песке. Бороздки от зубцов образовали ровные концентрические окружности. В центр он аккуратно поместил небольшой плоский камень.

— Помнишь, мы говорили с тобой о джунглях Уобо и о Ханумане? Мой Путь привел меня к ним.

— Куда раньше, чем я ожидал, — обеспокоенно покачал головой ксилай. — Надеюсь, ты не пострадал при встрече с Царем обезьян? Он непредсказуем и порой бывает очень жесток.

— Да нет, отделался легким испугом. Но я в тупике. Я и мои друзья сейчас в очень сложном положении, и мы не знаем, что предпринять. Хуже всего то, что мы даже друг другу не можем доверять полностью.

— Доверие подобно листу тонкого пергамента. Стоит один раз смять его — и он уже никогда не вернет прежнюю гладкость.

— Ты прав. И, к сожалению, мы ничего не можем с этим поделать. Наш враг стравливает нас между собой, а сам тем временем рвется к цели. Нам нужно остановить его. А лучше — опередить. Но мы пока не понимаем, как. Возможно, если бы мы больше знали о самих этих джунглях, о Ханумане, о ванарах — мы бы нашли выход.

— Кто он, ваш враг?

— Такой же, как и мы. Игрок. И с ним много воинов. Он что-то ищет в Уобо. Что это может быть?

— Уобо хранит множество тайн и сокровищ, — развел руками Бао. — К тому же, пути твоих соплеменников неисповедимы. Кси следит за вами с тех самых пор, как к берегам Артара начали причаливать первые корабли с переселенцами. Мы видим, что все вы стремитесь к могуществу. Однако вкладываете разный смысл в это слово. Пожалуй, есть только одна вещь, которую все вы любите одинаково сильно.

— Золото? — усмехнулся я.

— Убивать.

Я вздохнул. Пожалуй, в чем-то Бао прав. Почти все компьютерные игры, начиная с самого начала, завязаны на насилии. Даже когда это были кривые картинки на крошечных допотопных мониторах — это были картинки про то, как кто-то в кого-то стреляет, тыкает в него мечом или избивает голыми руками. Артар в этом смысле не стал исключением. Самый быстрый и чуть ли не единственный способ возвыситься здесь — это убивать живых существ и поглощать часть их силы. Сами правила игры подталкивают нас к тому, чтобы становиться серийными убийцами. И, учитывая реалистичность этого мира, тенденция эта довольно мрачная и спорная с точки зрения морали. Не зря против Артара столько протестов по всему миру. Политики, общественные и религиозные деятели, ученые…

— Я не такой, — сказал я. — Мне нравится сражаться, я понемногу вошел во вкус. Но я не получаю удовольствия от убийств.

— Знаю. И потому ты — мой любимый ученик. Мне больно видеть, что над тобой снова сгущается опасность.

Я благодарно кивнул и задумался. Пусть речи Бао порой бывают слишком туманными, но он не роняет слова на ветер. В этом я уже успел убедиться за время нашего общения. Надо только внимательнее слушать.

К примеру, последняя его фраза меня насторожила. В последний раз, когда он предупреждал меня о нависшей надо мной опасности, он имел в виду вполне конкретную. На мне тогда была ассасинская метка Эдж. Что, если и сейчас он говорит о чем-то подобном?

Запросто. В отряде Чингиза несколько ассасинов. Так почему бы им не набросить на меня и на остальных людей Терехова свои метки? Дополнительный инструмент контроля. Этакие «жучки», отмечающие наше местоположение на игровой карте.

Ч-черт! А ведь была у меня мысль попробовать тайком увязаться за поисковым отрядом Чингиза. Выяснить, куда они направляются и что ищут. А, выходит, и тут тупик. Незаметно подобраться не получится.

Да что ж такое-то? Ну, хоть где-то этот чертов стратег должен был проколоться?!

— Расскажи мне о своей встрече с Хануманом, — прервал паузу Бао. — Возможно, она имеет куда большее значение, чем ты думаешь. Вдруг он, сам того не подозревая, дал тебе подсказку, как выбраться из ловушки?

— О, намеков и подсказок в его речах было полно, — невесело рассмеялся я. — Вот только не знаю, как их понимать.

Я вкратце пересказал ему события прошлой игровой сессии, добавив то, что слышал от Гюрзы про участившиеся нападения ванаров на игроков, включая недавнюю атаку на новый лагерь.

Бао терпеливо выслушал мой рассказ, озадаченно хмыкнул и ничего не ответил. Вместо этого водрузил на камень перед собой еще несколько — получилось что-то вроде весьма неустойчивой пирамидки. Верхний камень — серый, ноздреватый, похожий на влажный кусок сахара — он устанавливал так аккуратно, что, кажется, даже перестал дышать. А заодно и я с ним.

Снова вооружившись мини-граблями, он нарисовал рядом еще один круг, пересекающийся с предыдущим. Потом еще один. В их центрах угнездились разноцветные гладкие камни. Потихоньку вырисовывался этакий сад камней, вокруг каждого из которых, будто круги по воде, расходились аккуратные бороздки на песке.

Я терпеливо ждал, параллельно обдумывая его слова. Что он имел в виду, говоря о том, что такие, как мы, любим лишь убивать? Я ведь спросил его, что Чингиз может искать в джунглях… Намекает, что тот ищет кого-то, чтобы убить? Какого-нибудь редкого монстра вроде Дахамеша? А может, ищет то, с помощью чего можно убивать еще лучше? Какое-нибудь оружие? Или некий способ быстро прокачаться или прокачать весь отряд?

— Так что ты еще скажешь обо всем этом, учитель? — не выдержал я.

Времени у меня и правда в обрез, а я наблюдаю, как огромный кот играет с камнями и песком. Мне нужна информация, черт побери! Хоть какая-то зацепка!

— Скажу, что юный Мангуст снова действует в своем стиле. Свой Путь он преодолевает не уверенно и осознанно, как подобает монаху, а гигантскими скачками. Он умудрился бросить вызов Хануману, не овладев даже азами стихии Дерева.

— С этим да, я поторопился. Впрочем, этот квест мне все равно открыли не полностью. Так и написали — что нужно сначала совершить паломничество к Лазурному дракону. Тогда и откроются остальные подробности.

— Так может, стоит прислушаться к этому совету?

— Ты не понимаешь, учитель! Мне сейчас некогда заниматься освоением стихий. У меня и моих друзей сразу двое врагов. Во-первых, наш соплеменник, Чингиз, с которым мы к тому же не можем сражаться напрямую. Во-вторых, ванары, которые хотят изгнать из джунглей всех игроков. Мы оказались между двух огней.

— Ванары ведут себя странно. Во всяком случае те, с которыми вы столкнулись. Возможно, в этом стоит разобраться получше?

— Этого и ждет от нас Чингиз. Чтобы мы разбирались с его врагами, отвлекали на себя их внимание, пока он спокойно сделает свое дело.

— Враг… Друг… Все это часто бывает обманчивым. Друг становится врагом. Враг — другом. А враг твоего врага…

— Враг твоего врага — твой друг? — сказал я, когда понял, что завершать фразу Бао не собирается. — Имеешь в виду, что можно как-то повернуть ванаров против Чингиза?

— Насколько я понимаю, это и не требуется. Они и так борются друг с другом.

— Да, но… Ч-черт, учитель, у меня мозги сейчас закипят! Давай без намеков и рассуждений? У тебя есть какая-то идея?

Ксилай укоризненно покачал головой.

— Я — твой учитель и наставник в познании Пути. Я могу многое рассказать о законах взаимодействия Ци. О боевых приемах. О самосовершенствовании. Знаю много легенд об Артаре. Но я не могу знать, как тебе поступать со своими сородичами.

Ну да. Чего я хочу от непися, созданного для обучения боевым искусствам? Видимо, я совсем в отчаянии, поскольку мне не к кому больше обратиться.

— Хотя бы попробуй, Бао, — попросил я. — Может, на этот случай у тебя припасена подходящая легенда?

— Хорошо. Я кое-что могу рассказать тебе об Уобо и о ванарах. Возможно, это поможет тебе.

— Было бы здорово!

Сенсей отложил в сторону грабельки и, положив ладони на колени, на секунду прикрыл глаза.

— Начать, пожалуй, стоит с легенды о Лазурном драконе. Это самое огромное и самое величественное существо, которое когда-либо существовало в этом мире. Он — порождение неба и океана, вобравший в себя их неизмеримую мощь. И когда-то он был единственным обитателем этого мира. В те времена Артар был лишь безжизненным пластом камня посреди безбрежного моря. И именно великий дракон вдохнул в него жизнь. Он — прародитель всего живого.

Туман позади Бао, как это часто бывает во время его рассказов, ожил, и из призрачных белесых струй, вьющихся вокруг него, складывались образы, быстро тающие в воздухе. Но на смену им приходили все новые. Горы, реки, долины. Огромный змеевидный дракон, выныривающий из воды и по дуге облетающий континент.

— Зарождение жизни — это чудо. Но оно никогда не бывает безболезненным. Все живые существа рождаются в муках, в криках, в страданиях. Так было и тогда. Океан кипел и обрушивался на твердь огромными волнами. Небо плакало огненными слезами. Неистовые бури терзали поверхность материка. Однако, когда все утихло — в небе вспыхнули радуги, и лучи солнца заискрились на водах Озера жизни.

— Я уже слышал это название, — вспомнил я. — От Ханумана.

— Озеро жизни находится здесь, в Уобо. В глубинах джунглей, в кратере давно потухшего вулкана. По легендам, именно отсюда жизнь распространилась по всему Артару. И именно поэтому она все еще так сильна здесь, в Уобо. Нигде ты не встретишь такого буйства жизни, такого многообразия, такого мощного течения Ци.

— Я уже успел это почувствовать, — согласился я. — Это заметно, когда медитируешь здесь.

Бао понимающе кивнул.

— Да, жизнь здесь, в Уобо, бьет ключом. Но есть здесь и особенные места. Деревья столь древние, что, по легендам, жизнь в них вдохнул сам Лазурный дракон. Одно из них — это Вечный Баньян. Древо, растущее у берегов Озера жизни. Рядом с ним расположен великий алтарь Лазурного дракона. И там же, на берегах озера, раскинулись руины Потерянного города. Колыбель цивилизации древних ванаров. Увы, угасшей.

— Почему же она угасла?

— Кто знает? Чаще всего в этом винят самого Ханумана. Он — тоже творение Лазурного дракона. И, как многие считают, одна из его ошибок. Дракон поначалу слишком щедро одаривал свои творения частью своей силы. Так, например, родились титаны Артара, которых он задумал, как божеств и хранителей этого материка. Имир, инеистый великан, на севере. Левиафан на востоке. Десятиглавая Гидра на юге. Великий червь песков, Псаммофис — на западе. И Хтон, владыка Бездны — глубоко под землей, на изнанке мира.

— Да, я слышал про титанов. Но Хануман, по-моему, в другой весовой категории.

— Потому что Дракон лишил его большей части дарованной ему силы. Ибо гордыня Царя обезьян была так велика, что он бросил вызов самому создателю. Так он потерял почти все, что имел. В том числе свой народ, свой город и свой разум.

— Но он по-прежнему называет ванаров своими подданными.

— Они не подчиняются ему напрямую. Он уже сотни лет восседает на своем троне в Потерянном городе в гордом одиночестве. И он — единственный, кто следит за сохранностью Вечного Баньяна. Ванары же раскололись на несколько племен, которые охраняют остальные великие древа и поклоняются им.

— Что это за великие древа?

— Их четыре. Великий Баньян у берегов Озера жизни считается самым древним деревом в Артаре, выросшим из семени, которое посеял сам Лазурный дракон. Его еще называют Древом жизни.

— А есть и Древо смерти, — догадался я, вспомнив рассказ Дока.

— Да. Джубокко. Оно находится в южной части Уобо, в болотах, в которых обитает Гидра. Это гиблое место. Само дерево ядовито и отравляет местность вокруг себя. Плоды его на вкус, как пепел, и горечь их сильнее горечи самых тяжелых потерь. Ванары, живущие рядом с ним, вкушают эти плоды, и они отравляют их душу и разум, превращая их в алчущих живой крови убийц. Я молю судьбу, чтобы твой Путь никогда не привел тебя в те края.

— Да, я тоже надеюсь, что обойдется без этого. Но ты говорил о четырех деревьях. Какие еще два?

— Поднебесное древо — самое высокое в Уобо и во всем Артаре. Настолько высокое, что семена, зреющие в его кроне, поглощают влагу из самих облаков. И, наконец, Шепчущий дуб. Дерево-оракул. Говорят, в шелесте его листвы можно услышать как отголоски прошлого, так и подсказки о будущем.

— Тот, кто шепчет! — я чуть не хлопнул себя по лбу. — Шепчет, хотя у него ни рта, ни ушей, ни глаз. Ну, хоть что-то начинает проясняться! Значит, эти странные алтари на Источниках Ци строят шаманы Шепчущего дуба? А Хануману это не нравится?

— Похоже на то.

— И почему ты считаешь это странным?

— Потому что племя Шепчущего дуба — одно из самых миролюбивых племен ванаров. Обычно им вообще нет дела до чужаков, если только те не забредают на их священную землю. И у них никогда не было иных алтарей, кроме самого дуба. — Что же на них повлияло?

— На них может повлиять только одно. Они слушают лишь один голос.

— Того, кто шепчет. И что же, интересно, он им такого нашептал? Хануман бормотал про каких-то вестников. Как и Рашшасс там, в Храме Черной змеи… А где находится этот дуб?

— Довольно далеко от тех мест, где вы столкнулись с ванарами. И это тоже странно. Их племена довольно ревностно относятся к своим ареалам и стараются не забредать в чужие.

— Племена ванаров враждуют между собой?

— Не совсем. Они до сих пор хранят обиды со времен великого раскола — с тех времен, когда их народ был единым и владел Потерянным городом. Сейчас они не вступают в открытые схватки. Но только потому, что чтут границы своих владений.

Я почесал в затылке. Учитывая новую информацию, в бормотании Ханумана мне виделось все больше смысла. Жаль, я не запомнил его болтовню слово в слово. Надо было записать, что ли. Он точно говорил про какие-то горькие плоды. Это про Джубокко. И про семена, орошаемые небесной росой. И про того, кто шепчет. И что-то там про течение рек…

— Хануман говорил еще про то, что мне нужно перехитрить того, кто останавливает течение рек. Это вообще кто? Какой-то могущественный колдун?

Бао улыбнулся и покачал головой.

— Узнаешь со временем. Однако это вряд ли имеет отношение к твоей проблеме. Это намеки на великое паломничество адепта стихии Дерева. Монахи Дерева должны совершить его, чтобы освоить базовые умения этой стихии. А со временем — и получить шанс бросить вызов Хануману и, победив Царя обезьян, стать мастером Дерева. Ты все узнаешь сам, когда доберешься до Вечного баньяна.

— Но как мне его отыскать?

— О, это как раз несложно. Гораздо проще, чем отыскать остальные деревья. Нужно просто идти вверх по течению реки.

— Какой именно реки?

— Любой. Все реки Уобо берут начало в Озере жизни. А стало быть, их истоки — у корней Вечного Баньяна. Добравшись до него, ты легко найдешь и трон Ханумана. И снова сможешь поговорить с Царем обезьян.

— Если честно, мне и одной аудиенции хватило. Зачем он мне?

— Затем, что ничего в Уобо не происходит без его ведома. Он вездесущ, хитер и почти всемогущ. И если кто-то и может помочь тебе одолеть твоих врагов так, чтобы не вступать с ними в открытую схватку — так это он. Нужно лишь убедить его, что ему это тоже выгодно.

— Но как?! Он же сумасшедший!

— Разве я говорил, что это будет легко? — пожал плечами Бао и снова потянулся за своими инструментами.

Да он издевается!

— А сейчас, если ты не против, я продолжу работать над своим садом камней. Ты же говорил, что ненадолго. К тому же там, в Артаре, без тебя творится что-то… странное. Кажется, драка.

— Прямо в лагере? — встрепенулся я. — Нападение ванаров?

— Лучше тебе увидеть это самому, — уклончиво ответил ксилай.

Я вскочил на ноги и ненароком опрокинул пару камешков в его инсталляции. Даже не задел — они свалились просто от вибрации почвы. Глаза ксилая вспыхнули, распахнувшись, и он замер, растопырив пальцы над камешками так, будто пытался вернуть их на место силой мысли.

— Упс! Извини, учитель!

Не дожидаясь, пока эти камни полетят мне в спину, я покинул Туманный чертог.

И сразу же на меня обрушился целый шквал криков, топота, рукоплесканий, визгов, доносящийся из-за частокола. Да что там происходит?!

Полноценных распашных ворот у лагеря не было, но перед выходом за периметр был выстроен еще один участок деревянного частокола — раза в три шире, чем разрыв в основной стене, и на расстоянии всего пары метров от нее. Выходило так, что потенциальным нападавшим приходилось бы огибать этот участок слева или справа и прорываться через относительно узкие проходы, отлично простреливаемые со сторожевых башен. Вот и мне пришлось преодолеть такой коридор, чтобы вернуться в лагерь.

По ту сторону частокола было настоящее столпотворение — похоже, собрались все, кто был в онлайне. Не считая отряда Терехова — человек двадцать, не меньше.

Точно, драка. Причем дерутся девчонки! Наши девчонки!

Эдж ушла от удара эффектным прыжком в сторону, перекатилась и с легким шипением — будто воды на раскаленные камни брызнули — ушла в инвиз. Было заметно только, как мелькнуло над землей прозрачное марево, похожее на движения нагретого воздуха над костром.

Но деваться ей из плотного круга, образованного зеваками, было некуда. И Ката это тоже отлично понимала, так что с яростным воплем ринулась в атаку, раскручивая вокруг себя кистень. Тяжелое шипастое грузило, позвякивая цепью, рассекало воздух на разных уровнях. Ведьмачка то хлестала им на уровне живота, то едва ли не чиркала по земле. Еще немного — и зацепила-таки Эдж, выбив ее из невидимости.

Ассасинка, рыча, покатилась по земле, держась за пораненное бедро. Ката попыталась добить ее размашистым ударом сверху, но не тут-то было. Эдж была быстра и вертлява, как мелкая ящерица — уж я-то знаю, самому доводилось с ней сцепиться. Взвилась в контратаке, умудрившись ударить противницу по запястью и выбить оружие. А у самой уже кинжалы-саи наготове. Ката успела перехватить одну ее руку, но второй кинжал угодил прямо в живот, пробивая кожаную броню. Ведьмачка свободной рукой скастовала ледяную стрелу. Магическая сосулька, в упор ударив ассасинку, глубоко вонзилась той где-то над левой ключицей, между шеей и плечом. Вместо повторного заклинания Ката просто вцепилась сопернице в глотку.

Они вместе повалились на землю, покатились, визжа и матерясь так, что развеяли последние иллюзии по поводу того, что девушки — это милые и утонченные создания.

Зрители подбадривали амазонок и улюлюкали. Кто-то из толпы отвешивал сальные шуточки про то, что лучше бы девицы дрались голышом и в чане с желе.

Я вертел головой, ища в толпе Терехова или еще кого-нибудь из наших, но так и не увидел. Да куда они запропастились? Эти дурехи же сейчас поубивают друг друга, точно!

Растолкав зевак, я под неодобрительный гул бросился разнимать дерущихся. Эдж к этому моменту как раз оказалась сверху и, перехватив кинжал обеими ладонями, давила, метя острием в лицо противнице. Ката удерживала ее за запястья, но было видно, что надолго ее не хватит. Я на секунду замешкался — не знаешь, как и подступиться-то. Девчонки же вроде. Не под дых же ассасинку бить и не за волосы же оттаскивать. В конце концов, просто обхватил ее сзади за талию и одним рывком отбросил в сторону.

Ката тут же откатилась вбок, подобрала выроненный кистень и вскочила, явно собираясь снова броситься в атаку. Эдж тоже быстро пришла в себя.

— Брейк! — заорал я, растопырив руки и бросаясь между ними — ну чистый рефери на боксерском поединке.

Люди Чингиза свистели, гудели и поносили меня, на чем свет стоит. Кажется, еще немного — и гнилые помидоры полетят.

— Какого хрена ты влез, лысая твоя башка?

— Да, пусть бы дрались! Честный бой, один на один!

— Эй, я два золотых поставил на симпатичную! Отдавай ставку!

— А какая из них симпатичная?

— Гони ставку мою, я говорю!

Кажется, некоторые из зрителей уже сцепились между собой. Мне было плевать — выкрики доносились до меня, будто бы издалека. Не до них было — я чувствовал себя, как укротитель в клетке с двумя разъяренными тигрицами.

— Эй, ну все, остыньте! Ката! Эдж! Вы чего, сдурели, что ли?

— Уйди с дороги! — прорычала ведьмачка, раскручивая кистень и, кажется, вообще не обращая внимания на кровь, что хлестала у нее из раны на животе.

— Ката, ну завязывай! Это что, все из-за меня, что ли? Приревновала?

Глаза ее расширились и вспыхнули с еще большей яростью — хотя, казалось бы, куда уж больше-то.

— Чего-о-о?! — заорала она. — Ты-то тут причем?

— Ну, просто я… Я подумал, что…

Эдж откровенно расхохоталась, наблюдая за моей ошарашенной физиономией.

— Придурок! — процедила Ката, сверля меня взглядом. Потом добавила еще пару словечек покрепче и, растолкав зрителей, вырвалась из круга.

— О, да у них тут что, шуры-муры? — хохотнул кто-то из бойцов.

— Ага. Попрыгунчик-то ловелас!

Эдж, вздохнув, снисходительно похлопала меня по плечу и тоже ушла.

Я остался в быстро тающем круге один, и чувствовал себя, как оплеванный. Да что ж такое-то? Зачем я вообще к ним влез? Пусть бы пыряли друг друга кинжалами, сколько влезет! А так — я же в итоге и остался крайним.

Наконец, показался Терехов, Берс и остальные — они вслед за Чингизом и Каримом вышли из самого большого шатра — того, где располагался штаб отряда. Похоже, о чем-то совещались. При виде главаря бойцы Чингиза моментально смолкли и приняли деловитый вид. Вымуштровал он их все-таки.

— Общий сбор через пятнадцать минут, — объявил глава Псов. — Всем, кто участвует в экспедиции — проверить боезапас, пополнить до двойной нормы. Кто остается — распределить дежурства по лагерю. Дальше пятисот метров от периметра не удаляться.

Он обернулся к Терехову.

— Ну, а вам, надеюсь, ваша задача тоже ясна.

Паладин кивнул.

— И не расслабляться! — выкрикнул Чингиз, снова обращаясь ко всем. — Эти джунгли пытаются выдавить нас. Придется прогрызать себе путь сталью.

— Ну, на то мы и Стальные псы! — отозвался кто-то из бойцов.

Остальные, будто по команде, зычно и отрывисто залаяли, как стая настоящих псов. Этот грубоватый многоголосый клич разнесся над лагерем, вспугнув стайку мелких обезьян и какую-то птаху.

— За работу! — буркнул Терехов, проходя мимо меня. Наш маленький отряд уже тоже был в сборе — даже Ката с Эдж присоединились, на ходу залечивая раны.

Ну, что ж, за работу — так за работу. Только уж извини, командир, но у меня в этом походе кое-какие свои планы…