67
Гвенди произносит короткую новогоднюю речь на празднике, который устраивает для Касл-Рока городской родительский комитет, и все проходит как нельзя лучше. Ей с воодушевлением хлопают, хотя, как всегда, не обходится и без свиста. Жители города, может, и гордятся своей землячкой, добившейся таких успехов, но далеко не все здешние граждане одобряют, что их представителем в органах власти стала женщина – тем более тридцатисемилетняя женщина, да к тому же еще и демократка. Подобное положение дел многие считают оскорблением.
Когда Бриджит рассказала, как все будет происходить: праздник начнется в Муниципальном центре, а в одиннадцать вечера все выйдут на улицу, на площадь у мэрии, где под башенными часами и пройдет финальный отсчет секунд до нового года и века, – Гвенди решила, что это не самая удачная мысль. На улице будет темно и холодно. Люди будут уставшими и раздраженными. Гвенди не сомневалась, что большинство празднующих просто разъедутся по домам и встретят двухтысячный год в компании Дика Кларка и гостей на его телешоу.
Но теперь она вынуждена признать, что была не права.
Волонтеры из родительского комитета превратили главную площадь Касл-Рока в настоящую зимнюю страну чудес, развесив десятки мерцающих белых гирлянд на кустах и деревьях, на опорах и крыше помоста, служащего сценой, и на белой деревянной ограде между северной оконечностью площади и лесопарком. Вся площадь сияет огнями. С уличных знаков и фонарей свисают ленты зеленого и красного серпантина. У входа на площадь стоит киоск с кофе и горячим шоколадом, и кто-то даже украсил памятник павшим в Первой мировой войне – завязал красную ленту на шее бронзового солдата и оттер его каску от птичьего помета.
Также сразу бросалось в глаза отсутствие плакатов «ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА» на фонарных столбах и в окнах, выходивших на площадь. Только на одну ночь разговоры и мысли о пропавших девочках отодвинулись на задний план, и люди сосредоточились на хорошем и радостном. Но завтра утром плакаты и страхи, безусловно, вернутся.
За пятнадцать минут до полуночи Гвенди встает в очередь у киоска с горячим шоколадом. Люди вокруг веселятся. Детишки носятся стайками по всей площади, что-то кричат и хохочут, кидаются снежками и скользят на пятачках льда. Их родители общаются с соседями и друзьями, украдкой попивая виски из фляжек, и строят грандиозные планы на будущий, 2000 год, который, конечно же, будет лучшим в их жизни. Гвенди видит Грейс Физерстоун из «Книжного приюта» и Нанетт из закусочной. Они стоят неподалеку от сцены и о чем-то увлеченно болтают. Бриджит что-то втолковывает коллегам из городского родительского комитета, собравшимся у раскладного стола в глубине сцены, – как королева, дающая распоряжения придворным. Без сомнения, ей хочется убедиться, что все готово к полуночи и эпохальному обратному отсчету. Чуть раньше, еще в помещении Муниципального центра, Гвенди заметила мистера и миссис Хоффман – и сделала все, что смогла, чтобы избежать встречи с ними лицом к лицу. Вплоть до того, что просидела в кабинке в уборной гораздо дольше, чем было необходимо. Ее старания не прошли даром. Хоффманов она больше не видела.
Очередь потихонечку продвигается. Гвенди вдруг замечает высокого мужчину с пышными усами, в бейсболке с эмблемой «Патриотов». Он стоит у фонарного столба у фонтана и, кажется, наблюдает за ней. Хотя, может, и нет. Гвенди смутно припоминает, что вроде бы видела его в зале, когда произносила речь.
– Это вы, миссис Гвенди Питерсон?
Она оборачивается к мужчине, стоящему в очереди за ней. Она не сразу его узнает, но потом вспоминает, кто он такой.
– Здравствуйте, мистер Чарли Браун.
– Просто Чарли.
– Вам нравится праздник?
– Он мне нравился гораздо больше, когда мы были в тепле, а не когда я отморозил себе все потроха.
Гвенди смеется, запрокинув голову.
– Хорошо, что сегодня нет ветра, а то мы все превратились бы в ледяные скульптуры.
Он что-то бормочет себе под нос и смотрит по сторонам.
– Вы не видели моего сына? Как только часы пробьют полночь, я хочу сразу ехать домой.
Гвенди качает головой:
– Нет, не видела.
– Вот ты где. – К ним подлетает Бриджит, окруженная облаком духов. – Я тебя обыскалась. Ты зачем стоишь в очереди? – Она яростно машет женщине в киоске. – Можно по-быстрому сделать какао для госпожи конгрессмена?
– Бриджит, не надо, – испуганно говорит Гвенди. На них смотрят, кто-то показывает пальцем.
– Вот, пожалуйста, – говорит темноволосая женщина, вручая Гвенди пенопластовый стаканчик с горячим напитком.
Гвенди не хочет брать этот стаканчик, но выбора у нее нет.
– Спасибо. Нет, правда, Бриджит, не стоило этого делать.
– Глупости. – Бриджит берет ее под руку и уводит. – Уже скоро полночь, и я хочу, чтобы ты была рядом со мной.
– С Новым годом, мистер Браун, – говорит Гвенди, обернувшись через плечо. – Было приятно с вами увидеться.
– С Новым годом, госпожа конгрессмен, – говорит он, ухмыльнувшись, и Гвенди почти уверена, что в его голосе слышатся неприязненные нотки.
– Осталось всего три минуты, – объявляет Бриджит, взглянув на свои часы. Она видит мужа, стоящего на другом конце площади в компании нескольких мужчин. – Трэвис! Трэвис! – кричит она, указав пальцем на часовую башню. – Иди сюда!
Он послушно кивает и идет к ней.
Миниатюрная часовая башня располагается в самом центре главной площади Касл-Рока. Ее высота – всего двадцать два фута, диаметр циферблата часов – ровно три фута. Башню построили при реконструкции города после большого пожара. К каменному постаменту прикреплена металлическая табличка с выгравированной надписью: В честь несгибаемой силы духа жителей Касл-Рока – 1992.
Дородная женщина в нескольких теплых фланелевых рубашках, надетых одна на другую, с облегчением всплескивает руками при виде Бриджит.
– Ну, слава Богу. А то я уже начала волноваться. – Она вручает Бриджит микрофон. Черный провод тянется от микрофона к большому динамику, водруженному на раскладной столик.
Гвенди улыбается женщине:
– С Новым годом.
– С Новым годом, – застенчиво отвечает та и быстро отводит взгляд.
К ним подходит Трэвис, улыбаясь и распространяя густой аромат одеколона и виски.
– Дамы, у вас все готово?
– Почти. – Бриджит включает микрофон, и громкий вой несется из динамика. Люди на площади стонут и зажимают руками уши. Женщина во фланелевых рубашках подбегает к динамику и крутит рукоятки на верхней панели. Вой слабеет и наконец пропадает.
– До полуночи одна минута! – радостно объявляет Бриджит в микрофон. – До полуночи одна минута!
Толпа собирается вокруг часовой башни. Младшие детишки проталкиваются вперед. На большинстве – светящиеся ожерелья, в руках – трещотки и дудки. Многие взрослые нацепили блестящие картонные шляпы, на которых написано «С НОВЫМ ГОДОМ!» или «2000!».
– Тридцать секунд! – кричит Бриджит почти истерическим голосом, и впервые за вечер Гвенди задается вопросом, сколько сегодня выпила ее подруга.
Обводя взглядом толпу, она видит Грейс, Нанетт и Милли Харрис, церковную органистку. Тесно прижавшись друг к другу, все трое смотрят на циферблат башенных часов и считают секунды. Чарли Браун стоит один, чуть в стороне, поставив ногу на скамейку. На нем потертые ковбойские сапоги и зеленый пластиковый котелок с большим желтым цветком, «вырастающим» из макушки. Он широко улыбается Гвенди и машет рукой. Вздохнув с облегчением, она машет в ответ. Значит, ей все-таки показалось.
Чуть дальше, ярдах в десяти за спиной мистера Брауна, стоит усатый незнакомец в бейсболке с эмблемой «Патриотов». Он изучает толпу, но его лицо скрыто в тени козырька надвинутой на лоб бейсболки.
– ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ, ВОСЕМЬ, СЕМЬ, ШЕСТЬ… – Бриджит опускает микрофон. Рев толпы уже заглушает ее голос.
– ПЯТЬ… ЧЕТЫРЕ… ТРИ… ДВА… ОДИН…
Толпа взрывается криками:
– С НОВЫМ ГОДО-О-О-О-ОМ!
Воздух над площадью сотрясается от пьяных воплей и уханья. Дудят дудки, трещат трещотки. Конфетти сыплются разноцветным дождем. На дальнем конце площади кто-то запускает петарды. Ночное небо искрится яркими вспышками фейерверка – красными, белыми, голубыми. Люди радостно обнимаются и целуются. Гвенди смотрит на них и думает о Райане. Вспоминает, как его усы щекочут ей подбородок, когда он целует ее, – и сердце сжимается от тоски.
Выбравшись из объятий мужа, Бриджит оборачивается к Гвенди и крепко-крепко ее обнимает.
– С Новым годом! Я так рада, что сегодня ты с нами!
– С Новым годом! – отвечает Гвенди, в ее глазах отражаются отблески фейерверка.
– Теперь моя очередь. – Трэвис стоит за спиной у жены, раскинув руки, и смотрит на Гвенди. – С Новым годом!
Они обнимаются, и Гвенди на миг задевает щекой холодную щеку Трэвиса.
– С Новым го… – Она не успевает договорить: что-то меняется.
Меняется все.
Трэвис вдруг предстает перед ней очень четко, объемно и ярко, словно что-то подсвечивает его изнутри, и весь мир отступает на задний план. Гвенди смотрит на крошечный шрамик на подбородке у Трэвиса и откуда-то знает, что его укусила собака – соседский пес Барни, в которого восьмилетний Трэвис кидал камнями через забор. Это было в Бостоне, где Трэвис вырос. Гвенди смотрит на его густые волнистые волосы и откуда-то знает, что у него давний роман с парикмахершей, незамужней молодой женщиной по имени Кэти, которая вместе с трехлетним сынишкой живет в трейлерном парке на окраине города. Бриджит ничего не знает…
…зрение у Гвенди туманится, все расплывается перед глазами. Трэвис уносится прочь, словно подхваченный черным вихрем, и все остальное вокруг него снова возвращается в фокус.
– Что с тобой? – спрашивает Трэвис.
Он стоит в нескольких футах от нее, в его глазах тревога.
Гвенди моргает и озирается по сторонам.
– Все хорошо. Голова слегка закружилась.
– Господи, мне показалось, что у тебя какой-то припадок, – говорит он.
– Пойдем. – Бриджит берет ее под руку. – Тебе надо сесть.
– Со мной все в порядке. – Гвенди не хочет садиться. Она хочет как можно быстрее отсюда сбежать. – Я, наверное, поеду домой. Сегодня был долгий день.
– Может быть, тебе не стоит садиться за руль? Трэвис тебя отвезет…
– Со мной все в порядке, – повторяет Гвенди, заставляя себя улыбнуться. – Честное слово.
Бриджит пристально изучает ее лицо.
– Ладно, уговорила. Только езжай осторожнее.
– Да, конечно, – отвечает ей Гвенди. – Я позвоню тебе завтра.
Черт возьми, что это было? – размышляет она по дороге к машине. Она даже не знает, как описать произошедшее. Знает только, что никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным. Как будто открылась некая дверь и Гвенди шагнула через порог. Но шагнула куда? В душу Трэвиса? Звучит надуманно, как сцена из фантастического романа, и все-таки в этом есть смысл. Как есть смысл и в том, что пульт управления снова возник в ее жизни.
Может быть, это какой-то побочный эффект? Из-за того, что она дала маме волшебные шоколадки? Но почему Трэвис? Они почти незнакомы, и он точно был не единственным человеком, с кем Гвенди сегодня вступала в телесный контакт. За вечер она обменялась рукопожатиями с десятками других людей.
Внезапно из сумрака перед ней выросла темная фигура.
– У вас все в порядке, миссис Питерсон?
Гвенди испуганно замирает на месте. Это тот незнакомец, которого она видела на площади – высокий мужчина в бейсболке с эмблемой «Патриотов», – и сейчас он стоит так близко к ней, что запросто сможет коснуться ее, если вытянет руку. В переулке темно.
– У меня все в порядке, – отвечает Гвенди, стараясь не выдать голосом страх. – Вам не кажется, что не стоит вот так внезапно кидаться наперерез людям из темноты? Особенно если учесть, что сейчас в городе неспокойно.
– Прошу меня извинить, – говорит незнакомец мягким, приятным голосом. – Я видел, что произошло, и волновался за вас.
– Вы за меня волновались, – повторяет Гвенди с раздражением. – Вы видели, что произошло. А почему вы вообще наблюдали за мной, мистер?..
– Нолан. – Распахнув куртку, он демонстрирует ей полицейский значок, прикрепленный к ремню. – Детектив Нолан.
Гвенди ощущает, как лицо наливается краской.
– Вот теперь я себя чувствую очень глупо.
Детектив поднимает руки.
– Это моя вина, мэм. Я должен был сразу представиться.
– Шериф Риджвик попросил вас за мной присмотреть?
– Нет, мэм, – говорит он. – Насколько я понял по его рассказам, шериф убежден, что вы не нуждаетесь ни в чьей защите.
Гвенди смеется. Да, Норрис мог бы такое сказать, слово в слово.
– Ну, что ж. До свидания, детектив. Спасибо, что за мной приглядываете.
Он молча кивает и идет прочь, в сторону главной площади.
Гвенди выходит из темного переулка на освещенную улицу. Ей навстречу идет пожилой джентльмен. Она узнает его и решает провести эксперимент.
– Здравствуйте, мистер Галлахер. С Новым годом! – Она снимает перчатку и протягивает ему руку.
– И вас, дорогая, с Новым годом. – Старый учитель алгебры крепко жмет Гвенди руку. Она чувствует шершавые мозоли у него на ладони. – Зайдете как-нибудь в школу? Детишки будут вам рады.
– Непременно зайду, – отвечает Гвенди, ожидая, не произойдет ли чего-нибудь, хоть чего-нибудь необычного.
Ничего не происходит.
Гвенди идет дальше и сворачивает на Главную улицу, где оставила машину. Задумавшись о пульте управления и шоколадных зверюшках, она не смотрит под ноги и не замечает обледенелого участка на тротуаре. Все происходит мгновенно: вот она идет мимо закусочной, мельком взглянув на свое отражение в темной витрине, а вот уже падает, поскользнувшись, и отчаянно машет руками, пытаясь удержать равновесие.
Кто-то ловит ее, крепко обхватив за талию.
– О Господи, – выдыхает она, выпрямляясь.
– Вы чуть не упали, миссис Питерсон. – Лукас Браун отпускает ее, наклоняется и поднимает с земли перчатку Гвенди. – Вы обронили. – Он улыбается и протягивает ей перчатку, их пальцы соприкасаются…
…и Главная улица вдруг стремительно отодвигается куда-то вдаль, припаркованные у тротуара машины, фонари и витрины исчезают из виду, и Гвенди видит только его, очень четко и ясно, до мельчайших деталей. Он заслоняет собою весь мир, и теперь она знает. Зубная Фея. Это он, Лукас Браун. Она смотрит на его руку и видит, как эта рука в тонкой медицинской перчатке сжимает стальной инструмент и сует его в рот манекена с искусственными зубами. Манекен лежит на хорошо освещенном столе. Он сам в белом халате, на нагрудном кармане вышита надпись: «Университет Буффало. Факультет стоматологии»… и вот та же рука – грязная, без перчатки – держит ржавые плоскогубцы. Лукас Браун стоит над испуганно сжавшейся Деборой Паркер, в ее глазах плещется ужас. Носы его ковбойских сапог забрызганы кровью… капли густые, блестящие…
На долю секунды все погружается в темноту, а потом окружающий мир снова встает на место и обретает прежнюю четкость. Гвенди стоит на Главной улице, перед ней – Лукас Браун.
– Что это было? – говорит он, прищурившись. – Вам плохо?
– Нет… Все хорошо. – Собственный голос кажется ей глухим и далеким. – Спасибо. Если бы не вы, я бы точно упала.
Мимо проходит, держась за руки, юная парочка. Парень, явно косящий под Джеймса Дина – в кожаной куртке, с дымящейся сигаретой во рту, – кивает им и говорит:
– Привет, Лукас.
Лукас не отвечает, даже не смотрит на парня – он наблюдает, как Гвенди переходит на другую сторону улицы. Взгляд у него настороженный, подозрительный.
Гвенди садится в машину и резко захлопывает дверцу. У нее дрожат руки, сердце колотится так, словно сейчас разорвется. Она заводит машину и сразу срывается с места, не дожидаясь, когда прогреется двигатель. Взглянув в зеркало заднего вида, видит, что Лукас Браун так и стоит посреди тротуара и смотрит ей вслед.
