53

Гвенди открывает дверь дома, где прошло ее детство – единственного настоящего, всамделишного дома из всех домов, в которых ей доводилось жить: с гаражом, собственным садом и отдельной подъездной дорожкой, – и входит внутрь. В прихожей темно и тихо. Первым делом Гвенди включает свет. Ключи от папиной машины валяются на полу у двери, где папа их уронил, когда в панике выскочил из дома. Гвенди поднимает ключи и кладет на место, на столик у входной двери. Потом входит в гостиную и включает настенные лампы с обеих сторон дивана. Так-то лучше, решает она. В комнате – идеальный порядок. Как будто не было никаких утренних волнений. Как будто в дом не пришла беда.

Поднимаясь по лестнице, Гвенди ведет рукой по полированным деревянным перилам, на которых висят четыре пустых красных рождественских носка. Она входит в спальню родителей, и иллюзорное ощущение нормального дома вмиг разбивается вдребезги. Простыни и одеяла валяются на полу. На одной из подушек и на белой, натянутой на матрас простыне темнеют пятна запекшейся крови и кусочки полупереваренной пищи. Папина пижама лежит перед распахнутой дверцей стенного шкафа. Вся комната пропиталась густым кислым запахом – так пахнет испортившаяся еда, долго простоявшая на солнце.

Гвенди на миг замирает в дверях, а потом сразу берется за дело. Снимает с кровати простыню и наволочки. Собирает белье в одну кучу, кидает туда же папину пижаму, несет все в подвал – бегом вниз по лестнице, задержав дыхание, – и запихивает в стиральную машину. Затем возвращается в спальню родителей, распыляет там полбаллончика освежителя воздуха, прихваченного по дороге из ванной, и застилает постель чистым бельем.

Оглядев результат своих трудов, она вспоминает, зачем приехала в дом родителей. Находит большую сумку и начинает собирать вещи: смену одежды для папы, ночную рубашку для мамы, несколько пар носков. Гвенди сама толком не понимает, зачем брать столько носков. На всякий случай. Она идет в ванную и кладет в сумку все необходимые туалетные принадлежности. Застегивает сумку и направляется в коридор.

Что-то – может быть, воспоминание, может быть, просто какое-то смутное чувство – заставляет Гвенди остановиться у двери в ее бывшую спальню. Приоткрыв дверь, Гвенди заглядывает в комнату. Там давно все переделали, теперь это гостевая спальня и по совместительству – мамина швейная мастерская. Но Гвенди до сих пор помнит, как все было раньше. Ее любимое трюмо, стоявшее у стены. Письменный стол у окна – стол, за которым она написала свои самые первые рассказы. Книжный шкаф. Пластиковая мусорная корзина с кадрами из сериала «Семья Партридж». Кровать у стены. Над кроватью – плакат с Билли Джоэлом. Гвенди входит в комнату и смотрит на шкаф, в котором мама теперь хранит ткани и швейные принадлежности. Тот самый шкаф, где Гвенди когда-то прятала пульт управления. Тот самый шкаф, где был убит первый мальчик, которого любила Гвенди. Убит у нее на глазах. Этот урод Фрэнки Стоунер размозжил ему голову.

Этим проклятым пультом.

– Что тебе от меня нужно? – спрашивает она напряженным и хриплым голосом. Выходит на середину комнаты, медленно поворачивается на месте. – Я сделала все, о чем ты просил, и я тогда была просто ребенком! Зачем ты вернулся? – Гвенди уже кричит в полный голос, ее лицо покраснело от ярости. – Может быть, хватит играть со мной в игры? Может быть, ты мне покажешься?

Дом отвечает глухой тишиной.

– Почему я? – шепчет она в пустоту.