36

Весь остаток дня Гвенди слоняется по квартире, смотрит новости по телевизору и пьет слишком много кофе. Из полицейского участка она вышла совершенно подавленная, с чувством собственной некомпетентности и того, что подвела всех присутствующих. Она явно сказала что-то, взбесившее миссис Хоффман, причем шериф Риджвик прекрасно справлялся, пока Гвенди не встряла со своими дурацкими репликами. Да еще это язвительное замечание о ее сапогах и одежде… оно почему-то задело Гвенди. Она понимает, что ее не должны задевать подобные выпады, но все равно было обидно. Вернувшись в Касл-Рок после стольких лет отсутствия, она периодически сталкивалась с неприязнью здешних жителей и сама относилась к этому философски. Понятно, что всем мил не будешь. Но тогда почему она так напряглась в этот раз?

– Что ты стоишь впустую? – говорит она пульту управления. – Давай, разберись, в чем тут дело, и сообщи мне.

Пульт, разумеется, не отвечает. Он стоит на столе – рядом с полупустой чашкой с кофе и старой телепрограммой – и упорно молчит. Гвенди хватает пульт от телевизора и делает звук погромче.

Президент Хамлин стоит на лужайке перед Белым домом, вызывающе скрестив руки на груди. В небе на заднем плане маячит вертолет.

– …если они и дальше будут сыпать угрозами в адрес Соединенных Штатов Америки, – говорит президент, сурово глядя в объектив камеры, – мы будем вынуждены применить силу. Против силы есть только сила. Наша великая страна никогда не пойдет на уступки.

Гвенди не верит своим ушам.

– Господи, он возомнил себя героем боевика.

Звонит телефон. Она знает, что это вряд ли Райан – с его последнего звонка прошло не так много времени, – но все равно бежит, чтобы ответить скорее.

– Алло.

– Гвен, привет. Это папа.

– Я как раз о вас думала, – говорит она, приглушив звук телевизора. – Купить что-нибудь к ужину?

Он отвечает после секундной заминки:

– Я потому и звоню. Ты очень обидишься, если мы отменим сегодняшний ужин?

– Конечно, нет, – отвечает она, резко выпрямившись. – У вас все хорошо?

– Все хорошо. Просто мама устала после обследования у врача. Да и я устал, если по правде.

– Хотите, я привезу вам на ужин что-нибудь из «Паццано»? Мне несложно.

– Спасибо, но лучше не надо. Дома полно еды. Я разогрею лазанью, и мы с мамой ляжем пораньше.

– Хорошо. Если вдруг передумаете, звоните. Скажи маме, что я ее очень люблю.

– Конечно, милая. Ты самая лучшая дочь на свете.

– Спокойной ночи, пап.

Гвенди кладет телефон и смотрит на елку в углу. Одна гирлянда не светится.

– Да уж, лучшая дочь на свете… Я совершенно забыла, что у мамы сегодня обследование.

Гвенди встает и идет в центр гостиной. Стоит и растерянно смотрит в пространство. Ей вдруг хочется плакать – и не просто тихонечко шмыгать носом, глотая слезы, а упасть на колени, закрыть лицо руками и рыдать до потери сознания.

Ощущая в груди неприятную тяжесть, Гвенди снова садится на диван. Это совсем никуда не годится, думает она, вытирая слезы ладонью. Вообще никуда не годится. Может, горячая ванна и бокал вина…

И тут ее взгляд падает на пульт управления.