Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Разрушительному эффекту, который производит манипуляция на личностные структуры адресата, субъект противопоставляет встречную активность, направленную на уменьшение наносимого ущерба.
О наличии защит, как и о самой манипуляции, можно судить:
а) с позиции жертвы – как о попытках что-то противопоставить манипулятивному влиянию;
б) с позиции манипулятора – как о сопротивлении или противодействии адресата;
в) с позиции стороннего наблюдателя – как о средствах, снижающих эффективность манипулятивного воздействия.
Приведем несколько примеров защиты от манипулятив-ного воздействия: неуспешной в первых двух примерах и успешной – в остальных.
Пример. За консультацией обратился мужчина с просьбой помочь выйти из затруднения. В первые 2–3 года жизни в браке он чувствовал что-то неестественное во взаимоотношениях с женой. Трудно было себе объяснить, почему возникают крупные ссоры: вроде бы и не пьет, но вдруг запивает на 2–4 дня, в общем-то спокоен по характеру, но неожиданно устраивает домашние погромы. После этих ссор долго переживает, корит себя. Но жена обыкновенно с пониманием и участием относилась к нему после этого… К завершению третьего года совместной жизни его осенило: жене нужны его дебоши. Проследив за деталями, он обнаружил весь сценарий. Сначала совершенно беспочвенные обвинения в чем-либо со стороны жены, придирки по пустякам, затем нарастание его раздражения вплоть до взрыва, а затем спокойствие на месяц-два и даже больше, когда он вообще не пьет и жена ласковая. Потом жена снова начинала приходить в дурное расположение духа, и все начиналось сначала. Пробовал не поддаваться на упреки, но атмосфера накалялась до нестерпимой – проще было устроить дебош, и чем сильнее, тем дольше продолжался период затишья. И так еще 16 лет.
Пример. Покупатель просит подать овощи посвежее: «Вон там, в том ящике». – «Да? А другим что достанется?» – парирует продавец, кивнув на очередь. Удар был точен: очередь незримо напряглась, повисла тяжелая пауза, в течение которой строптивый покупатель ощутил всю тяжесть позиции отщепенца. Но нет, есть еще силы: «Я отстоял очередь и имею право выбрать!» Какое право? Нетерпеливая очередь начинает волноваться. Никто еще ничего не сказал, но таким дураком он себя почувствовал. Дернулся было, обращаясь к очереди: «Вам тоже подсунут силос за бешеные деньги». Но вышло совсем глупо: к кому обращался, на что возражал – на молчание, что-ли? А продавец невозмутимо исполняла роль статуи…
Пример. В книжном магазине взял с прилавка посмотреть словарь. Продавец: «Деловые люди к нему еще и вот эти две книги берут». Уже захотелось купить – так убедительно прозвучало (а может быть захотелось побыть деловым человеком). Но тут подумалось: «Да что я, «деловой» разве? Обойдется».
Пример. Преподаватель П. встречается с коллегой К., заводит разговор, развивает его, а затем почти без перехода вдруг прощается и уходит по своим делам. Это случается регулярно, можно бы и привыкнуть уже. Но К. все равно каждый раз испытывает неловкость, которая теперь уже возникает сразу, как только он увидит коллегу П. Но однажды К. торопился и первым прервал разговор на полуслове, поразившись своей невоспитанности. На душе вдруг стало так легко и весело!
Можно ли в научных терминах понять, как совершается защита от манипуляции, что при этом происходит во внутреннем мире адресата воздействия? Зависят ли эти процессы от особенностей манипуляции? Где в основном локализованы эти защиты: во внутреннем мире адресата или во внешних действиях? Поиск ответов на поставленные вопросы составляет основную задачу настоящей главы. Но прежде нам придется немного задержаться, чтобы выяснить, как соотносятся обсуждаемые защитные действия с известными психологии психологическими защитами.
Термин «психологическая защита» давно вышел за пределы породившего его психоанализа, пересек границы других теоретических школ и нашел там прописку. При этом ис-ходная ядерная идея (что-то защищается от чего-то) получает каждый раз иное содержательное наполнение [см., например, Бассин 1969]. Иногда на свет производится нечто совсем отличное от психоаналитического: «Психологическая защита личности является феноменом неадекватного удовлетворения потребности индивида быть личностью, потребности в персонализации» [Стоиков 1986, с. 126].
Кроме того, понятие психологической защиты оказалось перенесенным еще и в другой онтологический контекст: из события внутрипсихического превратилось также в событие межличностное [Хараш 1987], и даже в межгрупповое [Мин-дел 1993].
Ни в случае теоретической экспансии, ни в случае расширения онтологической отнесенности сколь-нибудь серьезной сверки с исходным понятием, как правило, не проводится. Попытка отрефлексировать условия, в которых возникло понятие психологических защит, привела В. И. Журбина (1991) к заключению, что мы имеем дело с фантомом, с эпифеноменом, являющимся порождением системы отношений между пациентом и врачом.
В силу указанных причин исходное понимание психологических защит, данное в психоаналитических работах, настоятельно требует своего переосмысления.
Психологическая защита в разных теоретических контекстах.
Честь открытия защитных действий, несомненно, принадлежит 3. Фрейду, которому это понятие потребовалось для модельного описания динамики психических процессов в ходе психотерапевтической работы. (Муки рождения представлений о сопротивлении и вытеснении, как важных составляющих терапевтического процесса, почти зримо ощущаются в его пионерской работе «Толкование сновидений».) Последователи 3. Фрейда разрабатывали понятие психологических защит – не меняя его по сути – в сторону детализации и дополнения перечня защитных механизомв новыми видами [A. Freud 1948]. При наличии некоторых расхождений частного характера общий облик модели психологических защит, основные черты которых воспроизводятся во многих руководствах и словарях, весьма устойчив.
Первой из них признается наличие тревоги как фактора, несущего угрозу и обусловливающего необходимость защиты. При этом иногда за кадром остается то обстоятельство, что сама тревога является лишь индикатором наличия конфликта между различными психическими инстанциями.
Второй важный признак, выделяемый авторами, указывает на структуры, находящиеся под протекцией. Как правило, это Эго и его атрибуты: самооценка, Я-образ, Я-концепция и т. п.
Общей чертой в традиционном психоаналитическом представлении о психологической защите является их интраличностная локализация: это одна из сторон протекания внутренней борьбы, в которой Эго защищает себя от разрушения в вихре конфликтов между сознанием и бессознательным, между противоречащими устремлениями, между Оно и Супер-Эго и т. д.
Тенденция последних десятилетий состоит в том, что в самом психоанализе при рассмотрении психологической динамики предлагается сделать выход за пределы отдельной личности. Показывается, что предпосылки к этому можно найти у основателя-метра. Так, если раньше перенос признавался свойством пациента, проявляющимся в его взаимоотношениях с терапевтом, то в последующем трансфер возводится в ранг одного из фундаментальных основ психики [Modell 1984]. То же происходит и с интрапсихическими процессами, которые все больше экстериоризуются в языке модельных представлений. Предельное выражение этой тенденции обнаруживается у Э. Берна (1992).
Данное обстоятельство не могло не коснуться и проблемы психологических защит, которые начинают все чаще адресоваться к межличностным феноменам как своим аналогам. Например, делаются попытки описать генезис защит в терминах взаимоотношений младенца и матери [Guntrip 1977].
Феномены, к которым адресуется психоанализ, считаются локализованными на внутрипсихическом горизонте. Правда, можно переинтерпретировать психологические защиты как производные процесса взаимодействия между пациентом и терапевтом. Тогда их феноменология окажется более доступной. Однако такое переосмысление в явном виде в психоанализе мне отыскать не удалось – даже там, где делаются указанные усилия по выведению психологических защит из межличностных отношений, поскольку речь в основном идет об их онтогенезе. В текущем же режиме взаимодействия пациента и врача психологические защиты чаще всего мыслятся как уже интраличностные.
Тем не менее, клиническая практика постепенно выводит к пониманию интимной связи между защитами в традиционном представлении и межличностными отношениями, которые оказываются продолжением внутренней борьбы в качестве ее внешних отголосков, средств совладания или инициирующих факторов [Rakkolainen 1982].
Эксперименты по исследованию проблемы фрустрации потребностей, проведенные сотрудниками К. Левина, также могут быть причислены к изучению психологических защит [Hilgard 1972]. В отличие от психоанализа, где как конфликт, так и защитные действия являются продуктом мысленной реконструкции, данные авторы экспериментально смоделировали аналог интраличностного конфликта – состояние фрустрации потребности – и зафиксировали внешнеповеден-ческие проявления этого состояния.
Ими оказались: а) нетерпеливость, напряжение – двигательное возбуждение, выражающееся в повышении напряжения мышц, беспокойстве пальцев, их сосании, кусании ногтей, курении, жевании резины; б) деструктивность, выражающаяся в агрессивных действиях; в) апатия, безучастное отношение к ситуации, равнодушие к событиям; г) фантазирование о желаемом, или отвлекающие грезы; д) стереотипные формы поведения – более частый повтор одних и тех же игровых сюжетов, повседневных ритуалов; е) регрессия – возврат к формам поведения, характерным для более раннего возраста. Параллели с психоаналитическими защитами очевидны. Действительно, психологические защиты почти зримо угадываются за поведенческими проявлениями, поскольку изменения последних воспринимаются как результат действия внутренних защит. Иногда и сами внешние действия могут иметь самостоятельное защитное значение.
Понятие психологических защит со временем приобрело столь широкую популярность, что стало употребляться в контекстах, мало связанных с психоанализом, или совсем Далеких от него. Особенно широкое хождение этот термин получил в рамках групповой психокоррекционной и тренин-говой работы. При внешнем сходстве по языку и семантике используемое понятие психологических защит очень сильно отличается от психоаналитического. С одной стороны, нестрогое употребление исходных понятий позволило работать с защитами межличностного характера, а с другой, исходное – собственно психоаналитическое – представление о внутриличностной природе защит просто осталось как бы в тени.
В качестве примера можно привести результаты эмпирического обобщения, проведенного А. У. Харашем, которым были выделены следующие виды, как он пишет, межличностных защит: ролевая самоподача, псевдораскрытие, ненормативная защита [Хараш 1987]. Основная их цель – защита собственной самооценки от изменений, которым ее подвергают партнеры по общению – члены Т-группы. Интуитивно понятный термин «межличностная защита» получил наполнение четко эмпирически очерченным и весомым содержанием. Как теоретическое понятие, однако, оно не было определено.
В протекании групповой динамики психологические защиты «усматриваются» без труда даже теоретически неискушенными участниками группы. Скорее можно сказать, что ухватываются эмоционально, эмпатически, почти непосредственно. Но могут быть и не замечены, если наблюдателю не указать на них и не снабдить дополнительно интерпретационным комментарием.
Термин «психологическая защита» иногда употребляется при обсуждении проблем, возникающих в ходе ведения переговоров [Фишер, Юри 1991]. Очевидно, что в этом контексте ему придается иное значение. Имеется в виду недопущение нанесения ущерба со стороны партнеров по переговорам. Защите подвергается способность не поддаваться на воздействия, которые могут изменить протекание переговоров или их исход в нежелательную сторону, то есть собственные интересы и намерения защищаются в режиме актуального межличностного взаимодействия.
Таким образом, из приведенного обзора можно сделать вывод, что содержательная наполненность понятия «психологическая защита» варьирует от глубоких теоретических спекуляций до эмпирических описаний, от вдумчивого проникновения в психические процессы до нерефлексируемого прикладного использования; применяется по отношению к феноменам, простирающимся от интраличностной динамики до межличностных и даже межгрупповых взаимоотношений. Очевидной становится необходимость найти общие черты или признаки, позволяющие дать такое определение, под которое подпадали бы феномены, изучаемые в различных теоретических контекстах. И даже те, которые по своей сути также могут быть отнесены к психологическим защитам, несмотря на то, что исследователи подобной терминологией и не пользовались.
Семантическое поле и определение понятия «психологическая защита»
Этимология слова защита предельно ясна: создать прикрытие (щит), препятствующее поражению или нанесению ущерба телу воина. В толковых словарях при объяснении значения слова защита наиболее часто встречаются понятия угроза и граница. Наличие угрозы указывает на то, что необходимость в защите возникает: 1) в условиях борьбы, конфликта или войны – то есть, в состоянии противоборства, или же 2) в условиях присутствия разрушительного вредоносного фактора: стихии, неблагоприятных или вредных условий существования.
Наличие границы, которую требуется защищать, указывает на то, что в защите нуждается какая-то целостность: тело, государство, организация, строение и т. д. Защита какой-либо части получает смысл лишь как защита от нарушения целостности. В острых ситуациях часть отдается в жертву ради сохранения целого.
Появление значений, стоящих за словами граница и угроза в семантическом поле защит, неслучайно, поскольку они являются ответом на вопросы что защищается и от чего. Последнее понимается в двух значениях: а) угрожающий фактор или агент, и б) характер ущерба, который может быть нанесен тому, что защищается. Вопрос о средствах защиты выступает уже как вторичный по отношению к самому понятию «защита», но имеет важное значение при описании различных видов защит.
Таким образом, для понятия «защита» можно предложить следующую схему описания:
а) предмет защиты (что защищается?) – таковым является любое целостное образование;
б) угроза (от чего?) – внешний по отношению к данной целостности фактор или агент, посягающий на нее;
в) ущерб (во избежание чего?) – расчленение, разрушение, подчинение, то есть такое влияние, которое приводит к исчезновению целостного образования как сущности или нарушению ее цельности;
г) средства защиты (как?), зависящие как от специфики и возможностей предмета защиты, так и характеристик угрожающего фактора.
Понятие «психологическая защита» как видовое может быть поручено путем сужения родового «защита» по каждому из указанных параметров раздельно или любому их сочетанию.
1. Предметом психологической защиты может стать любая целостность: государство (если существует психологическая война [Волкогонов 1983], то должна быть и психологическая защита), организация, группа людей, семья, отдельный человек, его тело, психика в целом или какая-либо психическая структура. В психологической литературе почти исключительное внимание уделяется последним двум из указанных предметов защиты. Чаще всего называются: самооценка, самоуважение [Hilgard 1972], чувство уверенности [Hine 1971], представление о себе [Шибутани 1969], Я-концепция, образ Я, Эго (3. Фрейд и последователи), самость, индивидуальность.
Защите также могут подвергаться, с одной стороны, мо-тивационные образования: желания, предпочтения, вкусы; с другой стороны, когнитивные структуры: мировоззрение, мнения, знания [Festinger 1957; Шопенгауэр 1893; Поварнин 1992], и с третьей, поведенческие проявления: привычки, умения, стиль поведения или деятельности. За всем этим перечнем тем не менее угадывается единое Я, защищающее самое себя, собственные проявления и свои качества.
2. Угрожающим фактором, с которым имеет дело психологическая защита, чаще всего называют тревогу [Фрейд 3; Фрейд A; Hine 1971; Modell 1984], которая может быть вызвана внутренним конфликтом [Фрейд 3; Фрейд А; Ногпеу 1966; Налчаджян 1988; Калмыкова 1988], фрустрацией какой-либо потребности [Hilgard 1972; Налчаджян 1988], неопределенностью ситуации [Хараш 1987]. Однако было бы ошибкой ограничиваться только этим перечнем. К угрожающим факторам, несомненно, можно отнести несущие угрозу действия партнеров, животных, организаций, государств – то есть, действия, производимые любым субъектом психики, единичным или совокупным.
3. Характер ущерба сильно варьирует в зависимости от предмета защиты: нарушение или неподтверждение (читай, разрушение) самооценки, представления человека о себе, снижение самоуважения или чувства уверенности, потеря самости или индивидуальной уникальности, крушение планов, намерений и т. п. В любом случае ущерб представляет собой различной степени разрушение тех или иных психических структур вплоть до полной потери субъектности.
В общем случае можно выделить следующие виды возможного ущерба: полное разрушение, подавление или подчинение, расчленение, отчуждение части, качественные изменения, ведущие к утрате самости, чрезмерно быстрые изменения или задержки развития.
4. Средства психологической защиты – такая их сторона, которая в наибольшей степени конституирует психологическую защиту как вид. Представим случай, когда человек подвергается нападению хулиганов в подворотне («дай закурить»). О психологической защите говорить нет возможности, если в результате происходит заурядная драка. Другое дело, если используются исключительно психологические средства: от просьб о пощаде или встречных угроз до манипуляции и единоборства характеров – тогда мы однозначно констатируем наличие психологической защиты (в межличностном столкновении, в котором психологическая борьба играет подчиненную роль).
Суммируя и парафразируя изложенное, отметим следующее.
1. Психологическая защита возможна лишь там, где есть взаимодействие субъектов. Последние могут быть государствами, организациями, группами [Минделл 1993], отдельными людьми, а также целостными функциональными фрагментами психики. Последнее утверждение не покажется натяжкой, если в свете развивающегося подхода к внутрипсихическим процессам с точки зрения интраличностной коммуникации [Robert 1987] переосмыслить психоаналитические теоретические конструкции как описание процессов межсубъектного взаимодействия. Тем более, что и в рамках самого психоанализа такое осмысление совсем не редкость [Берн; Modell 1984; Rakkolainen & Alanen 1982].
2. Психологическая защита возникает в условиях межсубъектной борьбы. Если рассматривать интраличностную коммуникацию как разновидность межсубъектного взаимодействия, фрустрация также может быть рассмотрена в этом ряду, за исключением, вероятно, случаев, когда она вызвана объективными (без участия субъекта) обстоятельствами.
3. Психологическая защита возникает в ответ на нарушение или угрозу нарушения границ (часто психологических) того или иного субъекта, могущего привести к нанесению ущерба его целостности или индивидуальной обособленности.
4. Из всех обсуждавшихся параметров защиты – предмет, характер угрозы, ущерб и средства – последний лучше всего подходит в качестве основания для выделения психологических защит как особого вида защит.
В качестве рабочего инструмента мы будем пользоваться следующим определением:
Психологическая защита – это употребление субъектом психологических средств устранения или ослабления ущерба, грозящего ему со стороны другого субъекта.
Данное определение способно охватить весь круг феноменов психологических защит. При этом оно достаточно ограничено и не охватывает других – не психологических – феноменов. В определении также представлены основания для выделения видов психологических защит: взаимодействующие субъекты и употребляемые средства защиты.
Войти с помощью соц. сетей: