Проклятый код. Семья

Он появился передо мной неожиданно. Я поднял лицо к солнцу и увидел в ореоле лучей человека, который стоял передо мной. Его внимательный взгляд был устремлен на меня. Лицо «слишком» правильной формы, как у античной скульптуры, совершенных, идеальных, «отточенных» пропорций, словно над ним поработал искусный мастер, исказила гримаса неподдельного изумления, а в ярких глазах изумрудного цвета застыло выражение изумления.

Это был Кларк и он был спаун.

Почти все спауны имеют набор ярких антропоморфных отличий от людей. Это либо глаза яркого, необычного цвета или совершенно уникальные волосы, единственные в своем роде. Цвет или структура кожи, дополненная особенностями анатомии тела и многое другое, что выделяет их в общей людской массе. Их невозможно не заметить, так же как невозможно забыть. Со временем нашлось огромное количество людей, которые пытались подражать спаунам, во всем: делали себе соответствующие косметические операции, вживляли имплантаты, или же, имея много денег, вносили изменение в код своего ДНК. Те, у кого не было денег на проведение манипуляций со своим телом, внешностью, старались одеваться, как спауны, говорить как спауны. Но они оставались людьми, так как в них не было необходимой сущности — биочипа проросшего миллиардами синапсов в мозг спауна и нервную систему организма. Но это не останавливало людей. Появилось множество модных направлений среди молодежи, которые быстро подхватили различные коммерческие компании производящие одежду, обувь, особую косметику, краску для волос, продукты питания, игрушки, фильмы. Медийные пространства пестрели рекламой, в которых люди похожие на спаунов рекламировали товары и услуги. Многие молодые люди мечтали попасть на закрытые пати — вечеринки спаунов, где они могли соприкоснуться с их невероятным, манящим миром. Новостные ленты медиаагенств были заполнены различными сообщениями о жизни спаунов. Сетевая пресса «окрестила» нас «генетической расой», «новой биологической ступенью человечества». Это был настоящий бум любви и восхищения «генетической расой». Люди, восхищаясь нами, и одновременно их пожирала зависть. А параллельно со всем этим биосоциальным селебрити бытия спаунов, существовал страшный, скрытый черный рынок, где, если повезет, можно было за очень большие деньги купить несчастного спауна. Хотя торговцам живым товаром было все равно, чем и кем торговать. Ведь они же торговали не только спаунами, но и людьми, разных полов, возрастов, рас и разными видами животных. Например, из животных особенно ценились животные химеры. Они были несчастными существами, созданными при помощи перекрещивания различных видов животного мира. Конечно же торговля спаунами как, и людьми, животными — химерами была официально запрещена во всех странах и преступники из сферы торговли заперщенным живым товаром подвергались суровому наказанию, но разве страх перед наказанием мог кого-то остановить, когда человек становился, одержимым страстью наживы. Потом уже, зависть переросла во всеобщую ненависть и страх. Они, люди, с безумной яростью начали уничтожать нас, но это произошло позже…

А тогда, когда Кларк, нашел меня и изумленно смотрел мне в лицо — быть чем-то схожим с загадочными существами из «генетической расы», было биосоциальным запросом, супермодным развивающимся трендом всей «людской» цивилизации.

Большинство спаунов были созданы в лабораториях, их в своей среде называли «первыми» или «нерождёнными». Они представляли собой сплоченное сообщество, что-то вроде старейшин какого-нибудь архаического племенного общества из древнего мира. К ним прислушивались все и безоговорочно, считались с их мнением. Ассимилируясь в среде человеческой цивилизации, спауны впитывали в себя основные институты человеческого бытия, общества которым они были окружены. Они заключали между собой браки, союзы, договоры. Люди не могли войти в семью спаунов по естественным физиологическим причинам. Интимные отношения спаунов были тесно связаны с взаимодействием сущностей нейромодов, а они отсутствовали в организме людей. Биологическая кастовость периодически подвергалась попыткам разрушить ее, но в итоге союз человека и спауна был невозможен, так как он не имел своего продолжения. Дети «генетической расы» рождались уже вне стен лабораторий. Их ментальное мировоззрение было свободно от связи с людьми. Такая ситуация способствовала тому, что сообщество спаунов быстро развивалось, в следующем поколении появились спауны, как бы сказали люди с «разными привитыми свойствами». Среди людей стали прорастать первые ростки ненависти, первые негативные сомнения, в основе которых лежало убеждение и страх, что «генетическая раса» поглотит и уничтожит человеческую цивилизацию.

По своим свойствам и генетическому происхождению спауны были разными. Основу составляли человекоподобные антропоморфные существа, но и были совершенно уникальные. Кларк рассказывал, что существуют редкие спауны, созданные химерическим путем. Созданные по прихоти человеческого безумия или же человеческого тщеславия. В их ДНК присутствовало множество генов животного происхождения, и они были ярким примером межвидового искусственного происхождения. Существами, сошедшими со страниц романа Герберта Уэлса, потому, что они унаследовали достаточно много свойств — как внешних, так и внутренних, от своих животных биологических видов, так называемых вторичных генетических прародителей. И если спауны называли себя кумвитаи, то особи, полученные химерическим путем, назывались тотемиты. Они жили очень уединено, скрываясь от людей и родственных им спаунов. Я видел одного из их представителей несколько раз, он был близким другом Кларка. И впоследствии он спас мне жизнь перед началом трагических событий приведших к почти полному истреблению нашего биологического вида. Его звали Гетс. Он был симбиозом генетического скрещивания человека и гепарда, произведенного китайской компанией «New Biological Species». Ему посчастливилось сбежать из этой компании в страны свободного мира, стать свободным. Он был высокий, худой с рельефами сильных мышц. Его огромные глаза цвета темной охры, на остром, скуластом лице, производили гипнотическое воздействие. Две темные полосы золотистого цвета, как величественные африканские реки, шли от нижних век глаз к крыльям скул — внешнее, отличительное наследие, доставшееся от великих хищников саванны рода Acinonyx. Движения Гетса были мягкими, но сочетали в себе быстроту и невероятную грацию, доставшеюся ему от своих межвидовых предков — гепардов. Его бархатистая кожа светлого камелопардового цвета, с едва заметными темными пятнышками, свидетельствовала, что он был создан химерическим путем. Он ненавидел людей, сторонился их, и лишь изредка, по необходимости, общался с остальными спаунами. Но Кларка он уважал, это было видно по тому, как он его слушал и относился к нему. Была одна очень веская причина их очень близких дружеских отношений. Кларк помог создать Гетсу женскую особь, похожую на него. Девушка по имени Джусс с генами гепарда, грациозная и невероятно красивая, она была идеальная пара для него. Кларк избавил его от одиночества свойственного тотемитам, подарив ему возможность испытать счастье и любовь к себе подобному существу.

Я же в этом ярчайшем калейдоскопе был серым и незаметным. Я ничем не выделялся. Внешне я не был похож на спауна. У меня не было глаз яркого цвета, у меня были обычные светлые волосы, обычная кожа, обычное лицо — я всегда выглядел, как абсолютно обычный человек. В толпе идущих людей, никто не сказал бы, что я спаун.

Поэтому Кларк, почувствовав сильный фон, идущий от моего нейромода и увидев меня, ошеломленно остановился. Как он потом со смехом рассказывал мне — он неожиданно натолкнулся на исключительно уникальный фон нейромода в теле абсолютно простого человека.

И это была самая невероятная для него и для меня встреча.

— Кто ты?

Он присел передо мной, удивленно раскрыв ярко-зелёные глаза.

— Ты не можешь быть одним из нас. Я знаю всех «нерожденных», а ты именно такой.

Я молча смотрел на него.

После того как погибли Кира и Иван, цыганка Мара, ее несчастные внуки, после того как я избежал рук торговцев живым товаром прошло достаточно много времени. Я брел по дорогам. Спускался к рекам в расщелинах и распадках румынских гор. Я созерцал мир окружающий меня, я почти ничего не ел. Иногда, когда я выходил на дорогу или к поселениям, меня принимали за нищего и подавали пищу. Но чаще всего я падал обессиленный где-нибудь подальше от людей в лесу и Атрайе объединял мою сущность со всем окружающим миром. Моя энергия, мое сознание было везде и со всем, что есть вокруг, я был един с миром. Это давало мне возможность черпать новые силы из окружающей материи биологического происхождения, для того, что бы встать и идти. Несколько раз меня забирала полиция, но не получив ответа на свои вопросы, не находя меня в базах пропавших детей, передавала в руки органов опеки. У меня не было желания оставаться в обществе людей, поэтому каждый раз я вмешивался в сознание чиновников из опеки и уходил. Я шел, чувствуя потребность в необъяснимом поиске. Я искал существ родственных себе. И я их нашел.

Кларк натолкнулся на меня на улице Вены. Я сидел на ступеньках фонтана Доннера, рядом с позеленевшей от старости статуей полулежащего старца. Кларк курировал важное исследование в Венском Университете на кафедре молекулярной биологии и любил в свободное время прогуляться в районе площади Нойер-Маркт, в старой части Вены. Посидеть на ступеньках фонтана, любоваться на фигуру Провиденции, центральной скульптурной композиции фонтана. Он делал это когда хотел найти спокойствие для размышлений. И тут он совершенно неожиданно увидел меня.

По его словам он почувствовал невероятно сильный фон, идущий от нейромода. Он был такой силы, что перекрывал его собственный и создавал огромный купол почти над всей площадью. Я же в тот момент был близок к состоянию сияния, так как Вена была самым большим городом что до этого я видел. Каждый камень здесь был пропитан невероятной аурой присутствия множества поколений биологических созданий. Я чувствовал остатки их следов, они взволновали меня. Кларк стал искать спаунов среди людей присутствующих на площади, пытаясь определить спауна по внешним отличиям. И был невероятно удивлен, что этот фон создавал обычный человек, мальчик сидящий рядом с ним.

— Кто ты? — повторил Кларк.

Я молча смотрел на него.

— Почему ты молчишь?

Я почувствовал на лбу горячую точку, которая разрасталась, распространяя тепло по всей голове. Но мой нейромод отреагировал, мгновенно перекрыв доступ к тканям моего мозга.

Кларк изумленно отшатнулся.

— Невероятно, — изумленно прошептал он, — прости, сынок, я не причиню тебе ничего плохого. Я просто хочу знать кто ты. Ты не отвечаешь мне. Просто позволь мне посмотреть. Моя вторая сущность Тронт не враг тебе.

«Хорошо», — сказал я про себя и позволил ему доступ к своей памяти.

Наш мозг никогда не забывает то, что мы увидели однажды, просто иногда бывает трудно вспомнить определенное событие. Кларк увидел все, что произошло со мной, начиная от рождения в стенах русской лаборатории, до всех последних событий, приведших меня к фонтану Доннера. Он сел рядом со мной и ошеломленно уставился на противоположную улицу.

— Этого не может быть, — прошептал он через некоторое время, — они смогли сделать то, что не смог сделать никто, даже мы. Но они так и не поняли что создали.

Он повернулся ко мне.

— Когда-то давно, я был немного старше тебя, и такой же потерянный, одинокий, напуганный, но я был свободный. Я искал свой путь в жизни. Как искали тысячи моих собратьев вышедших из лаборатории, которой руководил самый великий в истории человечества биолог-генетик Альберто Гирландайо. Он был наш отец, давший нам не только нашу жизнь, сделавший нас теми, кто мы есть сейчас. Он смог создать не только новый человеческий вид, избавить нас он участи лабораторной мыши, но ввести нас, как новый биологический социум в человеческую цивилизацию. Я буду всегда, пока бьется мое сердце и мой аниматид является вместилищем моейвторой сущности помнить его. Это благодарность и признание нашему отцу.

Кларк помолчал.

— Ты не должен быть один. Не только потому, что это не безопасно. Кто — то должен направлять тебя пока ты не обретешь себя, пока ты не научишься управлять своими способностями. Пока ты не станешь настоящим кумвитаем.

Он повернулся ко мне.

— Идем со мной. Я помогу тебе найти свой путь, свое предназначение. Ты войдешь в мою семью, как равный. Мы будем любить тебя как собственного сына, — Кларк улыбнулся, — хотя ты такой же «нерожденный» как и я, — он рассмеялся, — но и не «перворожденный». Ты настолько уникальный, что это трудно поддается объяснению.

Я чувствовал в нем доброту, уверенность. Это не было ощущение присутствия набора химических веществ, создающих «ген ангела», это было нечто другое, более сложное, но впервые за достаточно долгий период времени я смог найти существо, которому я бы смог полностью довериться.

Я молча взял его за руку. В ответ Кларк похлопал меня свободной рукой по плечу и уверенным голосом сказал.

— Идем. Ты, наверное, очень голодный, — он весело рассмеялся, — нет, я просто уверен, что ты очень, очень голодный. Эва готовит потрясающий тафельшпиц и суп с блинной соломкой. А потом я познакомлю тебя со всеми твоими собратьями. Поверь нас достаточно много и все будут рады такому… — он растеряно пожал плечами, — необычному спауну. Но мы себя называем кумвитаи, — он кивнул головой, — да, это звучит более благозвучно.

Кларк жил в небольшом, но достаточно просторном доме на Яунерштрассе, рядом с великолепным небольшим парком Наполеонвальд.

На пороге нас встретила очень красивая женщина. Ее лицо, так же как и у Кларка было очень четкой правильной формы, абсолютно симметричное. Большие глаза сиреневого цвета в обрамлении очень длинных ресниц смотрели с легкой усмешкой и теплотой. Густые волосы переливались при каждом движении, словно на них были нанизаны миллионы ограненных бриллиантов. Он протянула ко мне длинную заостренную, как лепесток лотоса ладонь и погладила по щеке. От ее прикосновения по всему моему телу прошла теплая волна спокойствия и умиротворения.

— Добро пожаловать домой дружок. Хватит тебе путешествовать. Теперь у тебя есть семья, — ласково сказала она мне и смешно нажала мне утонченным красивым пальчиком на кончик моего носа.

Из-за ее спины вышла девочка моего возраста. Она унаследовала от матери искрящееся и переливающееся волосы. Ее глаза были глубокого синего цвета с ярко выраженным перламутровым эффектом.

Кларк представил их.

— Познакомься, моя жена Эва и дочь Мюриэл. Теперь мы все твоя семья.

Девочка, вместо приветствия нахмурившись, спросила.

— Зачем ты привел хосапа? (уничижительное прозвище людей, производное от хомо сапиенс — прим. Автора).

— Мюриэл! — недовольно воскликнул Кларк.

— Ну, они же нас называют спаунами! — обиженно возразила она.

— Во-первых, все равно это не дает тебе право так обращаться к людям, а во-вторых он такой же, как и ты кумвитай. И поверь, он обладает удивительными возможностями.

— Но почему он выглядит не так как мы? — не унималась девочка.

Женщина стоявшая рядом и с улыбкой наблюдавшая за спором. Присела рядом с девочкой и сказала.

— Мюриэл, внешние признаки не важны. Помнишь, что я тебе говорила? Важно то, что у тебя здесь и здесь.

Он ласково коснулась ее головы и тела, там, где должно быт сердце.

Мюриэл осторожно подошла ко мне.

— И у тебя тоже есть вторая сущность, хотя ты и не похож на нас?

«Атрайе», — ответил я про себя.

— Моя вторая сущность Юнифь, — гордо сказала она.

«Какое же глупое имя», — мне оно показалось очень смешным.

И тут же получил звонкий шлепок по лбу ее ладошкой.

— За что?! — не выдержав воскликнул я.

Кларк рассмеялся.

— Ну, наконец-то ты заговорил.

Мюриэл надула губы и гордо вздернула подбородок.

— Еще раз так скажешь, получишь сильнее! На свое имя посмотри! Звучит, как собачья кличка.

Я так расслабился, что даже не заметил, как она прочитала мои мысли. А нейромод не блокировал вторжение. Мюриэл развернулась и гордо подняв голову, пошла от меня прочь.

Кларк и Эва тихо смеялись видя как прошло мое первое знакомство с Мюриэл. Потом Кларк подошел ко мне, взял за плечи и едва сдерживаясь от смеха сказал.

— Да, брат это прелести жизни в семье спаунов, — он, усмехаясь, посмотрел на Эву, подмигнул ей и сказал, — надо всегда быть начеку иначе кто-то может прочитать твои мысли не предназначенные для него.

— Ну, хватит Кларк, у тебя еще будет время рассказать, как ты прячешь от меня свои мысли. Нам пора наконец-то накормить…

Эва задумчиво посмотрела на меня.

— А как твое имя?

Она сосредоточено посмотрела на меня.

— Жуссена, моя вторая сущность.

Я почувствовал уже знакомую тепловую точку на лбу, но нейромод тут же перекрыл доступ в мой мозг. Но это не помогло, тепловые волны, просачивались словно через маленькие отверстия в решете, находя каждый раз невидимые бреши в защите. Нейромод перекрывал попытки сканирования то одной волны, то другой, но они множились в новом месте, их число росло в геометрической прогрессии и они снова проникали, а через некоторое время я почувствовал тонкие теплые струны пронизывающие весь мой мозг. Их теплый клубок сжался опутав тело биочипа, лишив его возможности сопротивляться.

Кларк знал, что Эва пытается прочитать мои мысли, найти информацию в моей памяти.

— Поверь мне сынок она лучшая в этом деле. Ее создавали специально для того чтобы находить самую потаенную информацию в мозге. Теперь ты понимаешь, как мне тяжело живется, — весело усмехнулся он глядя на меня, — но придет время, ты научишься противодействовать этому.

Мне совсем не нравилось, что кто-то пытается влезть в мою память.

«Атрайе», — сказал я про себя, — «нет».

И нейромод, прежде чем сдаться Эве создал сложную нейронную путаницу. Предоставив ей возможность бродить по ней.

Эва в порыве восхищения щелкнула пальцами, и ощущение тепла пропало.

— Молодец мой мальчик! Ты просто гений! Так быстро и эффективно разделаться со мной, — она погладила меня по голове, — я бы целую вечность могла бродить по твоей нейронной запутанности, так и не узнав никогда твоего имени. Но все же у тебя должно быть имя.

— Там меня все звали Георг.

— Очень хорошее имя, — кивнула головой Эва и посмотрела на Кларка.

— Думаю да, — он согласно качнул головой в ответ, — мы дадим тебе свою фамилию Аренский.

— Ты не против? Георг Аренский. Мне кажется, это звучит, — он разлохматил мне волосы на голове и подтолкнул в направление комнаты, — А теперь пойдем посмотрим чем нас накормит Эва.

Вечером пришли несколько спаунов и один человек. Это были близкие друзья Кларка и Эвы. Они были приглашены на ужин, а так же для того чтобы представить им меня. Мы с Мюриэл сидели в дальнем углу стола, изредка отвечая на обращения к нам. Или отвечали на шутки в нашу сторону, причем на них отвечала Мюриэл, удачно парируя каждую колкость. Все искренне смеялись, награждая ее заслуженными аплодисментами.

— Кларк, как вы думаете много у русских представителей вашего вида? — спросил человек, отложив вилку на край тарелки и задумчиво посмотрел на меня, — я впервые слышу, чтобы там могли создать нечто подобное.

— Я не могу сказать точно, я могу только лишь судить по тому, что мне удалось найти в памяти Георга, а там он фигурирует один, — Кларк сделал паузу и продолжил, — в компании еще одного ребенка, но я думаю, что он человек.

— Удивительно, что русские, отставая во всех технологиях, смогли так далеко продвинуться.

Человек сначала мне не понравился. Я сосредоточился на его нейронной активности пытаясь понять, представляет он угрозу или нет. Но натолкнулся на глухую стену, и все мои тщетные попытки разбивались на мелкие осколки. Он весело улыбнулся и чуть наклонившись ко мне дружелюбно сказал.

— Полегче, сынок мы люди тоже кое-что умеем. Правда, это лишь технические средства, а не как у вас способности данные от рождения.

Потом, уже обращаясь к остальным гостям весело воскликнул.

— Вот сорванец, он только что попытался вывернуть мой мозг наизнанку!

Все рассмеялись, а Эва положила свою руку человеку на запястье миролюбиво сказала.

— Алтман, ну ты же знаешь, с кем ты имеешь дело. В нашем обществе очень трудно удержать тайну, даже известную одному человеку. И тебе очень повезло, что твой имплантат с самой высокой защитой. Просто Георг еще не знает всех своих возможностей иначе даже он не спас бы тебя.

И обращаясь ко мне строго сказала.

— Георг, милый, так делать нельзя. Мы кумвитаи, уважаем право каждого существа на неприкосновенность личного сознания, каждого. Ты меня понял?

— Я понял Эва, — смущенно сказал я, понимая что мне нужно еще о многом узнать и многому научиться.

Под столом я получил легкий пинок по ноге. Я повернулся к Мюриэл. Она наклонилась ко мне и грозно прошептала.

— Попробуешь со мной что-нибудь подобное вытворить, получишь не ладошкой по лбу, а кулаком. А попытаешься повторить, я сожгу твой мозг, как бифштекс на барбекю.

Она тряхнула своими переливающимися волосами, склонила голову набок к плечу, смешно округлила свои синие перламутровые глаза и показала язык, демонстрируя какое будет у меня лицо, если она осуществит свою угрозу. Я не выдержал и засмеялся. Кларк посмотрел на меня и кивнул головой, довольный, что я начинаю «оживать», не просто односложно отвечая на вопросы, но и проявляя добрые эмоции свойственные ребенку.

— О каких возможностях вы говорите?

Спросил спаун, сидящий рядом человеком. Он обладал характерным правильным, симметричным лицом, глазами яркого цвета фуксия. У его ушей была особое строение раковины и на его длинных грациозных руках было по шесть пальцев. Это был Артуро Инганнаморте один из самых известных пианистов Вены и Мира. Через несколько лет, не смотря на свою фамилию, которая переводится, как «обманувший смерть» он погибнет одним из первых от стальных рук персекутора. Безжалостная машина убьет его прямо за его любимым роялем малинового цвета, который был сделан специально для него великим мастером Фациоли. Он будет лежать лицом на клавишах своего любимого инструмента с выжженным мозгом и почерневшими глазами, в которых будет едва видно удивление и недоумение происходящим.

Кларк задумчиво постучал вилкой по краю тарелки в наступившей тишине.

— Из того что я видел, когда Георг допустил меня к своей памяти. Могу сказать, что в нем заложен невероятный потенциал, он пока еще не может всем пользоваться. Для меня он как чистая книга с текстом написанными секретными чернилами и он просто не может их сам прочитать. Моя задача раскрыть… Проявить для него эти скрытые тексты.

Напротив него сидела супружеская пара спаунов. Девушка с белым, как снег лицом и голубыми глазами спросила.

— И все же Кларк, какие способности вы бы выделили в первую очередь.

Ее звали Дельта, они с мужем были особыми спаунами со свойствами, позволяющими им работать на очень больших глубинах мирового океана. Большую часть времени они проводили на глубоководной станции, в Тихом Океане занимаясь исследованием морских животных мирового океана. Она и спауны подобные ей были созданы для океанографического института в Монако, легендарного заведения которым руководил Жак Ив Кусто. Они без проблем выдерживали убийственное для человека давление воды и имели нейромоды аниматидного типа. Они работали с ДНК морских млекопитающих, рыб, моллюсков, водорослей. Благодаря им были сделаны замечательные научные открытия, созданы уникальные препараты для медицины и промышлености. Но через несколько лет они так же как тысячи других кумвитаев будут убиты персекуторами. Несколько биокибернетических существ предназначенных для убийства незаметно опустились на дно в районе глубоководной станции «Генезис Аква». Разрушили шлюзы, ворвались на станцию и выжгли нейромоды, превратив в кусок черного угля мозг всех пятнадцати спаунов работающих на станции. Их тела так же как и тела Дельты ее мужа Берга остались в заполненных водой помещениях станции. Моряки, побывавшие в районе станции, рассказывали, что после гибели станции тысячи морских животных касатки, дельфины, киты кружили, издавая такие жалобные звуки, что мороз шел по коже. Водолазы пытавшиеся опуститься к станции, чтобы забрать данные погибли разорванные сотнями огромных белых акул.

— Он умеет сиять.

Над столом раздался всеобщий вздох удивления.

— Это в его-то возрасте? — спросил спаун, супруг девушки с белым лицом.

— Да, — кивнул Кларк, — он смог прийти к этому сам. Удивительно, но никто ему этого не показывал и никто не рассказывал, как это делается. И это не все. Многие из нас имеющие аниматид умеют сиять. В этом нет ничего удивительного. Мы, работая с конкретным биологическим объектом, делаем это, но там же и ограничиваемся. А его сияние намного глубже и сильнее чем у каждого из нас. Частота волн его сияния такая большая, что каждая волна копируется, множится и, в конце концов, сливается в единый поток квантовых частиц. И где-то на незримой границе этого потока происходит его воссоединение со всем миром, со всей материей, — Кларк потер лоб, — я бы сказал со всей органической Вселенной, то, что представляет собой жизнь. Я даже не представлял что это возможно. Но как это видно, такое вполне возможно. Просто поразительно.

Наступила тишина.

Мюриэл наклонилась ко мне и снова легонько пнула меня по ноге.

— А ты, хосап-замарашка, оказывается с сюрпризом. Но не думай, что это тебе позволит влезать в мои мозги. Если что я найду способ запечь твои нейроны, будет тебе клубок черных ниточек, не распутаешь.

Она посмотрела на меня, смерив взглядом сверху вниз и добавила.

— А с другой стороны, ты можешь пригодиться мне. У меня в оранжерее ест парочка растений, с которыми я никак не могу разобраться, что к чему.

Я молча смотрел на нее.

— Ты чего опять онемел что ли? Или чтобы ты издал звук тебя надо шлепнуть ладонью по голове? — сердито спросила она, — поможешь или нет?

— Да, — улыбаясь, сказал я и добавил, — у тебя самые красивые глаза, что я видел в своей жизни.

Она растеряно уставилась на меня.

— Вот еще… Ты чего? Как там тебя? Ну, знаешь…, — смущенно забормотала Мюриэл и сконфужено замолкла.

Именно в этот момент я почувствовал, что у меня есть семья, и мой путь поисков окончен.