1904 год, 1 мая, Лондон

- Что-нибудь удалось прояснить по делу о наших рыбках? – Устало спросил премьер-министр Великобритании Артур Бальфур у своего визави.

- Немного, - ответил не менее уставший Генри Петти-Фицморис, занимавший в правительстве Бальфура пост министра иностранных дел. – Но эти крохи, если их свести воедино, рисуют нам очень неприятную картину.

- Кто бы сомневался… Рассказывайте.

- Вы же знаете, что русский царь одержим секретностью…

- Да, конечно. – Перебил его Бальфур. - И это совершенно сорвало вам работу. Все военные базы стали у него закрытыми, режимными объектами. Очень удобное оправдание. Вы достали акватории новой базы в Выборге после реконструкции акватории?

- Нет, но она и не закончена. Земснаряды даже увеличили числом.

- И что, темпов он не сбавляют?

- Пока да. Параллельно там строится капитальное портовое хозяйство, судоремонтный завод, склады, береговые и противоштурмовые укрепления. Туда уже который год огромное количество цемента перевозиться. Вряд ли просто для складирования. И… - он заглянул в папку, - базальтовой фибры.

- Выяснили, зачем она нужна?

- Наши эксперты предполагают, что она как-то используется в строительстве[1]. Но точнее… - развел он руками. – Чертов параноик!

- Да уж. – Кивнул премьер-министр. - И что Выбор?

- Удалось прояснить, зачем русский царь разводил столько секретности. Помните рапорт нашего человека из Японии о том, что корабли не тем, чем кажутся?

- Да, конечно. Вы смогли подтвердить его слова? – Подался вперед Артур Бальфур.

- К сожалению, да. Узнав, что на Мадагаскар январе прибыло несколько русских грузовых кораблей, включая три танкера, мы отправили туда специалистов с оборудованием. И не прогадали. Общий настрой рапорта скорее панический. Русские ведь там, пока стояли, учения проводили. Это позволило приоткрыть настоящие характеристики кораблей. Эсминцы типа «Святослав» оказывается, очень шустро ворочают своими башнями, вопреки заявлениям. Оба поворотные пятитрубные торпедные аппарата поворачиваются на оба борта, а не как говорилось, каждый в свою сторону. Водоизмещения там явно не шестьсот тонн, а не менее тысячи, может быть тысячи двухсот. Да и по скорости они явно быстрее заявленного двадцати одного узла.

- Значит заявления японцев по эсминцам типа «Сокол[2]» могут быть правдивы?

- Разумеется. Эксперты считают, что там шестьсот-семьсот тонн водоизмещения при неплохой скорости. И нам ни «Соколам», ни «Святославам» просто нечего противопоставить, случись война. Они крупнее и сильнее наших эсминцев, и, возможно, быстрее. Во всяком случае оба проекта наблюдали на скоростях в двадцать четыре – двадцать пять узлов. И не факт, что это предел.

- Ох… ох… - покачал головой премьер-министр. – Что, с остальными кораблями тоже все плохо?

- С корветами более-менее ожидаемо. Они быстрее заявленного. Насколько – не ясно, но крейсера типа «Асама» их явно не догонят. Видимо по этой причине и бронирование такое слабое. Очевидно, что это не единственные сюрпризы в них, но на виду больше ничего нет. А вот фрегаты и крупнее, и быстрее, и сильнее вооружены. Восемь восьмидюймовых пушек в четырех линейно-возвышенных башен. И столько же пятидюймовок с каждого борта. Пятидюймовок, сэр. А не четырех, как говорилось ранее. Скорость больше. Насколько – не ясно. Водоизмещение порядка пятнадцати тысяч тонн[3]. Примерно.

- То есть, они один на один смогут легко утопить любого из «Асам»?

- Восемь пятидюймовых орудий – это больше, чем четыре. Но вместо батареи шестидюймовых пушек у них пятидюймовые сопоставимым числом. Причем в башнях, а не казематах. Адмиралы не уверены в превосходстве русских кораблей над английскими… ой, простите, японскими. Они склонны считать, что их шансы равны.

- Их бы слова да богу в уши, - грустно улыбнулся Артур. – А что с этими батарейными броненосцами? Тоже крупнее, быстрее, сильнее?

- Крупнее. Да. Но это ожидаемо. Но удалось выяснить главное - они вооружены не 305-мм орудиями.

- Вы серьезно? Но чем же тогда?

- Мы полагаем, что французскими 340-мм орудиями 1887 года, которые наши лягушатники доводили под требования русских для нужд береговой обороны. На броненосцах, стоящих в Порт-Артуре, судя по всему, точно такие же. Что прекрасно объясняет страшные повреждения, полученные кораблями Того.

- Но вы же докладывали, что новые береговые батареи укомплектованы орудиями. Что же тогда стоит там? Деревянные муляжи?

- Почему же? Там стоят 305-мм пушки, которые по легенде хотели поставить на эскадренные и батарейные броненосцы.

- Странное решение. 340-мм пушки главного калибра и 127-мм промежуточного, совершенно избавившись от противоминного… Зачем? Это же ставит русских в невыгодное положение? Что сказали адмиралы?

- Они сказал, что интересными выглядят только корветы. И то – с натяжкой. Бронепалубные дешевле и сопоставимы по защите. Размещение же всех артиллерии в башнях – плохая затея. Во-первых, это дорого. Во-вторых, ненадежно. В-третьих, неудобно. Частично – да, но всей… глупость это и французская блажь.

- А остальные корабли?

- Эсминцы вызвали у них недоумение. Они назвали их дорогими и бесполезными крейсерами ничтожного ранга. Нет брони. Для крейсера слабое вооружение. Для эсминца слишком большой размер и цена. Золотые рыбки непонятно для чего нужные. Фрегаты и новые броненосцы тоже. Их вооружение совершенно никуда не годиться.

- Но у них вон сколько орудий крупного калибра.

- Мне объяснили, что это бессмысленно. Главный калибр – тяжелая дубина для добивания, которая носит строго вспомогательный характер. Основное оружие – пушки в шесть дюймов. Только они обеспечивают наибольший вес снаряда при ручном заряжании, дающем наивысшую скорострельность. Именно шестидюймовыми снарядами наносится основной урон в бою. Именно они – основная сила броненосца. А тут русские заменили их на пятидюймовые, кардинально ослабив свои корабли[4]. Кроме того, на этих русских кораблях совсем нет противоминного калибра, то есть, они категорически уязвимы для минных сил.

- Но зачем им такие странные корабли?

- Судя по всему, русский царь не верил в то, что японцы нападут. Кое-какие работы проводил по укреплению новых земель, но готовился к другой войне. К войне с османами.

- Что?! Вы серьезно?

- Это не так очевидно, но это так, - разведя руками, произнес министр иностранных дел. – Смотрите сами. Русские начали глобальную реконструкцию Мариинской водной системы и строительство двух каналов: между Белым и Балтийским морем с одной стороны и между Доном и Волгой – с другой. Многое было не понятно, пока нам в руки не попалась чертеж принципиальной схемы провода кораблей первого ранга с Балтики в Черное море.

- Это абсурд! – Воскликнул Бальфур.

- Медленно, разгруженными, на буксире, да с заведенными понтонами, уменьшающими осадку – это выглядит вполне реально. Это как провод просто очень большой баржи. И так уже поступали в прошлом. Да, корабли проводили не такие большие, но и времена были другие.

- Какие сроки ввода этих водных путей в эксплуатацию? – Напрягся премьер-министр.

- Шестой или седьмой год. Косвенно эти планы русского царя подтверждаются строительством целых двух железных дорог на Кавказ: по черноморскому и каспийскому побережью. А также прокладкой «слепых» веток до удаленных крепостей на османской границе. Более того, этот хитрец хотел договориться с султаном о строительства железнодорожной ветки от Батуми до Измита по черноморскому побережью. Но, к счастью, султан не решился на столь опрометчивый поступок.

- Скажите какое лукавство! – Покачал головой Артур. – Но зачем этому хитрому византийцу такие корабли?

- Штурм проливов. Все указывает на это.

- Но они вытянуты и слабо бронированные.

- Вытянуты – это, прежде всего, возможность пройти по внутренним водным путям. А их бронирование нам достоверно не известно.

- Штурмовые корабли… Все адмиралы согласны?

- В целом да. Это во многом объясняет все странности русских. Они готовились к одной войне с одним противником на одном театре боевых действий, а оказались втянуты в другую, на другом конце планеты.

- Эти оценки греют мне душу, но адмирал Того не смог разбить русских во время сражения в Желтом море. Хотя имел численное преимущество.

- Адмирал Того и его обезьяны всего лишь туземцы. Сложно от них ожидать большего. Но мы, как вы знаете, уже послали в Японию «добровольцев». И есть все шансы на то, что наши дикие друзья разобьют 2-ую Тихоокеанскую эскадру при ее попытке прорваться в Порт-Артур на соединение с имеющимися там силами. Она уже достигла Новой Каледонии и приводит себя там в порядок. Русские чистят перышки перед тем, как утонуть.

- Дай-та бог… дай-та бог… - покивал Артур Бальфур. – Японцы в курсе ее местонахождения?

- Разумеется…

В тоже самое время в Порте Лисий

Петр Кузьмин медленно вылез из пролетки и зашел в кафе. То самое, уже до боли знакомое кафе. На своем излюбленном месте сидела Изабелла, грустно рассматривая муху, ползающую по стеклу. Он подошел и молча и, не говоря ни слова, сел напротив нее.

- И что будем делать дальше? – Спросил Петр после довольно долгого молчания. Изабелла кинула на него быстрый взгляд и вновь отвернулась, демонстративно уставившись на муху, словно она была намного важнее. – Я жив, ты жива. Не такой уж и плохой исход. Ты недовольна? Да чего я спрашиваю… - грустно хмыкнул он. – Конечно, недовольна. Выходить за меня замуж вряд ли является твоей мечтой. Что ты молчишь?

- Я ничего не хочу говорить.

- Но ты пришла. Хотя, конечно, это ничего не значит. Ты ведь заложник обстоятельств. Слушай, а почему ты просто не застрелишься? Я ведь правильно понял намек полковника? Он угрожал тебя сгноить на исправительных работах?

- Пойти на казнь с гордо поднятой головой и совершить самоубийство – две большие разницы, - тихо произнесла она. – Ты же знаешь, я для такого поступка слишком верю в бога…

- Смотрю я на тебя и диву даюсь. Ты и верующая? Ну что за вздор? Спать со мной до брака вера тебе не мешала. И убивать. Ну ладно, не убивать, а пытаться убить. А тут – нельзя. Очень смешно.

- Ты говоришь о том, в чем совсем не разбираешься, - покачала она головой.

- Допустим. Но, насколько я знаю, при попытке бегства охрана на исправительных работах в праве применять оружие и стрелять на поражение. Попробуй сбежать.

- И что это меняет? Это просто форма самоубийства. Да и, не уверена я, что меня убивать будут. Быстро я не бегаю. Не умею. Так что меня, скорее всего, просто догонят и изобьют так душевно, что... – она махнула рукой.

- Если хочешь, я тебя могу убить. – После новой, очень долгой паузы произнес Петр.

Изабелла вздрогнула, медленно повернулась и взглянула Кузьмину прямо в глаза с немалым удивлением.

- А мне казалось, что ты рад тому как все повернулось.

- Ты думаешь я рад прожить всю жизнь с женщиной, которая меня ненавидит? Я хоть и из крестьян, но у меня тоже гордость ей. Мы оба совершили глупость и теперь за нее расплачиваемся. Вряд ли ЭТО можно назвать счастьем. Если хочешь на чистоту, то мне было бы легче тебя похоронить и забыть.

- Ну… спасибо за откровенность, - ошарашенно произнесла Изабелла.

- А что тебе мешает сбежать? Вряд ли китайцы будут против тебя подбросить.

- Смеешься? – Горько усмехнулась Изабелла. – Как только я сбегу они обеспечат «утечку» и сообщат японцам, то, что пожелают нужным. Даже если я смогу избежать японского внимания, то столкнусь с английской разведкой, которая стоит за Японией. Поверь, пытка пожизненными исправительными работами ничто по сравнению с тем, что мне устроят японцы. Сначала побегаю по всему миру, шарахаясь от каждой тени и шороха, а потом попаду к ним…

- Ясно… - тихо произнес Петр. - Тогда мне остается только надеяться на то, что ты сдохнешь раньше, чем меня заставят на тебе жениться. Что смотришь? Я пообещал взять тебя в жены, но не оговорил сроки. И я буду тянуть до последнего, надеясь, что тебя в темном переулке прирежут или ты упадешь с лестницы и сломаешь шею. Ну или я погибну. Война ведь, всякое может быть.

- Зачем ты так? – Подавленно спросила Изабелла.

- А ты не понимаешь? Как я тебя родителям покажу? Ты ведь меня ненавидишь и презираешь. Тебе не важно, какой я человек и сделал ли я тебе что плохое или нет. Тебе достаточно для ненависти того, что я русский. Мама все это сразу поймет, что причинит ей боль. А я не хочу причинять ей боль. Понимаешь? Не хочу. Я люблю своих родителей. А ты никого не любишь. Живешь одной ненавистью. Да чего и говорить? Ты ведь даже не человек. Так. Ты дрянь. Красивая, не спорю. Воспитанная. Образованная. Изящная. Но дрянь… и мое проклятье… Так что, нам обоим будет легче, если ты сдохнешь… или я…

Подошел официант. Петр заказал себе чашечку венского кофе. Изабелла же, промолчав, вновь отвернулась к окну, сосредоточившись на мухе. А по ее щекам медленно ползли слезы.