XI
Кто виноват, что ты устал? Что ты не знал, забыл, пропал?
Белый (?) Ворон
Я с яростью вконец запутавшегося человека кинул книгу в противоположную стену.
Кто-то называл меня умником. Кидают ли умники книги?
Я не особо соображал в этот момент.
Личность, личность… У меня такая личность. Или её отсутствие.
Я завалился на бок, больно ударившись спиной о стену. Я чувствовал, как скрипят зубы друг о друга, я чувствовал запутавшееся нечто, связывающее и оглушающее меня. Тьма давила мне на плечи. Я смотрел вперёд и не видел ничего. Мгла будто выковыривала мне глаза.
Я содрогнулся всем телом, хватаясь руками за волосы. Сдавил ладонями череп. Зубы всё ещё скрежещут. Я чувствую, будто они крошатся…
Разумеется, это уже было в воображении.
Меня переполняла ярость. Запутавшаяся – потому что я не понимал, как иначе это назвать. Я не понимал ничего в этот момент. Моё сознание будто переклинило: я злился – но не понимал на что, я страдал – но не понимал отчего, я будто бы хотел избавиться от чего-то: но не мог заплакать, мысли неслись в голове разрушительным потоком, и в то же время я не думал ни о чём.
Я не понимал, что со мной творится. Этому не было названия, и, разумеется, я не знал, нормально это или нет.
Почему я думаю в прошедшем времени… Я же кинул книгу. Я только что кинул её. Я сейчас… Сейчас…
Я сейчас знаю только одно – мне надо взять себя в руки. Взять себя в руки… Может быть, я зависим? Может быть, тьма берет своё? Быть может, без неё я как наркоман без дозы?
Я почувствовал, словно слепну. Волосы лезли в глаза, и это меня лишь забавляло.
Доза, доза, доза.
Из-за шторы показался Коул. Я посмотрел на него, ощущая тошноту. Она появилась из ниоткуда, а Хэллебор продолжал буравить меня взглядом так, будто видит перед собой несчастного больного.
Мне жарко.
Его губы слегка дрожали.
– Холодно, – я заметил, как он дрожит. Как же мне жарко… – Очень холодно, Олеан. Что случилось?
Я приподнялся на постели, попытавшись совладать с этим приступом запутанной ярости. Коулу действительно было холодно. Осознав это, я почувствовал, что тоже начинаю замерзать.
Он ждал ответа. Я не ждал того, что он от меня его получит.
Сосед молчал. Я вытянул руку.
– Ты спишь, – улыбнулся я ему, ощущая, что сила затягивает меня, пожирая в своей мгле.
Но она начинала слушаться меня, повиноваться и приходить на мой зов.
Коул смотрел. Он не казался удивлённым или напуганным.
Он замёрз.
Тёмный тоннель под моей ладонью расширялся, вскоре начав походить на небольшую чёрную дыру. Я заботливо разгладил тени, пытаясь прикоснуться к агатовым силуэтам по ту сторону.
И, подавшись вперед, позволил тьме себя поглотить.
Коул смотрел на пустое место, где только что шевелилась и сгущалась тьма под пальцами Олеана, будто бы тот был кукловодом, но смотрел он туда недолго.
Пройдя через всю комнату, он подошёл к окну и закрыл его.
А после, переступив через обувь ушедшего босым Олеана, побрёл к себе. И лёг в постель. Чтобы больше не мерзнуть.
Хоть он и знал, что в очередном кошмаре всё равно сползёт с кровати на пол.
«Я не вижу снов, Олеан».
* * *
Я возвратился в комнату до рассвета.
Хэллебор не спал. Он лежал на полу, рассматривая потолок. Нарушать его покой не хотелось – да и он сам не обращал на меня внимания.
Я лёг в постель и уснул, измотанный перемещениями. И, открыв глаза через час, застал Коула в том же положении – только теперь у него нервно тряслись руки.
Спросонья я был недоволен всем, а странное поведение соседа лишь подливало масла в огонь.
– За каким дьяволом, Хэллебор, ты не соизволил даже лечь в постель? Ты вообще в курсе, в каких целях используется данный предмет мебели, или даже это забыл?
Не дожидаясь ответа, я встал, пнул Коула, который даже штору между нашими комнатами не задвинул, и ушёл в ванную.
За дверью я слышал тихий шёпот соседа, и мне стало интересно, не молится ли он. Но, разумеется, это вряд ли. Когда бог оказался нужнее всего – даже, скорее, вера людей в него, человечество перестало верить. А новое поколение бессмертных – и подавно.
Смысл жить правильно, чтобы попасть в рай после смерти или получить иное вознаграждение, если не умрёшь?
Когда я вышел, Хэллебор уже оделся. Но выглядел он как полоумный. Рубашка криво заправлена в штаны, пиджак валяется в ногах. Его чёрная чёлка лезла в глаза так, будто бы он был слепым, и его это совершенно не волновало. А Коул, так как волосы могут мешать работе, иногда даже убирал их заколками. Теперь же его точно это не заботило.
Глаза его казались пустыми, и он явно был до крайности истощён. Посмотрев на его ноги, я заметил, что он надел разные носки.
Я сушил полотенцем волосы, разглядывая этого клоуна. Коул, безразлично посмотрев на меня, задвинул штору. Я испытал мимолетное удовольствие от того, что он не достаёт меня с расспросами – пускай это и было весьма странно.
Но чужие проблемы меня не волновали. Если только они меня не бесят.
– Хэллебор, если ты собираешься в таком наряде пойти на завтрак, тебе из жалости дадут дополнительную порцию. Умный ход.
Коул не ответил. Вот это уже начинало раздражать.
– Ты меня слышал, мусор?
Он откашлялся и хрипло ответил:
– Слышал, мусорщик.
На этой ноте я не выдержал. Опустил полотенце на плечи, прошёл через всю комнату и отдёрнул штору, сверля Хэллебора взглядом. Он поднял голову, сидя на постели: до этого момента он трясущимися руками держался за волосы. Когда я сделал шаг, он вздрогнул и встал. Я схватил его за грудки и прищурился. Он смотрел на меня тем же опустевшим взглядом умирающих глаз.
Я, разумеется, почуял запах.
– Ты что, курил?
Коул попытался улыбнуться, но вышло у него так, будто он проглотил мошку и пытался её выплюнуть.
– Стало интересно, что ты в них так любишь.
Я сжал его рубашку в кулаках, вглядываясь в усталое лицо. От него и в самом деле тянуло сигаретами. По привычке я даже и не заметил этого сразу: только когда собственный запах дыма смылся после душа.
Я молчал. Его руки всё ещё мелко тряслись, но во взгляде я вдруг заметил что-то новое.
Презрение. Он будто бы насмехался надо мной, глядя, как я уже готов был его прикончить. Он будто бы приглашал: «Давай же, убей меня. Убей меня. Ты хочешь этого. Я хочу этого».
Я отпустил его. Удивился он или огорчился – я не успел понять, потому что кулак непроизвольно заехал ему в лицо. Он зашипел от боли, отступив назад. Но руку к месту удара не приложил. Только смотрел в пол.
– Ненавижу, когда провоцируют. Манипулируют. Вот, значит, каким ты можешь быть, Коэлло Хэллебор, – я не был уверен, мерзко улыбаюсь сейчас, скалю зубы или не выражаю никаких эмоций. Коул всё смотрел в пол. – Тебе ещё понадобятся жизни в этом земном аду. Не прибегай к суициду напрасно.
Он поднял голову. Я ответил на его взгляд.
Он снова опустил глаза.
Да, Коул. Ты вспомнил, кто из нас выше. Кто действительно выше.
– И да, – на этот раз я позволил себе слабо улыбнуться. – Подтяни штаны, – я шагнул к нему и, не заметив никаких возражений, поправил на нём рубашку. – Носки можешь оставить разными. Признак безумия.
Он продолжал разглядывать пол. Я задумался, не уснул ли.
Но Коул меня слушал.
– И если захочешь, – я рассмотрел его ладони, на которых виднелись свежие отпечатки от ногтей, как после сильно сжатых кулаков. – Я дам тебе ещё парочку. – Сосед понял, о чём я. Табаком от него всё так же несло.
Он сжал зубы.
Я улыбнулся.
* * *
За столом Дрю несколько обеспокоенно косился на меня. Я пожал плечами.
– Он сам украл у меня сигареты. Киборгам вообще можно курить?
Объект нашего обсуждения молчал. Дэмиан ковырял вилкой свой завтрак с кислой миной. Они с Коулом сейчас смотрелись гармонично.
Эндрю постучал по столу пальцами. Они у него были длинными и изящными, как у эльфа. Не то чтобы я видел эльфов.
– Ему ведь вредно с его здоровьем, – не унимался друг, так и не прикоснувшись к своей еде. – Сердце, память, нервы…
Я раздражённо отвёл взгляд.
Да. Нервы…
– Успокойся, Куин-старший, – вздохнув, я отпил чаю. Передо мной стояла тарелка с хлопьями, но, как и остальным, есть мне не хотелось. Коул продолжал молчать так, словно вчера у него кто-то умер. – Хэллебор взял ведь всего одну, так? Да и вообще, он не признает алкоголь или сигареты. Так что за него уж точно не стоит беспокоиться.
Дрю в итоге перестал смотреть осуждающе и опустил взгляд в чашку с кофе. Повисло молчание.
Сегодня я казался себе самым общительным, а таковым никогда не был. Меня это раздражало, душило. Что у них у всех произошло?
Впрочем, вполне вероятно, что я вёл себя, как обычно. Просто сам этого не замечал.
Задумавшись над этим, я стал блуждать взглядом по столовой. Тут сидят втроем, там – впятером, где-то – по двое, и, разумеется, никак не обойтись без одиночки. Я посмотрел на свою еду, взял с общего подноса мандарин и, выйдя из-за стола, прошёл к сидящему в одиночестве Джонатану, который скромно ел свой завтрак, как-то печально глядя в тарелку и не смотря по сторонам. Возможно, конечно, что он был просто голодным, но…
– Отвратного утра тебе, – я сел рядом, положив перед парнем мандарин. – Бери, у тебя тут не стоит подноса с фруктами, решил угостить. – Новичок опустил ложку, убрал прядь волос за ухо и посмотрел на меня. В его взгляде просматривалась мимолётная радость.
– Ох, здравствуй… Спасибо. Прости, я… Ты…
– Олеан. А ты Джонатан, верно?
– Если хочешь, просто Джонни, – промямлил он тихо, но более или менее разборчиво.
– Скромные новички всегда сидят одни. Мог бы подсесть ко мне, всё равно мои соседи по столу сегодня будто бы восстали из могил.
Он слабо улыбнулся, оценив шутку.
– А ты, видимо, нет?
– Я всегда выгляжу как восставший из могилы. Все давно привыкли. По мне незаметно? – я показал пальцем на неестественно яркие и болезненные синяки под глазами, из-за которых меня часто принимали за смертельно больного или наркомана.
Он прикрыл рот ладонью, как будто извиняясь. И потом действительно извинился:
– Прости.
– О чём ты? Я знаю о своих особенностях и принимаю их. Заметил, что я не назвал это «недостатками»? Потому что это не они. Мой недостаток – это характер, разве что. А какой у тебя недостаток?
Он замялся. Я ждал ответа и, положив руку на стол, подтолкнул к нему мандарин. Он почувствовал себя обязанным и вздохнул.
– Неприятная тема, – его голос стал жёстче. – Но, скорее всего, мой недостаток – нерешительность. Я всегда мечтал быть смелым и твёрдым, но иногда лучше не загадывать желаний…
Я кивнул. Джонатан взял мандарин и начал немного нервно чистить.
«И что у всех сегодня руки трясутся», – эта мысль заняла меня. Я поднял ладонь и посмотрел на неё. Забавно, но пальцы слегка дрожали. У меня с нервами тоже было не всё в порядке.
Я вздохнул, когда Джонатан не смог очистить мандарин, и забрал фрукт у парня. Сняв кожуру, раздражённо сморщил нос. Мне не нравился запах апельсинов и мандаринов – в нашем мире это можно было приравнять к нелюбви к котятам или вроде того. Но меня он бесил, и к тому же это провоцировалось тем, что когда-то у меня была на цитрусы аллергия. Джонатан поблагодарил и предложил дольку, но я отказался.
– Что же, я приглашаю тебя в следующий раз подсесть за вон тот столик ко мне, – я указал туда, где сидели Куины и Хэллебор. – Спасибо за беседу.
Я вернулся на своё обычное место. Отпив чаю, посмотрел в тарелки остальных: ничего не съедено. Коул так и сидел, словно с разряженной батарейкой, Дрю только выпил три чашки кофе, а Дэмиан поковырялся-поковырялся и бросил это занятие.
Я подошёл к нему и положил ладонь на плечо. Он поднял на меня взгляд тускло-голубых глаз, и я в который раз удивился красоте шрамов на его лице, шее, руках. Такие уродливые, но одновременно завораживающие.
– Идём, – я не посчитал нужным говорить ещё что-то. Эндрю и Дэмиан встали. Коул остался сидеть. Я дотронулся и до его плеча.
Он вздрогнул, поднял голову и поднялся на ноги.
Ему определённо нужен был сон.
* * *
После завтрака мы вернулись в комнаты. Уроки ещё не объявили, дело о пожаре не закрывали. И правильно делали – ведь преступник мог нанести новый удар.
Я, окликнув Джонатана в коридоре, позвал его посидеть с нами. Что делать в комнате в одиночестве? Он же, по словам Куина-младшего, живёт один.
Я провёл его к нам, где в комнатке уже собрались трое приятелей. Все они напряжённо смотрели на Джонни поначалу, но после Дрю еле заметно кивнул и пригласил его сесть, спросив разрешения у Коула. Хэллебор лишь отрешённо кивнул.
Я сел на свою кровать: шторка в комнату Коула, где сидели Дрю и Джонатан, была отдёрнута. Мы с Дэмианом устроились на моей постели, расположенной недалеко от окна. Джонатан смущённо смотрел в пол, не в силах ни улыбнуться, ни заговорить. Начал, по обыкновению, я.
– Ну и что молчите, как перед смертным одром? Я просто привёл гостя. Наверняка ему одиноко в своей комнате.
Дэмиан бросил на меня тяжёлый взгляд, но я его проигнорировал. Джонатан благодарно мне улыбнулся.
– Спасибо. Я уже покормил кошку, так что всё в норме.
– Прекрасно. Кстати, я слышал, как в столовой говорили о вертолёте, который прилетел ночью. Он охраняется. Думаю, вы сами слышали, да только…
Разумеется, уже ясно, что меня перебили. Радио, висевшее в коридорах, которое оповещало о важных и срочных новостях, загудело и изрекло голосом директора:
«Всем ученикам, учителям и сотрудникам лицея оставаться в тех комнатах и помещениях, где они находятся в данный момент. Будет произведен досмотр каждого человека и комнаты, находящихся в данном здании».
Голос умолк. Связь отключилась.
Коул уже начал засыпать сидя, но это объявление его слегка пробудило. Он нахмурился, морща веснушчатый нос:
– Да что за бред? Какой смысл в осмотре комнат и помещений? Преступник давно бы уже успел всё спрятать. И почему хозяин жилища не может пройти к себе? Ещё и не вызывают никуда. Тут сидеть! Что…
Я нетерпеливо прервал его.
– Хэллебор, если ты вспомнишь, наша школа абсолютно лишена логики, как и наше нынешнее положение, и в общем и целом – наш сегодняшний мир. Она мертва, как и все мы в душе. И не только. Так что давайте-ка успокоимся, к тому же прятать нам нечего. Верно?
Тем временем я подошёл к своему шкафчику, призвал тьму и спрятал в ней сигареты и увесистую папку с бумагами.
Дрю задумчиво кивнул. Дэмиан хмыкнул, оскалив зубы:
– Они не глупы и не настолько наивны. Неужели преступник действительно оставил бы при себе улики? Уже несколько дней прошло, от них давно можно было бы избавиться.
Коул лишь продолжал что-то раздражённо бурчать под нос. Из всех нас побледнел, я бы сказал, посинел, только один человек.
Джонни, будто бы ища что-то в кармане, внезапно встал. Его карие глаза сузились, на висках выступили капли пота.
– Джонатан? – позвал Дрю, внимательно вглядываясь в него. – Ты забыл что-то? Не бойся, думаю, они не тронут твою кошку.
Но новенький, слегка приоткрыв дрожащие губы, пытался что-то сказать. И не мог. Он держал руку в кармане своего свитера, который по дизайну был похож на толстовку. Дэмиан посмотрел на меня. Я кивнул.
Он встал, а Джонатан, не успев издать ни звука, в испуге прислонился к стене, отходя от него подальше. Дрю устало смотрел на брата, будто бы умоляя его не ввязываться в драку. Но на этот раз ничего не смог поделать.
Дэмиан схватил Джонатана за запястье руки, которая не была спрятана в кармане, и, заведя её над головой парня, прижал того к стенке, с ледяным, еле заметным наслаждением, промелькнувшим в глазах. Ему явно давно уже не хватало этих мелких стычек, хотя холода в его образе было намного больше. Он ненавидел принуждать слабых.
Дрю встал. Коул подался вперёд, упираясь руками в колени. Я поднялся.
– Показывай, что у тебя там, шизик.
Джонатан, едва дыша, дрожащей рукой достал маленький предмет из кармана.
Это была небольшая вытянутая коробочка, чуть больше спичечного коробка, чёрная, с серебристыми панелями, расположенными по бокам. Джонни, под давлением Дэмиана, который прижимал его к стене, протянул ему маленький предмет. Коул тоже встал, подошёл к Куину-младшему, принял от него отобранную вещицу, пока тот продолжал держать Джонатана, и направился к своему столу. Ненадолго задумался, потянулся рукой к старенькому планшету и, быстро что-то забив в поисковик, кивнул.
– Да, это именно то, о чём я думал. Новейшие технологии, которые ни одно научное сообщество не смогло объяснить. Вещь из разряда аномальной магии. Один одарённый учёный, получивший после произошедшего феномена способности и бессмертие, занялся разработкой подобных взрывчаток. Они построены не на активации, датчиках времени или вроде того. К подобной бомбе привязан пульт, и активируется он посредством перепада температур. Стоит лишь сильно нагреть либо охладить, и вуаля: взрывчатка своё дело знает.
Я театрально поаплодировал докладу Коула, поблагодарив его за информацию.
– Я-я… Клянусь…
– Клятвы, клятвы, клятвы, – пробормотал Дэмиан, оттолкнув Джонатана от стены и схватив его за запястье. – На хрен их. Новичок приезжает в наш грёбаный лицей и взрывает тут всё на… Я ведь говорил, что он психопат.
– Психопат и псих – разные вещи, Куин-младший, – заметил я, разглядывая испуганного до смерти Джонатана. Но, разумеется, как я и предполагал, выражение его лица изменилось тут же, как только сам Джонатан начал терять сознание. Кожа его стала как у трупа, а глаза в свете ламп будто бы стали выглядеть краснее.
– Я до вас ещё доберусь, – прошипел он, Райан III, как рассказывал Дэмиан, и выдохнул: – Отпусти меня… – Куин-младший только сильнее сжал его запястье.
– Райан ты или Джонатан, сил у тебя от этого не прибавится, хлюпик.
Коул продолжал разглядывать антинаучное изобретение усталыми от недосыпа, но заинтересованными глазами волка.
– Он ещё неиспользованный. Этот прибор.
Дрю вздрогнул, отрывая взгляд от Дэмиана и Райана-Джонатана. Рыжий верзила тоже отвёл взгляд в сторону местного киборга.
– Хочешь сказать, его… ещё можно активировать? И взрывчатка где-то в школе?
Коул покачал головой.
– Нет, – его руки снова мелко дрожали. – Я не имею ни малейшего понятия, где взрывчатка. Я знаю только то, что эта штука, окуни мы её, к примеру, в ледяную воду за окном, где-то запустит механизм. И кого-то, возможно, убьёт. И вопрос, бессмертного или нет, остаётся неразгаданным.
Дэмиан снова посмотрел на меня. Райан III рядом с ним продолжал ненавидяще, но с безумной улыбкой на губах пялиться в пол. Даже он не знал, что делать. Этот Райан.
– Отпусти его, – я потёр глаза.
Дрю посмотрел на меня с облегчением и лёгким непониманием. Коул бросил раздражённый взгляд.
– Какого чёрта, Олеан? Он может убить нас всех, если у него есть ещё подобные штуки. Или, что хуже, убить тех, кто этого, мать его, не переживёт.
Звучит.
– Не стоит торопиться, господа, – я улыбнулся, подойдя к Дэмиану, и вырвал из его ладони руку Райана III. – Злодей и глупец в свой же капкан попадёт.
– Прекрасно, а если он не глупец? – Коул положил прибор на стол, нервно взъерошил волосы и закрыл глаза.
– Тогда бы он спрятал свои устройства получше. Идиот. – Я подошёл к столу Коула и прикоснулся к пульту. Тьма опутала предмет и вскоре поглотила его. – Теперь эта штука лежит в известном лишь мне месте. В безопасности. Ни Райан, ни Джонатан его не увидят. А у парня ведь… Просто раздвоение личности. Может быть, Джонни и не знал о том, что его альтер-эго устроил всё это. Видели его лицо? Это же два разных человека.
Райан III, наконец-то обретя свободу, бросился к двери и выскочил в коридор. На прощание он обернулся и злобно улыбнулся мне.
А к нам тем временем уже приближались шаги.
Эта проверка была не такой уж бессмысленной.
* * *
Райана-Джонатана перехватили люди, прилетевшие на вертолете прошлой ночью. Запретили выходить из комнат, а он нарушил приказ. Райан III на допросе сменился сконфуженным и испуганным до слёз Джонатаном, который умолял его отпустить и заверял, что ничего не помнит. По крайней мере, так гласили слухи.
Дрю просил брата больше не пугать его так очередными вспышками ярости на кого бы то ни было.
Коул же читал что-то на своём планшете про подобные аномальные изобретения.
Пошёл дождь, размывая снег. С погодой явно не всё было в порядке: только что замерзала вода в море, а теперь уже шёл ливень. Половинчатое солнце не особо располагало к нормальной среде обитания.
Проверка прошла весьма глупо и сумбурно. Да, Джонатана поймали, осмотрели и ничего не нашли, разумеется.
Я листал бумаги, сидя за своим столом.
Волк, Северный Олень, Конь… Как интересно. Давно уже не получалось их посмотреть.
Акула, Лис, Призрак…
И самая интересная папка.
Ворон. На каждой странице виднелись зачёркивания, местами присутствовала куча непрофессиональных исправлений, бумаги нуждались в перепечатке. Информация вся была полностью или частично ложной.
Ничего у них на меня нет. Идиоты. Кретины. Тупицы!
Я улыбнулся, откладывая кучу папок. Коул был необычайно тихим с самого утра, а потому я решил навестить его – не перерезал ли он там себе ещё вены, и если да, то почему так долго не воскресает.
Я отдёрнул штору и увидел спину спящего за своим столом Коула под тускло горящей настольной лампой. Ему бы следовало сменить лампочку.
Он спал прямо на своих чертежах с новым механизмом, новым сердцем для нашей Солнечной системы.
Заглянув в чертёж, я заметил новую пометку сбоку: «Использовать а. м.»
Аномальную магию.
И почему ты раньше не додумался до этого, идиот? Или, возможно, он имел в виду свою конкретно магию? Ты даже не знаешь, какая она у тебя, Коэлло Хэллебор.
Зато я знаю.
Я, вынув из его кулака ручку, добавил рядом с последней надписью: «Информация».
Поколебавшись немного, я взял с кровати плед и накрыл им Коула, потому что собирался открыть окно, а от холода он проснётся и снова начнёт мне мешать.
Я закрыл штору, выключив предварительно настольную лампу, и подошёл к окну.
Но курить мне не хотелось. Я поморщился, отвернулся и лёг в постель.
Крики ворун и стук аномального дождя по крыше и земле успокаивали, усыпляя лучше всяких колыбельных.
Призрак
Я такой придурок.
Но после сегодняшнего я просто не мог не слушать. Не мог не подслушать.
Они точно обвинят меня. Они меня уничтожат.
Туманная и Крозье шли, укрытые ночной тьмой, судя по всему – патрулируя окрестности школы. Не уверен, входило ли это в их обязанности.
На башню поставили сторожить какого-то другого работника.
Я слушал.
– Мальчишка лжёт, – ворчал капитан, раздражённо почёсывая рыжую щетину. – Разумеется, с его способностями…
– Я говорила тебе это, Арчелл. Тебе лишь бы обвинять всех и вся.
– Я умею притворяться. Директор никогда бы не поверил тебе, напади мы оба на одного-единственного ученика. Да он вообще никому не верит.
– Вероятно. И правильно делает.
Крозье кивнул.
– Но только мы можем предположить намерения нашего поджигателя. Чёрт побери, и без того один любитель огня имелся, теперь ещё и взрыватель нашёлся. Да, скорее взрыватель, чем поджигатель.
– Перестань вести себя, как большинство тех, кого ты учишь.
– Никогда не был учителем. Всё ещё не привык, что надо быть умнее, чем ты есть на самом деле.
Туманная остановилась, глядя на здание школы.
– Мальчик умён. Нам его не победить. Чтобы он ни задумывал.
– Совсем недавно ты не была так пессимистична…
– Я не хочу недооценивать человека лишь из-за возраста. Ты понимаешь, это… то, чего все правительства всегда боялись. Подавить таких несложно, но невольно задумываешься: а не правы ли эти новаторы, новые умы, новые люди? Не правы ли они в своих убеждениях и целях, не боремся ли мы за неправое дело, а они – как раз за правое?
Крозье засмеялся. Туманная, явно недовольная реакцией, отвернулась.
– Возможно. Но менять курс лично я не собираюсь. Твоё дело, чью сторону выбирать.
Он тоже развернулся и пошёл в сторону чёрного выхода из школы.
Я остался возле Туманной. Она сжала зубы, выдохнула и тихо прошептала:
– Половина солнца. Кажется, вместе с ней ровно столько же осталось от наших сердец.
И ушла, не обращая внимания на холод и ливень, скользя дальше вдоль стен школы и размышляя, может ли новый мир сожрать сердца всех его обитателей целиком.
Я не знал, о чём она думает, но после её шёпота невольно погрузился в те же мысли.
А после очнулся в своём теле в комнате, чувствуя, как кошка свернулась под боком, тихо посапывая под шум зимнего дождя.
