Глава 28

В ожидании великого князя Михаила сижу и смакую результат очередного эксперимента Павлова в области фиточаёв. Иван Петрович уже сменил гнев на милость и, помня, что с удовольствием я пью только Дашенькин кофе, предложил новый травяной сбор, ядовито заметив при этом, что для моей головы с навозом вместо мозгов это будет полезно, может быть, и думать со временем начну иногда. Это всё же лучше, чем тот получасовой рёв разъярённого носорога, которому по неосторожности оттоптали самое дорогое, что есть у каждого самца. Причиной незапланированного сольного концерта послужил мой рассказ о том, что произошло у нас с турками. Особенно тот факт, что я попал в плен к басурманам. Я тогда узнал о себе много нового, но, к сожалению, неприятного. Поэтому не остался в долгу и тоже высказал академику всё, что думаю о нём и его упражнениях в изящной словесности. А также подробно и красочно описал то место, где я видел его познания в ведении боевых действий. Келлер, выступавший в качестве рефери, окончил поединок, послав меня сначала по давно всем известному эротическому маршруту, а потом на две недели под домашний арест на излечение и во избежание.

Дома Даша добавила свою лепту в неблагодарное дело перевоспитания Дениски-дурачка, у которого шило в заднице и который не думает ни о чём, кроме как о своих приключениях, которые когда-нибудь, тьфу-тьфу-тьфу, не приведи Господь, закончатся очень плачевно. В окончание своей пятиминутной воспитательной нотации добавила, что если я оставлю её вдовой, а Марью — сиротой, то она мне этого никогда не простит. После чего занялась обработкой моей «страшной» раны, представлявшей собой уже начавшую затягиваться рваную ссадину, почти не видную под начинающими отрастать волосами.

Зато последующие дни действительно пошли на пользу здоровью, и самым действенным лекарством была Машенька, уже научившаяся довольно уверенно ходить. Маленькая шустрая егоза умудрялась где на двух, где на четырёх конечностях ускользать одновременно и от няни Оли, и от мамы с бабушкой, прятаться за портьерами и с радостно-довольным визгом выскакивать навстречу «поисково-спасательной экспедиции». В общем, было весело и нескучно, пока ни разу не объявлявшийся за всё это время Павлов не позвонил и не пригласил на очередное заседание «Комитета по спасению», приуроченное к приезду регента из Ставки. Поручение Ник Ника я выполнил, великий князь Михаил съездил в Могилёв на встречу с дядей. Не подозревая, что на всякий случай в помощь Михалычу с его орлами-бодигардами Келлер, посоветовавшись со мной, одновременно отправил «литерный» спецпоезд, как и в феврале состоявший из «Неуловимого мстителя», паровоза и вагона, пассажирами которого на этот раз оказалась рота диверсов во главе с Оладьиным, получившим от меня лично категоричный приказ в случае чего во что бы то ни стало привезти регента обратно живым и невредимым, а Могилёв, если понадобится, мы потом можем и заново отстроить.

Всё обошлось, Михаил Александрович вернулся сегодня утром, ещё в пути дав по радио сигнал «Общий сбор». Что означало наличие серьёзных новостей, которые надо было немедленно обсудить. Поэтому вот уже полчаса сидим в павловском кабинете и ждём появления венценосца.

Келлер, изредка прикладываясь к чашке с чаем, листает свой ежедневник, иногда делая пометки карандашом, Иван Петрович с Воронцовым шепчутся о чём-то, сидя в углу на диване, я скучаю и не знаю, чем заняться. В голове — ощущение нашкодившего ребёнка, которого поставили в угол и демонстративно не обращают внимания…

Наконец-то бренчит телефон. Скорее всего, КПП докладывает академику о прибытии кортежа.

— Всё, через пару минут Михаил Александрович будет здесь. Пётр Всеславович, вы готовы?

— Так точно. — Воронцов хлопает ладонью по портфелю, который всё это время не выпускает из рук.

— Фёдор Артурович?

— Готов.

У меня возникает впечатление, что за эти две недели произошло нечто серьёзное, а я, как всегда, остался не у дел…

— Здравствуйте, господа! — великий князь Михаил появляется в дверях. — Простите, что заставил ждать.

По очереди здороваемся с регентом и рассаживаемся за столом.

— Встреча прошла успешно, Михаил Александрович? — интересуется Павлов. — Признаться, были некоторые опасения…

— Да, всё хорошо. Великий князь Николай Николаевич приехал с небольшим конвоем, человек тридцать терских казаков. Да и из разговора я понял, что, как вы говорите, силовой способ решения вопроса ему не нравится. «Солдат и мужик не поймут» — это его слова. А речь шла именно о новом заговоре. Если отбросить все нюансы вежливости и этикета, дядя Ник предложил мне сделку. По его словам, ещё в начале войны ему предлагали занять престол вместо моего брата. Именно когда тот сместил его с поста Верховного главнокомандующего и отправил на Кавказ. Сейчас определённый круг лиц снова хочет, чтобы великий князь Николай Николаевич стал императором Николаем III.

— Вы считаете, что он всё рассказал? — академик задаёт интересующий всех вопрос.

— Да. Прозрачно намекнул, что не хочет нести бремя высшей власти, но не прочь вернуться в Ставку в качестве Верховного. Мол, многое за это время понял и ошибок пятнадцатого года повторять не намерен. А я смогу целиком и полностью заняться вопросом наведения порядка внутри страны.

— Хитёр. Снова хочет прибрать армию к рукам. Только теперь у него это не получится, — вполголоса ворчит Келлер. — А если в этом и заключается их план?

— Он действительно в этом и заключается, Фёдор Артурович, но об этом чуть позже. Я согласился, но с одним условием. Без моего одобрения все его решения будут недействительны. И у нас, я полагаю, имеется возможность всё контролировать…

Ну, в принципе, — да. Бывшим жандармам, а ныне Корпусу госбезопасности давно разрешено работать в войсках. И времени, как я понимаю, они не теряли. Памятуя былую нелюбовь армейских офицеров к тёмно-синему цвету и серебряным аксельбантам…

Воронцов, деликатно кашлянув, привлекает к себе внимание:

— У нас достаточно информаторов в Ставке, чтобы видеть реальное положение вещей. Сведения зачастую дублируются разными людьми.

— Даже генералов вербуете, Пётр Всеславович? — великий князь несколько удивлён. — И как, получается?

— Так точно. В половине случаев благодаря князю Кугушеву с его тайными архивами, — улыбается в ответ полковник ОКГБ. — За грехи надо платить. Раньше это были деньги, сейчас — информация. Смею заверить, что любые попытки сделать в Ставке что-то втайне от его императорского высочества регента великого князя Михаила Александровича будут известны нам в кратчайшие сроки.

— Хорошо, будем считать, что Ник Ник нам не опасен. Что он поведал взамен? — Павлов, что для него не характерно, нетерпеливо ёрзает в своём кресле.

— Совсем недавно к нему приезжал великий князь Николай Михайлович, высланный после убийства Распутина в своё имение… Кстати, Пётр Всеславович, возьмите на заметку, нужно выяснить, где затерялся рапорт офицера, курировавшего Грушёвку, и был ли он вообще… Так вот, Николай Михайлович снова предложил дяде стать императором.

— При всём уважении, великий князь Николай Михайлович больше похож на старую сплетницу, нежели на реального заговорщика, — снова ворчит Келлер.

— В данном случае, думаю, он выступил в роли вестника, этакого говорящего письма, — рассуждает Павлов. — А вот кто его послал, хотел бы я знать?

— Иван Петрович, дядя Николаша рассказал и про это. Ему сразу показалось странным, что Николай Михайлович, недаром прозванный в семье Романовых «Филиппом Эгалитэ», предлагает ему корону. Оказалось, что он отошёл от идей Французской республики и видит ближайшее будущее России в монархии по британскому образцу.

— То есть «монарх правит, но не управляет»? — уточняет академик. — А кто тогда будет кукловодом?

— Кукловодами… Владимировичи…

Ну, это сенсацией особо и не назовёшь. Больше некому. А после казни старшенького — особенно.

— А может быть, они хотят поиграть в «паровозик»? — впервые подаю голос, озвучивая пришедшую в голову мысль. — Сначала великий князь Николай Николаевич захватывает власть, потом кровавого тирана и узурпатора убирают, предварительно навесив на него всех собак, и следующий кандидат на престол становится вполне себе легитимным императором. Чья там очередь? Бориса Владимировича?..

— Нет, Денис Анатольевич… — Регент становится очень серьёзным. — Дядя должен возглавить страну после трагической гибели регента и прямых наследников… Алексея, княжон… Причём это не будет явным убийством. Николай Николаевич дословно процитировал: «К тому времени все они тихо отойдут в мир иной». Вопрос в том, каким способом это будет сделано. Автомобильная или железнодорожная катастрофа?..

— Нет, ваше императорское высочество! — Павлов нервно вскакивает со своего места. — Нет!.. Таких совпадений не бывает! Пётр Всеславович, доложите о расследовании!..

— Около месяца назад мы проводили негласную проверку недавно принятых на службу в Петровский дворец. — Воронцов встаёт со своего места. — Таковых в наличии имеется трое. Истопник и прачка ни в чём подозрительном не замечены. А вот поведение нового лакея показалось нам странным. Пытался использовать любую возможность улизнуть в город. Мы установили слежку, оказалось, что он бегает к одной обывательнице. Из обедневших мещан, торгует на базаре. По данным Департамента полиции, была «весёлой барышней», но года четыре назад оставила этот промысел. На всякий случай установили наблюдение и за ней, и оно дало результаты. К её лотку частенько подходил мужчина, по виду — приказчик. О чём-то беседовал, якобы торговался, и несколько раз вместе с деньгами передавал записки. Помимо этого пару вечеров был замечен у её дома. Его тоже проверили по фотокартотеке. Оказался подручным одного из известных московских воров. Дальше ниточка обрывается, на Хитровке очень сложно работать, чужак сразу заметен.

Собрали все имеющиеся материалы на этого вора, решили проверить его связи. Кто, что, когда, где и с кем. Выяснилось, что в прошлом он имел дела с парой своих петроградских «коллег». Те сейчас вроде как отошли от дел, живут не на широкую ногу, но и не бедствуют. Дальше работало Петроградское отделение, и выяснились интересные подробности. За последние лет десять обоих несколько раз арестовывали по подозрению в убийствах. Жертвы — фабриканты, не угодившие конкурентам, два банкира, несколько этуалей полусвета, очевидно, решивших пошантажировать своих поклонников. Делали это они не собственноручно, но исполнители, которых удалось поймать, и некоторые улики указывали на них. И каждый раз дела заминали, как сейчас выяснилось, по указанию свыше. К их разработке подключили «Летучий отряд». Те спустя некоторое время зафиксировали контакты одного из них с неким офицером запасной батареи лейб-гвардии конной артиллерии, шефом коей является великий князь Андрей Владимирович. Слежкой также установлено посещение им особняка балерины Кшесинской…

Ага, которая является любовницей вышеупомянутого князиньки. А помимо этого, оказывается, ещё работает почтовым ящиком…

— …Вторая ниточка ещё интересней. В минское отделение поступило сообщение от их агента, аптекаря. Его ещё в тысяча девятьсот пятом взяли с поличным при изготовлении взрывчатки для эсеров-бомбистов, потом перевербовали. С тех пор и работал на Отдельный корпус, иногда результативно. К нему по рекомендации «доверенных лиц» обратился некий господин с вопросом: сможет ли он выделить рицин из касторовых бобов. Разговор шёл о малом количестве, но качество выгонки должно было быть максимально высоким…

— Позволю себе прервать вас, Пётр Всеславович, — академик с каким-то нездоровым азартом перехватывает инициативу, чтобы объяснить присутствующим, о чём речь. — Из клещевины получают столь необходимое касторовое масло. Растение считается безвредным, но семена, так называемые касторовые бобы, содержат в себе смертельный яд рицин. С началом войны возникала даже идея использовать его в качестве отравляющего вещества, но потом от этого отказались из-за трудностей с созданием аэрозольного облака. При попадании внутрь человеку достаточно крупинки размером со спичечную головку. Смерть мучительна и необратима, наступает в течение двух-трёх суток. Противоядия нет…

— Иван Петрович, вы считаете, что нас хотят отравить? — побледнев, спрашивает великий князь.

— Думаю — да…

— Если позволите, я продолжу, — Воронцов напоминает о себе. — Аптекарь согласился, поставив предварительно в известность своих… э-э… кураторов. Высокая цена гостя не смутила, он только настоял, что должен лично убедиться в действенности яда. На кошке, собаке или ещё на ком-то. По донесениям филёров сей господин осторожен, несколько раз пытался проверить, нет ли за ним слежки. В его отсутствие в гостиничном номере был проведён негласный, но тщательный обыск, который ничего не дал. Почти ни с кем не общался, посещал только ресторан и несколько раз заходил в ювелирные магазины. Минские коллеги сообщили, что он предлагал приобрести у него брошь и нитку розового жемчуга.

Все эти данные хорошо согласуются с тем, что вы, ваше императорское высочество, только что рассказали нам.

— Что сейчас с этим господином? — хмуро интересуется Фёдор Артурович.

— Его отслеживали до самого отъезда. Уехал в Петроград. В купе к нему удалось подсадить агента под видом служащего Земгора. Доклада ещё не было, возможно, ближе к вечеру получим, поезд только утром прибыл в столицу. Дальше по нему будут работать люди полковника Бессонова. В случае срочных новостей доложат незамедлительно.

— Значит, принимаем эту версию как основную. Но, Пётр Всеславович, необходимо просчитать все возможные варианты… — не унимается Павлов.

— Какие меры будем принимать в ответ? — жёстко спрашивает Келлер.

— Пока картина до конца не ясна, никаких активных действий. Мы должны быть уверены на сто процентов!.. Михаил Александрович, прошу вас на некоторое время перебраться в Институт. Якобы в связи с обострением гастрита. Денис Анатольевич…

— Батальон — в повышенную боевую, одна из рот каждые сутки в готовности немедленно выехать. Иван Петрович, вы здесь незаметно сможете разместить пару взводов?

— У меня хватает своих сил…

— Господин академик! Сможете разместить два взвода со средствами огневой поддержки? Или нет?! — Меня начинает разбирать злость — не та ситуация, чтобы амбициями мериться. Если Владимировичи поймут, что их замысел раскрыт, вариант штурма не стоит сбрасывать со счетов.

— А как же девочки?.. Алексей?.. — Великий князь Михаил обводит всех нас пристальным взглядом. — Они сейчас у мама́ в Петрограде… Им всем грозит опасность…

— Их тоже необходимо привезти сюда. Под любыми предлогами, — в голосе нашего генерала уже слышен лязг металла.

А вот то, что наш спецпоезд тоже прибыл — это есть хорошо. Только в Питере ещё один вагон надо будет прицепить…

— Ваше императорское высочество! Осмелюсь попросить — напишите, пожалуйста, письмо к ним, в котором всё объясните. Готов сегодня же выехать и доставить Семью сюда под охраной. — Поднимаюсь со своего места.

— Нет, Денис Анатольевич. Я еду с вами! — тон регента настолько безапелляционен, что даже Павлов молчит, не решаясь возражать.

— Тогда прошу разрешения выйти, чтобы отдать необходимые распоряжения…

Прикрывая за собой дверь, ловлю одобрительный взгляд Келлера. Он тоже понял, что я сейчас буду делать…