Глава 15

На этом причины для недовольства не закончились, но их хотя бы можно было считать уважительными. Михаил Александрович вдруг решил провести срочное и секретное совещание в расширенном составе. Расширенном — потому только что приехал, но очень скоро должен вернуться обратно в Питер приглашённый лично академиком генерал Потапов. Причём посыльный, скотина такая, прибежал именно сразу после того, как я пообещал своей милой и ненаглядной супруге, что сегодня я выйду из дома только в случае наступления конца света. И то, только для того, чтобы полюбоваться закатом. Цивилизации…

Вскрыв конверт и прочитав записку, объясняю Дашеньке, что опять должен ненадолго исчезнуть, и получаю вопрос в лоб: «Как называются отношения между двумя мужчинами, когда один из них по первому зову второго должен бросить любимую женщину и бежать на рандеву?» Причём сопровождаемый очень ехидной улыбкой. М-да, женская логика местами просчитываема, но по определению полностью непостижима. Я, конечно, догадываюсь, что несмотря на почти моментальную передачу новостей из северной столицы Иваном Петровичем, моя лисичка-сестричка места себе не находила, пока я там «воевал»… Приходится объяснять, что такие неприличные и извращённые отношения в данном случае зовутся «службой» и «субординацией» и что скоро я точно уже буду дома. Надолго…

Ко всему прочему меня же и попытались сделать крайним. Когда примчался в кабинет к Павлову, там все уже попивали кофеёк и ждали опоздавшего (регент, разумеется, не в счёт) и поэтому, по определению, провинившегося. Быстренько со всеми поздоровавшись и тупо проигнорировав язвительные усмешки, буркнул в ответ на излишне любезное предложение Павлова испить кофею, что лучше сделаю это дома, и чем быстрее, тем лучше, и приготовился внимать и слушать.

Ждать пришлось недолго, Михаил Александрович появился через полминуты, отмахнулся от наших «здравжелаев», поскольку сабантуй намечался в формате «Без галстуков», и объявил наше заседание открытым, тут же перейдя к первому пункту:

— Итак, господа, теперь можно сказать, что Февральская революция не состоялась. Мятежники не добились ничего и теперь ждут своей очереди на приведение приговора в исполнение. За исключением особого случая. Имя которому — великий князь Кирилл Владимирович. То, что он свершил, согласно законам Российской империи карается смертной казнью через повешение. Но великие князья находятся вне юрисдикции обычного суда, в каждом конкретном случае решение принимается главой царствующего дома. Поэтому я, из-за родственных отношений не считая себя вправе решать единолично, предлагаю всем присутствующим составить Тайный трибунал, который и впредь будет решать подобные вопросы.

— Михаил Александрович, разрешите мне более подробно объяснить, как видится работа нашего Трибунала, — подаёт голос Павлов. — А то я уже вижу нехороший блеск в глазах одного подполковника…

— Который обусловлен абсолютно не тем, о чём вы, Иван Петрович, подумали, — сразу перехожу в наступление, которое, как известно, самый лучший способ обороны. — Более того… Ваше императорское высочество, я хочу напомнить одну недавнюю беседу в Аничковом дворце. Я ответил согласием на предложение, но не желаю быть слепым исполнителем чьей-то личной воли. Поэтому любую ликвидацию я и мои люди будем проводить только по вынесении приговора подобным трибуналом…

— Вот именно об этом, Денис Анатольевич, я и хочу всем поведать. — Академик становится серьёзным. — Во-первых, считаю, что регент не должен быть в составе трибунала. И в этом его императорское высочество меня поддерживает. Правитель должен утверждать приговор, либо нет, но не участвовать напрямую в суде. Во-вторых, нас пять человек. Каждый имеет право голоса и каждый же отвечает за свой участок работы. Генерал-майор Потапов — сбор информации о судимых персонах по линии военного ведомства и заграничных агентов, подполковник Воронцов — сбор информации внутри империи, это — Отдельный корпус жандармов и Департамент полиции. Подполковник Гуров — физическое проведение акции. Я и генерал Келлер — юридическое обоснование и работа с общественным мнением, то, что вскоре англосаксы назовут «паблик рилейшнз». Причём в работе трибунала я предлагаю пользоваться принципом «либерум вето», взятым из практики польских сеймов. Если один из нас в силу тех или иных причин будет не согласен с решением остальных, приговор считается недействительным. И работать трибунал будет не только в отношении представителей Фамилии… Пётр Всеславович вчера доложил мне о подготовке убийства сенатора Гарина из-за ревизии Центрального Военно-промышленного комитета в Петрограде. Помимо этого обнаружились интересные факты о покушении на жизнь генерала Поморцева, одного из наших перспективных ракетчиков. Если вы не знаете, до этого он разработал процесс фабричной выделки кирзы, применение которой грозило большими убытками ряду фабрикантов-кожевенников, имевших военные заказы. В частности, господину Второву, возглавляющему синдикат «Военпоставка». В окружении Второва есть… то бишь была команда ликвидаторов, решавших для хозяина скользкие вопросы.

— И где эти умники сейчас? Я так понимаю, уже на полпути в мой батальон? Было бы интересно пообщаться с ними. А вдруг что подскажут дельное, в работе нашей полезное, — пытаюсь притормозить Павлова. Если в его голосе слышится лекторский тон, то это — надолго.

Вместо академика отвечает Пётр Всеславович:

— Боюсь, Денис Анатольевич, что — нет. Вы же не станете поить анисовой водкой вражеских часовых… Эти господа использовали в основном один и тот же метод. Ненужного человека накачивали водкой с кумарином. Анисовой — чтобы заглушить вкус и запах. Потом пара не особо сильных ударов по голове, и любой врач с чистой совестью ставит диагноз «апоплексический удар». С генералом, правда, они действовали по-другому… Я взял грех на душу, и почти все они скоропостижно скончались от того же диагноза. Рассказав перед этим всё, что нас интересовало…

— Если вы, Денис Анатольевич, хотите приобщиться к этому делу, для вас есть подходящая кандидатура. Некий господин Максим Осипович Эпштейн, один из юристов Второва. До этого работал на Карла Тиля. Помог Второву в 1904-м осуществить захват фирмы у бывшего хозяина, тот с горя скончался…

— Опять кумарин?

— Не знаю. Возьмёте Эпштейна, поинтересуйтесь… На полученные деньги купил доходный дом в Москве, позже — ещё один.

— Когда можно начать?

— С завтрашнего дня. Но прошу учесть, что время ограничено. У вас в запасе — неделя-полторы. Почему, Михаил Александрович объяснит позже. — Павлов снова играет в председателя. — По составу и принципам работы трибунала есть вопросы? Все согласны?.. Замечательно. Тогда на повестке дня — кандидатура великого князя Кирилла Владимировича. Он обвиняется в нарушении присяги государю, организации заговора против императора и регента. Виновен в смерти графини Брасовой и Георгия Брасова, косвенно — в смерти императрицы Александры Фёдоровны… У кого-либо есть вопросы, сомнения в виновности данного человека?.. Нет?.. Ставлю вопрос на голосование. Вердикт трибунала — смертная казнь. Кто — против?.. За?.. Единогласно… Подполковник Гуров, привести приговор в исполнение! Время и место — на ваше усмотрение, но не дольше трёх суток.

— Господин подполковник, сегодня я подписал указ о лишении его титула великого князя. Повешение заменить расстрелом, перед этим — гражданская казнь. Это — принципиально. Пусть остальные знают, что неподсудность закончилась. Время приведения приговора в исполнение и место захоронения сообщать родным запрещается! — регент добавляет немного «пикантности». Наверное, это — действительно личное. Око за око. Смерть за смерть… Но если бы моих… Не приведи Господь, тьфу-тьфу-тьфу! Всю семейку Владимировичей кончил бы! И прах — по ветру!..

— …Подписаны ещё два указа. Первый — о реорганизации Отдельного корпуса жандармов в Корпус государственной безопасности. Возглавлять его пока будет граф Татищев, до сих пор он справлялся. Все офицеры, желающие служить в Корпусе, должны пройти самую тщательную проверку. Иван Петрович, поможете с полиграфами?.. — Михаил Александрович, дождавшись утвердительного кивка Павлова, переходит к следующему вопросу: — Второй указ — о создании Управления промышленно-трудовых лагерей. Его возглавит генерал от кавалерии Григорьев, приехавший с нами. Первое, чем он должен будет заняться — Тихвин-Волховским проектом, для тех, кто ещё не в курсе — подготовка к промышленной выплавке алюминия. Мы с вами, Иван Петрович, обсуждали это.

— Да. Я привлёк к работе Мордвинова, это — местный краевед, и отставного военного инженера Тимофеева, который в прошлом году привозил образцы пород в Глиняную секцию. Геологический комитет и Академия наук откомандировали в наше распоряжение доцентов Искюля и Васильевского. Первый — химик, второй — опытный геолог-полевик. Профессор Федотьев из петроградского Политехнического тоже дал согласие на работу с нами… Сложность в другом. Около трёх месяцев назад там организовано акционерное общество «Тихвинская огнеупорная глина». Учредители — местный помещик Унковский… — Павлов делает паузу, заглядывая в свой «склерозник». — Уездный предводитель дворянства Буткевич, председатель земской управы Швахгейм и несколько фигур помельче. Они пока что настроены весьма решительно.

— Пётр Всеславович, возьмите на заметку. Всех, особенно земца, проверить по своим каналам, может быть, и всплывёт что-то. — Регент на секунду задумывается. — Сталь и алюминий должны быть в руках государства, а не частных лиц…

— Я думаю, им можно предложить сорок девять процентов прибыли, контрольный пакет останется за нами. Не дураки, поймут, что сами не осилят. А лепить кирпичи из редкой руды мы не позволим. — Академик перелистывает страничку в блокноте. — Предварительные переговоры по турбинам и остальному оборудованию ведутся со шведской фирмой ASEA. Нам удалось привлечь к этой работе Генриха Осиповича Графтио. Первый проект для Волховской ГЭС он разработал в 1902 году, в 1914-м модернизировал его под более мощные турбины…

— Прошу извинить, но всё моментально стало известно германцам, — подаёт голос Потапов. — Сомневаюсь, что они к такой новости отнесутся спокойно.

— Сие обсудим чуть позже. С этим вопросом — всё?.. Хорошо. Тогда, Николай Михайлович, вам слово. — Павлов прям как на каком-то симпозиуме командует.

— Вот здесь собраны материалы по шпионажу лишь некоторых предприятий в пользу Германии и Австро-Венгрии. — Потапов кладёт перед собой толстую папку. — Пока что мы разрабатывали две группы фирм. Первая — бывшие предприятия пангерманского Электрического синдиката. Московское, Киевское, Русское и прочие общества электричества. Особое место — «Общество электрического освещения 1886 года». Они, уже практически не таясь, шлют через упомянутую Швецию доклады в бюро Куна при Германском генеральном штабе. Решение о ликвидации фирмы предлагалось давно, но усилиями некоторых персон постоянно откладывалось.

— Вы можете назвать этих персон? — в голосе Регента слышатся металлические нотки.

— Так точно. Бывший председатель Совета министров Горемыкин и граф Буксгевден, супруга которого в девичества носила фамилию Сименс.

— Пётр Всеславович, это по вашему профилю.

— Горемыкин — действительный тайный советник первого класса… — Воронцов напоминает некоторые нюансы российской юриспруденции.

— У Корпуса госбезопасности будут все полномочия! — Михаил Александрович раздражённо повышает тон. — Эти предприятия будут реквизированы в казённую собственность!.. И в первую очередь — та фабрика, о которой вы, Николай Михайлович, докладывали! Расскажите остальным в двух словах!

— Речь идёт о целлюлозной фабрике «Вальдгоф». Впервые обратили на неё внимание в связи с делом полковника Мясоедова. Против членов правления были найдены явные улики в сношениях с Германским генеральным штабом. Директора и служащие-немцы были высланы в Сибирь, было выбрано новое правление, и «Вальдгоф» продолжила работу, поставив в названии «русское акционерное общество». Как недавно обнаружилось, фирма выплачивает своим ссыльным половину их прежнего жалованья. Можете представить поселенца, имеющего доход до пятнадцати тысяч рублей в год? В дополнение к этому двое конторщиков, германцев, успевших принять российское подданство, зачастили в Стокгольм, где наши агенты засекли их при посещении германского посольства…

— Фабрика должна стать казённой! Необходимо провести тщательное расследование с подробным освещением в газетах!

— Я беру на себя прессу и формирование общественного мнения, а Петру Всеславовичу лучше скоординировать свою работу с Николаем Михайловичем. Наверное, нужно создать сводную следственно-оперативную группу, куда войдут офицеры КГБ и ГУГШ, — Павлов спокойным тоном распределяет обязанности, на что Потапов и Воронцов согласно кивают.

— Николай Михайлович, параллельно пусть работают по тому списку, что вы озвучили… — Регент, многозначительно улыбаясь, переходит к следующему вопросу: — Теперь о планах летней военной кампании. По согласованию с союзниками мы собирались проводить Босфорскую десантную операцию. И объявим, что проводить не будем!..

— Ваше императорское высочество! Взятие Проливов считается основной целью этой войны! — Келлер от неожиданности начинает картавить сильнее обычного. — Почему же?..

— Фёдор Артурович, я прекрасно понимаю ваши чувства, но… У нас просто нет и не будет сил для этого. — Академик снова «вылезает на трибуну». — Французы, усиленно подталкивавшие румын к боевым действиям, добились своего. Румыния приносила больше пользы, будучи нейтральной, но господа лягушатники искусно сыграли на чрезмерном тщеславии румынского короля. В итоге армия Румынии моментально разбита, а наш фронт тут же удлинился более чем на тысячу вёрст, и туда были кинуты все резервы. Мы, конечно, сможем высадить десант, захватить плацдармы, но удержать их не получится. Вдобавок всё снабжение — морским путём мимо враждебного румынского и болгарского побережья… И позвольте спросить, зачем, собственно, нам нужны Проливы? Про «водрузить крест на Святой Софии» я знаю. А помимо этого?

— Свободный проход в Средиземное море! Устройство там военно-морских баз! Противодействие Гранд-флиту! — Келлер перечисляет свои требования.

— Давайте по порядку. Проход в Средиземноморье? Будет по итогам войны. Турцию заставят поменять режим Проливов. Наши корабли смогут свободно проходить. Но, боюсь, что те же британцы также смогут свободно попадать в Чёрное море. Устройство баз? Где? Куда ни плюнь, попадёшь в Юнион-Джек. Противодействие Гранд-флиту? Чем? Тремя линкорами против двух десятков?..

— Фёдор Артурович, выслушайте Ивана Петровича до конца, — великий князь пытается примирить спорщиков.

— Так вот, наша задача — вывести Турцию из войны. И вместо лихого «кавалерийского» наскока на Босфор я предлагаю крейсерскую войну на коммуникациях противника. Необходимо создать специальную флотилию или эскадру… Не знаю, как там у флотских это называется, морской стратег из меня никакой. В состав этой, ну пусть будет эскадры должны входить все подводные лодки Черноморского флота, плавбаза для их обслуживания, один или два авианесущих корабля…

— А что, у нас уже и авианосцы имеются? — в голосе Келлера сквозит неприкрытый сарказм, генерал так увлёкся спором, что, не подумав, ляпнул иновременное слово, вот у Потапова бровки-то взлетели…

— У нас, Фёдор Артурович, имеется воздушная дивизия Черноморского флота, четыре авиатранспорта, на каждом — по восемь летающих лодок… На чём мы остановились?.. Ага… Далее, корабль-носитель минных катеров. В качестве последних предлагается использовать малотоннажные суда флота с установкой на них торпедных аппаратов. У турок два основных маршрута: Босфор — Констанца для перевозки военных грузов и «угольный» Босфор — Зонгулдак. Вот и представьте, что в непосредственной близости от них появились вышеперечисленные корабли в сопровождении пары крейсеров и нескольких эсминцев…

Понятно, откуда ветер дует! Наш гениальный академик предлагает нечто типа авианосной ударной группировки создать. Блин, какая-то мысля краем проскочила, оченно-оченно интересная!.. Так, вспоминаем… АУГ… Корабли — колонны — кильватер… Нельсон — линия — линейный корабль — белоснежные паруса… Паруса!.. «Одиссея капитана Блада»!.. Пираты!.. Абордаж!..

— Иван Петрович, извините, что прерываю, у меня жизненно важный вопрос! — Радостно улыбаюсь оторопевшему академику. — Если, конечно, сочтёте важными рассуждения маленькой сухопутной крыски… Что дешевле, торпеда или ящик взрывчатки?.. На кого будут охотиться все ваши лодки, гидропланы и торпедные катера? На грузовые пароходы с максимальной скоростью грустной черепахи? Нет, я не против, если будет скоростная цель — вперёд и с песней! Моё предложение — вместе с минными катерами или вместо них найти катера с пушечно-пулемётным вооружением и возможностью нести десант. Два-три катера остановят любой пароход. Если тот будет чем-то отстреливаться, поможет «старший брат» эсминец. Если нет — заход с двух бортов, абордаж, «стоп-машина», туркам — сорок пять секунд на спуск шлюпок, открыть кингстоны, или что там у них, если нет — ящик тротила на днище, поджечь шнур и — ходу! Забортная водичка, попав в котёл, доделает начатое…

— И где вы, Денис Анатольевич, найдёте очень специфически тренированных людей для этого? — ёрничает Павлов. — Опять в своём батальоне?

— Отнюдь. Для этого лучше всего подойдёт батальон Гвардейского экипажа под командованием кавторанга Воронова. После усиленных тренировок.

— Хм-м, а мысль неплоха! Спасибо! — академик даёт задний ход и задумывается над только что сказанным. Чем и пользуется великий князь Михаил:

— Итак, господа, военная кампания этого года официально будет выглядеть так: оборона на всех фронтах и как максимум организация сплошной блокады турок на Чёрном море. Николай Михайлович, прошу вас через три дня доложить, какие есть у нашей зарубежной агентуры возможности выйти на болгарского царя Фердинанда или его сына Бориса. А также на пророссийски настроенный генералитет и промышленников, имеющих на вышеуказанных персон хоть какое-то влияние. Есть же там те, для кого четвёртое января осталось национальным праздником… На этом, думаю, наше совещание можно закончить.

Ну, наконец-то! Кроме официального высочайшего повеления перевести объект «Кирюха» из состояния реального в потустороннее, ничего нового для себя не услышал. Кроме непонятных пока намёков про Болгарию. А раз начальство скомандовало конец совещанию, да ещё и само показало пример ретирады, значит, остаток дня можно считать выходным.