71

Лейтенант Гронтски подошел к окну и, достав помятую пачку «Стар», закурил сигарету. Глядя на бесконечную возню возле приемных ворот завода, Гронтски продолжал обдумывать очередную проблему.

Снова пропала одна из проституток. Это и немудрено – в борделях «Айк-Сити» их почти двадцать тысяч. Примерно раз в три недели одна из них умирает. Причины разные – убийство, передозировка наркотиков или алкоголя. Реже – самоубийство. Еще реже – смерть от болезни. Но во всех этих случаях остается труп. Однако вот уже в четвертый раз проститутка исчезала без следа. Никаких разговоров с подружками, никаких объяснений. Все вещи и деньги пропавших девушек остались на месте.

Догоревшая сигарета обожгла пальцы, Гронтски, ругнувшись, швырнул окурок в угол. Окурок оставил на стене черное пятнышко и, рассыпав искры, отлетел к двери. Лейтенант хотел было отфутболить его поближе к урне, но потом передумал – завтра придет уборщица и наведет порядок.

Когда она приходила, лейтенант старался уйти из кабинета и перекурить где-нибудь в коридоре. Он не выносил нытья этой сухопарой злой бабы. Все ей было не так – не туда плевали, не туда бросали бумажки. Она постоянно бурчала себе под нос и пачкала стол лейтенанта грязной тряпкой. После нее приходилось вытирать его заново бумажным полотенцем.

Лейтенант снова сел за стол и начал прикидывать план действий.

«Сначала нужно просмотреть записи всех телекамер. А их больше трех тысяч. Подключить на это дело свободных охранников – им все равно делать нечего».

Гронтски представил, что придется говорить с майором Буффало, и его передернуло.

«Мои парни всегда при деле, а вот твои дармоеды…» – За эти слова, которые майор повторял как попугай, Гронтски хотелось дать Буффало по морде.

«Когда-нибудь я это сделаю…» – мечтательно подумал лейтенант, и на его лице появилось подобие улыбки. Спохватившись, что ушел от главной темы, лейтенант вернулся к составлению плана.

«Еще нужно будет опросить ближайших знакомых этой девушки. Хотя эти твари немы как рыбы и предпочитают ничего не рассказывать». Нет, план не складывался. Гронтски снова подошел к окну, за которым продолжалась все та же суета тягачей, промысловых судов, разных вспомогательных «букашек», танцующих в свете прожекторов.

Поначалу громада «Айк-Металл» производила на лейтенанта большое впечатление, но теперь он привык. Ведь он был здесь уже пятый год.

– Ты чего, уснул? – послышался за спиной голос заместителя Гронтски, сержанта Стейнмарка. – Уж я и постучал, и сказал «разрешите войти», а ты молчишь.

– Задумался… – пояснил Гронтски.

– Ни хрена себе – задумался. Я решил, у тебя здесь баба…

– Теперь видишь – никого нет…

– Да, никого нет, – согласился Стейнмарк и, пройдя к столу, сел на облезлый стул для посетителей. – Слушай, Ник, а у тебя здесь препогано. Мусор, стулья драные.

– Завтра уборщица придет… А стулья и такие сойдут. У меня здесь никто не бывает, – пояснил Гронтски. – Между прочим, у меня бессонница, а ты-то чего не спишь?

– А я днем выспался. Лег после обеда, а очнулся – уже половина двенадцатого, вот теперь шляюсь, сон нагуливаю. Да и мыслишки кое-какие есть.

– Ну-ну, – подбодрил Стейнмарка лейтенант.

– Решил поднять данные о стоянках судов вокруг «Айк-Металл».

– На предмет?

– На предмет пропажи очередной девоньки.

– Надо же, – покачал головой Гронтски, – я думал, что пропадающие проститутки интересуют только меня.

– Да на самом деле мне все равно, куда они деваются, этой швали не убудет, но существует профессиональный подход. Если человек пропадает, нужно выяснить, куда он девается.

– То есть у тебя абстрактный полицейский интерес?

– Точно, – кивнул Стейнмарк, – абстрактный и полицейский. Сразу видно, что у человека есть диплом. Вот как только услышишь «абстрактный» – все, знай, где-то рядом сидит обладатель диплома.

– Боб, а не заткнулся бы ты?

Стейнмарк вздохнул и замолчал. Так он сидел с полминуты, потом спросил:

– Ник, у тебя поесть чего-нибудь не найдется?

– Ну вот, среди ночи ты приходишь ко мне в служебный кабинет и просишь еды. Посмотри в холодильнике.

Боб Стейнмарк подошел к холодильнику и, открыв дверку, заглянул в унылое неизобильное чрево.

– Да, давненько сюда не заглядывала рука дающего, – прокомментировал он, доставая промороженную коробку с бутербродами.

– О Боб, умоляю тебя, не делай этого. Этой коробке уже сто лет. Все сроки годности давно прошли.

Стейнмарк ничего не ответил и, положив коробку на стол, внимательно ее оглядел.

– При внешнем осмотре повреждений упаковки не обнаружено, – произнес он официальным тоном полицейского, описывающего место преступления, – за исключением царапины в правом верхнем углу, нанесенной чем-то острым, возможно, сколотой сосулькой. И вот что я заметил. – Боб повернулся к Гронтски, как будто забыв про бутерброды. – Все четыре раза на стоянке в непосредственной близости от «Айк-Металл» находились промысловые суда.

– Какие? – спросил Ник Гронтски.

– Увы, каждый раз другие.

– А-аа… – разочарованно протянул лейтенант и достал из помятой пачки очередную сигарету.

– Но, – продолжал Стейнмарк, – кроме промысловых судов, именно в дни пропажи проституток на рейде находился…

– Не тяни, сволочь, – возмутился лейтенант.

– Главный арбитр.

Возникла пауза, в течение которой Боб ожидал эмоциональных возражений Гронтски, но лейтенанту хотелось опровергнуть домыслы заместителя цивилизованно.

Наконец он сказал:

– Если это факт, то это мертвый факт. Его никак нельзя использовать.

– Согласен, сэр, – кивнул сержант Стейнмарк и начал читать инструкцию: «…дернуть за матерчатый язычок и подождать три минуты до полного разогревания продукта». Ага, где здесь матерчатый язычок?

– А что ты думаешь, Боб? Кто сидит внутри робота «Y-7»? Или никто там не сидит, и Главный арбитр – это вариант «Сумасшедшего Александра»?

– Кто бы ни сидел, мне кажется, он причастен к похищению шлюх.

– Нет, я уверен, он человек. Иначе зачем бы ему были нужны девушки?

– Например, чтобы есть. – С этими словами сержант Стейнмарк вскрыл разогревшуюся коробку.

– Ну и вонь, – поморщился Ник.

– Ничего подобного, – возразил Боб, – пахнет согласно меню, а в меню написано – рисовый хлеб с крабовым мясом.

– Что ты мне говоришь, я вырос на Револьте, возле океана, и я знаю, как пахнет вареный краб.

Но Боб, не слушая его, начал жевать разогретый бутерброд.

– Совершенно нормальный вкус. Может, на Револьте крабы пахнут и по-другому, но мне этот запах нравится. Вся проблема, Ник, в том, что эти сучки стремятся заработать, то есть сменить максимальное количество клиентов.

– Это нормально, – пожал плечами Гронтски.

– Что, десяток мужиков за день?

– Нет, я о желании заработать.

– Ну так вот. Если опрашивать, как выглядели все клиенты этой пропавшей крошки, то мы обязательно запутаемся. Одна подружка видела одного, другая другого, но не уверена, что описывает клиента пропавшей девушки.

– Каков же выход?

Сержант вытащил из коробки последний бутерброд и сказал:

– Засада. Кстати, у тебя чайку не найдется? А то в этих бутербродах полно консервантов, а консерванты, как известно, консервируют брюхо. Одним словом, пить хочется.

– Чай у меня есть. Причем не мороженый – сейчас заварю.

– Про чай я знаю, поэтому и спрашиваю. Твой спорт – это табак, а твоя еда – это чай. Так нельзя, Ник. Так никакого здоровья не хватит.

Электрический чайник вскипел почти мгновенно, и Гронтски сразу же заварил чай в медном стаканчике, накрыв такой же медной пластинкой из какого-то химического набора.

– Я думаю, ты понимаешь, что никакое начальство санкции не даст, – сказал лейтенант, расставляя облупленные чашки и коробку с неизвестно где добытым колотым сахаром.

– Я все понимаю, Ник. Даже то, что за такие заявления нас могут попросту грохнуть и выкинуть за борт. С Главным арбитром никто ссориться не станет, даже если придется скармливать ему и по десять проституток в неделю. Но раз уж мы с тобой выступаем за абстрактный полицейский интерес, то, распутав все это дело, мы просто успокоимся.

– Да, согласен, – кивнул лейтенант Гронтски.