61
Сержант Ливерпуль прошелся вдоль рядов и остановился перед солдатами, которые только поступили на службу.
Ободряюще похлопывая по плечу то одного, то другого, он начал рассказывать им одну из своих многочисленных историй.
– Ишь, заботится… – кивнул в сторону сержанта ветеран Тео Лазарус.
– Заботься не заботься, а если повезут на Зиги-Боб – пиши пропало, – угрюмо отозвался капрал Рональд Кришпер. – Первые два транспорта собьют ракетами, – начал перечислять он, – еще три сожгут при высадке, а следующие десять полягут при удержании плацдарма. И только из последующих транспортов кому-то удастся выжить.
– Ну так же нельзя, Рон, – упрекнул его Тео. – Ты как зубная боль, ноешь и ноешь. С таким настроением не воюют.
– Он не из-за войны скрипит, – пояснил еще один ветеран, Оноре Тоцци. – У него собака дома сдохла. Вот он и горюет. Для него собака важнее человека.
– Эх… – горестно покачал головой капрал, – это же не собака была, а золото. Бывают такие собаки, что лучше всякого человека.
– Нет, – снова возразил Оноре Тоцци, – бывают такие люди, которым лучше общаться только с собаками. Других людей они просто не переносят.
Левая стена транспорта загудела от сильного удара.
– Мама родная, кажись, ракета! – вскрикнул кто-то из угла, где сидели молодые солдаты.
– Не боись, ребята! – объявил, встав в полный рост, сержант Ливерпуль. – Это малая ракета. Нашему транспорту такая не страшна!
В этот момент в днище транспорта врезалась еще одна ракета, и закричали уже все солдаты в отсеке. Молодые – от страха, а ветераны – матерно ругая корабли прикрытия.
– Собака друг человека, Оноре. И тот, кто этого не понимает, болван, – продолжал как ни в чем не бывало Кришпер.
– А тот, кто не может завести друга среди людей – больной болван, – ответил Оноре. – Психически больной. Шизик… Взять хотя бы мою соседку – Брузу Трумэн.
– Нет, Оноре, нам с тобой не понять друг друга. Никогда… – заключил капрал.
– Тем более что сейчас в борт долбанет зенитная ракета… – вставил Тео Лазарус.
– И вот моя соседка, – продолжал Оноре, – каждое утро и вечер выгуливала своего пса на площадке перед домом. И этот пес клал там огромные кучи. Вы не поверите – вот такие!.. – Оноре очертил в воздухе, какие это были кучи.
– Но это же животное, оно же не может ходить в туалет! – возразил капрал Кришпер.
– Это не собака животное, а ее хозяин, который не убирает ее дерьмо с лужайки! – привстав, яростно прокричал Оноре Тоцци.
– А и правда, Рон, – вмешался Тео Лазарус, – почему бы тебе не брать с собой коробочку и не собирать туда все дерьмо? Я был в округе Корбург, так там хозяева подбирают за собаками дерьмо. Честное слово, сам видел!
– Да что вы привязались? «Собирай дерьмо, собирай дерьмо…»
– Вот, Тео! – торжествующе воскликнул Оноре. – Ты видишь, он не знает, что ему ответить! А почему? Да потому, что и он, и моя соседка Бруза Трумэн самые настоящие…
– Ребята, приготовиться! – перебил его пробегающий мимо сержант Ливерпуль.
Солдаты начали подниматься со скамеек и выстраиваться в проходах.
– Чего вы там разорались, Рон? – спросил капрал Сиго Антверпен, стоявший на несколько человек позади Рональда Кришпера.
– Обсуждали мою умершую собаку, – ответил тот.
– Да ну, ребята, это ерунда, – махнул рукой Сиго и сплюнул под ноги табачную жвачку. – Давай-ка лучше сделаем ставки – как обычно. Пимакс, ты будешь принимать ставки?
– Но у нас нет ни одного лейтенанта, – возразил Пимакс.
– Поставим на сержанта.
– Давай, только ты первый.
– О’кей, пятьдесят кредитов, что Ливерпуля убьют через десять минут.
– Пятьдесят, что он продержится полчаса, – поднял руку Оноре Тоцци.
В этот момент сержант Ливерпуль еще раз пробежал мимо, старательно пересчитывая солдат.
– Как хотите, ребята, но такой шустрый парень протянет не меньше часа. Сотню – за час.
– Ты рискуешь, Оноре, – покачал головой Антверпен.
– Не больше других, – ответил Оноре и начал застегивать шлем.
Мимо них снова пробежал Ливерпуль.
– Сэр, куда садимся?
– Я, ребята, пока и сам не знаю! Лейтенант Фукс говорил, Крым или Револьта.
Появившиеся возле десантных ворот механики стали раскреплять замки. Молодые солдаты тревожно переглядывались и судорожно сжимали оружие. Забрала на их шлемах были опущены, по разгоряченным лицам стекали капли пота.
Механики отошли в сторону, и теперь ворота держались только на контрольном замке.
Сержант Ливерпуль подбежал к воротам и, обернувшись к десанту, крикнул:
– Идем на Любиц! В пригород столицы! Задача одна – выбить противника из зданий нашего участка.
– Это ж прямо наша любимая работа, – заметил Антверпен.
– Ага, хобби, – подтвердил Тео Лазарус.
Включились посадочные двигатели, транспорт завибрировал от натуги. Дрожь передавалась в ноги, и нельзя было понять, дрожат ли они от страха или от вибрации.
Наконец последовал толчок, транспорт коснулся земли. Ворота распахнулись, и ветераны первыми начали прыгать вниз.
– Оп-оп-оп! Пошли, ребята! – подбадривал солдат стоявший на земле сержант Ливерпуль.
Где-то впереди рвались реактивные снаряды, и облака пыли и дыма очень кстати прикрывали высаживающийся десант.
– Отделение, за мной! – крикнул Кришпер и побежал к развалинам кирпичного здания. Лазарус и Оноре побежали за ним.
– Господин капрал! Сэр! Вы куда? – закричал новобранец Левкович, назначенный в отделение перед самым походом. Однако ему никто не ответил, и Левкович последовал примеру старших товарищей.
– Ты чего разорался? – сердито спросил капрал Кришпер, когда Левкович вслед за остальными прыгнул в углубление возле стены.
– Я? Лейтенант Фукс приказал сразу идти вперед.
– Ну так шел бы! Сейчас ветерок подует, и транспорт будет как на ладони. Пойди спроси у лейтенанта Фукса, что тогда произойдет?
Левкович приподнялся над краем ямы и стал смотреть, как сержант Ливерпуль и лейтенант Фукс расставляют солдат в цепи. Чуть дальше другие лейтенанты и сержанты расставляли солдат из других отсеков. В основном это были новобранцы, которые не знали, что нужно убегать от транспорта как можно дальше.
Цепи пошли вперед, и в это время в воздухе появилась тройка вражеских «маэстро». Черные точки бомб пошли точно на десант, а штурмовики открыли огонь по пытающемуся взлететь транспорту.
Ярко-фиолетовые вспышки разметали жидкие цепи солдат, а транспорт, дымя подбитым двигателем, начал тяжело набирать высоту.
– Ну, ты чего скукожился? Теперь пошли! – толкнул Левковича капрал.
Ближайшие развалины словно ожили, из всех щелей, воронок и ям стали появляться оставшиеся в живых солдаты. Они быстро перебегали от укрытия к укрытию, постепенно приближаясь к первому ряду уцелевших зданий.
Из окон раздались первые выстрелы, и вскоре по всему фронту зазвучали пулеметные очереди и разрывы осколочных гранат.
Левкович ошалело вертел головой и, ничего не понимая, бездумно выполнял то, что ему говорил капрал или старшие солдаты.
– Лева! Беги к бетонной балке! Видишь, вон там, но только шустро. Чуть замешкаешься, тебя снимут. Понял?
Левкович кивнул и, собравшись с духом, что было мочи побежал к указанному месту. Из окон домов открыли огонь, однако новобранец благополучно миновал опасный участок.
– О, успел, – удивился Лазарус. – Значит, и мы успеем.
– Скажешь тоже, – покачал головой Оноре Тоцци. – Он молодой, поэтому и бегает быстро. А я пью много пива.
– Значит, ты свое отбегал, – заметил капрал Кришпер.
– Не дождешься, – в тон ему ответил Тоцци.
– Ну что? – обернулся к друзьям Кришпер. – Раз… два… три!..
Все трое выскочили из-за угла здания и помчались к спрятавшемуся за бетонным блоком Левковичу.
Вслед смельчакам полетели пули и гранаты, но они не причинили им вреда, и ветераны один за другим тяжело упали в пыль рядом со своим молодым коллегой.
– Левкович, почему здесь камни? – возмутился Оноре. – Я чуть ребро не сломал!
В воздухе раздалось шелестящее шипение. Кришпер крикнул:
– Ракета!
Отделение вжалось в землю, и ударивший в бетон снаряд осыпал солдат мелким щебнем.
– Откуда это? – приподнял голову Лазарус.
– Вон из того окна, сэр! Я успел заметить! – Левкович показал на левый фланг.
– Оноре, давай, это по твоей части… – сказал Лазарус.
Тоцци развернулся, лег поудобнее и поднял свой «грифон». Вскоре в окне появился ракетчик. Он держал на плече заряженный лаунчер и выискивал новую мишень, уверенный в том, что с отделением Кришпера он уже разобрался.
Осколочная граната плавно скользнула в ствол, Оноре нажал на курок. Снаряд прочертил правильную траекторию и угодил прямо в ракетчика.
– Вот это выстрел, сэр! – восхитился прижавшийся к бетону Левкович.
В это время с правого фланга послышалась яростная стрельба – атакующим удалось прорваться в одно из зданий.
– Ну, пора и нам, – сказал Кришпер. – Лева! В сорока метрах прямо перед нами два окна. В одном пулемет, в другом несколько стрелков. Усекаешь?
– Ага.
– Не «ага», а «так точно». Твоя задача стрелять по этим окнам, пока мы будем бежать к подъезду. Усекаешь?
– Ага. Так точно.
Тройка ветеранов снова сделала рывок, а оставшийся в укрытии Левкович беспорядочно расстреливал патроны, пока у него не закончился магазин.
Из центра города прилетело несколько тяжелых снарядов, которые легли в полукилометре позади атакующих. Левкович оглянулся и увидел высокие столбы песка, подброшенного мощными взрывами. От горизонта медленно приближалась очередная волна транспортов.
«Может, хоть танки будут…» – тоскливо подумал Левкович и тяжело вздохнул.
В подъезде, куда забежали ветераны, послышались стрельба и крики.
«А что я буду делать, если их убьют? Капрала, Тоцци, Лазаруса – всех… – ужаснулся новобранец. – Нет, их не убьют. Они опытные солдаты, не то что я», – попытался успокоить себя Левкович. Однако в доме было подозрительно тихо.
В соседних зданиях все еще кричали, стреляли, время от времени рвались гранаты, а здесь ничего.
На правом фланге десантников «утюжили» тяжелые геликоптеры. Левкович видел, как в один из них ударила ракета, выпущенная из ручного лаунчера, и геликоптер рухнул на крышу дома.
Наконец, к радости Левковича, в «его» доме раздался сильный взрыв, а затем послышалась стрельба из нескольких стволов. Вскоре все стихло, и он услышал голос капрала:
– Лева, ты живой?
– Да, сэр! – отозвался Левкович, не высовываясь из-за укрытия.
– Давай дуй сюда!
